Пилот

13.

— Это еще одна обманка, — сказал он час спустя, укладывая радиометр в футляр. — Ни одной заметной радиационной аномалии, а главное — ни малейшей разницы в ходе часов:

— Постой. А как же тогда — свет? Похищение?…

— Что — свет: сверхмощная лампа-вспышка на бесшумном ночном вертолете: это просто. Даже примитивно. Думаю, пришельца выгрузили совсем недавно. Косвенная улика: вчера я позвонил на нескольким «горячим линиям» уфологических обществ. Многие видели тарелку над океаном южнее Портленда. Значит, нам надо искать его на последнем отрезке маршрута:

— Как?

— Головой и колесами.

— Хорошо, что голову ты ставишь на первое место.

— Я оговорился, извини…

Огни городка уже поблескивали впереди, когда они увидели бредущую по обочине девушку.

— Подберем? — предложил Малдер.

— Откуда она взялась? — удивилась Скалли. — Пусто же на дороге.

— Сейчас спросим:

Девушка шагала неестественно мелким шагом, будто лодыжки ее были скованы золотой цепочкой в локоть длиной. Она не оборачивалась и не изменяла шаг, хотя не могла не слышать приближения машины и не видеть того, что у нее самой вдруг появилось две убегающие далеко вперед тени.

Малдер обогнал ее и остановился. Скалли открыла заднюю дверь.

— Садитесь, мисс!

Девушка, двигаясь в том же неторопливом темпе, села на заднее сиденье и положила руки на колени. Потом, сделав успокаивающий жест: я вспомнила, не беспокойтесь! — захлопнула дверь.

Малдер обернулся.

— Что-то случилось, мисс? Можем мы вам помочь?

Скалли включила свет в салоне, чтобы рассмотреть девушку.

Одета, пожалуй, не по сезону: пуловер хоть и вязаный, а с рукавами чуть ниже локтей, да и короток, открывает животик. И

— шорты. Скалли не стала бы гулять в таком виде, когда от дыхания валит пар. Что еще? Лет около двадцати, шатенка, волосы до плеч, расчесывались давно. Лицо той странной формы, когда все линии сбегают к губам. Круги вокруг глаз — далеко не макияж. Веки тяжелые, воспаленные. Глаза смотрят на тебя и в то же время сквозь тебя. Наркотики? Возможно:

— Все хорошо спасибо: — голос чрезмерно ровный.

— Как вы здесь оказались?

— Машина: куда-то делась.

— Как — делась? Исчезла?

— Я ехала домой: домой. Да, домой: — она нахмурилась, будто что-то вспоминая. — И вдруг мотор заглох. Фары погасли.

Тогда я: я пошла назад. Там была заправочная станция.

Недалеко. Полмили или чуть больше. Я шла, шла: шла. И — ничего. Тогда я пошла обратно. И опять ничего. Только холодно. Потом кто-то мимо проехал. Не остановился. Я шла, шла: Потом вы. И все: — она вдруг судорожно кашлянула. — По-моему, у меня жар, — пожаловалась она совсем другим голосом. Голоском.

Скалли тылом кисти коснулась ее лба.

— О-о, — сказала она. — Действительно, жар. Девочке срочно нужно в больницу. Аспирином тут не отделаться. Ты откуда?

Из Дримстрима?

— Что? А, да: ручей там был: — казалось, что она задремывает, но глаза были широко открыты.

Вскоре показалась заправочная станция, а чуть за нею и в стороне — указатель: «Кошерная мойка машин».

— Здесь ты проезжала?

— Не-ет:

— Где ты живешь? — почти по слогам произнесла Скалли.

— Я? Где живу? В Денвере: где же еще:

Малдер шумно втянул воздух.

— Девочка, — сказала Скалли, — мы находимся в штате Вашингтон.

— Понятно, что ты не сумела найти машину, — добавил Малдер.

— Никогда бы не подумал, что в ФБР занимаются подобными вещами, — толстенький доктор Сноу с сомнением покрутил своим толстеньким носом. — Я всегда считал, что это предмет ведения моего коллеги доктора Зальцмана, сейчас он как раз пользует одного пришельца из созвездия Орион, который все свои сорок четыре года:

— Вы почти правы, доктор, — сказал Малдер. — Есть всего лишь три-пять процентов явлений, которые доктора объяснить не могут — даже с большим напряжением совести.

— Очень интересно! — воскликнул доктор Сноу. — И вы полагаете, что этот случай:

— Нет-нет. Никаких предположений. Вы делаете анализы, я делаю выводы. И всё.

— Позвоните мне часа через два:

Они сняли два смежных номера в мотеле «Бьюти рест». Ночь была на исходе.

— Тихо у вас, — сказала Скалли портье, сухому лысому старику лет семидесяти.

— Да, — неохотно отозвался тот. — Тихо. У них теперь постоянный лагерь на озере, у нас почти и не останавливаются. Вот раньше было:

— У кого — лагерь? — почти автоматически поинтересовалась Скалли.

— Да у этих, с ку-ку. Которые тарелочки встречают:

Малдер молча хлопнул себя ладонью по лбу.

— Что? — обернулась к нему Скалли.

Он махнул рукой: потом.

У двери номера Малдер остановился и направил палец на Скалли.

— Пункт первый — душ. Пункт второй — позвонить доктору. Пункт третий — чуть-чуть поспать. Пункты второй и третий можно слегка поменять местами. У меня поэтому, наверное, заклинило мозг. Ведь Дримстрим — известнейший лагерь уфологов. Они уже двадцать лет подманивают тарелки.

Раскладывают посадочные полотнища, жгут костры, сыплют хлебные крошки и семечки: У тебя нет в запасе фунтадругого семечек?

— Нет. Договорились: в пять часов звоним доктору. Дальше — по обстановке.

— Да. Да, доктор. Понял: А как это пишется? Ага. Ага. Ну, огромное вам спасибо! Вы оказали неоценимую помощь в расследовании.

Малдер положил трубку.

— В крови девушки найдены следы вещества «дролептан» — знаешь такое? — и какого-то синтетического морфиноподобного средства. Несколько следов от инъекций на правой руке — при том, что девушка не левша. Что такое дролептан?

— Сильный нейролептик. Вызывает состояние, близкое к наркозу. Применение сопровождается галлюцинациями. Что же получается? Эту девицу нам подбросили?

Малдер медленно кивнул.

— Но зачем?

— Сбить со следа.

— Как? Они что, рассчитывали, что мы просто, как полные идиоты, ухватимся за нее, закричим: юная девица похищена злыми пришельцами из космоса! Да? Надо быть полностью уверенным в нашем интеллектуальном бессилии. Такая грубая подделка:

— Не такая уж и грубая. Они просто не учли одной вещи: что здесь давний лагерь «чайников», поэтому медикам регулярно приходится иметь дело со всяческими отравлениями и передозировками. Они на этом собаку съели. Обычно экспресс-анализы такого рода могут сделать разве что в больнице графства, а то и в университетской клинике. Это с одной стороны. А с другой: Я думаю, они рассчитывали на то, что мы не сразу, но разоблачим подделку.

— Не поняла. Зачем?

— Чтобы заставить нас поверить, что рейс грузовика через всю страну был отвлекающим маневром и что на самом деле беднягу пилота изучают в том самом Форт-Мэйне, от которого мы шарахнулись, едва увидев поддельные фотографии.

— Как-то уж очень громоздко:

— Но очень логично. Подделка на подделку — это как минус на минус. Теперь, по замыслу режиссера — который очень неплохо знает мой характер — мы должны рвануть обратно через всю страну, чтобы с пистолетами наголо ворваться в Форт-Мэйн и учинить там дебош.

— Если я правильно помню, Форт-Мэйн — это база ВВС.

— Там много всего намешано. В Форт-Мэйне расположен центр спутникового слежения и базируются стратегические разведчики, следовательно, там же сидят ребята и из ЦРУ, и из АНБ, и из министерства сельского хозяйства:

— Малдер, ты не выспался.

— Да, я не выспался. И что теперь, съесть меня?

— При чем тут сельское хозяйство?

— Под крышей министерства сельского хозяйства расположена самая крутая наша спецслужба. Я даже не знаю их официального названия. Не исключено, что они-то и работают впрямую на «Большую дюжины».

— Это какой-то бред.

— Вот это, к сожалению, не бред.

— Чем же мы тогда отличаемся от Советов?

— Знаешь, я давно задаю себе этот вопрос. Наверное, тем, что те хуже работают. Помнишь, я говорил про качества самых лучших машин? Так вот, лучшая спецслужба — это которой нет, а в стране и мире все само происходит так, как того желает босс.

— И ты: принимая все это как факт: надеешься что-то сделать?

Малдер помолчал. Выпустил воздух из сложенных дудочкой губ. Будто неслышно протрубил «бой-поход».

— Помнишь постер в нашем кабинете?

— «Я хочу верить»?

Он кивнул.