Пионер всем ребятам пример

Глава 30

Через час моя Верка задремала. Бурно проведенная ночь и непривычка к крепким напиткам сказались. Паровичок, пыхтя, тянул наш состав к городу Петра, пассажиры, кто спал, кто ел, некоторые играли в карты. Хулиганов не было заметно, детский вагон их видимо не привлекал. Заглянуть что ли, пока время идет в мои пенаты. В халупу, в котором обитает моя мамаша и, где по её мнению, придется и мне обитать. Там, наверное, клопы и хорошие, сильно пьющие соседи.

Адрес я знал. Несколько неудавшихся попыток с последующим приближением к цели и вот эта улица, вот этот дом. Обшарпанная пятиэтажка. Не из хрущевских, явно дореволюционной постройки. И ремонтировалась тоже явно до революции. На плохо асфальтированной улице ребята играют в войну. Кого-то убили, кто-то взят в плен и сейчас отказывается давать показания. Жизнь бьет ключом, пара парней переростков готова дать ключом по голове в реале. Ножи в карманах, в глазах недовольство всем окружающим. Созревшая колония для малолетних преступников. Да, в Петербурге мне будет интересно.

— Боренька. Ты что, тоже задремал?

Вера треплет меня за плечо. Она уже проснулась и полна сил.

— Давай завтракать, пионер Смирнов. Где там твои пирожные?

Мы едим бутерброды с икрой и свежие парниковые огурцы. Мы пьем лимонад и снова едим. Мы счастливы и довольны. Верка потрясена, кажется, она в первый раз поверила, что у её кавалера есть деньги.

— Боренька. Ты ограбил банк.

— Тепло, но мимо Верочка.

— Ты американский шпион и продаешь секреты империалистам.

— Секрет манной каши в нашей столовой. Продал и дорого!!!

— Клоун. Тогда уж не знаю. Я беспокоюсь за тебя Боренька. Такие деньги у мальчика.

— Эти деньги никому не принадлежат. Они мои и только мои. И твои тоже, Верочка. На них мы немного погуляем и даже выпьем крымского муската.

— Только через мой труп, Боря.

— Хорошо, мускат будешь пить ты, а я буду на тебя смотреть.

Она закрывает глаза. Так ей хочется меня поцеловать, но стесняется пассажиров.

— Выйдем в тамбур, Вера.

— Зачем? А, понимаю.

Мы выходим в прокуренный холодный тамбур и там я её несколько раз нежно целую.

— С ума сошел. Потом Боренька, потом… Когда ж мы приедем?!

Чувствую, что по приезде в Ленинград, мы, прежде всего, наведаемся к ней домой.

Паровичок тянет, надрываясь, наш счастливый вагон к заветному городу Ленинграду. Здесь Ленин начал Великую Октябрьскую революцию, и мы теперь расхлебываем последствия.

Звучит гармошка, по вагонам идет, еще не сосланный на Валаам инвалид. Он играет что-то военное, типа «Выпьем за Родину. Выпьем за Сталина». На святое дело, выпить и закусить, народ бросает ему денежку. Мы с Верой тоже бросаем по рублю. Скоро начнется цивилизация, скоро Зеленогорск.

А вот и они. Не к ночи будь помянутые, хулиганы. Как-то проскользнули мимо милиционера. Идут, гогочут на весь вагон, хозяева жизни. Пристать у нас вагоне особо и не к кому, ни красавиц, ни богатеньких Буратин. Не над кем покуражиться и схватить кайф. Впрочем, одна хорошенькая девушка в вагоне всё же есть.

Они подсаживаются к нам с Верой. Старший коротко командует: Пацан, встал и вышел. Освободи место дяде.

Вера испуганно хватает меня за руку. Я вырываю руку. Вступать в рыцарский бой с беспредельщиками я не собираюсь. Буду бить в спину, бить сильно и больно. Только бы не убить.

Главарь получает весомый удар в голову. Я бил в затылок. Вообще таким ударом можно и вырубить человека, но у главаря кость на голове метровой толщины. Сявки получают удары полегче, по почкам, под ложечку. Они ничего не понимают, катаются по заплеванному полу вагона и воют, отвратительно ругаясь. И тут, наконец-то, появляется милиционер.

Объяснения с товарищем милиционером занимают пол дороги от Зеленогорска до Питера. Все пассажиры нас оправдывают и ругают хулиганов. Одна только старушка начинает их жалеть: бедненькие, как им больно то.

Итоговое резюме, хулиганы подрались друг с другом и нанесли себе легкие телесные увечья.

Главаря милиционер всё же задерживает, видимо знакомая личность, ночевать ему сегодня в отделении милиции, в уютной камере.

Мы успеваем отдышаться, успокоиться.

Наш поезд прибывает в город Ленинград. Еще не город Герой, еще не вручена Золотая Звезда, еще обелиск городу Герою не стоит на площади Восстания.

Город Ленинград, Финляндский вокзал. Просьба освободить вагоны. Откуда-то появившийся проводник выпроваживает нас на перрон. Приехали.

— Ох, Боренька, я в туалет захотела. Сообщает героически терпевшая Верка и тянет меня за собой. Мы совершаем прозаические манипуляции и, вкусив ароматов советских туалетов, выходим, наконец, в город.

Не так много людей, не так много машин. Такси, слава богу, есть и очередь к ним не выстраивается. Народ бережет деньги.

Я высматриваю подходящего, на мой взгляд, таксиста и сразу обращаюсь к нему с интересным предложением.

— Отец. Ты недавно заступил. Платим по двойному тарифу, берем тебя на весь день. Покатаешь нас с тётей по городу, потом вечером в театр, ну там туда-сюда, по ходу дела решим.

— Потянешь пацан?

Я протягиваю ему пачечку купюр, аванс.

— Такси свободен, садись! Сообщает образованный водила.

Пожилой, значит опытный. Выбрит и трезв, значит, не подведет.

Ошарашенная моим напором, Верка плюхается в такси и сообщает свой адрес. Таксист морщится, видно адрес не комильфо.

— Ничего отец. В течение дня будет у тебя время съездить пообедать и тому подобное. Трогай.

И мы трогаем. Моя идея фикс, выехать на Невский и прокатиться по нему от Адмиралтейства до площади Восстания. Не спеша, с толком, с чувством, с остановками, благо остановки на Невском еще допустимы.

— Верочка, перекусим где-нибудь, погуляем по Невскому и домой.

— Боренька. Давай домой. Я дома тебя покормлю. У меня, знаешь, какой вкусный борщ получается.

С женщиной спорить не годится. Мы тормозим у Елисеевского и там скупаем только самое дорогое и вкусное. Икра белужья, балык, сервелат и буженина. Бутылка всё того же муската, не две, четыре плитки шоколада, любимые, как оказалось, Верины конфеты трюфели. С фруктами в Елисеевском напряженка, рано, еще июнь.

— Махнем на рынок?

— Хватит Борька, шипит она, — Хватит, а то я сейчас умру. Поехали ко мне.

— Тут на Невском еще вчера бананы продавали, сообщает таксист. — Может еще есть.

— Бананы в другой раз, командует Вера, лимон мы купили, чай у нас есть. Поехали домой.

— Боря, это ж две моих зарплаты, шепчет она по дороге. Я боюсь тебя, Боря.

Я бы поцеловал её, но нежности придется оставить до прибытия на место назначения.

Что ни место на Невском, то памятные знак. Еще не открыт Сайгон, поэты тусуются на Малой Садовой. Но что мне поэты, что я им? Бесталанный мальчишка из неведомого мира. Мира, где еще не появились оборотни и атомную бомбу так и не сбросили. А уж обещали, а уж пугали друг друга. А вот у нас, в мире Никиты Сергеевича шанс получить атомной бомбой по умной головушке весьма высок. Карибский кризис, на черта нам Куба эта? Что мы там потеряли? Гаванские сигары? У нас их никто не курит, Беломор гораздо лучше. Кубинский ром? Хорошая водочка под хорошую закусочку, ах, да что говорить! Пусть ром пьет капитан Флинт со своими пиратами.

— Боренька. Площадь Восстания. Куда ты еще хотел заехать?

Вера в состоянии кипения, вся покраснела и смотрит на меня, готова убить. Мы едем к ней домой.

Сразу за Автово довольно захолустный район, зато цены на квартиры приемлемы для скромной пионервожатой. Мы выходим из машины и расплачиваемся с шофером. Шеф, ближе к вечеру подъезжайте, мы с тётей поедем, возможно, в театр. Не могли бы вы взять нам билеты?

Договариваемся ко взаимному удовольствию. Сегодня в Мариинке «Лебединое озеро». Я тысячу лет не смотрел, точнее в этом мире никогда не смотрел. Кто танцует? Кто дирижирует? И наконец, музыка Чайковского та же самая? Вдруг и её подменили.

Верка тащит меня как муравей гусеницу. И надо же, на втором этаже сталкиваемся с её квартирной хозяйкой. Ах, Вера Михайловна, как вы живы здоровы. У вас за прошлый месяц за квартиру не заплачено. Я ведь могу и в милицию обратиться. Это кто это с вами.

Этот кто это сообщает старой стерве, что мы очень удачно встретились. Что мы платим сразу за все летние месяцы, по август включительно. Что Вера Михайловна очень устала к дороги. И что я её любимый племянник из провинции. Поживу денек другой, поезжу по театрам. Получите деньги и можете проваливать.

Ошалелая баба, получив деньги, разулыбалась и попыталась еще поболтать. Но Верка очень удачно притворилась умирающим лебедем, и я уволок её на четвертый этаж.