Пионер всем ребятам пример

Глава 35

Гремит за окном гроза. Скоро Верка уснет и я рвану в вольный полет. Убьет молнией, так убьет. Случится что-нибудь удивительное, только рад буду. Оборотни, медведи, июльские грибы, вы все ждете грозы.

— Боренька, шепчет Вера, — Ты больше ничего не хочешь?

Она сегодня е.…я с таким задумчивым лицом, с девчоночьей неуверенностью и взрослым жаром. Соскучилась по мне, девчоночка.

— А там, в Ленинграде стоит, скучает кровать. Никто её не раскачивает, никто не пытается сломать. Хочешь домой, Верка?

— Хочу. С тобой хочу. На всю жизнь, на всю вечность хочу. Не бросай меня!

Она засыпает, крепко обняв меня за шею. «Соловья» она держит левой рукой, словно и вправду боится, что он ей приснился. Тихонечко освобождаюсь от её объятий, иду к окну. Сверкнуло уже близко, километров пять или меньше. Пора!

Как сверкает в лесу. Молнии бьют то здесь, то там. Вот одна совсем близко. Я прозевал? Вынырнув из своего Зазеркалья, вдыхаю острый запах хвои, озонированный воздух пьянит голову. Вот сейчас ударит! Бросаюсь к высокому дереву на опушке. А ведь убьет, мелькает в голове… И удар!..

Сколько я валялся без сознания? Час, два или больше? В лесу светает. Гроза ушла далеко за реку и выдохлась. Тишина в лесу. Шуршит в траве неизвестно что. Вряд ли змея, но вообще надо рвать когти. Валяться на сырой траве не очень полезно для здоровья. Голова чиста и полна вздорных мыслей. Может пойти и в школу? Пройти курс советского школьника целиком и полностью. Драться на танцульках, провожать девчонок с танцев. Да, и пойти на завод, и стать ударником труда. Лети спать дуралей.

— Борька! Да ты весь мокрый! Ты где котовал?

— В лесу с русалками трахался. Знаешь, какие грудя!

Димон ржет в подушку, так, что будит Вована.

— Чего вам не спится? Еще рано.

— Борька с русалкой е….я, хихикает Димон.

— Русалка холодная, сообщает Вован и засыпает.

Мы ложимся досыпать свои немногие часы. С деревьев капают капли дождя и все на нашу крышу. Что изменилось после удара молнии, думаю засыпая.

На зарядку! По порядку! На зарядку. По порядку. Становись!!!

Мы делаем наклоны, машем руками, приседаем, глядим на попы приседающих рядом девиц. Жить еще можно, делать зарядку не хочется. Я опять не стал суперменом, думаю, качая пресс.

— Веселее пионеры. Активнее пионеры. Командует физкультурник. — Иванова, выше ноги подымай. Петров, не заглядывайся на Иванову, энергичнее шевели конечностями. Бег на месте!

Красота, среди бегущих первых нет и отстающих.

Зверски хочется есть. Завтрак в столовой ничего не обещает в этом смысле. Каша с маслом, масло с кашей. Эх, сейчас бы в хороший ресторан!???

Хорошо, что меня никто не успел разглядеть. Зал ресторана Метрополь в утреннее время скорее пуст, чем полон. Официанты готовят столы к дневным посетителям. Едва ли один, другой мог разглядеть в углу зала странного мальчишку в трусиках и с пионерским галстуком. Я молнией исчезаю из поля зрения. Скорей домой. В столовой жуют челюстями, вяло поглядывают на тарелки с унылой кучкой каши. Моего секундного исчезновения тоже никто не заметил. Непростительно, господин Смирнов. Ваш промах недопустим. Но какая легкость! Молнии покойнику явно пошли на пользу. Только их надо обуздать. Поставить под контроль умной головы.

Утро новой жизни, с новыми пионерами и новыми возможностями. Непременно сегодня попробую полет на дальность. Где я еще не бывал? Я не бывал еще в столице нашей родины Москве. В городе, где лежит в Мавзолее Владимир Ильич Ленин. Где куролесит в Кремле Никита Сергеевич Хрущев. Где Третьяковская галерея и Иван Грозный убивает своего сына. Слетаю и тоже кого-нибудь убью.

— Боря Смирнов, Боря Смирнов! Ты ведь в нашей группе, Боря Смирнов. Давай дружить, Боря Смирнов.

Девочки-балаболочки, простушечки-хохотушечки. Сразу берут быка за рога и пытаются его подоить. В правильном направлении растете, девочки!

— Девочки, у меня уже есть друзья. Я из прошлой смены, уже привык дружить в своей компании. Простите меня, девочки.

— Была бы честь предложена, пионер Смирнов.

— Подумаешь, какой важный Смирнов. У него уже есть компания. Будто мы набиваемся. Очень надо, Смирнов. Смотри, пожалеешь, Смирнов.

И они ушли, гордо помахивая косичками. И он остался, остался брошенный сразу двумя сикухами. За ними будущее, мог думать он. Только я ничего не думал, я спешил.

Костюм, мой прекрасный костюм, я напялил его в палате. Пацаны где-то отсутствовали. Денег не очень много, ну и черт с ними. Стартуем?

Ленинград, Невский, Московский вокзал. Я пытался держаться линии железной дороги, старательно следя за своим самочувствием. Пока ничего, процесс пошел. Дотяну ли до Бологое? Это на полпути. Да что я плетусь как ишак. Выйдет, не выйдет, надо попробовать…

Меня тормознуло, резко тормознуло. Сейчас плюхнусь в болото, как раз за Бологое есть подходящие…

— Мальчик! Ты как здесь очутился? Чуть не сшиб меня. Надо глядеть себе под ноги.

— Простите тётенька.

Женщина тащила сумку с провизией. Звенит трамвай, тащит свои вагончики. А вдалеке… Москва столица, моя Москва. К башням Кремля я вышел через полчаса. Рубиновые звезды, звон курантов, чья-то машина выезжает из ворот, как раз может быть и Хрущев. И жутко захотелось есть. В Москве, городе ресторанов и сытной еды, я лопал пирожки с печенкой и сожрал без малого весь лоток у продавщицы.

— Такой приличный мальчик, а ест как беспризорный. Не местный что ли?

— Москва вообще город не местных, тётенька. Спасибо за пирожки, очень вкусные.

Я запил пиршество тремя стаканами газировки с сиропом.

— Ты шикуешь, пионер Смирнов, думал я. — С сиропом это уже буржуазная роскошь. Партия и правительство тебя не поймут. Не пора ли домой?

Возвращаться домой совсем без подарков было стыдно. ГУМ, государственный универсальный магазин. За чем там стоит очередь, за что бьются отважные строители коммунизма и нельзя ли мне это унести с собой?

Ирис, фиалка, жасмин, ландыш, роза… Сойдет. Для Веры сойдет. Берем или берем сразу два? Нет, Галочке Chanel N 5 еще рано. Она маленькая. Chanel N 5 для взрослых, зрелых женщин. Я присмотрел в рядах косметики очень милый флакончик духов из Прибалтики. Ароматы хвои и балтийских ветров. Скромненько и со вкусом. Гале понравится.

Украденные флаконы лежат в карманах. Прощай Москва, мы с тобой еще пообщаемся.

Обратный путь оказался тяжелее. Словно кто-то меня тормозил, пытаясь остановить. Ты нарушаешь законы природы, ты должен быть наказан. Не мгновенное, а медленное, словно плавание в киселе, движение. Я весь, вздохнул я, появляясь в той же комнате у той же аккуратно убранной кровати. Отдохни пионер Смирнов, приказал себе и завалился в сандалиях на постель.

— А пионер Смирнов правила нарушает. Появились в окне две веселые рожицы. — А пионер Смирнов на постели валяется. Как не стыдно, а еще на вторую смену остался.

— Ябедничать будете? спросил я устало.

— Очень надо. Мы тебя, пионер Смирнов доведем до точки. Ты нас не знаешь, ты нас узнаешь.

Они высунули языки, засмеялись и убежали. Счастливые двенадцатилетние настоящие дети. Без этих дурных взрослых проблем и комплексов. У них все еще впереди.

Сувениры я раздавал вечером. Галька флакончику обрадовалась как ребенок.

— Это ж рижские! Это ж мамка хвалила. Где ты достал, Боренька?! Опять тайна. Ладно, не говори.

Веру духи шокировали.

— Боря, невозможные, дорогие подарки. Миленький, ты пропадешь, ты связался с очень нехорошими людьми. Они тебя потянут в омут. Я буду тебе, конечно, приносить передачи в колонии. Но пожалей себя, любимый. Не надо. Спасибо, Боренька. Завтра же подушусь. И пусть они удавятся.

— А ты им дай всем подушиться, чтоб никому завидно не было.

— Всё равно будут завидовать. Особенно Тамарка.

Мы душили Веру в разные, очень разные места. Пришли к общему мнению, что ноги и животик для духов Chanel N 5 не очень подходят. Лучше за ушком и на шейке под подбородком. Унялись, когда вся комната пропахла духами. И не только комната, за стеной тревожно заворочалась вредина Тамарка. Видимо ей приснились все те же духи.

— Отрываешься ты от коллектива, Борька. Ой, отрываешься. А мы сегодня весь день в футбол играли. Этот «горчица» здорово играет. Может, команду создадим. Ты, мы, он, правда, еще семерых надо.

— А эти девки ничего, заводные. Всё на тебя обижаются. Ты им чего?

— Я им ничего, поэтому и обижаются. Привыкли парнями командовать, а тут облом. Значит, они вам нравятся?

Моя ехидная физиономия привела парней в смущение.

— А чего? Тебе можно с Галькой гулять, а нам нельзя?

Вот так и распадаются дружные компании, думал я. О, женщины, вам имя вероломство. Но без вас тоже нельзя.