Пират

4.2. Первое столкновение с аварцами

Следующий поход также начался с построения. Мы опять выслушали выступление командира. Он, используя труднопереводимые идиоматические выражения, нам рассказал, что мы получили патент капёра для действий против баронства Миленти — протектората Авара. Конфликт с Миленти формально за какую-то систему с чем-то более-менее интересным. Неформально — нам предстоит ловить любых аварцев, о происхождении трофеев нам неудобные вопросы задавать не будут. Ну, если они аварские, конечно.

Погрузились и выступили. Если я правильно разобрался в местной географии, хотя география в приложении к звёздным системам как-то неудачно звучит, пусть лучше будет астрографией. Итак если я правильно разобрался с астрографией, то с одной стороны от Рауса, нашей базовой системы, пространство Аратана. С другой — объём никому не интересных звёздных систем — красных карликов. Светят и греют они слишком слабо, а фонят сильно. В смысле там где можно согреться радиация слишком жёсткая, а где радиация в норме — слишком мало тепла и света. Так что обитаемых планет у красных карликов нет. Может быть есть что-нибудь другое — пояса астероидов с полезными ископаемыми, газовые гиганты для заправок. Но в настоящее время всё это не слишком востребовано. За этой звёздно-пустынной областью лежат объёмы Авара и Галифата. Эта краснокарликовая пустыня имеет сложную форму, языками она вдаётся в обитаемые пространства. Баронство Раус находится на краю этой области и отделена от Аратана шестью прыжками. Есть в краснокарликовой области и другие обитаемые системы-оазисы, редкие в безжизненном пространстве.

Так что нам предстоит война «в камышах». Мы в составе эскадры из восьми более-менее однотипных капёров выступили. Первые несколько систем прошли быстро. Затем начали системы утюжить, осматривая камни, подходящие для засады.

Проутюжив очередную систему, мы уже начали готовиться к следующему прыжку, как нам навстречу вывалилась тройка аварцев. Ситуация оказалась неудачной и для них, и для нас. Для них она неудачна тем, что нас тупо больше, скорости выхода у них направлены так, что уйти просто так они не успевают. Для нас тоже неудачно — мы оказались рассредоточены, не сильно, но аварцы смогли сходу отстреляться и попасть торпедами. Нашу Гордость Алтинии они обездвижили. Ничего страшного, но на пару часов ход мы потеряли. Дальние корабли шли нам на помощь, а аварцы пошли на абордаж. К нам их корабль подошёл впритык, мы проредили друг-другу ближнюю ПКО. Они зацепились борт в борт и полезли. Чтобы не ломиться всем через лётную палубу, аварцы десантником проломили борт и оказались внутри. Корабль у аварцев немного крупнее нашего, и бойцов полный комплект — для нас многовато. Моё пятое отделение как раз и должно было ликвидировать прорыв. Когда мы прибежали к месту проникновения, в коридоре уже хозяйничало три аварца. Судя по скафандрам — смертники. Их задачей было занять плацдарм и позволить выскочить остальным. Бойцами смертнички действительно оказались не очень, но коридорную турель они загасили и такие нужные секунды у нас отыграли — один так и остался трупом, двое подранками сумели отступить за спины свежих бойцов. Теперь нам противостояло отделение в почти полном составе — дроид с погонщиком, пятёрка бойцов, два подранка и пилот, который, похоже, тоже был больше бойцом, чем пилотом. Мы нашей четвёркой с парой дроидов перекрыли проход со стороны реактора-двигателя. Аварцы попробовали на нас надавить, но их погонщик оказался слабоват, и мы их сдержали. После безрезультатных выпадов, больше демонстрирующих угрозу, чем её реально представляющих они начали пятиться. Их замысел был понятен — им нужно ударить в спину нашим, что обороняют лётную палубу.

Нам пришлось усиленно атаковать, в обороне аварцы оказались хороши. Секунда шла за секундой, они смещались, а у нас ничего не получалось сделать. Корабль снова сотряс удар. Это ещё один десантник проломил тараном броню. Судя по тактической схеме искина, им на перехват отправилось наше последнее свободное отделение и мы остались без резервов.

«Держимся!» — Рявкнул по корабельной связи Крайм. — «Помощь на подходе! Скоро наши подойдут и на аварца с той стороны полезут».

Похоже аварцы тоже получили аналогичное сообщение и заторопились. Здесь-то их и удалось достать. Я зацепил самого нерасторопного, и Вондис его добил. Ярс, страхующий нас сзади, приостановился и, чтобы не было никаких сомнений, отделил трупу голову от тела. Так, чисто на всякий случай. Неожиданно аварцы разделились. Трое ринулись бегом к лётной палубе, оставив сдерживать нас погонщика с дроидом, пилота, бойца и пару подранков. Нам пришлось рисковать. Размен ударами длился долго, слишком долго! Аварцев мы забили, но Клай получил проникающее ранение, неприятное — с таким долго не живут, и Вондис тоже был серьёзно ранен.

— Бегом! — Рявкнул он. — Этих я законтролю! Мирн бежит на помощь, попробует мне и Клаю помочь.

Мы побежали и почти аварцев догнали — их немного притормозили турели. Они успели организовать пару трупов, но мгновений им не хватило. Они попали в ту же ловушку, что готовили нашим. Куда они ни развернутся — их добьют в спину, встанут спина к спине — всё одно долго не продержатся. Аварцы продолжили начатую атаку, так что в спину их убили мы. После рокировки я с дроидами оказался на передней линии, давая отдых бойцам. Потом оказалось, что мы забили элитную тройку. Противостоящие нам бойцы были слабее — примерно как те, что нас сдерживали. Мои удары иногда оказывались удачными, ответные меня не доставали, и противники передо мной один за другим менялись. Неожиданно передо мной оказался очень сильный боец — у меня включилось предвидение. Достать я его не мог, вообще не успевал, и с большим трудом не позволял достать себя. Сколько так продолжалось — сказать не могу, неожиданно аварец справа от него рухнул, и кто-то из наших сумел ткнуть моего противника в бок; тот сбился с ритма, пропустил мои удары, опустился на колено, ещё пытаясь отчаянно защищаться, но не справился и умер.

Я рванулся вперёд, но меня схватили сзади.

— Всё, Казак, всё. Они сдаются! — Кричали мне. Аварцы и впрямь бросали оружие, становясь на колени и бросая на меня опасливые взгляды. Оказывается последним противостоял мне командир, раненым он сдался, но я в пылу боя этого не услышал.

Помощь к нам подойти не успела — аварца мы затрофеили сами. Общекомандные результаты боя оказались не очень. Мы захватили два корабля. Один аварец взорвал реактор, это бы не беда, да он был в сцепке с парой наших. Так что у нас два корабля в минус. По потерям тоже был почти паритет, но у нас все потери были безвозвратные, а у аварцев часть была пленными — их потом смогут выкупить, причём остались в живых «высококвалифицированные члены экипажа» — капитаны, кроме нашего, разумеется, пилоты, двигателисты, реакторщики, щитовики, навигаторы. Если посчитать потери от боестолкновения по выведенным из строя бойцам, то получается примерно один аварец на двух наших. Если бы все аварцы рванули реакторы, наши потери были бы выше — точно пять кораблей с экипажами, но и их все потери тоже стали бы безвозвратными.

Всех аварцев переодели в спас-скафандры и закрыли по каютам, набив их туда почти как селёдок в бочку. На нашего трофейного аварца поставили перегонную команду — другие корабли эскадры с нами специалистами поделились, так что команда получилась с бору по сосенке. Пара кораблей у нас совсем потеряла ход, их взяли на жёсткую сцепку. Наша побитая эскадра отправилась в обратный путь. Шли медленно, со скоростью самого тихохода. Этим тихоходом были не аварские трофеи, и не наш корабль, хотя мы тоже особой скоростью похвастаться не могли. Корабли, в стычке поучаствовать не успевшие, организовали охранение и патрулировали окрестности.

Мне выдали задание обслуживать аварцев — кормить, поить, в туалет водить. По-аварски я говорю, в деле основная масса меня видела, мой розовый скаф запомнили, так что проблем не возникло — дошли нормально.

По приходу на Раус мы сдали пленных, поставили корабль в очередь на ремонт и капитан повёл нас в бордель. Вондис к нашему приходу почти оклемался и пошёл с нами, а Клай, что с моего отделения, прибыл на Раус в стазис-камере. По прилёту его в числе прочих тяжёлых отправили в госпиталь.

На входе в комплекс я заказал себе баню, а на входе в бордель — женщину. Куда делись спецы я не уследил, а для бойцов Крайм снял большой зал с двумя рядами столов друг напротив друга. Прямо голышом мы расселись, и Крайм начал хвалебную речь, растекаясь мыслию по древу, он рассказывал какие мы молодцы и какой молодец он лично, что всех нас организовал. В это время появились проститутки, и не все они были женщинами. Быстро разобравшись под столами они начали нас отвлекать-развлекать.

— Что задёргались? Сидите смирно и не отвлекайтесь! Я важные вещи говорю! — Прикрикнул Крайм. — Мы все большая боевая семья…

Пришлось сделать покерфейс. Дама у меня оказалась опытной и умелой. Она ласкала и возбуждала меня, растягивая удовольствие и не переходя той грани, которая предшествует финалу. Мне тоже досталась минута славы:

— Казак молодец! Какого кабана угомонил!

Я, соблюдая субординацию, сделал попытку встать, но Крайм её пресёк:

— Сиди-сиди. Лучше подумай, что в качестве поощрения хочешь?

— Надо бы боёвку подтянуть…

— Хорошее решение, скинь мне, что у тебя изучено.

Я скинул.

— Что-то новое — извини. Дорого получается. Если за свои брать будешь — скидку организую. Могу тренажёры оплатить для освежения баз.

— Спасибо. — Согласился я.

Всё когда-то заканчивается. Закончилась и раздача слонов. Напутствовав нас командирским: «Развлекайтесь!» — Крайм нас оставил.

— Ты хотел сходить в термы? Пойдём, я тебя отведу. — Голос у моей дамы оказался глубоким и бархатистым. Зовут её Нини, я про себя хихикнул. Смотрелась она взрослой и зрелой женщиной, двигалась пластично и сексуально. Она взяла меня под руку и препроводила. Не заходя в предбанник мы прошли в тёплый зал.

— Где можно уединиться?

— Если под уединением ты понимаешь тесное общение, то в любом месте, хоть прямо здесь.

— Всё-таки уединиться.

— Какой ты стеснительный. Пойдём.

Мы устроились в нише, дроид притащил и поставил лёгкую ширму. Я завалил Нини на спину, устроился поудобнее на ней на локтях. Всем своим видом Нини подо мной выражала предвкушение и желание, но в глазах её я увидел равнодушие и скуку. Они так резко контрастировали со всем остальным, что я прямо замер.

— Что-то случилось? — Спросила она своим бархатным голосом.

Я переставил её собачкой, а сам изобразил озабоченного кобеля. «А что я собственно хотел от проститутки?» — Думал я. — «Для неё это просто работа». Неожиданно вспомнилась девица-галифатка, что так удачно попалась мне в алатезском борделе, у неё ещё кулон-сердечко был. Вспомнилась Люмила, что просила меня поймать маньяка на Марсалле. Она ведь тоже собой расплатилась, хотя зря я Люмилу в проститутки записал. Вспомнилась Хурия, свободная — так переводится её имя, да — свободная от предрассудков. Несчастная женщина, пытающаяся стать женщиной; вруша, она и то была честнее. Хотя могу ли я упрекать проститутку в нечестности? Ей ведь заплатили за тело. Я выкинул из головы лишние мысли. Формы у моей дамы достойные, груди её величаво покачиваются в такт движениям, она старается мне угодить, прогибает спинку и в ложбинке позвоночника у неё заблестели бисеринки пота…

Я удовлетворился, мы перешли на большой очень тёплый камень, и я лежал на нём мордой вниз.

— Тебе что-то не понравилось? — Спросила меня Нини. Она сидела рядом скрестив ноги и приятно-мягко водила кончиками пальцев по моей спине. Я её не видел, но почувствовал, что она встревожена.

— Нет. Просто старые воспоминания и ненужные мысли.

— Если я тебе не подхожу, можешь попросить замену. Или с кем-нибудь поменяться…

Похоже, что вариант с заменой её не прельщает — это будет значить что мне она не угодила, а вариант с обменом для неё вполне приемлем. — Почувствовал я.

— Нини, если ты не против и у тебя нет срочных дел, то твоя компания меня вполне устраивает.

— Нет-нет, что ты, что ты…

Я почувствовал вспыхнувшую у Нини обиду, но обида её быстро прошла и осталось облегчение. Я лежал и лениво думал. Думал я, что мои постоянные тренировки пси дали такой неожиданный и в тоже время вполне закономерный результат — иногда я начинаю неплохо чувствовать других людей. Какого-то практического смысла в этом пока нет. Подумал я, что же такое могло вызвать обиду. Сообразил — языковые нюансы, я ведь фактически указал ей её место.

— Где здесь горячая комната?

Горячая комната оказалась не слишком горячей. Струя пара била в потолок, и вода каплями оседала на теле. Нини притащила опахало и обмахивала меня, помогая пропотеть и прогреться. Потом ждала меня у холодного бассейна, пока я в нём отмокал. Потом ловко орудовала жёсткой мочалкой, снимая с меня въевшуюся грязь с верхним слоем кожи. Потом мы снова уединились, и Нини поиграла в наездницу, а нейросеть помогла мне не расстраивать её «невыполненной миссией».

Когда часов так через пять я лежал на горячем камне и подумывал, не пора ли мне пора, появился Руф. Как и следовало ожидать из его имени, он был рыжим. Сопровождал его юноша.

— Казак! Очень удачно, что я тебя встретил! Не хочешь поиграть в паровозик? Первой поставим твою бабу, последним — моего мальца, мы с тобой в середине — выбирай ты в меня, или я в тебя?

— Не, Руф, я пас.

— Если устал, то можно не торопиться, поваляемся, отдохнём.

— Не, я вообще пас. Я по женщинам.

— Казак, ты что, полулюб? Ты просто не представляешь, что ты теряешь отказываясь от мужской любви! Настоящая любовь не ограничивается только женщинами. Никакая женщина никогда не сможет так удовлетворить мужчину, как это сделает любовник. А знаешь почему? Да просто женщины по другому устроены и не понимают как нужно доставлять настоящее наслаждение. Просто попробуй!

Сначала я лениво отнекивался, потом отнекивался с видом «надоел». Пока я не рассердился, Руф от меня не отстал:

— Всё, Казак, всё, успокойся. Не хочешь, так не хочешь. Извини, погорячился, ты просто симпатичный и мне нравишься.

— Вот ведь! Значит ты мне не товарищ, задницей к тебе не повернуться, с тобой не напиваться.

— Нет, Казак, нет. Ты всё не так понял. Любовь — это любовь, а не насилие и не обман!

— Ладно. Пойду я.

— Казак! Прости дурака…

Руф поклялся всеми страшными клятвами, что мне с его стороны ничего не угрожает, «и без моего на то разрешения…» И так далее, и тому подобное. Я попрощался, и, когда собрался объявить «завершение обслуживания» Нини, она попросила переключить её на Руфа, так что свой паровозик он получил.

На выходе из борделя я увидел пару крупных объявлений: «Лучшая благодарность это чаевые!» и «Спасибо чаевыми не является!» Кинул Нини на учётку десяток кредитов и отправился отсыпаться. Следующую неделю не вылезал из тренажёров в Нейросети — к концу ремонта еашего приватира боёвку повторил и закрепил.

Следующий выход оказался спокойным. Мы охраняли основную трассу Раус-Аратан. Какой-то наглый аварец умудрился напасть на этой трассе на транспортник. Подбить подбил, а утащить не успел. Но всё равно все стояли на ушах. Почти пятнадцать дней мы провисели в одной из промежуточных систем. Прятались не слишком далеко от обычного входа в систему. Все, свободные от вахт, занимались кто-чем, а я всё время читал и читал.

Мы вернулись на Раус и строем пошли в бордель. В борделе «блюдом недели» оказалась акция «Аварки собирают деньги на билет домой. Помоги им вернуться с сюрпризом!» В главном зале борделя шла извилистая стенка с воткнутыми в неё аварками. Верхняя часть туловищ начиная от живота была по ту сторону стенки, а по эту — раздвинутые чёрные ножки и лобки с модельными прическами.

— Чего-то меня это не прикалывает… — Подумал я. Оказалось, что я не просто это подумал, а произнёс вслух.

— Что ты там сказал? — Вскинулся Крайм.

— Чего-то меня это не прикалывает. — Спокойно и твёрдо произнёс я, глядя Крайму в глаза. Извиняться или говорить что «ничего не говорил» было поздно — Крайм всё расслышал с первого раза. Так что оставалось только стоять на своём.

— Я трачу деньги, выбираю самое лучшее, а тебя это не прикалывает! Всех устраивает, а ты особенный. Как же аристократ [вшивый]. Буду я ещё думать, как угодить вашему [чесоточному] сиятельству! Неженка! Это лучший бордель для настоящих бойцов! Лишенец! И если тебя что не устраивает, шагай в бар и жди там, пока настоящие мужчины сделают свои мужские дела! Или…

Вообще моё участие в диалоге не подразумевалось, ибо Крайм считал это монологом и все свои вопросы — риторическими. Но я успел вставить:

— Есть ждать в баре! — Развернулся и отправился в бар.

Крайм охренел, замолчал, потом что-то негромко забурчал себе под нос, скорее всего свои традиционные ругательства, но команды вернуться мне не поступило.

В баре дроид на входе выдал мне стакан с планетаркой, и я пошёл выбирать себе место куда можно приткнуться. В одном из углов обнаружился столик с галифаткой. Нейросеть мне подсказала, что зовут её Умида и она с корабля «Благочестивый Шакирамр».

— О прекраснейшая из прекраснейших, — обратился я к ней на галифатском, — не разрешишь ли усталому путнику остановиться на своём пути и полюбоваться чудесным цветком над чистейшим источником живительной влаги?

— Не плохо для аратанца, — подняла на меня глаза Умида и произнесла на едином. — Казак, Гордость Алтинии, 5-ое отделение. Хочешь совет?

— Кто же откажется услышать песнь райской птицы? — Продолжил я упражняться в галифатских комплиментах.

— Совет: не теряй времени — бордель там.

— Чудный голос приятно слышать, но не несёт он мне утешения. Нет там того, к чему стремится моё сердце. — Махнул я рукой в сторону борделя.

— Эй, парень, если девушку обидишь — пожалеешь! — Услышал я, и на плечо мне опустилась огромная лапа. Я оглянулся и увидел гиганта-гролха. Примерно такого когда-то давно, ещё в Аваре под командой Млита, упокоила Лора-креатка. Пока я его рассматривал, пауза затянулась.

— Парень! Ты меня услышал? Понял?

— Понял. — Наконец очнулся я.

— Вот и хорошо. Умида, я рядом. — Высказал гролх и отошёл. Говорил он на общем с оригинальным акцентом.

— Извини, я отвлёкся. — Снова обратился я к Умиде.

— Ничего, я повторю: бордель там. — Повторила Умида.

— Я в курсе где бордель. Если разрешишь я присяду…

— Эй, парень, — на этот раз на плечо мне опустилась человеческая рука, — хочешь с нашей девочкой говорить, нужно команду задобрить угощением.

Я снова обернулся на голос и увидел мужичка. Не такой большой как гролх, Арибли показался мне очень опасным. Квартирмейстер или квартердек-мастер перевелась у меня его должность — зам-капитана и командир абордажной команды. Интересно, что в переводе вылез у меня англицизм. Должность — как у Джона Сильвера из Острова Сокровищ.

— Конечно угощу, не вопрос, заказывайте. — Откликнулся я.

— И смотри, если девочку обидишь, я гролха останавливать не буду.

— Угу. — Откликнулся я, заказывая и оплачивая десяток литров планетарки.

— Извини, я снова отвлёкся.

— Если думаешь, что купил меня, то дёшево меня ценишь!

— Нет, что-ты, разрешишь ли…

— Эй, парень, кажется ты девочке нашей мешаешь! — На плечо мне снова опустилась рука.

— А это уже не тебе решать! — Стряхнул я руку.

— Оп-па, зубки показать решил? А пойдём-ка на ринге разомнёмся.

— Ну, пойдём, разомнёмся. — Откликнулся я. — Пусть немного постоит. — Сказал я Умиде, поставив стаканчик на её стол. Умида промолчала, и я пошёл за вызвавшим меня абордажником с корабля Умиды.

Площадка оказалась свободна. Противник мой вышел в круг, развернулся, и не тратя зря время постарался меня ударить. Класс рукопашника у него был невысокий, да и спиртное сделало своё дело, притупив его реакцию. Я, сместившись и пробив в корпус, сразу его и уронил. Прозвучал гонг, отмечая конец боя. Парень пытался встать, но его утащил меддроид. Я достаивал последние секунды, когда в круг вылез боец посерьёзнее:

— Чего это ты моего бойца бьёшь? — Высказал он мне претензию. Понятно, это его комод — командир отделения.

— А я что, я ничего, он первый начал… — Решил разыграть я дурачка, и зрители обидно засмеялись.

— Не аргумент. — Заявил комод и изобразил стойку. Он тоже был пьян настолько, чтобы море было по колено и хотелось подвигов. Пьяный то пьяный, но шустрый. На размен ударами я старался не нарываться, не торопился. Получив пару раз по касательной, наконец я удачно попал и пробил серию.

Гонг прозвучал сразу, комод не успел ещё толком упасть. Я потёр рёбра — по касательной-то по касательной, а синяк скорее всего будет.

— Наглый ты, человечишка! — Озвучил претензию гролх, вылезая в круг. — Стакан свой без спроса поставил, товарищей моих бьёшь, я тебя проучу.

— Большой шкаф громко падает. — Откликнулся я, и гролх медленно двинулся на меня.

Он изображал из себя медлительного громилу, но я не повёлся. От его удара я уклонился, зацепив его по голени. Гролх рассердился, его фальшивая неуклюжесть с него слетела, и я только успевал уворачиваться от этой мельницы. Руками я до него не дотягивался. А ногой ещё раз достал под коленку.

Мы разлетелись в разные части круга.

— Вёрткий, букашка, и кусучий. — Гролх почесал ногу. — Вот ужо я тебя!

Он снова пошёл на меня. Сначала мне везло, я ещё раз по ноге его достал, но потом не успел увернуться, и удар меня с ринга просто выкинул. Гонг прекратил схватку, а я упал, перекатился и встал. Меддроид, направлявшийся ко мне, с полдороги развернулся и отправился восвояси.

— Что получил? — Обратился ко мне гролх.

— Есть такое дело. — Не стал отрицать я, да и конфликтовать мне с гролхом не слишком хотелось.

— Хочешь ещё?

— Не особенно.

— Будешь теперь знать, как со мной связываться!

— А как же. — Откликнулся я.

Меня никто не держал, и я отправился назад. Мой стаканчик стоял на столе, Умида сидела и, когда я подошёл, посмотрела на меня:

— Опять ты.

— Увы, прекраснейшая…

— Тебе ничего не обломится!

— Ну, значит не обломится, разрешишь присесть?

— Зачем, если ты знаешь что ничего не получишь?

— Это как в анекдоте. — Слово анекдот у меня заменилось на притчу.

— В какой притче?

— Ты разреши присесть, а я расскажу.

— Хмм.

— Если тебе что не понравится — прогонишь меня, и я уйду.

— Ну если только.

— Спасибо.

Я устроился за столиком.

— Так что за притча?

— Бежит как-то петух за курицей… — Мне пришлось разъяснить, что такое петух и курица. — И думает: «Если догоню — овладею, а нет — так согреюсь».

Вторую часть, про то, как курица думала «А не слишком ли быстро я бегу?» я решил не рассказывать.

— И в чём же смысл этой притчи?

— А смысл её в том, что даже без надежды на результат надо стремиться к цели и утешаться тем, что удаётся достичь. — Выкрутился я.

— И?

— Если ходить к проституткам, с нормальными женщинами общаться разучишься.

— Ты в самом деле считаешь меня нормальной женщиной?

— Да, а что?

— Нет. Ничего.

— Вот ведь настырный какой! — Рядом снова появился гролх. — Мало получил?

— От тебя даже слишком много.

— А чего уселся?

— Умида разрешила, вот и уселся.

— Что, правда?

— Правда. — Подтвердила Умида.

— Смотри у меня! Понял?

— Да понял, понял. Если что, ты сделаешь остаток моей жизни кратким и крайне неприятным. Иди уже.

— Точно! Это ты правильно сказал! — Обрадовался гролх пропустив последнюю часть фразы мимо ушей, и Умида прыснула.

Умида успокоилась и разговорилась. Мы обсуждали Алатез, и я поведал ей новости о новом Комплексе Древних и порадовал, что аграфы установили там свой протекторат. Она спрашивала меня о том, как мне галифатские порядки, а я скользил как по минному полю, стараясь галифатцев и не обидеть, и не перехвалить.

— Вот он! — Громко произнёс подошедший Крайм. — Что ж Кызаг, ты не сказал, что твои религиозные убеждения не позволяют ходить тебе в бордель? Я с уважением отношусь к предрассудкам, какими бы странными они ни были. Ты мне в следующий раз прямо говори, так мы без скандала и обойдёмся!

— Извините, капитан, я не Кызаг, а Казак! — Встал и склонил голову я. Рядом с моим капитаном стоял Кадерли, капитан Умиды.

— Девочка, — повернулся Крайм к Умиде, — ты на этого умника не ведись. Мутный он, через год, если его рубероиды не поймают, учиться уедет.

— Так это он на абордаже отличился? — Обратился Кадерли к Крайму.

— Он. И капитана и командира абордажников прищучил.

— Правда? — Снова посмотрел на меня Кадерли.

— Повезло. — Ответил я, разводя руками.

— Ладно, развлекайтесь. — Разрешил Кадерли и, покачиваясь сам, увёл покачивающегося Крайма. Похоже они хорошо набрались. Может быть вели они себя и не слишком вежливо, но подгон мне сделали классный — Умида смотрела на меня другими глазами.

— Фух. — Выдохнул я и уселся назад. — Довольное начальство это хорошо, но без начальства спокойнее.

Мы пили планетарку и общались. К нам постоянно кто-то подходил — бойцы и спецы с моего корабля, с Умидиного, да и вообще все подряд. Если своим для Умидиных сослуживцев я не стал, то, похоже, посвящение прошёл и претензии мне больше не высказывали. Вечеринка катилась своим чередом. Я научил народ говорить тосты и чокаться стаканами, старался не напиваться, время от времени говорил комплименты, и Умида их благосклонно принимала. Потом мы попытались танцевать, лучшего места чем ринг не нашлось, и танцевать мы начали в круге, выгнав оттуда бойцов. Но народ не возражал. По окончании танца я захотел поцеловать Умиде руку, она разрумянилась, освободила от перчатки левую кисть, и я уже предчувствовал, что продолжение банкета будет интимным. Но — обломался:

— Казак! Спасибо! Всё было классно, я бы ещё с тобой позажигала, но пора на вылет.

— Спасибо Уми! — Мы не только с Умидой перешли на ТЫ, но и она разрешила называть себя сокращённым именем. — Надеюсь на следующий раз. Кстати, тебя проводить?

— Меня Гролх проводит.

— Я здесь. — Подтвердил оказавшийся рядом гролх.

— Смотри у меня, — сказал я гролху, — если что не так, я сделаю твою жизнь короткой и неприятной.

Гролх осклабился, хлопнул меня по плечу, легонько, дружески и кивнул:

— Конечно.

Я отправился отсыпаться, и остаток времени до вылета опять читал всё подряд по университетскому списку.