Пират

4.23. Новый корабль

Умида ждала меня на планете, на курортном островке, в одном из прибрежных пансионатов, в маленьком банкетном зальчике. Скорее не зальчике, а комнате для праздников. За односторонне прозрачной стеной виднелись кусты, верхушки деревьев, спускающихся по склону, и морские волны до горизонта.

— Я тебя заждалась. — Прошептала мне она, бросившись мне на шею. Одета она была в что-то провокационно лёгкое, тонкое и поупрозрачное. И это точно был не скафандр и не комбинезон. — Ты голоден?

— Не особенно. — Прошептал ей на ушко я, хотя в шёпоте и не было особого смыла, но атмосфера распологала.

— Можешь перекусить. — Махнула Умида рукой в сторону низенького столика, уставленного в перемешку галифатскими и аратанскими блюдами.

— Попозже. — Ответил я, избавляясь от планетарника.

В комнате нашлась удобная банкетка. Умида начала меня бороть:

— Я тебя ждала, я за тебя боялась и волновалась, так что ты мне должен!

Я поддался, заваливаясь на спину.

— Вот то-то же! — Прошептала мне она. — Теперь ты моя добыча.

Я любовался Умидой. Её сочная, спелая грудь покачивалась надо мной, вздымалась и опускалась. Потом колыхание груди сменилось подпрыгиванием. Умида быстро дошла до кондиции, и мне пришлось её догонять. Впрочем, это оказалось не сложно.

— В этом и состоит наша великая женская тайна, — мурлыкала Умида. — Мужчину из похода нужно встречать так, чтобы ему не хотелось нигде задерживаться. Чтобы дома ему было хорошо, чтобы возвращался он с радостью. Я ведь права?

— Права конечно, — согласился я.

Мы решили не торопиться и заночевали на планете.

На Раус мы не опоздали. Большая часть нашей ЧВК взяла краткосрочные отпуска и отсутствовала.

— Рад видеть живым и здоровым. — Поприветствовал меня Аязли.

— Рад. — Буркнул мне Дьярви.

С Умидой Аязли не поздоровался, соблюдая нормы галифатской вежливости, а Дьярви Умиде кивнул. Мы собрались в небольшом ресторанчике, заказав отдельный кабинет.

— Ситуация такова. Мы можем взять такой же приватир, как у нас был, набрать недостающий состав, и остаться без денег на счёте. Но есть один необычный вариант. И я хочу его обсудить. — Высказал Аязли, когда мы отдали первую дань уважения блюдам местного повара. Мы с Дьярви кивнули, Умида сделала вид, что к ней это не относится. У нас получается своеобразное смешение аратанских и галифатских обычаев. Будь Умида аратанка, Аязли бы и глазом не повёл на её присутствие за столом — по галифатским обычаям для женщин нужно делать отдельный стол, мужчинам нечего лезть в женские разговоры, а женщинам — в мужские. С другой стороны в ЧВК Умида — щитовик, и как специалист она вполне может и за мужским столом сидеть, и в разговоре участвовать. С третьей стороны, Умида замужем, так что любые беседы она ведёт с оглядкой на меня…

— Есть возможность взять корабль необычного типа. — Убедившись, что мы с Дьярви внимательно его слушаем, Аязли вызвал схему-спецификацию.

Корабль оказался корветом — почти таким же, как был у меня на военной службе. Но! Но вооружен он иначе. Совершенно иначе. Торпеды сняли и присобачили ему на брюхо чудо инженерной мысли — гигантский карандаш шести метров в диаметре и метров так под сто восемьдесят — двести длиной; где-то на треть своей длины карандашик этот торчит вперёд этакой пикой. Внешняя часть карандаша при внимательном рассмотрении оказалась каркасом ребер жёсткости. Внутри оказались однотипные блоки ускорителей с реактором, их питающим. Сорок однотипных цилиндрических блоков! Реакторы в блоках — сравнительно небольшие, как у космических истребителей-перехватчиков. Проверил — точно, однотипные для КИПов. Это хорошо — надёжные и замену им легко организовать. Так-с, реакторы накачивают энергию в накопитель, затем быстрый разряд на электромагниты и гравитаторы. Реально!

В голове у меня вертится название — рельсотрон. Но в земных моделях рельсотронов гравитаторов не было. Стреляет эта бандура маленькой пулькой — как от мелкашки, если не меньше. Пулька тяжёлая и тугоплавкая, точно не свинец. И разгоняется она до одной сотой скорости света! Ну ни [чего] себе! Это получается порядка трёх тысяч километров в секунду. При выстреле ствол должен быть прямым. Совсем прямым — даже малые изгибы при стрельбе категорически противопоказаны! Так что при выстреле никаких манёвров. И перед выстрелом нужно убедиться, что компенсаторы колебания ствола погасили. Зато трения в этом рельсотроне нет. Так что ствол можно считать не изнашивается. В смысле износ конечно же есть, но по сравнению с земными — небо и земля.

В заднице рельсотрона — автомат заряжания. Оп-па — а пулек-то доступно два вида. Одна монолитная, а вторая рассыпается мелкой пылью после выстрела. Зато на базе зарядил полные короба и пару тысяч выстрелов можно не париться.

Итак плюсы и минусы. Начнём с плюсов. Дешёвые выстрелы. Дальняя стрельба. Большая эффективность при попадании.

Действительно. Вот по сравнению с лазером. Как лазер не фокусируй, но дальше десятка тысяч километров пятнышко от лазера уже большое — щит не снимешь, чешую не прожжёшь. Нужно десятками их синхронизировать и на одну цель наводить, чтоб эффект был, как на крейсере, короче. Падение мощности у лазера по расстоянию квадратично.

А что же торпеды? Торпеды вещь серьёзная. У средних торпед километров так сорок в секунду на основной разгон и дальше ещё пяток на завершающие манёвры наведения. Так что лететь ей десять тысяч километров минут пять. Все их маневры видны, а если не видны, то манёвров нет и положение тоже просчитывается. За это время торпеды и перехватывают. На двадцать тысяч уже все десять минут. Разумеется, если цель не маневрирует, не огрызается, можно и дальше пульнуть. По астероиду — хоть в другой конец системы. Но кто же по астероиду-то торпедами пуляет? В общем предельная дальность торпедной атаки тоже не сильно больше атаки лазерной.

Пулькой же вполне реально стрелять с тридцати тысяч, хороший канонир и с пятидесяти по кораблю попадёт. Корабль ведь не КИП — бешенные кульбиты не крутит.

Дальше — щиты пульку на одной сотой скорости света не держат. И броня не держит. Сначала пулька канал пробьёт, а как затормозится, так вся бешенная кинетическая энергия в тепловую перейдёт и испарит приличный кусок материи. Если это на внешней обшивке будет, так считай приличного куска чешуи не останется, про «внутри» — и так всё понятно.

Рассыпающаяся пылью пулька — тоже мало не покажется. Влетит такое облако. В торпеду или КИП песчинка попадёт — всё, не функциональны. У корабля, если щит хороший, то просадит, а то и совсем снесёт да обшивку поцарапает.

Минусы. А вот минусов тоже есть. Во-первых, нужно уметь стрелять. В смысле не просто стрельнуть в белый свет как в копеечку, а попасть куда нужно. Не всякий разумный справляется. Здесь учиться нужно, учиться и тренироваться. Во-вторых, плохая скорость. Корвет с торпедами был шустрым и манёвренным. С рельсотроном он не такой шустрый и совсем не манёвренный. Ну, в конце-концов, это неприятно, но терпимо. В-третьих, внутри тесно, на головах друг у друга сидеть будем. И пленных распихивать считай что некуда. В-четвёртых и главных, утащить трофей не получится. И этот недостаток можно назвать критичным.

Эти минусы я Аязли и озвучил. И вывод сделал: корабль этот для рейдов не подходит.

— А рельсотрон тебя не пугает?

— Пощупать его нужно, пострелять. Так с виду прикольная пушка. — Откликнулся я.

— Если я с инженером свяжусь, вызову его. Озвучишь ему претензии?

— Чего не озвучить? Озвучу, если слушать будет.

Дьярви и Умида молчали, Аязли ушёл в себя, даже глаза прикрыл. Молчал и я, обдумывал, как и что сказать.

Инженер возник гало-проекцией у стенки кабинета. Он стоял у рабочей доски и смотрел на нас. В смысле смотрела его проекция, но и он нас видел в виде проекций, сидящими за столом, уставленным тарелками.

— Значит у Вас, молодой человек, есть замечания по проекту? — Обратился инженер ко мне, дополнительно проявившись текстом. Имени его было не видно, так что ответил я ему обезличенно:

— Да, уважаемый. — Мои слова тоже превратились в текст. Текст мигнул и покрасился в разные цвета.

— Интересно было бы послушать, что Вы можете такого насоветовать. — Голос его был механическим, безжизненным. И только глядя на написанные слова я почувствовал его скептицизм.

— К рельсотрону не подходит носитель-корвет.

— Вы хотите фрегат?

— Нет. Грузовик.

— Грузовик?

— Ну, нужно же нам вывезти добычу…

— Так-так… — Я почувствовал, что инженер задумался. — И какой же грузовик Вы имеете ввиду?

Здесь уже задумался я. Прихватить ещё один корабль целиком не получится, или нужен будет гипердвигатель другого класса, большой и дорогой.

— Нет ли у Вас каталога? — Инженер хмыкнул, а я продолжил. — Нужны соразмерные рельсотрону.

В левой части доски появился рельсотрон, в правой — куча пиктограмм. Одна из них нажалась, и на доске возникла пузатая бочка.

— Не. Следующий. — Откликнулся я. Нажалась соседняя пиктограмма, и бочка изменила форму. — Не. Следующий. — Продолжил я.

После небольшой паузы на доске стали появляться ещё грузовики один за другим. Грузовики сменяли друг друга, а я на них смотрел. Чего я ждал? Схожести? Красоты? Сложно это пояснить. Вот Эдисон в своё время, когда ему нужно было сделать подъёмник, нарисовал последнее звено и сказал: «Делать нужно так!» «Почему?» — Спросили у него. «Потому что так будет красиво». — Ответил Эдисон. Потом, уже в двадцатом веке, во второй его половине, когда приличные компьютеры появились, и математики на компьютера считать научились, посчитали математики аккуратно эту задачу и получили ответ как у Эдисона. Как он это решение нашёл? Красиво! Красота — это эффективность. Нужно только её увидеть… И я смотрел на меняющиеся грузовики. «Не то, не то, не то…» — понимал и говорил я.

— Вот! — Воскликнул я наконец. Картинка сменилась. — Предыдущий! — Слайд-шоу остановилось, возник очередной грузовик. — Предыдущий! — Отреагировал я на сменившуюся картинку.

— Сейчас, сейчас. Всё будет. Что ты здесь углядел?

Наконец появился грузовик-вешалка или, можно сказать, контейнеровоз-гантеля. Таким был недоброй памяти Брилиант Стигела, где меня жучил мальчишка Тодд, чтоб ни дна ему, ни покрышки. И такой мы захватили в одном из рейдов Кусачего на трассе Зурнуш-Миленти. Там у того грузовика ещё реактор отстрелился, и мы его догонять не стали. Последняя мысль мне понравилась больше, на ней я и остановился.

— Такой же, но подлиннее. — Прокомментировал я.

На доске появился подходящий корабль.

— Вот. — Согласился я. — Укрепить на подвеске груза. Ещё — замаскировать внутри пустых контейнеров.

— Хм. Нужно прикинуть… Что-то ещё?

— У меня всё. Аязли? — Перекинул я нить беседы командиру.

— Дьярви? — Сразу откликнулся Аязли.

Дьярви начал перечислять пожелания. Быстро выяснилось, что уместить внутри всё нужное не получится, так что большую часть всё одно придётся выносить на подвеску. «Дьярви — крут!» — Оценил я предложения нашего завхоза. Переднюю гантель инженер уменьшил до размера корабельной рубки с каютами для пилотов — стандартный бюджетный вариант дальнобоя-длинномера. Выноска на подвеску получается сравнительно дешёвой.

— Кажется всё. — Закончил Дьярви компоненты с их характеристиками и задумался. — Ещё щиты нужны. — Произнёс он после паузы.

Аязли посмотрел на меня и показал мне глазами на Умиду.

— Умида, что по щитам предложишь? — Озвучил я.

Умида только этого и ждала.

— Щит… — Она произносила разные цифро-буквенные модификации с параметрами. Воспроизвести на память я их не смогу. Одно могу сказать точно — инженер её понимал. В чем-то соглашался, что-то у него никак на корабль не ставилось…

А мне неожиданно вспомнилась Земля, Университет. Вспомнилось, как шеф мой, научник в смысле, привёл меня на спец-поток. На спец-потоке учились офицеры из академии. Может там кто ещё был, так уже и не вспомню. Шеф представился, потом начал вступительную речь:

— …будем заниматься теорией оптимального управления. Я, ваш покорный слуга, — была у шефа такая присказка, — буду читать Вам лекции, а мой молодой коллега, — кивнул он в мою сторону, — вести семинары. Так-с… — Шеф внимательно осмотрел аудиторию. — Чтобы Вам было понятно. Изделие… — он произнёс какие-то цифры с буквами, и я, как и сейчас с Умидой, их услышал, но в памяти у меня кроме «какие-то цифирки и буковки» тоже ничего задержалось. — Вам знакомо? — Дождавшись подтверждения, шеф продолжил. — Так вот, ваш покорный слуга участвовал в создании систем управления этого изделия. — В аудитории повисла напряжённая тишина. Вдруг мужчина в годах, в гражданке, сидевший где-то на последних партах стал генералом. Нет, формы на нём не появилось. Он просто произнёс:

— Товарищи офицеры! Встать! Смирно!

Шеф выдержал нужную паузу, показывая умение общаться с военными:

— Спасибо. Садитесь, пожалуйста… — В его словах и манерах был виден очень гражданский человек, но никакого снобизма, того снобизма, что часто проявляется у военных по отношению к гражданским, у слушателей не осталось…

Я вынырнул из воспоминаний и услышал:

— Что ж. Прошу сюда, на верфь, дней через восемь-десять. Нужно будет проверить опытный экземпляр. Надеюсь, за это время мы его сделаем. — С этими словами изображение инженера пропало.

«А ведь это была гипер-связь». — Проснулся во мне капитан-очевидность. — «Потому и физиономия у инженера была неподвижна. И голос озвучивал искин. Безэмоционально, чтоб в нюансах не ошибиться. Так что меж звёзд носилась только информация-текст. Самый минимум».

Мы вернулись к закускам. Плавные, неторопливые движения. Маленькие кусочки и никакой суеты. Минут через десять молчание я прервал:

— Аязли, что если я поучусь стрелять из этой штуки?

— Конечно, Ли. Абордажника найти легче чем канонира…

Я купил базы по рельсотрону и выучил их. Стрелять из рельсотрона оказалось просто. Так же просто, как с автомата или карабина. Типа: «нажал курок — вот и выстрелил». Не просто оказалось попадать. Вообще-то к рельсотрону прилагался баллистический вычислитель. На пять тысяч он попадал в нужную заклёпку, на пятнадцать тысяч — в силуэт, на тридцать — мог и промазать. Главная проблема — было не видно, где прошёл выстрел, и поправку просто так вычислить не получалось. Поэтому в руководстве рекомендовалось сделать некоторое число пристрелочных выстрелов. Если случится попадание — замечательно, а нет, то вычислить и запомнить пятнышко на прицельной сетке, где пульки точно не было и продолжать. Так что в более-менее неподвижную цель в конце-концов попасть будет можно. Как в морском бое, в игрушке на листочке который, только без больших кораблей, а с одним одноклеточным на большом пустом поле.

Да. Ещё прямая аналогия со снайперской стрельбой. На малое расстояние — попасть проблемы нет, а чуть подальше, так и ветер влияет, и давление, и влажность воздуха. Вот и в космосе. То, что кажется вакуумом, в звёздной системе совсем не вакуум, по крайней мере с точки зрения полёта пульки на трёх тысячах километров в секунду. Чуть на звезде пятно или протуберанец — вот и скачок плотности. И микрогравитация. Звезда-то чуть-чуть как «совсем не шар». Планеты в вычислителе учтены, главный вопрос — насколько точно? А ещё есть почти планеты. И крупные астероиды. Вроде мелочь, а траекторию пули уводит. Немного, на мелкие доли процента, как раз, чтоб в силуэт не попасть. И снова понятно: если система «родная», если в ней всё изучено и измерено от и до, да с нужной точностью, так вычислитель рельсотрона на тридцати тысячах не мажет.

В виртуале я натренировался. Тут и время подошло вылетать. Шесть прыжков до Киноли, потом ещё пять до Карады. Сюда я транспортировал освобождённых рабов. Нас интересует одна из столичных верфей. Ну, конечно, Карада не совсем столица, просто главная система сектора.

Инженер встретил нас вживую.

— Корабль получился интересный. — Сразу начал говорить он. — Контейнеры имеют не только маскировочную функцию, но и функцию дополнительного крепления. В зависимости от изгиба несущей корабля, положение оружейного ствола внутри них меняется, предотвращая его изгиб и лишние нагрузки. Вы понимаете, о чём я говорю?

— Пришлось соединить упругое и жёсткое, избежав опасных деформаций и нагрузок… — Резюмировал я его речь.

— Отлично! — Обрадовался инженер, и продолжил грузить нас техническими подробностями.

Если кратко, то пилотировать это чудо инженерной мысли не просто. Если до этого мы, можно сказать, ездили на обычных земных грузовиках, вроде ЗиЛка или Урала, то теперь у нас грузовик-длинномер с прицепом. Управлять им сложнее. Проще сказать, что это другая пилотская категория. Да ещё часть манёвров режет рельсотрон. С другой стороны, конструкция хорошо известная, отработанная, на поток поставленная, так что запчасти не дороги. Стрелять следует только с остановки, отключив тягу и погасив колебания. Наведение всем корпусом. Правда инженер всобачил на корабль четыре кольца для маневровых двигателей. Ими можно корабль стабилизировать и доворачивать. Двигатели тоже стандартные от КИПов, зафиксированы по шесть штук на кольцо. У каждого индивидуальное управление, но всё это загнано в искин, переводящего интуитивное управление в команды включения и регулирования тяги. Двигатели от КИПов — это хорошо. Тоже потоковая технология.

Я осмотрел боевой пост канонира. Это оказалась кабина истребителя с пилотским ложементом. Кабина упакована в малый контейнер на внешней подвеске ближе к двигателю. Контейнер — для маскировки и дополнительной защиты. Нужно завести пилотский скафандр. Я себе его сразу и заказал с доставкой. У Умиды её боевой пост тоже в малом контейнере на подвеске, но ближе к носу и пилотской рубке. Отдельный контейнер для ПКОшника, он управляет противотопедами и малыми лазерами. Контейнеры с пусковыми автоматами противоторпед — самый первый и самый последний в нашей линии — на носу у рубки и на корме у реакторной. Пара больших контенеров на подвеске с жилыми отсеками. В одном — каюты, в другом ячейки-соты. Соты, похоже, для карцера. Ещё в одном контейнере — медблок и ремонтники. Контейнеры — боксы для двух десантных челноков и пары грузовых тягачей — перецеплять груз с трофея на наш грузовик. Мы с Умидой предварительно заняли одну из кают. Я проскладировал в ней свои скафандры — боевой и технический, и личное оружие.

Пилоты у нас обновились, старые переучиваться не стали и ушли, продав свои паи Аязли. Первый выход сделали малым составом — только спецами. Капитан Аязли, два новых основных пилота и наш старый навигатор в главной рубке. Двигателист и реакторщик в задней капсуле. На них ещё техобслуживание малых движков на кольцах, но серьёзного внимания они не требуют. Я, Умида и ПКОшник — мы все заняли свои боевые посты. Дьярви, два новых пилота на погрузчики и пилот десанта Бирн устроились в контейнере абордажников. Их можно было бы и не брать, но оставлять их на верфи тоже особого смысла не имело. Абордажников пока не набрали.

Первый прыжок сделали в соседнюю систему. Её военные используют как полигон и стрельбище. За небольшую денежку нам выделили место, время и военного советника. Первые выстрелы я произвёл на ближней дистанции. Стрелял по каменюке. Попал, разумеется. Затем дистанцию мы начали увеличивать. Я получал данные со сканеров, управлял поворотом, наводился и «жал на курок». Курок — это условность. Никакого курка нет, но так мне удобнее представлять команду на выстрел. Накачка контура занимает примерно минуту. Можно стрелять сокращённым, с неполной энергией, но, пока, не вижу в этом особого смысла.

На двадцатке, в смысле на двадцати тысячах, я первый раз промазал. Астероид-мишень расположен удачно — за ним пылевое облако. Пуля, пролетев мимо цели, оставило в облаке хорошо видимую трассу. Засёк поправку, прикинул, что могло привести к такому отклонению. Похоже, плохо убрал вращение.

Выстрел, ещё один, ещё… Я учусь попадать. Попадать не просто в астероид, а в его центр. «Спокойнее. Не дёргайся. Поправки считай». — Время от времени доносилось до меня. Потом дистанцию мне увеличили, потом увеличили ещё. Потом, после каждого выстрела, мы совершали небольшой манёвр, и я учился стабилизировать и наводиться с движения. Сколько же я настрелял? На трёхсотом выстреле меня остановили. Если бы я только и делал, что стрелял, не отвлекаясь ни на что другое, то это было бы уже 5 часов. А так — все двенадцать прошло.

«Не плохо, не плохо». — Передал наблюдающий за нами спец. — «Стандартный норматив выполнил. Где учился?»

«Первый раз стреляю. До этого базы осваивал и в тренажёрах ещё…»

«Псион что ли?»

«Слабый. Совсем слабый».

«Тогда другое дело. Может в свою пси-специализацию попал. Тренируйся, и будет тебе счастье». — Напутствовал он меня напоследок.

Мы вернулись на Караду. Возвращение я проспал. Аязли — отчитался о выходе и стрельбах инженеру. Принял в команду пару молодых бойцов-погонщиков с парой дроидов — как раз по дроиду на бойца. Проснулся я уже перед выходом из гипера в первой системе на пути к Киноли. Теперь у нас с Умидой одинаковый график. Перед выходом в систему залегаем на ложементы боевых постов. После ухода в гипер отправляемся размяться и отдыхать. Теперь я точно понимаю: долгие прыжки в гипере — это счастье!

На Киноли присоединились к группе и до Рауса дошли штатно. Пара дней на Раусе, и мы набрали пополнение, заправились под завязку и всем дооснастились. Абордажников у нас два отделения. В них по комоду, пилоту, погонщику с дроидом, и пятёрке простых бойцов. Общее руководство абордажниками осуществляет Дьярви. Сложно сказать, зачем нам столько бойцов. С другой стороны у Крайма на Гордости Алтинии было пять отделений. Не полного состава, но всё же.

Кстати, Аязли назвал корабль. В переводе ближе всего получается «Револьвер». Мне понравилось. А что, убойный, с коротким стволом…

Мы пошли коротким маршрутом на Ноаун. Прыгали по бесполезным системам красных карликов. Специально никого не выискивали, случайно никого не встретили.