Пират

4.7. Переформирование

До Рауса мы дотелюпали. Картриджей для медкапсулы хватило — через неё прошли все, кому это было нужно. Долечились, конечно, не не до конца, так что по прилёту половина отправилась в госпиталь, а остальные, кого не привлекли к хозяйственной деятельности, — в бордель. Благочестивый Шакирамр прибыл немного раньше, и Умида меня ждала. Вида она не показала, но на письмо моё по прилёту откликнулась сразу. На мою игривую фразу она откликнулась с несвойственной многим женщинам прямотой:

«Если ты серьёзно настроен стать моим близким, то я буду ждать тебя в…»

От своих я приотстал и удрал. Мне — в гостиничную часть развлекательного комплекса.

«Уже лечу». — Отписался я и зарулил в душ. Спасибо лекциям на Алатезе: «прийти к женщине грязным — это показать, что ты её не любишь и не ценишь». С корабля я сошёл в боевом скафандре, бывшим когда-то розовым. Сейчас он розово-чёрный. При ремонте я повреждённые части менял, так что иду пятнистый. Вообще, хождение в боёвке в Комплексе не приветствуется, и раньше боевой скафандр я оставлял на корабле, но сейчас корабль почти не наш, что и как будет дальше — не ясно, и я переодеваться не стал. На меня косились, но замечаний не делали.

Умида встретила меня в небольшом номере — где-то два на три метра. Она была в закрытом под горлышко облегающем комбинезоне. Номер был обставлен по-аратански: два раскладных кресла и раскладной столик.

— Я не слишком смущу тебя, если вылезу из скафандра?

— Вылезай, конечно. — Согласилась Умида наливая мне чай по-галифатски — в пиалу.

Я остался в тонком тельнике. Хорошо, что я после душа сменил его на новый. Умида махнула рукой на кресло, и я в него сел. Потом «воспользовался её девичьей наивностью», и усадил её к себе на колени. Кресло под двойным весом заскрипело. Умида позволила себя поцеловать, но на поцелуй не ответила.

— Ты слишком торопишься.

— Проявляю разумную настойчивость. — Процитировал я её.

— Ну-ка, ну-ка.

Умида расстегнула мой тельник, провела пальцем по моей груди и принюхалась:

— Совершил омовение?

Я процитировал ей галифатское изречение, прямо по галифатски.

— Ты не плохо знаешь наши обычаи.

— Не особенно. Так, верхов из адаптационных лекций нахватался. Но в них есть очень соблазнительные детали.

— Это какие-же?

— Если б мы пили чай сейчас по галифатским обычаям, у меня было бы гораздо больше возможности для манёвра.

— И ты хочешь сказать, что меня любишь?

— Люблю тебя сказать лишь могут руки, снимающие паранджу, — перевёл я как смог на галифатский Есенина. — Это строчка из стихотворения с моей родины. А любовь… Любовь она не всегда появляется сразу. Часто зарождается постепенно и потом крепнет.

— И погибает. — Вставила Умида.

— Бывает что и погибает.

— Так значит ты меня не любишь? Зачем тогда пришёл?

— Я не знаю, люблю ли я тебя, но меня к тебе тянет.

— Любовь — как цветок, не поливай его вниманием и она как цветок засохнет. — Процитировала что-то Умида.

— Разумная мысль, откуда она?

— Из Великих Старцев конечно, откуда ещё?

Мы помолчали.

— Мужчины обещают женщинам долгую и счастливую жизнь.

— Увы. Я авантюрист. Вчера мне повезло, и сегодня я жив, а завтра может не повезти. Так зачем обещать то, что гарантировать я не могу. По крайней мере на время контракта.

— И что, ты думаешь меня это радует?

— Нет, но врать я не хочу.

— Что ж, по крайней мере честно. Отпусти меня!

Я Умиду отпустил. Она выбралась, встала и глядя на меня спросила:

— И так вот просто меня отпустил?

— А что делать? Насильно мил не будешь.

— Ладно… убирай стулья.

На освобождённое место из стенки выехал матрас. Из стенного шкафа Умида достала подушку. Она позволила мне снять с неё комбинезон и осталась в толстых плотных с геометрическим рисунком чулках выше колен и перчатках до локтя. Она была типичной галифаткой с оливковой кожей, аккуратным пупком на тонкой талии, широкоформатными бёдрами и крупной грудью. Пока я сбрасывал остатки своей одежды, она устроилась на спине, закинув правую руку, ту что с протезом, засунула под подушку. Когда я добрался до неё, левой рукой она упёрлась мне в грудь:

— Не торопись, я должна к тебе привыкнуть.

Она сняла перчатку с левой здоровой руки и прикоснулась ко мне кончиками пальцев. Мы целовались и гладили друг-друга кончиками пальцев, исследуя и привыкая.

…

— Проверяешь, нет ли там овощерезки?

— Тебе это не приятно? — Спросил я её, лишь бы ответить. Нейросеть мне подсказывала…

…

Как мужчину Умида меня приняла. Оказывается ей очень не хватало мужской ласки.

Голод заставил нас одеться и спуститься в ресторан. Только мы уселись за столик, как в ресторан вломилась толпа наших сослуживцев. Нас окружили и хлопали.

— Я никому ничего не говорил(-а). — Произнесли мы одновременно с Уми глядя друг на друга.

— А вам и не нужно было никому ничего говорить. — Выступил Арибли, командир абордажников корабля Умиды. — Сначала наглый аратанец демонстративно оказывает знаки внимания нашей красавиице-недотроге, потом они оба синхронно пропадают, не отвечая на сообщения, затем появляются под ручку с довольными лицами, собираясь позавтракать, хотя пора обедать. Не нужно быть семи пядей во лбу чтоб сложить один плюс один — сладились. Вот народ и собрался чтоб вас поздравить. И ещё, Казак, Умида. Если собираетесь дальше нормально служить, быстро регистрируйте брак — мой вам совет. Кадерли — правоверный галифатец и прелюбодеев покрывать не будет.

«Казак, ты как?» — Написала мне Умида.

Я открыл нужный раздел в административном искине, закинул наши имена в форму стандартного временного брака. Ну не имена конечно, а зарегистрированные отклики нейросетей. И скинул ссылку Умиде.

«Казак, ты уверен?»

«Уверен».

Умида кусала губы. Пауза затягивалась.

То, чего я не слышал.

«Стандартные условия временного аратанского брака без каких-либо подводных камней и ловушек. Подписывай смело: если что не устроит — просто разведёшься. Здесь это просто. И помни, если что не так, наши ему лишнее оборвут и скажут, что так и было».

Умида зажмурилась. Потом лицо её стало решительным. Мне тренькнуло сообщение об изменении семейного статуса. Я встал из-за столика и протянул к Умиде руки, она тоже встала, пришла ко мне в руки, обняла за шею и мы поцеловались долгим поцелуем.

— Так-с. Молодые сейчас слишком заняты, — взял командование в свои руки Арибли, — между тем свадьбу сыграть нужно. Скидываемся на банкет и подарок!

Мы перешли в банкетный зал, Арибли организовал гостей. Народ появлялся и исчезал. Мы по команде вставали и целовались, кланялись и садились. В перерывах, когда про нас забывали, мы даже перекусили. Потом на этом празднике жизни мы стали лишние и незаметно свалили в номер, гуляющей свадьбе это не помешало.

Я проснулся, а Умида тихонько посапывала рядом. Вчера, когда мы поднялись в номер и начали устраиваться она устало уселась на матрас и сказала:

— Ну что, муж, помнится ты говорил, что принимаешь меня такой, какая я есть. — И, не дав мне времени ответить и запаниковать, продолжила: — Помоги снять железки, мне нужно от них отдохнуть.

Реальной помощи Умиде не требовалось. Я достал из встроенного шкафа специальную сумку, вытащил из неё заглушки.

— Хочешь посмотреть как всё устроено? — Угадала Умида. — Посмотри.

Она протянула мне руку-обрубок.

— Здесь под кожей у меня цилиндр-переходник, стандартное протезирование. Заглушки — чтобы ничего лишнего внутрь не попало. Совмещай и придави — не бойся, не той стороной не вставится.

Заглушка с лёгким щелчком втянулась в переходник, встав вровень с краем кожи. Затем я справился с ногами, уложил снятые протезы в сумку-чехол, убрал его обратно в шкаф и приглушил свет.

— Ну и как тебе? — Продолжила Умида.

Отвечать мне не хотелось. Но по требовательному взгляду я понял, что ответить придётся.

— Сейчас узнаешь.

Я добрался до Умиды и навалился на неё.

— Хорошая вещь поцелуй. — Вставила очередные три копейки Умида. — Им можно рот закрыть и не отвечать.

— Угу. — Согласился я. Продолжить целовать её мне не удалось. Она упёрлась в меня руками и потребовала ответа.

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Зачем я тебе такая? — Голос у Умиды был настойчивый.

— Чёрт побери! Что ж ты мне мозги всё выкручиваешь? Ты вот все свои поступки по полочкам раскладываешь? Меня к тебе тянет. И ты уж определись наконец. Примешь меня со всеми моими особенностями и недостатками или вон выгонишь.

Я выпустил Умиду, перебрался на край матраса и сел отвернувшись. Умида лежала молча. Секунды тянулись и падали из настоящего в прошлое вязкой капелью. Наконец она пошевелилась, села, придвинулась, обняла меня сзади и прошептала мне на ухо:

— Не обижайся.

И, подумав, добавила:

— Пожалуйста!

Оказывается я был весь напряжён и мышцы у меня закаменели. Я начал расслабляться и ответил:

— Хорошо.

— Пойдём назад.

Мы снова устроились на кровати. Я лежал на спине, она устроилась на боку, головой на моём левом плече. Левой рукой я её обнимал, а она прижалась, закинув на меня здоровую коленку, и водила по мне своими пальчиками. Потом она накрыла меня ладошкой и как-то сразу уснула. Я по нейросети скомандовал выключить свет. Умида зашевелилась, но не проснулась и снова задышала ровно.

Темнота, её ровное дыхание и мерный шелест вытяжки воздуховода. Я лежал и думал: «Вот я снова и женат. Интересно, надолго ли? То, что мы вчера поссорились — нормально. Так всегда и бывает — как на качелях. То слишком близко, то слишком далеко. И так пока всё не устаканится. Я резко вошёл в её жизнь, для неё, наверняка, слишком резко. Как там Арибли говорил — недотрога. Но Умида не недотрога. Протезов она стесняется и себя она стесняется, и сама себя не принимает. Если правильно помню, она рассчитывает от протезов избавиться. Может быть так всё и связано: у неё был чёткий жизненный план — избавиться от протезов, стать „нормальной“ и можно начинать жить. И я в этот план вломился… Ладно. Так можно слишком много напридумывать. Жизнь покажет». Сон мягко принял меня в свои объятья.

Я проснулся. Будить Умиду не хотелось, она тихо посапывала, лицо у неё спокойное и умиротворённое. Я начал шерстить сообщения. Кучу сообщений «Ты где?» и разных поздравлений-пожеланий удалил. Из серьёзных — анкета-опросник от Кадерли и сообщение о переформировании ЧВК. Заполнил анкету, отослал, видимо шевельнулся неудачно или просто время пришло — Умида проснулась.

— Давно не спишь? — Спросила она и включила свет.

— Не особенно.

— А что не встаёшь?

— Тебя будить не хотел.

— Ладно, чего уж там.

Умида поднялась и на коленях пошла в туалет.

— Помочь? — На автомате спросил я.

— Не сейчас. — Откликнулась Умида. — Лучше сполоснись.

Я отправился в душ, не торопился, давая ей время привести себя в порядок, но много времени Умиде и не понадобилось — также на коленях она зашла в душ.

— Двусмысленно получается, да и не поговоришь с тобой так. — Прокомментировала она разницу в росте. — О глупостях не думай, спинку мне потри, потом в комнату отнесёшь.

«Потереть, так потереть; спинку, так спинку; отнести, так отнести». — Подумал я.

Помытую, спинкопотёртую и высушенную я подхватил её на руки. Умида прижалась ко мне, обхватив руками за шею. Нести её было не тяжело. Я аккуратно опустил её на матрас, Умида шею мою не выпустила, и я автоматически оказался сверху.

— Тебе никуда не нужно бежать? — Поехидничала она.

— Сейчас нет.

— И ты решил воспользоваться…

— Ну, если уж мне подвернулась такая прекрасная возможность.

— А если я против?

— А ты против?

— А если я всё же против?

— Тогда ты об этом мне скажешь.

На поцелуй Умида ответила…

— Какие у тебя на сегодня планы? — спросила она у меня, когда мы наконец позавтракали, если называть завтраком первую еду после сна, или пообедали, если учитывать время после пробуждения.

— Через пару часов сбор.

— Я пока на корабль схожу, напиши мне, как всё у вас закончится.

— Договорились.

Умида ушла, а я устроился почитать.

На сборе остатков нашего экипажа «официальный доклад» сделал Дьярви. Итак: свободных денег на счете ЧВК нет — они ушли на погашение кредитов, корабль требует серьёзного ремонта, можно отдать его в качестве компенсации оставшихся долгов и ликвидировать корпорацию. Долги не самые большие — корабль даже в его нынешнем состоянии стоит больше, но юридическое сопровождение в отсутствие прямых наследников владельца должно съесть большую часть средств. Или можно корпорацию сохранить и приватизировать, перейдя под общее руководство Уважаемого Кадерли. Взамен он предлагает помощь — выплату долгов и своих юристов взамен «получая пай корпорации согласно понесённым расходам». В качестве нового капитана и своего заместителя в корпорации Кадерди предлагает Уважаемого Аязли, хорошо себя зарекомендовавшего где-то там и когда-то ранее… Нас всех ждёт собеседование с Уважаемым Кадерли. Он, в смысле Дьярви, собеседование уже прошёл и согласился остаться на должности завхоза. Стратегические решения в корпорации будут приниматься голосованием с учётом пая в корпорации.

Нас начали вызывать на собеседование.

— Казак! — Кадерли встал, оказывая мне уважение, и предложил сесть. — Вам предлагается остаться в досмотрово-абордажной команде, если у Вас нет других планов. Это договор о намерениях. Точная должность и круг обязанностей будут оговорены позже.

— В целом меня это устраивает, но есть ряд важных для меня условий.

— Слушаю.

— Я проходил службу взамен военной службы в Аратане. С учётом день за пять.

— Этот вопрос с Аратаном я решу.

— Второй вопрос касается не только меня.

— Желаешь на один корабль с женой? Пусть Умида подаст мне просьбу о переводе и я её удовлетворю. — После моего согласия Кадерли перешёл на ТЫ, я же продолжил называть его на ВЫ — это нормально для начальника и подчинённого.

— По окончании годового контракта я собираюсь учиться.

— К этому моменту оргвопросы будут решены. Если захочешь, пай я выкуплю.

— Я принял определённые обязательства перед службой безопасности… — Я скинул ему копии подписанных мной согласий и заявлений. С безопасниками я оговаривал, что они не секретные, и мой командир имеет право быть в курсе.

— Отлично, значит будет кому выполнять эту работу.

— Тогда вроде всё устраивает, нужно бы на нового капитана только посмотреть.

— Посмотришь. Он скоро прилетит. Окончательно договор тогда и подпишем.

Кадерли переслал мне предварительное соглашение. Я его подписал.

— Казак. Всё хотел спросить откуда такое имя?

— Это псевдоним. В службе безопасности он зарегистрирован.

— Могу я полюбопытствовать, какое настоящее?

— Конечно, но прошу не сохранять эту часть под протокол.

Кадерли мне кивнул. Я сменил отклик нейросети, продемонстрировав Ли, баронета и мл. лейтенанта ВКС Аратана в отставке. Продемонстрировал свои психо-физические параметры с подкрученным интеллектом, естественно.

— Благодарю! — Вежливо-уважительно произнёс Кадерли.

— Надеюсь сохранить инкогнито. — Откликнулся я.

Кадерли снова кивнул, я вернулся к отклику Казака, мы попрощались и я вышел, уступая своё место следующему.

То, чего я не слышал. СБ Галифата.

Уважаемый Кадерли! Благодарим Вас за правильное понимание обязанностей галифатца. Представленная Вами информация полезна. По сути прошедшего собеседования сообщённая Вам информация подтверждается из других источников. Рекомендуем Вам удалить протокол. Давайте поможем юному баронету сохранить его инкогнито. Сделаем вид, что ничего не знаем.

Беседа Кадерли и капитана Аязли:

— Обрати внимание на Казака. Он на самом деле баронет Аратана инкогнито и младший лейтенант ВКС Аратана. Очень сильный дуэлянт. Ещё он псион-предсказатель. Слабый, но сильные все расхватаны корпорациями. Говорит на аварском и галифатском. Про псиона — не секрет, про ВКС Аратана иногда говорит, а про баронета не распространяется, но в нашей службе безопасности в курсе…

По окончании собеседования я отписался Умиде, и Ярс зазвал меня в ресторан. Мы сидели за столиком вчетвером — ещё присоединились два друга погибшего Руфа, те, что трофейные нейросети получили.

— Мальчики! Вы себе не представляете какая это была задница! — Говорил Ярс, а они ему внимали. — Нет, не просто задница, а такая дырища в заднице! Мы должны были там сдохнуть и только каким-то чудом вылезли!

— Ну? Как дела? — Спросил я у ребят.

— О! Казак! Я хочу с тобой выпить! — Заявил хорошо набравшийся Ярс. Дроид притащил мне стаканчик планетарки, и я её пригубил.

— Что думаете по поводу новой корпорации?

— Нас в неё не берут. — Откликнулся один из молодых, второй кивнул. — Кадерли пообещал нас в какую-другую пристроить.

Я посмотрел на Ярса.

— Казак! А меня берут, но я не знаю! Не упомню, чтоб так резались. Это после Инсмонгеровской бойни началось. Казак! Что делать! Чувствую, убьют меня, если останусь. Хоть ты мне посоветуй.

— Что я могу тебе посоветовать? Надоело воевать — увольняйся.

— Увольняйся? А жить на что, я ж больше ничего делать не умею!

— Ну не увольняйся.

— Ой, лихо мне лихо! [Что в лоб, что по лбу — всё едино]!

— Что? Совсем денег нет?

— Почему нет. Есть — как не быть.

— Ну так устрой себе отпуск, пережди полгодика, там и определишься.

— Ну, как вариант…

— Что отмечаете? — Подошла к нам Умида.

— Похоже прощаемся. — Ответил я.

— А меня к тебе в корпорацию перевели.

— Вот и славно. Голодная?

— Нет.

— Казак, а что ты не пьёшь? — Спросил Ярс.

— Да я и без планетарки пьяный.

— Ты знаешь, я так и сделаю. В отпуск на полгодика отправлюсь. А там видно будет.

— Вот и молодец, что решил.

— Давай по последней допьём, чтоб всё путём было!

Я допил планетарку, попрощался с ребятами и, подхватив Умиду под руку покинул компанию.

На следующий день нас всех собрал Дьярви.

— Старый корабль продаём. Взаимозачётом берём новый — поменьше. Есть интересный вариант.

Этим интересным вариантом оказался модифицированный аварский торпедоносец. На него встала улучшенная система маскировки и спереди специальная ферма для захвата крупногабаритных грузов. Без груза эта ферма запуску торпед не мешает. Ферма сбрасываемая — в случае форсмажора её можно быстро отстыковать вместе с грузом. Ну а потом обратно крепить тоже можно, но уже долго. По бокам вместо лазеров добавили беспилотники ПКО на внешней подвеске. В задней полусфере лазеры для защиты двигателя по большей части оставили, на двух выносных креплениях лазеры заменили выносными блоками запуска противоторпед. Перезаряжать блоки не удобно — надо выходить на броню. Так что перезарядка только в спокойной обстановке.

Вполне узнаваемый фрегат — шустрый и зубастый. Мощный двигатель у него был изначально — для быстрого выхода на ударную позицию и быстрого отхода. Дополнительные подключаемые топливные баки позволяют кораблю серьёзно расширить автономность. Система автоматической зарядки и запуска торпед позволяет выработать гибкую тактику. Типичная военная тактика — сделать шесть залпов по три больших торпеды и отойти — по-видимому не плоха для боя стенка на стенку. Нам может пригодиться, если начнут зажимать превосходящими силами. Автомат позволяет пускать торпеды в любой комбинации — хоть все по одной, и производить перезарядку в нужном порядке. Так что стандартная пиратская тактика — затихариться, дождаться, стрельнуть, зачистить, зацепить и валить с трофеем домой, похоже, должна пройти.

Как же мы будем стрелять большими торпедами да по грузовикам? Вопрос не в том, чтобы попасть, а в том, что после от кораблей останется? Выяснил: основная часть боекомплекта стандартная военная на случай если что-то пойдёт не так. Дополнительно несколько торпед специальных — с разделяемой боеголовкой. Разделяется на подлёте: сначала ускоряется и срабатывает передняя половина — боевая, затем долетает вторая — ЭМИ.

Крохотный медбокс с медкапсулой на корабле в наличии, медкапсула мне не понравилась, нужно будет заменить на что-нибудь посерьёзнее, есть ниша для ремонтного дроида.

— Сначала по личному составу. — Начал свою речь Дьярви. — Капитан, первый пилот, второй пилот, пилот челнока и по совместительству третий пилот, навигатор, двигателист, реакторщик, торпедист, оператор ПКО, щитовик, ну и абордажно-досмотровая команда. Всего абордажников у нас запланировано пятеро. Я — командир отделения, Казак — мой заместитель и бойцы Вонс, Стиг и Сверр. Теперь по жилой зоне. Есть капитанская каюта, пять обычных кают и одна совсем маленькая. Места на корабле мало. А нам предстоят дальние выходы. Мы можем заказать перепланировку. Есть две возможности. Первая: одну каюту занимает капитан, Казаку и Умиде выделяем одну каюту, остальные три каюты делим на спецов и в капитанскую всех абордажников. Ну и вторая: каюту капитана преобразуем в кают-компанию, капитан как и в том варианте занимают простую каюту, остальные четыре каюты после перепланировки становятся тремя увеличенными каютами вместимостью по шесть мест.

Я подумал, что в условиях такого дефицита нам с Умидой можно занять бывшую каюту рабов, которую Дьярви дипломатично назвал совсем маленькой. Осталось только как-нибудь это аккуратно предложить.

— Как тебе идея занять совсем маленькую каюту? — Спросила меня Умида. В общей мне неловко будет.

— Отличная идея!

Я её озвучил, народ не возражал.

— Так-с. Если с каюткомпанией, то у нас получается на четыре каюты восемь специалистов и четыре абордажника. По три человека на каюту — вроде нормально?

Возражать никто не стал.

Мои дроиды ждали меня в доке. Я их перевёз в арендованную мастерскую и приводил в порядок. Умида куда-то ушла прошвырнуться.

— А ты, значит, Казак? — Подошёл ко мне галифатец. «Аязли» — Прочитал я в отклике его нейросети.

— Да. — Ответил я, прерываясь.

— Я Аязли, капитан Кусачего.

Я проверил: наш будущий корабль получил имя — Кусачий-1283.

— К Вашим услугам. — Ответил я галифатской вежливостью.

— Готовишься стать командиром?

Я ответил удивлённо-вопрошающим жестом.

— Я про отмеченные специальности.

— А что в них не так?

— Универсализм. Абордажник-погонщик-ремонтник — вполне традиционная связка. Погонщики сами обслуживают и чинят своих дроидов, потому что добраться до мастерских часто не бывает времени и возможности. Но у тебя отмечено что ты ремонтник широкого профиля — для погонщиков это не традиционно. Медтехника я тоже вполне могу понять — справиться с медкапсулой бывает жизненно необходимо. И пилотирование челнока тоже серьёзных вопросов не вызывает. Но вот пилот, оператор ПКО и торпедист — точно никуда не вписываются. Специалист всегда выиграет у универсала в своей области. И специалистом стать проще — не разбрасываясь на всё подряд быстрее и дешевле достичь нужного уровня профессии. Универсал, конечно, может всё, но всё это он может плохо, пусть не плохо, но хуже чем специалист. И потом, быть сразу во всех местах не получится. Вот допустим пилот и торпедист — не возможно же одновременно выполнять и то, и другое.

— Пожалуй. — Не захотел я спорить с начальством.

— А вот для командира всё это является плюсом — нужно в общих чертах представлять чем заняты подчинённые, как и насколько хорошо они выполняют свои обязанности.

Аязли посмотрел на меня со значением: «Вот как я тебя раскусил!»

— Интересная мысль, нужно её обдумать. А специальности как-то сами-собой собрались.

Аязли жестом показал мне, чтобы я продолжал.

— Торпедист, ПКОшник и пилот — это из-за совмещения специальностей. Когда я корветом командовал — у нас народу очень мало было.

— С этим разобрались…

Я вижу, что Аязли собой доволен, доволен что я его слова в определённом смысле подтвердил. Он не удивился тому, что я командовал корветом. Похоже Кадерли его по моему поводу просветил в той или иной мере.

— Я не против, — тем временем продолжает Аязли, — точнее я очень даже за, чтобы ты использовал всё что можешь на благо корпорации. После последней неудачи наша корпорация испытывает трудности, так что нам [любое лыко в строку]. Разумеется всё сделанное будет учитываться и по мере возможности вознаграждаться.

Я кивнул.

— Но меня в первую очередь интересует, что ты псион.

— Очень слабый.

— Не важно. Главное, у тебя срабатывает предчувствие.

— Иногда.

— Вот это я и буду использовать.

— Сделаю всё от меня зависящее, но не следует ожидать от меня слишком многого. Я и Крайму то же самое говорил.

— Крайм был дураком. Получить предсказателя и не использовать его потенциал!

— Заранее у меня это не получается.

— Давай обсудим два подтверждённых случая: взрыв реактора и последний бой Алтинии.

Я кивнул.

— Сначала про взрыв реактора. Когда туда летел — ничего не чувствовал?

— Нет.

— И как проявилось?

— Почувствовал опасность, смертельную опасность.

— Как-то же ты сумел выбрать спасительный вариант!

— Да. Но там времени предупредить совсем не оставалось.

— Понятно, теперь второй случай. Там во время погони ты что-то чувствовал.

— Было дело. Каждый прыжок сулил неприятности, не хотелось его делать…

— И в итоге вы влезли в ловушку. Наконец, почему не стал отступать с транспорта?

— Почувствовал, что мне туда не нужно. Что остаться на транспорте безопаснее.

— Вот это я и хочу использовать. Я буду спрашивать, ты отвечать, чувствуешь что или нет. Но не думай — решение я приму сам!

— Конечно, но если я ничего не почувствую, это не означает что опасности или неприятностей нет.

— Ещё. Покрась свой абордажный скафандр в розовый цвет. Это будет нашим трендом.

Мы договорились, и Аязли ушёл. Молодой командир, первое назначение. Хотя как молодой — постарше меня будет. Нужно будет посмотреть как он и что. Когда я закончил работу, пришла Умида. От неё попахивало планетаркой.

— Своих на выход провожала? — Спросил я у неё.

— Да. А ты почему не волнуешься где я была и не ревнуешь?

— А у меня есть повод?

— Нет, но ведь я была с мужчинами!

— Для тебя теперь есть только один мужчина — я. Потому что ты замужем. С моего родного это так и переводится ЗА МУЖЕМ. Если у тебя появятся другие мужчины, это значит что ты из-за мужа выйдешь, то есть брак наш разорвёшь. А там ты была не с мужчинами, а с сослуживцами.

— Умида, пока! — Сказал заглянувший в мастерскую Арибли. — Мы её проводили. — Добавил он для меня.

— Э-э-э. — Невольно вырвалось у меня. Не обидел ли я Арибли, акцентировав НЕ МУЖЧИНЫ…

— Не волнуйся, парень, я всё понял правильно. Ругайтесь на здоровье!

Показался Гролх, махнул мне рукой, и они ушли.

— Пока, Арибли, спасибо. — Сказала Умида в пустоту. Потом повернулась ко мне и продолжила: — Всё-таки объясни почему ты меня не ревнуешь?

— Ты имеешь ввиду галифатские запреты и обычаи? Когда жена сидит дома и не может даже слова сказать… Ну ты сама лучше знать должна, что именно не должна делать замужняя галифатская женщина?

— Да. В смысле нет, ну я не то имела ввиду.

— Понимаешь, брак — это союз мужчины и женщины, брак — это доверие, доверие есть — и брак есть, а где нет доверия, там нет брака, ну или не тот брак что мне нужен. И потом все эти запреты и контроли не имеют смысла. Скорее наоборот возникает азарт их обойти. Одно время были у меня любовницы — замужняя галифатка и её сестра. Так что если женщина захочет изменить, то её контролируй — не контролируй, она всё равно изменит. Лучше средство от женской измены одно — жена просто не должна этого хотеть.

— И где же ты с ними уединялся? Ну в смысле для процесса?

— У них в доме.

— Так ведь ты мужчина, как ты мог войти в дом так, чтобы муж не узнал?

— Я переодевался девушкой.

— Ты не похож на девушку!

— У меня была накладная грудь, задница и животик как у беременной. И в задник рюкзачка галифатцы бросали мне любовные записки.

— Ты сумасшедший!

— Мне говорили что я — развратный аратанец.

— И это тоже!

— Давай договоримся. У тебя теперь есть я. Нужен тебе мужчина — беги ко мне, а если я занят, то терпи и жди. Если тебе что-то нужно — говори, не надейся, что я догадаюсь. Ну и соответственно я тоже свою хотелку буду сразу к тебе тащить.

— Договоримся.

— И ещё. Если что не так, сначала говори со мной. Не нужно в наши отношения впутывать кого-то ещё. Сказанное и сделанное случайно или специально может вывернуться наизнанку, показаться совсем иным чем есть на самом деле. Понимаешь о чём я?

— Не совсем.

— Вот сегодня тебя проводили Арибли с Гролхом. Если для того, чтобы к тебе кто-нибудь не пристал — это одно, и это правильно. А вот если для того, чтобы проверить как пройдёт наша встреча — это совсем другое. Неправильное.

Умида меня обняла. Я обнял её.

— Скаф надо почистить, ты на него планетарку пролила.

— Ты на меня не сердишься?

— Нет, дурашка ты моя.

Кстати выяснил, что делал пустой аварский транспорт в не самом подходящем ему месте — его аварцы брали с собой для сбора трофеев и пленных. Выходя на ударную позицию, они схлеснулись с маневрирующим флотом, флотские не растерялись и наваляли всем нерегулярам, кто не успел смыться. За транспортом никто не погнался — уходил он криво. Ну а мы его и перехватили.