Пират

4.25. Нападение на Зурнуш

«Неплохо мы здесь пошумели. Теперь нам пора на Раус». — Сообщил нам всем Аязли, когда мы прыгнули в сторону Аварского фронтира.

«Трассу перестраивать?» — Уточнил наш навигатор.

«Да. И нужно бы нам прокрасться незаметно».

«Извини, командир, я понимаю, что это не моё дело, но перед стартом ты не мог этого сказать?»

«Нет. Для всех мы пошли так же и туда же, как обычно. Ну, с небольшими вариациями. Нас ожидает большой куш! Подробности будут на Раусе».

Выждав немного, я связался по выделенному каналу:

«Аязли! Контракт у меня подходит к концу. Без обид, я собираюсь уходить».

«Да, Казак, я понимаю, ещё и Умиду уведёшь. Кстати, с предчувствием у тебя как? Не беспокоит?»

«Что-то не слишком определённое. Какая-то крупная неприятность или опасность».

«Можешь описать конкретнее?»

«Нет. Только ассоциативно».

«Ну, давай».

«Представь, стоишь ты в чистом поле, а на горизонте копятся грозовые облака, и накатывают на тебя».

«Хм. Неплохо сказано».

До Рауса мы добрались без неожиданных неприятных встреч.

— Нас ожидает поход на Зурнуш. — Объявил Аязли по прилёту. — Сейчас здесь собираются большие силы. Нападения в направлении Зурнуша в последнее время были небольшие. Здесь оставались только самые упёртые и безбашенные. Так что аварцы считают, что нас из этого сектора выдавили и сейчас, по имеющейся информации, они отправились ловить нас совсем в других местах. Мы с вами к этому определённые усилия приложили. Ещё: имеется информация, что боевая станция на Зурнуше сейчас нефункциональна. Аварцы изо всех сил делают вид, что всё в порядке. Но капитальный ремонт заказали. Так что цель легче, чем кажется на первый взгляд. Система Рауса перешла на военное положение. Изображает готовность отразить атаку сил Авара. Принимает всех, не выпускает никого. Общий сбор и отправка назначена через три дня.

— Зурнуш, это же Авар. — Уточнил я. — Мы до этого и к Миленти не совались.

— Да — Зурнуш это Авар. Сейчас Авар. Ещё недавно он тоже был протекторатом.

Команду Аязли отпустил расслабиться, а меня задержал для беседы-напутствия:

— Казак! Если хочешь, сходи, уточни по поводу дембеля, вреда от этого не будет. Но вот увидишь, тебя просто так не отпустят. Не факт, что мне удастся за три дня найти канонира. И потом я бы хотел, чтобы ты был со мной на корабле. Мне так спокойнее…

Я действительно сходил. И меня действительно послали.

«Ваш предыдущий командир Крайм ан Ярнис не закончил оформление документов. Заявка есть, а мотивационное пояснение к предложению о зачёте срока службы отсутствует. Поэтому в настоящий момент нельзя утверждать, что Вы отслужили достаточный срок. Крайм, к сожалению, погиб, так что дооформить документы он не сможет. Но Вы не расстраивайтесь! По возвращении из рейда мы попробуем справиться с этой проблемой…»

«Скажу Вам, молодой человек, прямо. Этот рейд важен, и чем больше бойцов в него отправится, тем меньшие потери мы ожидаем…»

«Нет, если Вы действительно по каким-то причинам не хотите идти в рейд, то можете не ходить. Но в таком случае прямо сейчас я констатирую, что нужного срока службы у Вас нет, призываю Вас на действительную срочную службу и, по открытии системы, отправляю на полный срок [на северный полюс белых медведей охранять]. Не устраивает? Значит договорились: подойдёте после рейда, и я справлюсь с возникшей проблемой…»

Я смирился с неизбежным, дурные предчувствия меня отпустили, и мы с Умидой прожили эти три дня тихо и спокойно, как семья на курорте. На Зурнуш мы вышли, соблюдая подобие строя. Но уже через два-три прыжка строя не осталось и мы шли толпой. Системы как вымело: пусто и тихо. Наших нет — понятно. Аварцев нет — тоже более менее понятно. Но ведь и нейтралов-контрабандистов, что «и нашим, и вашим», тоже ведь нет! Неприятный звоночек.

В системе Зурнуша на первый взгляд тоже всё было нормально. Наш корабль вышел далеко не самым первым. Аварцы поспешно оттягивались к защищающей планету боевой станции. Боевая станция ощетинилась тремя стволами рельсотрона. Но не такими маленькими, как у нас, а раза в два длиннее. Наших кораблей собралось порядка двух тысяч. Аварцев — тысячи полторы. Многовато, но более-менее нормально. Но я чувствовал, что что-то не так! Аязли спросил меня:

«Скажешь чего, Казак?»

И я ответил, как чувствовал:

«Мы в жопе».

«А по-подробнее?»

«В чёрной аварской грязной жопе».

«Хм. Непонятно. Уходить нужно?»

Я задал сам себе вопрос: «Что случится если мы сейчас попытаемся уйти?» — Почувствовал смертельную опасность и ответил:

«Нет. Тогда совсем кранты. Здесь побарахтаемся».

Мы начали подползать к аварцам, выстраивая атакующий фронт. Аварцы выдвинулись нам на встречу. Встретиться мы должны были где-то на сотне тысяч от станции. Аязли вёл наш корабль сзади и сбоку, чтобы своих не зацепить. Потом мы зависли, я выбрал крупный фрегат, навёлся и начал стрелять. Дистанция великовата — 60 тысяч. Первые выстрелы ушли в молоко. Как и не было их. Потом попал, точнее зацепил, но не фрегат, а мелкий приватир чуть за фрегатом. Отлично!

И здесь-то всё и прояснилось. Во-первых, в систему зашли ещё аварцы. Хорошее подкрепление где-то под тысячу вымпелов. Зашли не слишком близко, но и не далеко — буквально часа три, вряд ли сильно больше, и они окажутся на месте боя. Во-вторых, в систему зашёл десяток нашего арьергардного охранения. Их вытеснили аварцы, и не просто вытеснили, а запустили в той системе концентратор-прерыватель.

Что это значит? По-постому — назад прыгать нежелательно. Технология концентратор-прерывателя известна. В гипере образуется воронка, и корабль выпадает в обычное пространство. Причём выход производится в сравнительно небольшой по космическим меркам области обычного пространства. То есть прыгать назад — это подставиться на выходе под боеготовых аварцев. Если в системе один такой концентратор, то она закрыта не на 100 %, но все быстрые проходы аварцы точно перекроют. А медленные, да с преследователями на хвосте…

Но это оказалось ещё не всё. Аварская боевая станция начала стрелять — оказалась она вполне себе живой. На ста с небольшим тысячах аварцы первым же строенным залпом зацепили один из наших приватиров.

«Пираты! Вы в ловушке! Вы окружены! Вы окружены превосходящими силами!!! Сопротивление бесполезно! Бежать бесполезно! Сдавайтесь! Тем кто сдастся, гарантируется жизнь. Вы своим трудом отработаете ущерб, нанесённый Авару! Остальные будут уничтожены!» — Закольцевали аварцы своё обращение.

«Казак! Что скажешь?» — Спросил меня Аязли.

«Что скажу? Мы лопухнулись и попали в ловушку — это верно. Бежать бесполезно — тоже верно. Аварцы здесь не соврали и я им верю. А вот сдаваться — не вариант. Живые позавидуют мёртвым! Так что план ровно один — всех убить. Скажешь, что их много и всех не убьём? Так давай просто попробуем. Их много — значит на всех хватит. И нужно их не подбивать, а добивать совсем. Не жалеть ещё одного залпа, чтобы живых не осталось. Не победим, так не проиграем и умрём с честью».

«Всех убьём — это про тебя я уже слышал…»

«Да. Ты прав. В тот раз всех убить не получилось. Они сдались».

Аязли, как я потом выяснил, скинул мои слова всем кораблям. Я послушал запись. Голос у меня звучал убедительно: спокойно, рассудительно, без лишней экспрессии и бравады.

Наш фронт дрогнул, но выровнялся. Столкновение началось. Точнее не столкновение, а бойня. Наши действительно всаживали ещё три-пять лазерных выстрелов в подбитые корабли, плавя рубки и реакторы. Или долбали малой торпедой — подранку без щита много не нужно. Спас-капсулы расстреливали ПКО — не сидеть же им без дела… Аварцы пытались сойтись на абордаж. Наши битые корабли их просто таранили. Доходило и до рукопашной. По крайней мере сцепившиеся корабли были. Временами у наших кораблей в таких сцепках взрывался реактор…

«Казак! Нам нужно отвлечь станцию! Попадёшь?»

Сотня тысяч километров. Пулька летит полминуты. Ну, чуть больше. Зато станция большая и неподвижная.

Я навёлся, выстрелил, промазал. Снова навёлся и провалился в своё пси. Я чувствовал как полетит пуля, как гравитация и солнечный ветер изогнут её траекторию. Я выстрелил и попал. У станции мощная защита, но кинетическое поле пульку не сдержало и верхний слой композитной чешуи потерял пару квадратных метров. Да — станция это мощь. Моих выстрелов в бушующем бое не видно. Это не значит, что меня нельзя вычислить. Аварцы разобрались кто их обижает после шестого попадания. Лафа кончилась. Я больше не вижу боя, не вижу и не чувствую ничего, кроме своего Револьвера, мгновенно отзывающегося на работу маневровых, аварской станции и узкой трубки пространства между нами. Как в тоннеле, воображаемом тоннеле без стен.

Судя по пропорциям, энерговооружённость у станции раз в десять больше моей. Стреляют они вдвое чаще, значит энергия выстрела у них раза в четыре больше. И значит аварские пули летят раза в два быстрее. Прикидка грубая, конечно, но в целом мне её хватает. Аварцы бьют залпом — так проще наводиться. Дробная стрельба, когда каждый ствол стреляет по готовности, может быть эффективнее, но сложнее, да ещё и я им жару добавляю. Я тоже не вижу аварских выстрелов, скорее угадываю их по лёгкому вздрагиванию станции — закон сохранения импульса никто не отменял.

Я чувствую опасность. Врубаю маневровые на всех четырёх кольцах и скольжу в сторону, навожусь и стреляю в ответ. Я раз за разом попадаю, и прямо чувствую злость и недоумение аварцев — в их пристрелянной системе они ничего не могут сделать со мной — наглой кусачей мошкой. А я их жалю и жалю. Это одно попадание не страшнО, и десяток не слишком опасен. А сотня попаданий — это уже много. Это только говорят, что «снаряд в одну воронку дважды не падает». Падает, нужно только пострелять подольше. Попаду второй раз в одно и то же место — вот и пробитие. А если у них усиленная броня, значит нужно попасть в одно место три раза.

Сотню выстрелов мне сделать не дали. Через полтора часа аварцы сменили тактику и начали долбить по нам сначала дробью, потом картечью. Пожалуй, это наиболее адекватный синоним. Если пуля — это один кусок, дробь — где-то под тысячу-полторы пылинок, то картечь — пятьдесят-семьдесят. Летит картечь медленнее пули, но быстрее дроби. Дробь наше защитное поле не прошибает — только просаживает. За 16 секунд от залпа до залпа мы кинетический щит полностью поднимаем. А вот картечь щит проходит и больно царапает. Я прямо физически чувствую боль от попаданий по кораблю. Чешуйки-то ладно, а датчики с эмиттерами?

«Аварский выстрел, попадёт через 16 секунд». — Командую я Умиде. Она пытается отмахнуться полем-ладошкой. Временами успешно. Моя команда сокращаются: «Выстрел 16 секунд». Потом сокращается до одного слова: «Выстрел».

Через семь минут мы сдались. Не совсем, а выкинули пылевое облако между нами и станцией. Аварцы его засекли, и начали выносить дробью. А мы — восстанавливать это облако, подкидывая дымовухи после каждого их залпа. Потом мы их обманули — высунулись, я влепил им пульку, и мы снова спрятались за пыль.

Да. Мы нашим выиграли уже два часа. При аварском темпе стрельбы и знании системы это 400 наших кораблей. И здесь аварцы перестали по нам стрелять, наводясь на накатывающую на них нашу лавину. Нет! Так дело не пойдёт!

Мы вышли из-за нашего пылевого облачка и продолжили вколачивать в аварцев пули. Аварцы снова переориентировались на нас. Сменили тактику? Сложно сказать. Наверно я просто выдохся. Через пятнадцать минут перестрелки я не смог вывести корабль из под удара. По нам прилетело. Потом прилетело ещё и ещё.

«Всё. Допрыгались». — Подумал я и отрубился.

Дальнейшее я сам не видел — потом смотрел детализацию боя.

Наши вышли в ближнюю зону станции. Десяток приватиров ломанулся прямо к ней. Кто-то погиб, получив заряд в упор. Кого-то отвлекли защитники. Наконец один из прорвавшихся протаранил станцию, точнее стволы рельсотрона. Всё — как военная сила станция кончилась.

Аварские корабли начали отступать ко второй волне. С нашей стороны вышли из боя где-то семьсот кораблей. Аварцы потеряли тысячу. Боеспособных кораблей у них было больше, чем у нас, но потери их деморализовали.

«Что, мальчики, надеялись на лёгкую победу? Ха-ха. Пришло время умирать!» — Передал кто-то из наших капитанов. Наши корабли демонстративно добили последних аварских подранков, снова сформировали фронт и начали накатывать на подкрепление. И аварцы дрогнули. Некоторые из отступающих набрали слишком большую скорость, когда драпали и, проскочив подкрепление, слишком медленно тормозили. Кто-то вообще решил не тормозить, разгоняясь для прыжка. Да, на избитом корабле без щита или с ополовиненным оружием толком не повоюешь. Так что вроде делали аварцы всё правильно. Но вид уходящих кораблей, фронт наших, грозно прущих на рожон, куча разбитых кораблей — всё это не прошло даром. Аварцы побежали. Не все. Часть осталась в строю. Наши как на учениях, провели удачный манёвр, воспользовались неразберихой и начали скатывать с фланга тех, кто пытался нам противостоять. Потом аварский командующий решил перебазироваться в тыл, фронт рухнул и аварцы бросились наутёк. Те кто мог, конечно. Наши погнались и продолжили добивали подранков. Почему их не брали в плен? Мы же победили?

В итоге аварцев сбежало порядка восьмисот кораблей. Где-то треть от общего начального состава. У нас к концу бойни половина кораблей была уничтожена или повреждена так, что не могла продолжать бой.

Я очнулся от того, что Дьярви выковыривал меня из повреждённого ложемента.

— Всё, Казак, не кипешуй, мы побеждаем. Сейчас тебя в челнок оттащу. Не помогай, не нужно, ты больше мешаешь. — Выговорил он мне. — Ты, главное, не сдохни ненароком.

Тело я почти не чувствовал. Что-то чувствовал как ватное, что-то не чувствовал вообще. Мозги, как в тумане, еле шевелились. Дьярви передал меня кому-то из наших. Я пытался рассмотреть имя, но не смог. По скафандру — абордажник. Меня пристегнули в кресло. Рядом со мной кто-то сидел, пристёгнутый. Скафандр Умиды — отметил я и отрубился.

Очнулся я через пару суток в медкапсуле на занятой нами космической станции.

Да, за эти двое суток дел наши наворотили — о-го-го!

Сначала наши высадили десант абордажников и взяли под контроль космическую станцию с лифтом. Лифт был выключен аварцами. Все, не успевшие сбежать со станции оказались нашими заложниками. Наши заняли верфь. Заточена она для починки приватиров — самое то. Заняли заправку — водород нужен. Всех аварцев пообещали отпустить за выкуп. Нет сбережений — возьми кредит — аграфский банк работает. Всем работающим поставили повышенный тариф — трёх, пяти и даже десятикратный. Всё равно расплачиваться будем не деньгами, а выкупами. Заработал больше — можешь выкупить родственника, друга, любовницу, да кого угодно. Со всеми работающими заключали контракты и, хвала репутации аратанцев, это работало. И ещё: саботаж или ненадлежащее исполнение обязанностей — смерть, любое сопротивление — смерть… Деньги и смерть — и вот всё работает. Не лучшим образом, но функционирует.

Потом, часов через двенадцать после начала боя, в систему залетел наш разведчик и с докладом шустро усвистел назад. Ещё часов через двадцать появилась вторая волна. Аварцев-засадников она то ли напугала, то ли турнула, то ли они сами, осознав результаты сражения, смылись, но в любом случае космос был пуст и безопасен. Во второй волне пришли галифатцы — «добровольцы с военной выправкой». «Отпуска взяли» — я слышал, как шутили они про своё появление. Планетарный десант сходу додавил хилую планетарную ПКО и остатки организованного сопротивления. Взял под контроль и запустили космический лифт. Аграфский банк начал работать днём и ночью без перерыва…

Галифатцы организовали транспортный коридор. Этот коридор раздваивался — один его рукав вёл на Раус, второй продолжался в Галифат. На Зурнуш транспорты тащили запчасти и боеприпасы, обратно — добычу, раненных и освобождённых.

Первые сутки наши оставшиеся на ходу суда шерстили поле боя. Вытаскивая всех живых, наших мёртвых, трофея разные полезные ценности. С приходом второй волны появились и профессиональные трофейщики, так что оставили это увлекательное занятие им.

После налаженного трафика начали торговать домами и прочей инфраструктурой в столице и ещё двух крупных городах.

«Уважаемый, готовы ли Вы заплатить, чтобы пираты не снесли Вашу собственность? Как мы гарантируем, что собственность не пострадает? Договор страхования в аграфской страховой компании. Вы страхуете, выплачиваете страховой взнос, можно в кредит, если что-то случается с Вашей собственностью — получаете страховую премию».

Вот в это время я и вылез из медкапсулы в маленькой комнате. «Медцентр на станции Зурнуш» — локализовала нейросеть моё положение.

«Казак! Напиши мне СРАЗУ, как вылезешь из медкапсулы. Расскажу что, где и как. Дьярви». — Тренькнуло мне сообщение.

«Да». — Подумал я и огляделся.

Маленькая комната, медкапсула и рабыня. Молодая женщина с фиолетовой кожей в униформе, очень специфичной униформе, не скрывающей, что нижнего белья у неё нет. Она открыла шкафчик, показывая мне мой лётный скафандр, открыла дверцу душа, предлагая обмыться.

«Обмыться действительно стоит». — Решил я и полез в колбу душа.

«Я в медцентре». — Написал я Дьярви.

Я запустил душ два раза. Вышел из него чистый и обновлённый. Медкапсула уже уехала, на её месте была кушетка. По комнате суетилась рабыня, делая вид, что прибирается и протирает поверхности.

«Приятные у неё формы». — Подумал я. Взгляд невольно задержался на женщине. Настроение у меня стало хорошим и игривым. Я одел скафандр, в это время пришло сообщение от Дьярви.

«Умида умерла. Тело в морге. Определись, что с ним делать. Всё оплачено».

Я почувствовал, как жизнь наотмашь двинула меня поддых. Я сел на кушетку. Меня затошнило, прямо согнуло. Стало очень тяжело дышать, я с трудом делал маленький вдох и меня клинило, также трудно выдыхал. Постепенно я продышался, выпрямился, написал Дьярви:

«Умида? Но как же так?»

«Травмы оказались слишком серьёзными. Инд-аптечка не справилась. Вытаскивали с ложемента мы её ещё живую, загрузили уже мёртвую. Держись, Казак! Я всё понимаю. Держись! У нас пол-экипажа погибла. Выжили из спецов двигателист с реакторщиком с задней капсулы, да ты. Вся передняя капсула в смятку. Аязли тоже погиб. Хороший был командир. Абордажников многих поломало, но выжили все».

«Понял. В морг пойду».

«Да. Как закончишь напиши».

Сколько прошло времени? Ведь совсем не много. Минуты две, может три. Рабыня всё также провоцирующе изгибается. Я встал и вышел из комнаты. Коридор, поворот, приёмная, аварец в годах, серьёзный и внушительный.

— Парень! Как чувствуешь себя после лечения? Тебе не понравилась женщина?

— Лечение нормально. — Ответил я ему остановившись и глядя в глаза. — Рабыня не понравилась. — И, не давая вставить слова о замене, продолжил: — Я мститель, не люблю рабство и рабовладельцев.

Под моим взглядом аварец посерел, буквально уменьшился ростом. Только что мне приходилось немного задирать голову, а теперь я гляжу на него сверху вниз.

— Я… У меня не осталось рабов. Ваши их освободили и скоро заберут. Увезут в Аратан. Просто… Просто они здесь работают, зарабатывают деньги… Всё совершенно добровольно… А нейросети им сменят… Потом. Мне так сказали…

— Хорошо. Я доволен. Заплати ей.

Я развернулся и не слушая аварца ушёл. Морг оказался недалеко. Здесь всё недалеко — станция небольшая. В морге тоже заправлял аварец в годах. По его профессиональному торжественно-скорбному виду сразу был виден похоронный агент.

— Я по поводу тела. — Ответил я на его безмолвный вопрос.

— Идентификатор, пожалуйста.

— Мой?

— Нет. Человека, по поводу которого Вы ко мне обращаетесь.

Я скинул ему умидин и через пять минут на один из постаментов дроиды привезли поддон с Умидой. Она была в своём скаыфандре. Вся нижняя часть у неё была раздавлена.

— Хотите попрощаться?

— Да.

— Пожалуйста. — Откликнулся аварец и отшёл. В морг зашёл ещё кто-то из наших, из аратанцев в смысле, но я видел только Умиду. Я подошёл к ней и сдвинул лицевой щиток. Лицо у неё было бледное, смертельно-белое, расслабленное. Глаза были открыты и безжизненны. Смотреть на них было выше моих сил. Я снял перчатку, положил ей руку на лицо и провёл вниз, пытаясь их закрыть. У меня не получилось.

— Давайте я помогу. — Оказался рядом похоронщик. Я кивнул и он ловко, аккуратно и уважительно глаза Умиде закрыл. Теперь лицо казалось спокойным, можно было подумать, что Умида спит.

«Спи спокойно, девочка моя». — Прошептал я про себя. Услышал меня похоронщик или нет — не знаю. Он тихо отошёл. Я стоял и смотрел на Умиду. «До встречи в лучшем из миров». — Снова прошептал я, окончательно прощаясь с женой.

Я пошевелился, оглянулся, нашёл глазами агента, и он сразу ко мне подошёл.

— Что дальше? — Спросил я его.

— Теперь нужно решить, что делать с телом. Оставлять его в Аваре… не советую. Я могу подготовить его к транспортировке.

— Да.

— Осталось понять, к какому похоронному обряду готовить.

— Э-э-э.

Для меня это тёмный лес. И мыслей у меня никаких не было. Нужно было что-то решать, но что? Похоже, похоронщик меня понял:

— Галифатка?

— Э-э-э. — Не сумел сразу ответить я на этот простейший вопрос.

— Извините, она родилась и воспитывалась в Галифате?

— Да.

— Могу порекомендовать кремацию. Пепел в герметичную капсулу. Капсула ожидается небольшая — он показал мне размер с трёхлитровую банку. Удобна для транспортировки.

— Да.

— Скафандр? В нём кремировать нельзя…

— Выкинуть. — Ответил я и аварец кивнул.

— Нейросеть, импланты?

— С ними кремировать можно?

— Да.

— Тогда кремировать.

— Присутствовать при кремации будете?

— Да.

Подъехал дроид. Избавил труп от скафандра, просто срезал его. Поддон поехал, мы с похоронщиком пошли следом. Поддон заехал в большую бочку. Через 15 секунд выехал. Бочка закрылась, просветлела, я мельком увидел Умидину руку и всё в бочке пропало в пламени. Минута, и всё кончилось. Бочка загудела и ещё через минуту агент взял в руки урну.

— Хотите забрать сразу? Или можно оставить здесь до востребования.

— До востребования.

— Хорошо. Последняя формальность. Для оплаты мне нужна Ваша подпись о проделанной работе.

Я заверил чек подписью Казак и текущим откликом нейросети.

— Это достаточно, чтобы в вашем Совете Капитанов не возникло вопросов? Может быть ещё укажете корабль?

— Корабля у меня больше нет. Можно сослаться на страничку вашего сайта?

Я открыл в локалке галонета «Розыск преступных элементов» и свою именную страничку. Цена на меня подросла. За живого давали 990 тысяч, за голову — 820.

— Вот. Это я.

— Конечно, лер. Этого более чем достаточно…

Я вышел из морга, остановился и написал Дьярви:

«Я всё. С Аязли и остальными нужно что-то делать?»

«Нет». — Откликнулся Дьярви. — «С ними всё в порядке. Я только Умиду тебе оставил. Приходи в Совет, будешь представителем нашего экипажа. Ты у нас заместителем Аязли был, так что самое то. А я с нашими так покручусь — для кошелька полезнее будет. В Совете смотри, слушай — будет что важное-интересное свяжись, с руководством не спорь, в конфликты не встревай, будет что по делу — говори, но не словоблудствуй. Разберёшься».