Плата за ритуал

Глава 3

Голди не подвела: она сообщила, что в Морланде, в местном краеведческом музее, нашелся старый поднос из белого железа. По личному указанию мэра музей обязался передать его культу Калунны. Но когда Беата пришла за ним, поднос оказался убран в запасник. Ей показали его фотографии, рассказали краткую историческую справку и пообещали отыскать в ближайшее время. Беата была раздосадована: зря моталась в Морланд на поезде, подгадывая подходящее время для неудобного расписания. Полдня ушло насмарку. Обратно в Хисшир она отправилась через лес, благо денек был почти летний: ласковое солнышко, теплый ветерок, ясное голубое небо. Полетать бы сейчас на метле или прогуляться вместе с мужем. Зря она что ли его завела? Надо бы в следующий раз прихватить Джеральда с собой в Морланд, для компании. Беата взбивала носками туфель осенние листья, щурилась на солнце и внезапно захотела сделать что-нибудь безумное, чтобы вспомнить молодость. Эх, на шабаш бы слетать! Поплясать голой, соблазнить кого-нибудь и уснуть в поле, в чьих-то объятиях. Но на месте случайного незнакомца упорно представлялся собственный муж, а вместо поля — теплая, но скучная постель.

Стареет, что ли?

Стоило проверить.

Беата хмыкнула и сошла с тропы. Дошла до поляны с большими плоскими камнями и пентаграммой хисширского демона на одном из них. Проказливо улыбнулась. Прошептала заклинание, а затем разделась донага, влезла на камень и начала танцевать, тихонько напевая. Солнце грело кожу последними теплыми лучами. Ветерок ласкал, возбуждая. Беата услышала чьи-то шаги за спиной, но не обернулась, а продолжила танцевать, прикрыв глаза.

— Что ты делаешь? — наконец ошарашенно выдохнул Джеральд.

— Танцую голой на камне. А на что еще это похоже?

— Ты… ты призвала меня сюда чарами.

— Надо было кого-то другого позвать? — усмехнулась Беата, оборачиваясь к нему.

Джеральд сглотнул, разглядывая ее в солнечном свете. Подошел к камню.

— Ты снова была на вересковых пустошах? Это морок Калунны?

— Нет. Я только что из Морланда, и мне стало скучно. Раздевайся.

Джеральд обнял ее бедра и поцеловал в живот.

— Я был на службе. Писал ежемесячный отчет. У меня куча работы сегодня.

— Мне позвать кого-то еще?

— Ведьма.

— А то. Иди ко мне.

Джеральда не нужно было просить дважды. Они занялись любовью на камне, разбросав одежду вокруг, и на краткий миг Беата вновь ощутила себя юной, свободной и безмятежной. Способной сводить мужчин с ума и толкать их на безумства. В этом месте она была напугана хисширским демоном, здесь же он ее чуть не убил. А теперь она жива, а мерзкий ублюдок мертв. Джеральд убил его. Пожалуй, за одно это ему можно было простить многое.

Джеральд блаженно замер, обнимая ее.

— Я люблю тебя.

— Я знаю.

— Тебя стоило ждать всю жизнь.

Беата коротко вздохнула. Поцеловала его в губы. Надо ему все-таки хобби какое-нибудь найти. Такая зацикленность на одном человеке не доведет до добра.

— Пойдешь со мной в Морланд в следующий раз? — спросила она. — Ненавижу тратить время впустую.

— Пойду. Тебе не отдали поднос?

— Он у них где-то на складе лежит. Я не стала ждать, когда найдут.

Джеральд прижался губами к ее волосам.

— Заберем в другой раз. Но что мне сказать шефу? Надо что-нибудь приличное придумать, чтобы объяснить мой внезапный побег со службы.

Беата хмыкнула и зашептала ему на ухо. Джеральд засмеялся.

— Не надо, он мне и так завидует. Трэвис от тебя без ума, как, впрочем, и все мужчины, что тебя знают. Скажу, что потребовался Калунне. Надеюсь, она не рассердится за такой маленький обман.

Он мечтательно улыбнулся, щурясь на солнце.

— Жизнь — замечательная штука, правда?

— Правда.

Поднос из белого железа в музее искали неделю, явно затягивая время. Когда Беата поняла это, она позвонила Голди, и та коротко пообещала все уладить. А через пару дней Беату пригласили в музей сотрудники морландской полиции во главе с их шефом. Та прихватила Джеральда и отправилась выяснять, в чем дело.

Шеф полиции бушевал.

— Эти мерзавцы совершили преступление! Украли поднос, который понадобился культу Калунны! Немыслимо! Госпожа Адалинда позвонила мне в расстроенных чувствах и намекнула, что ее целительские способности уменьшаются от обмана и предательства! Выставить нас всех неблагодарными мерзавцами, да как вы могли?!

Пожилой директор музея тяжело вздохнул и отвел глаза. Виновато взглянул на Беату.

— Ошибки юности всегда всплывают. Но я тоже стал жертвой обмана, так что не судите меня строго. Почти сорок лет назад прошлый директор подбил меня совершить преступление: изготовить подделку и подменить вещь, которая все равно всегда будет лежать под стеклом, в окружении фотографий. Ведь белое железо так дорого стоит… Я был молод и поддался алчности.

— И куда делся оригинал? — спросила раздраженная Беата.

— Мы продали его коллекционеру. Всеми делами, от создания подделки до передачи подноса, занимался я, но вот деньги прошлый директор взял сам и был таков. Я остался ни с чем, и не в моих интересах было сообщать кому-либо о случившемся.

— Сорок лет? Выходит, сроки давности за это преступление уже прошли, и посадить вас не выйдет, — задумчиво сказал Джеральд.

— Это мое единственное утешение, — вздохнул директор музея.

Шеф полиции взорвался от гнева:

— Хитрый негодяй, тебе это с рук не сойдет! Поверьте, госпожа Хоффман, я добьюсь для него справедливого наказания!

Директор музея сжался. Беата махнула рукой.

— Мне плевать, что с ним будет. Где поднос сейчас? Кому вы его продали? Его получиться изъять из-за незаконности сделки?

— Господину Томпсону, владельцу газеты «Жизнь Морланда». Он все еще живет в городе и даже не пытался сбежать, — понуро сообщил директор музея.

— Значит, мы сейчас же идем к нему! — пророкотал шеф полиции. — И заберем у него незаконно приобретенную собственность!

Господин Томпсон долго не мог взять в толк, что от него хотят, и не припоминал никакого подноса. А на давление шефа полиции начал возмущаться произволом и грозиться ославить того на весь город как воплощение некомпетентности. Беата издала возмущенный стон. И сколько это должно было продолжаться? Джеральд некоторое время наблюдал за перепалкой, а затем внезапно спросил:

— Господин Томпсон, сколько вам лет? Около пятидесяти?

— Сорок девять. А что?

Беата тут же поняла, что он имел ввиду:

— В девять лет никто не станет проворачивать незаконные сделки. Это был его отец, так? Господин Томпсон, ваш отец занимался коллекционированием предметов старины?

— Да, папа обожал всякое старье. Заполнил этим хламом самую большую залу нашего особняка и спускал на него кучу денег. Я унаследовал все после его смерти. Хм, а вот теперь я начинаю припоминать, — тот наморщил лоб, — вроде там был какой-то поднос… рядом с парой ужасных ваз. Я всегда считал их безвкусицей.

— Вы позволите культу Калунны забрать поднос для ритуальных целей? — мягко улыбнулась Беата.

Господин Томпсон махнул рукой.

— Забирайте эту дешевку и не отвлекайте меня от дел.

— Это — белое железо, поднос очень дорогой, — проворчал шеф полиции, — отведите нас к нему.

— Серьезно? Неужели за него кто-то даст хоть тысячу?

— Он стоит несколько миллионов, — рассеянно ответила Беата, — так что вам лучше его не терять.

В доме их встретила роскошная зеленоглазая брюнетка лет двадцати, в которой Беата узнала одну из недавних победительниц конкурса красоты.

— Кларки, ты должен был предупредить о гостях, — капризно протянула она, — я бы нарядилась как следует! А теперь я выгляжу глупо!

— Это полиция, а не гости, Барбара, — отмахнулся тот, — они хотят забрать поднос из коллекции моего отца. Тот незаконно выкупил его у музея.

— Кларки, мне это неинтересно. Ты обещал мне новую шубку.

Господин Томпсон заскрипел зубами.

— У тебя уже есть целых три! Хватить разбазаривать мои деньги! Ох, не обращайте на нее внимания, все равно одну чушь несет. Идемте.

Глаза красавицы Барбары сверкнули злым огнем, и Беата покачала головой. Господин Томпсон был не очень умным человеком: он не замечал, что глупость его жены была лишь средством выкачать из него побольше денег. Юная хищница еще обдерет его как липку, и за сегодняшнюю грубость он ответит сполна.

— Вот, поднос лежит прямо… хм, странно. Его тут нет, — господин Томпсон растерянно указал на пустое место между двумя вазами, — я же помню, что он всегда тут был!

— Его не могли переставить? — спросил Джеральд, осматривая остальную коллекцию.

— Нет. Кому это нужно? Кроме отца к этим вещам прикасались только слуги, когда протирали пыль.

— Немедленно позвать всех слуг на допрос! — потребовал шеф полиции. — Поднос опять украли!

Беата вздохнула.

— Можно узнать проще. Отойдите, я сотворю пару заклинаний.

В воздухе соткались фигуры двух маленьких мальчиков, один из которых схватил призрачный поднос и погнался с ним за другим.

— А, так это Джордж и Бен, мои сыновья, — с облегчением выдохнул господин Томпсон, — бросили, небось, где-то, когда наигрались. Барбара, приведи их сюда!

Та надула губки.

— Почему я? Прислуге прикажи!

— Барбара!

— Ох, ну ладно!

Дети рассказали, что играли в «горячо-холодно», пряча поднос в разных местах, пока их не позвали обедать. Бен оставил его в хозяйственном помещении на территории дома.

Господин Томпсон вскинулся.

— И это было до обеда? Там уже была мебель?

— Нет, пап.

— Терри, вы перенесли мебель из трех комнат во флигель? — спросил господин Томпсон слугу.

— Да, сэр. Только закончили.

— Ох, незадача! Я собрался делать ремонт и… в общем, вы сами поняли. Поднос завалили другими вещами. Вытаскивать все назад и искать его будут часа четыре. И мне некогда контролировать это, — господин Томпсон развел руками, — приходите завтра с утра.

— Днем. Я зайду завтра днем, — проворчала Беата, взяла Джеральда под локоть и покинула дом владельца газеты. — Это какое-то чертово невезение. Уж не заколдован ли этот поднос?

— Не думаю. Постой, куда мы идем? Хисширский лес в другой стороне.

— На вокзал. Сейчас как раз должен подойти поезд.

На лице Джеральда мелькнуло разочарование.

— Может прогуляемся? Сегодня тоже хорошая погода.

— Мне лень. Взгляни-ка, а это не Александр там?

— Он самый. Тоже едет в Хисшир? Александр!

Тот заметил их и поспешил подойти. Бывший морландский священник все еще был потрясающе красив: золотые волосы, ангельское лицо с большими зелеными глазами, стройная фигура и открытая улыбка. Глядя на него, никто бы не признал в нем второго призрачного пса и охотника Калунны. Он пожал Джеральду руку и склонил голову перед Беатой.

— Добрый день. Что вы здесь делаете?

— То же, что и ты: ждем поезда. Вот и он. Пойдем.

Александр покачал головой.

— Я встречаю здесь друга. В Хисшир вернусь позже.

Беата пожала плечами и уже собиралась сесть в подошедший вагон, но в этот момент из него бодро выскочил полноватый рыжий мужчина средних лет, с заметными залысинами, и подошел к ним.

Он был одет в черную сутану.

— Алекс, сынок! Давненько не виделись! Дай я тебя обниму! Ух, ну и дорога! Растряс себе все, что мог!

Александр обнял его и улыбнулся. Затем бросил смущенный взгляд на Беату.

— Это священник, — тихо, неверяще произнес Джеральд.

— Я вижу. Но с какой стати он здесь? — Беата осеклась.

Тот услышал и немедленно повернулся к ним. Широко улыбнулся.

— Все верно! Я — отец Джон Вирджил, новый проповедник морландской церкви, присланный на смену Александру. Рад встрече. А вы — очаровательная Голди? Понятно, почему Алекс потерял от вас голову.

Беата рассмеялась.

— Я не занимаюсь соблазнением священников. Хотя, это наверняка весело.

Глаза отца Вирджила озорно блеснули.

— Для такой красивой женщины, несомненно. Так кто же вы? Александр, представь нас.

Джеральд помрачнел и нахмурился.

— Беата, поезд сейчас уйдет. Пойдем.

— Подожди. Приезд нового священника в Морланд — важное дело.

— Упустим поезд сейчас — придется возвращаться пешком через лес.

— И пусть, — отмахнулась Беата.

Джеральд сжал зубы.

— Что-то не так? Вы торопитесь? — спросил отец Вирджил.

— Вовсе нет, — Беата вновь улыбнулась ему.

— Отец Вирджил, знакомьтесь, это — госпожа Беата Хоффман, главная жрица культа Калунны, — сообщил Александр, — и ее муж, Джеральд Харт. Он — полицейский из Хисшира.

Отец Вирджил замер. Его улыбка стала немного натянутой. Он неловко протянул Джеральду руку, но тот не стал ее пожимать.

— Я наслышан о вас, госпожа Хоффман, и о ваших успехах. Поздравляю с получением статуса официальной религии. Надеюсь, вы сделаете много хорошего для людей.

Джеральд вскинулся.

— Уже сделала. Культ Калунны дал счастье всем, кто ей поклоняется. Морланду не нужен еще один священник, — резко сказал он.

— Но в городе всегда была наша церковь, — возразил отец Вирджил добродушно, — людям нужны наставления и ритуалы.

— Они у них есть. От наших жриц. А вам лучше уехать прямо сейчас.

— Увы, это никак не возможно. А вы тоже верите в Калунну, господин Харт?

— На землях вересковой богини в нее верят все. Тем, кто не уважает нашу богиню, места здесь нет, — ледяным тоном ответил Джеральд — уезжайте, пока не пожалели о приезде сюда.

Повисла неловкая тишина. С лица отца Вирджила исчезла улыбка. Александр отвел взгляд и ничего не сказал. Джеральд непримиримо скрестил руки на груди.

Раздался очередной гудок, предупреждающий об отправлении поезда.

Беата вздохнула.

— Джеральд, перестань. Ты ведешь себя грубо. Морланд — свободный город, несмотря на то, кому поклоняется. Но, признаюсь, я очень удивлена вашим приездом, отец Вирджил. Почти год церковь пустовала. Я думала, учитывая, что весь Морланд избрал в покровительницы вересковую богиню, из вашей религии сюда больше никого не пришлют.

— Ох, ну что вы! Наш глава просто не мог выбрать подходящего кандидата после того маленького, но шумного инцидента с Александром. Ну, ну, не красней, дело молодое, — отец Вирджил приободрился и подмигнул вспыхнувшему Александру. — Многие отказывались от службы здесь, но я вызвался приехать сам. Нельзя же оставлять людей без поддержки. Однако вам не о чем волноваться: я — человек мирный и спокойный. Две религии всегда уживутся рядом, тем более, в такой замечательной стране, как наша. Жду вас к себе на чай, госпожа Хоффман. Александр, пойдем: покажешь церковь, расскажешь о людях.

Они ушли.

Беата потерла виски.

Вот так номер! Выходит, церковь больше не будет пустовать! И как, спрашивается, проводить в ней ритуал захвата места силы?

— Калунна будет недовольна его приездом, — хмуро сообщил Джеральд. — Зря Александр не предупредил о нем. Мы бы приняли меры заранее.

— Какие? Мы не можем запрещать людям приезжать сюда.

— Что-нибудь бы сделали. А теперь наша богиня разгневается.

Поезд издал последний гудок и тронулся. Беата проводила его мрачным взглядом.

— Я постараюсь изложить эту новость помягче. Авось пронесет.

Не пронесло. Новость привела Калунну в ярость.

— Мерзкий жрец вражеского бога на моих землях! Крыса в нашем доме! Беата, избавься от него! Делай что хочешь, но он должен убраться отсюда! Я не хочу, чтобы по моему дому шастали грязные грызуны! — вересковая богиня металась по пустошам и яростно била львиным хвостом по бокам. — Им нет здесь места!

— Но в нашей стране принято верить во многих богов, — попыталась успокоить ее Беата, — наше влияние велико, один священник ничего не изменит. Почему бы не оставить его в покое, раз Морланд уже наш?

Калунна обернулась к ней.

— Когда-то я позволяла ставить иные алтари, кроме моих, и подкармливать мелких, безвредных божков объедками с моего стола. Они были почтительны и не мешали мне. Но когда на мои земли явились захватчики, эти ничтожества тут же сдались и согласились стать демонами, лишь бы он сохранил им жизнь! Предатели! Даже не попытались защитить наш общий дом! Никогда их не прощу! Теперь в моих землях будут верить только в меня, а крысы будут уничтожены! Разберись со священником! Ты — моя главная жрица, это твоя обязанность!

Ее голос все сильнее походил на рычание, а черты лица поплыли, вытягиваясь в львиную морду.

Беата глубоко вздохнула и поклонилась, подавляя дрожь.

— Да, о Калунна. Я избавлюсь от него.

Отец Вирджил не понимал, куда приехал. Его нужно было отправить из Морланда как можно скорее. Ведь уже в воскресенье за ним гарантированно придет призрачный пес, наказывая за неуважение, проявленное к вересковой богине.