По джунглям Конго

О прожорливости термитов

И вот мы живем в хижине-термитнике. Как-то наводя порядок, я раздавил трубочку-галерею. Пролом оказался длиной около 2 см. Выскочившие из галереи белые термиты стали его заделывать. Решил понаблюдать за их работой, освещая место пролома электрическим фонарем (в нашей хижине даже днем было темновато). Заделка дыры велась с двух сторон, навстречу друг другу, двумя группами термитов по полусотне в каждой. Строительный материал насекомые добывали из своей же галереи и из деревянной стойки хижины по соседству с проломом. Время от времени то один, то другой термит вдруг переставал трудиться, останавливался и начинал трястись, словно от чего-то освобождаясь (так делает, например, лошадь после купания), затем снова принимался за работу. Для чего он это делал, не знаю.

По мере того как пролом уменьшался в размерах, все меньше и меньше термитов оставалось на дневной поверхности галереи. Наконец последний термит скрылся в своем убежище. Ремонтные работы продолжались 3 ч.

Прожорливость термитов поистине фантастическая! Вот несколько примеров. Они нанесли довольно значительный ущерб зданию законодательного собрания в городе Брисбене (штат Квинсленд, Австралия). Чтобы сохранить здание от окончательного разрушения, одна из компаний по борьбе с насекомыми сделала из пластика и нейлона громадный колпак. На его изготовление пошло 16 км пластика шириной 2 м. Колпаком укрыли все здание. И когда убедились в герметичности колпака, то в его вентиляционную систему закачали метилбромид. Термиты погибли.

В той же Австралии произошел и такой случай. Насекомые прогрызли свинцовую стену погреба, в котором в бочках хранилось около 7 тыс. л пива. Выпив большую часть пива, термиты пробили путь в биллиардную соседнего отеля, где съели всю имевшуюся там древесину, а на закуску еще и биллиардные шары.

В одной из шриланкийских тюрем термиты проели стену из сырцового кирпича настолько, что трем заключенным удалось спокойно выйти наружу и скрыться.

А теперь перенесемся в Египет. Крестьянин из городка Бехера раскопал часть древнего кладбища и тем самым потревожил термитов. И вот «недовольные» термиты — а их были миллионы — напали на город. Жители в панике бежали. Через некоторое время строения города были съедены.

В Индонезии термиты наносят ущерб жилым и административным зданиям на сумму 100 млн рупий в год! Они едят не только деревянные конструкции, но и пластиковые трубы, синтетические оболочки кабелей, другие детали из пластмасс.

В 1840 г. военные корабли, приписанные к порту Джемстаун на острове Святой Елены, перехватили в океане подозрительный парусник и пришвартовали его к берегу. Вместе с парусником «пришвартовался» и южноамериканский термит — бразильский носач. Он так быстро расплодился, что через 35 лет съел город. Летописец острова Д. С. Меллис писал в 1875 г.: «Джемстаун выглядит как город, разрушенный землетрясением».

В нашей стране термиты водятся в Туркмении, Узбекистане и кое-где в Таджикистане. Их можно увидеть на Дальнем Востоке, на Черноморском побережье Кавказа и на юге Украины.

Как известно, в 1948 г. в результате сильного землетрясения был разрушен Ашхабад. Но когда в городе начались восстановительные работы, то обнаружилось, что деревянные детали строений (балки, столбы, стропила, полы) и глиносырцовые блоки были изъедены термитами. Город, разрушенный землетрясением, был подготовлен к катастрофе термитами. Если бы не эти разбойники, разрушений и жертв в Ашхабаде было бы меньше. Вот так бесшумно, без спешки, скрытно термиты пожирают целые города. В Фергане на одной из фабрик обвалились перекрытия из-за повреждения их термитами. Термиты объявились в старых домах в центре города Владивостока.

Естественно задаться вопросом: что делать с термитами в нашей стране? «Разводить» их и дальше или же объявить им войну? Вот мнение руководителя лаборатории Института зоологии Академии наук Туркменской ССР К. Какалиева, которое приводит в своей статье в «Правде» М. Васин: «Да, термиты досаждают жителям городов и сел, повреждают столбы линий элекропередачи и связи, железнодорожные шпалы, плодовые и декоративные деревья, кустарники. Своими тоннелями способствуют утечке воды из оросительных систем. Но, если соблюдать правила противотермитной профилактики, происки насекомых будут не так уж чувствительны. Современные дома с помощью небольших усовершенствований становятся неуязвимыми. Столбы, поднятые на бетонное или металлическое основание, шпалы, пропитанные, например, препаратом ХМ 5, нападению белых муравьев не подвергаются. В садах, виноградниках, даже в бедной растительностью пустыне термиты нападают только на ослабленные растения. На хлопковых плантациях и вообще на обрабатываемых землях они не живут — гибнут в течение двух-трех лет от плуга и поливов.

При этом нельзя забывать, что термиты нашей зоны приносят и немалую пользу. Они перемешивают грунт разных горизонтов, обогащают почву гумусом, рыхлят ее. Кроме того, они лакомый корм для 70 видов полезных животных. Не будет преувеличением сказать: термиты поддерживают жизнь в пустыне»[11].

И далее М. Васин пишет: «Наконец, вот уже много лет белые муравьи исправно трудятся в качестве контролеров разнообразнейшей промышленной продукции. На тридцатигектарном термитном полигоне постоянно испытывают на термитоустойчивость сотни образцов материалов и изделий: резину, ткани, различные виды картона и бумаги, древесину, пластмассы, стеклопласты, радиолампы, электровакуумные приборы, кабели, провода. Особенно тщательной проверке, во время которой термиты, случается, прогрызают стеклоткани и свинец, подвергают изделия, предназначенные для отправления в страны Африки, Южной Азии, Центральной Америки. В этой работе участвуют два десятка исследовательских учреждений и промышленных предприятий страны. И если после длительных исследований материала в акте напишут: «Испытан на полигоне Института зоологии АН ТССР. Термитоустойчив», это будет означать, что сохранность изделия гарантирована даже на «термитном полюсе», в Катанге».

Полагаю, что никакие противотермитные усовершенствования домов не остановят от проникновения насекомых внутрь зданий. А там им есть чем полакомиться (полы, мебель, книги и т. д). А как предохранить от термитов стенки оросительных каналов, шлюзы, плотины, плодовые деревья? Да и любые противотермитные мероприятия требуют значительных дополнительных затрат. Вероятно, термитам надо объявить войну, чтобы раз и навсегда избавиться от этих вредителей.

В природе существует 2600 видов термитов, в нашей стране обитает только семь. И то, что не по «зубам» туркменскому термиту, может оказаться «изысканной пищей» для термита другого вида. И тогда длительные исследования материалов на термитоустойчивость пойдут насмарку. Немалые народные средства будут затрачены зря.

Как бороться с термитами? Ученые из лаборатории американского Департамента сельского хозяйства разработали такой способ: около термитника надо насыпать трухи и посыпать ее нужными препаратами; они вскоре попадут в организм всех его обитателей. А препараты начинены микроорганизмами, вызывающими у насекомых паралич, или синтезированными регуляторами роста. В последнем случае молодые термиты быстро вырастают и теряют способность добывать пищу. В результате сокращается число рабочих термитов и вся колония гибнет. Применяемые препараты вскоре разлагаются и не приносят заметного вреда окружающей среде[12].

А теперь снова вернемся к нашему лагерю на Бикеле-ле. Глядя на хижины, подумал: что с ними будет через несколько лет? Они либо развалятся, либо будут полностью съедены термитами. На их месте вырастут деревья, и от прежнего селения не останется никакого следа. Надо отметить, что джунгли быстро «оккупируют» свободные пространства, и местным жителям постоянно приходится корчевать лес под посевы. Корчевка леса очень трудная работа! Вот как это делается. Вначале вырубаются нижний и средний ярусы леса, т. е. кустарники и деревья высотой до 25–30 м. Когда они подсохнут, их сжигают. После этого рубят деревья-великаны. Их срубают на высоте около 5 м, где ствол тоньше. Для этого сооружают специальные «леса». И снова все сжигается. Однако толстые стволы огромных деревьев и еще более толстые пни только обгорают; в дальнейшем они «украшают» поле.

Через три-четыре года выращивания маниоки или земляных орехов пашня истощается. Гумус, которого и так мало в почве, быстро выгорает под солнцем. Тогда поле бросают и корчуют лес в другом месте. К заброшенному участку возвращаются через 5—10 лет, когда на нем уже колышется настоящее море джунглей. И все повторяется сначала. Правда, гигантские деревья за такой срок не успевают вырасти. Для этого им требуется несколько десятков лет.

Утром следующего дня устанавливаем рацию. Луи забирается по гладкому стволу дерева на его вершину и привязывает антенну. Связь с Пуэнт-Нуаром установлена. По лагерю понеслись позывные: «Волга», «Волга» (позывные радиостанции в Пуэнт-Нуаре), я — «Алмаз», я — «Алмаз» (позывные нашей радиостанции). Как меня слышите, прием, прием». Рабочие и их жены впоследствии неоднократно скандировали: «Вольга, Вольга, я — Алмас, Алмас».

В этот день в лагерь пришла жена Луи с трехлетним сынишкой Бежаме, темно-коричневым, будто вылепленным из шоколада, и дочерью Маргаритой 11 лет. Представляя жену и детей, Луи положил руку на плечо сына и, улыбаясь, сказал:

— Бежаме — будущий шеф геологической миссии.

Я пригласил всех в нашу хижину на чашку кофе. За столом Луи поведал нам историю своей женитьбы. К вечеру вернулись рабочие с грузом и сообщили, что старшая дочь Луи (от первого брака) умерла. Луи попросил отпуск на три дня и утром ушел в деревню хоронить дочь.

В очередной маршрут иду с Виктором Тсиба. За те восемь месяцев, что я его не видел, он сильно похудел. Сказал, что болел. Сейчас жаловался на боль в деснах. Они кровоточили. Мне раньше никогда не приходило в голову, что в условиях буйной экваториальной растительности может быть авитаминоз. И тем не менее это так. Густая крона деревьев джунглей не пропускает солнечных лучей, поэтому под пологом влажного экваториального леса, как считают ученые-ботаники, плохо развиваются растения-витаминоносители. Зато такая обстановка, где все гниет и разлагается, очень благоприятна для болезнетворных бактерий, способствующих появлению у людей различных недугов.

Вот и река Итомо, находящаяся приблизительно в 5 км юго-восточнее лагеря. Шлиховые пробы из этой реки ничего интересного не показали. Перед возвращением в лагерь присели отдохнуть. Виктор рассказал мне, что в этих местах он вместе с Луи искал золото.

— Это было в 1965 г. Мы пришли сюда с одной кастрюлей, — сказал он.

— Чем же вы питались? — поинтересовался я.

— Мясом, фруктами, медом.

— А соль у вас была?

— Соли не было. Мы предпочитаем есть несоленое мясо.

Приближаясь к лагерю, догнали жену Луи Бунгу. Она шла с корзиной за плечами, доверху заполненной дровами. Впереди матери чинно шагал голый Бежаме с мачете в руке. При виде такой картины я не мог не улыбнуться. Больно воинственный вид был у малыша.

— Почему он ходит голым? — спросил я у матери.

— Дикий какой-то, — ответила она. Не хочет одеваться, да и только.

Прошло немного времени после того, как мы вернулись в лагерь, и я услышал крик Бежаме.

— Что случилось? — спросил одного из рабочих.

— Ничего особенного. Мать моет Бежаме.

Пошел к хижине Луи, чтобы успокоить малыша. Когда подходил, мать закончила мытье, и Бежаме утих. Радостный оттого, что избавился от «мук», он тут же в голом виде, еще не просохший, опустился на колени и стал разгребать зачем-то землю обеими руками…

Вечером того же дня я зашел к Виктору. У него прямо в хижине горел костер. Дым застилал глаза. А семья Виктора — жена и двое детей преспокойно сидели у костра, наслаждаясь его теплом. Дочери было около восьми лет, а сыну — около четырех. В хижине царила, как мне показалось, атмосфера грусти. Когда выходил их хижины, услышал шепот Виктора: «Месье Базиль, дайте мне, пожалуйста, один патрон. Я убью для ребятишек обезьянку, а то они голодны». Вот, оказывается, в чем причина грустного настроения. Получив патрон, Виктор тут же отправился на охоту.

На следующий день утром, спускаясь из лагеря к ручью Бикелеле (там работала на промывке алмазов одна из бригад), я услышал голоса детей. Навстречу мне поднимались дети Виктора — сестра и брат. Увидев меня, они замолчали. Спросил, где были. Оказалось, что носили отцу обед, (у мальчика в руке был котелок).

— Что же вы отнесли? — поинтересовался я.

— Мясо обезьянки, — ответила девочка.

Я понял, патрон не пропал даром. А как охотимся мы?… Вечером ко мне подошел Виктор в хорошем настроении, поблагодарил за патрон и предложил ножку обезьянки. Я отказался, поскольку у нас было мясо.

Между тем Виктор спросил: «Месье, а для чего ищем мы эти блестящие красивые камушки?» Вот патрон для него — это большая ценность, а алмаз — так себе… камушек. Как ответить ему? Ведь сделать это не так просто: надо, чтобы он понял. Поэтому я ответил: «Месье Виктор, я расскажу вам об этом позднее».

— Что же все-таки рассказать Виктору об алмазе? — думал я, лежа на раскладушке.