По воле северных богов (СИ)

Глава 28

Одним ранним январским утром, когда хрусткий снег так искрился на солнце, что было больно глазам, Аса развешивала на просушку только что выполосканное белье, время от времени дыша на стынущие до ломоты пальцы. Издалека до нее долетел характерный возглас финна[11], погоняющего своих собак, и она подивилась — что это понадобилось в это время года северному человеку в их местах, но не забеспокоилась. Финны не враждовали с норвежцами и общались только для торговли, привозя в большие деревянные дома норманнов шкуры и мясо, а увозя соль, домашнюю утварь, ткани, изредка женщин-рабынь. Она все еще возилась с бельем, когда, бросив взгляд в ту сторону, откуда донесся возглас, увидела вдалеке одинокую фигуру путника, шагавшего размеренной походкой человека, для которого дорога стала привычкой. Рядом с ним бежал…

«Волк?» — обеспокоено подумала Аса, но, прищурившись, увидела, что к спине крупного животного была привязана поклажа.

Почему-то женщине захотелось дождаться путника и, развесив все белье, она осталась на улице, время от времени прикладывая руку козырьком к глазам, чтобы получше рассмотреть незваного гостя.

Когда он подошел достаточно близко, повариха отметила, что облаченный в меха путник значительно выше и крупнее маленьких сухоньких финнов. Потом она разглядела его лицо, и брови ее полезли на лоб. Гость явно не принадлежал к расе северных людей — ни раскосых глаз, ни плоского носа. Но кто же еще решится двинуться в путь зимой, вдвоем с собакой? Или волком? Аса еще раз опасливо взглянула на серебристо-серое животное с пронзительно-голубыми миндалевидными глазами на умной лобастой морде. Широченная грудь, мощные лапы… Да и хозяин ему под стать — вон плечищи-то какие! Что-то шевельнулось в памяти толстухи, когда она снова перевела взгляд на лицо путника. Откуда ей знакомо это обветренное, огрубевшее от мороза и ветра лицо с густыми черными бровями и крупным горбатым носом.

— Что тебе нужно? — по-норвежски спросила дородная повариха, едва путник подошел достаточно близко, чтобы слышать ее.

Он ускорил шаги.

— Я говорю, зачем пожаловал?

Странный финн лишь качнул головой, улыбнувшись быстрой, чуть извиняющейся улыбкой.

— Черт бы побрал этих северян, ни слова на человеческом языке! — в сердцах проворчала Аса по-английски и удивленно увидела, что лицо путника расплывается в широченной улыбке, которая обнажила все его ровные белоснежные зубы, зажглась в теплых серых глазах, совершенно преображая суровое лицо.

— Я готов съесть свою правую рукавицу, — медленно, словно вспоминая давно забытые слова, проговорил «финн» на чистейшем английском. — Пожалуй, даже съем и левую, потому что кроме них мне все равно есть нечего, но ведь ты Аса? Я прав?

— Даже если и так? — настороженно спросила толстуха, подбирая из опустевшей корзины, где лежало белье, увесистую палку и явно не собираясь отступать.

Потом глаза ее сузились, заметавшись по смеющемуся лицу гостя.

— Да это никак сэр Хьюго Гилфорд пожаловал! — яростно прорычала она и кинулась в бой.

— Клянусь печенью святого Варфоломея! — взревел рыцарь, в последний момент уворачиваясь от дубинки. — Прав был Гай! Убьет и не задумается!

— Ах ты, сукин сын! Явился полюбоваться на дело рук своих?

— У-у-у! — взвыл Хьюго, получив по спине так, что загудело. — Женщина! Уймись же!

Неожиданно Аса получила мощное подкрепление. Волк, до сих пор лишь наблюдавший потасовку, теперь, будто только и ждал такой возможности, кинулся на крестоносца и повалил его на обе лопатки в снег.

— И ты туда же, чертова зверюга, — пытаясь отодрать от себя нового противника, яростно трепавшего рукав его парки, возмутился рыцарь.

— Даже волк и тот понимает, с кем имеет дело, — палка Асы со стуком опустилась в сантиметре от головы рванувшего изо всех сил Хьюго.

— Иисусе, не дай мне бесславно погибнуть в самом конце пути, — взмолился рыцарь, чуя, что пахнет жареным.

Наконец Хьюго удалось отшвырнуть от себя волка и вскочить на ноги, как раз вовремя, чтобы перехватить занесенную для очередного удара руку поварихи.

— Какая муха тебя укусила? Можешь делать, что хочешь, со своим рыжим мужем, ему здоровья хватит. А я еле на ногах держусь! Накорми хоть сначала, а потом уж убивай!

Волк опять вцепился в Хью, на сей раз ухватив его за штанину, и дернул так, что рыцарь снова растянулся в снегу. Аса, чувствуя себя победительницей, подбоченясь оперлась на свое оружие.

— Что это он так тебя не любит?

— Его хозяин помер можно сказать у меня на руках, а мне завещал эту животину, черт бы ее побрал. Не уважает он меня и все тут.

— Убил бы его.

— Жалко.

— Ты откуда взялся в январе-то?

— Из Хандебю[12].

Аса невольно покачала головой.

— Пешком?

Хью кивнул.

— Так и быть, покормлю тебя, даже дам еды с собой, только потом изволь убираться откуда пришел.

— Не для того я полгода добирался сюда!

Аса опять ухватилась за палку.

— А я тебе говорю, что ты уйдешь!

— Ай! Да отвяжись ты, черт лохматый, — раздраженно вскричал Хью, хватая волка за шею и стискивая ее, чтобы заставить зверя выпустить изжеванную штанину.

Волк вывернулся, лязгнул зубами, кровь из прокушенной руки Хьюго брызнула на снег.

— Ну все! — взревел рыцарь. — Отдавай мне мои вещи и убирайся на все четыре стороны, чертово отродье!

Волк отскочил, исподлобья глядя на разъяренного человека и скалясь.

— Отдай, говорю!

Хью шагнул к зверю, но тот опять отскочил.

— Недотепа ты, недотепа! — сокрушенно проворчала Аса, уже начиная жалеть бедолагу.

Внезапно Гилфорд «рыбкой» прыгнул на снег, сграбастав рыкнувшего волка. Они возились на земле. Проклятия смешивались с рычаньем. Как вдруг тючок, привязанный к спине волка, распустился, и в снег выпало что-то легкое, воздушное… Хью, отпихнув зверя, кинулся к рассыпавшимся вещам и дрожащими руками стал подбирать из снега какие-то украшения, потом…

«Да это ж платье», — вдруг поняла Аса и даже хлопнула себя ладонью по бедру.

— Ты что ж, сумасшедший, вместо еды всю дорогу тащил тряпки и побрякушки?

Рыцарь, смущаясь, неумело складывал тонкую ткань и только сердито зыркнул на женщину.

— Дай, а то еще кровью перемажешь.

Она отобрала у него наряд и, встряхнув, осмотрела. Платье было дивным. Таких Асе видеть еще не доводилось. Белоснежное, все расшитое серебром и жемчугом. Словно для невесты…

— Красивое. Да вот вряд ли подойдет, — мстительно высказалась она.

— Это почему еще?

— По кочану и по кочерыжке, — отрезала повариха.

Она свернула наряд и бережно уложила в корзину для белья, потом сверху легло ожерелье из сапфиров в платине, такой же браслет, и… Ах! Одной серьги не было. Хью обернулся к волку. Тот стоял неподвижно, выражение на его морде было самое умилительное, он даже пытался вилять хвостом.

— Да что ж ты за скотина такая! Что мне теперь твои извинения? Где теперь искать пару?

Хью за время долгого пути привык говорить с волком, как с человеком — больше рядом никого не было. Вот и теперь он, нимало удивляя Асу, призывал к его совести и чувству долга, тыча ему в нос оставшееся украшение, будто зверь и правда мог испытывать угрызения совести.

— Пойдем, — повариха только вздохнула. — Что теперь толковать?

Хьюго, понурившись, пошел следом за дородной женщиной, в усталости и расстройстве даже не замечая, что тон воинственной амазонки изменился.

«А ведь и правда, типичный влюбленный болван, — качая головой и посмеиваясь про себя, думала она. — А глаза-то какие! Взглянет, будто чем-то теплым прикоснется. А улыбка… Здоровенный, а добрый. Зверюгу ему жалко. Она ему чуть руку не отгрызла, а он к ней с увещеваниями. А уж платье-то чего стоит! — Аса бережно погладила шершавой натруженной ладонью тонкий белый шелк. — Пешком от Хандебю, зимой, в чужой стране и вместо еды — подарки! Как есть влюбленный дурачок!»

Внезапно Аса развернулась, причем так неожиданно, что рыцарь налетел на нее.

— Ты зачем явился, сэр Хьюго?

— Сказать то, что не сказал, и сделать то, что не сделал.

— И что же это?

— То касается только нас с ней.

— Стоит ли оно того, чтобы вновь рвать ей душу? К госпоже посватался хороший человек. Она сможет быть счастлива с ним.

— И она… согласилась? — с замиранием сердца спросил рыцарь.

— Пока нет, — Аса насупилась. — Хотя и надо было. С тебя-то, как с козла молока. Одно только брю… — толстуха прикусила язык и двинулась дальше.

— Постой. Погоди. Объясни, почему ты так накинулась на меня? Моя вина перед ней лишь в том, что оказался труслив и недогадлив, но за это не убивают.

— Твоя вина значительно больше, чем ты можешь себе представить, — и Аса неопределенно поводила руками перед своим объемистым животом.

— Она очень переживала?

— Нужен ты ей, как собаке пятая нога.

— Это ведь… неправда?

— А тебе, видно, хотелось, чтобы она себе все глаза выплакала?

— Ну тебе-то что еще? — вдруг раздраженного воскликнул рыцарь, оборачиваясь к тихонько подкравшемуся волку, который уже некоторое время ковырял его лапой.

Зверь лег на снег, вытянул морду и осторожно положил к ногам хозяина потерянную сережку.

— Ну, брат…

Хью почувствовал, что у него защипало в глазах… То ли от усталости и голода, то ли от чего другого… Он опустился на колени и, подобрав украшение, запустил свободную руку в густую шерсть на загривке волка.

— Ах ты, чучело северное, — нежно почесывая волка за ухом, бормотал он. — Нашел-таки.

— Значит, накормлю обоих, — тоже растрогавшись, проговорила Аса и повела путешественников в тихий, еще погруженный в сон дом.

На теплой кухне Хьюго снял с себя меховую парку и лохматую шапку, позволив Асе еще раз придирчиво осмотреть себя.

— Что она в тебе нашла? — несколько кривя сердцем, заключила она, вдоволь налюбовавшись человеком, из-за которого так убивалась ее госпожа.

После чего повернулась и принялась накладывать на большую тарелку вчерашнее мясное рагу. Хью, принюхиваясь так же громко, как и его волк, почувствовал, что его рот наполняется густой слюной, и громко сглотнул. Аса рассмеялась и плюхнула посудину на стол.

— Ешь.

— Три дня маковой росинки во рту не было, — невнятно пробормотал Хью, набрасываясь на еду.

Аса щедрой рукой положила еды и для волка.

— Как его хоть зовут?

— А кто его знает? Хозяин не сказал, я так волком и окликал.

— Говорят, твоя сестрица замуж вышла?

— Да. Кстати, тебе приветов привез. И от нее и от Гая. А ты чуть не убила меня!

— Ладно уж, не болтай. Поешь спокойно.

Рыцарь быстро расправился со всем, что ему предложили, облизал ложку и выжидательно уставился на повариху.

— Пойду пива принесу, — видя, какой успех имеет ее стряпня, расщедрилась Аса.

Она взяла тяжелый глиняный кувшин и вышла. Когда же через пять минут повариха вернулась назад, Хьюго уже спал, уронив тяжелую голову на большие расслабленные руки. Волк примостился возле, положив морду на разбитый сапог рыцаря.

Аса, вздохнув, присела рядом, задумчиво ворча:

— И что мне теперь с тобой делать?

Потом встала и принялась готовить завтрак — скоро дом должен был проснуться. И верно. Не прошло и получала, как в кухню, позевывая, заглянул Эрик.

— Э! Да у тебя, похоже, гость.

Бородач шагнул в дверь, и волк, подняв голову, предупреждающе оскалился, не издав при этом ни звука. Эрик попятился.

— Откуда ты их взяла?

— Сами пришли.

— Что ему надо? И кто он такой? По одежде вроде финн, да больно здоровый. И чего это он спит здесь? Уложила бы, что ли, человека.

— Не успела. Пошла за пивом, а пока ходила, он и уснул.

— Ох ты! А это откуда? — Эрик склонился к корзине для белья и бережно потащил оттуда сапфировое ожерелье.

Из-под стола вылетела серая тень. Бородач, выронив украшение, едва успел отдернуть руку, как острые белые зубы клацнули в воздухе рядом.

— Сила Тора!

— Это его вещи, — Аса указала на путника.

— Да кто он такой?

— Подойди да взгляни.

— Что я, по-твоему, должен знать всех бродяг, которые таскаются по дорогам?

— Этого знаешь.

Эрик, провожаемый настороженным взглядом зверя, приблизился к столу и, склонившись, заглянул в лицо спящего. Глаза его вылезли из орбит, он резко выпрямился и совершенно изумленно произнес.

— Ну и ну!

— Так-то! — ответила ему жена и отвернулась к плите. — Пешком из Хандебю притащился. Вдвоем с этим волчарой.

— Ну и ну!

— Да что заладил! — вспылила повариха. — Что делать-то будем? Тир сейчас только этого и не хватало, и так чуть только ноги таскает.

— А… он знает?

— Нет.

— Ну и ну!

Аса зыркнула на мужа, но тот даже не заметил этого, растерянно глядя на спящего рыцаря.

— А я, мне кажется, даже ждал этого. Только по весне… Он оказался нетерпеливее, чем я думал. Эй, сэр Хьюго!

От его толчка рыцарь лишь качнулся, и через мгновение уже снова размеренно сопел.

— Может, перенести его куда? Пусть нормально поспит. Пойду-ка разбужу Сигурда. Вдвоем дотащим.

Через пятнадцать минут они вернулись уже вместе, причем вилобородый гигант выглядел еще более изумленным, чем муж Асы.

— Несите его в каморку, где спала Куини. Постель там есть.

Сигурд осторожно ухватил что-то сонно забормотавшего рыцаря подмышки, а Эрик за ноги, и они, кряхтя, понесли его из кухни. Волк, испытующе поглядывая на мужчин, шел рядом. Потом, видимо поняв, что хозяину ничего не угрожает, вернулся и улегся у корзины с платьем и украшениями. Вскоре оба викинга тоже пришли назад и уселись за стол. Так они и сидели, то вздыхая, то многозначительно переглядываясь, пока Аса вдруг не объявила, решительно стукнув поварешкой.

— Пойду к госпоже. Чего тянуть-то?

— И что ты ей скажешь?

— Господь научит, — перекрестившись, проворчала повариха и, вытерев руки о передник, уже шагнула к двери, когда в нее ступила Тир.

— Аса! Есть хочу, просто умираю!

— С добрым утром, — неловко поднявшись, пробасили дружинники.

— С добрым…

Тир, не замечая тихонько лежавшего в углу волка, подошла к столу и тяжело опустилась на высокий табурет.

— А у нас гость, — вдруг выпалил Эрик, и жена посмотрела на него страшными глазами.

— Вот как? И где же он?

— Спит. Устал с дороги.

— Видно, дальняя была, — все так же без особого интереса продолжала молодая женщина.

— Из самой Англии.

Тир резко вскинула голову, вперив глаза в своего рулевого.

— Поешь сначала, а потом болтать будете, — вмешалась Аса, изрядно нервничая.

Но госпожа уже не слушала ее.

— Из Англии? Какие-то известия? Что-то случилось с… Ну говори же!

— Ничего. Ничего не случилось. Все в порядке.

Внезапно что-то холодное и мокрое ткнулось в лодыжку Тир и она, вздрогнув от неожиданности, обернулась. Перед ней стоял огромный серебристо-серый волк с умными ярко-голубыми глазами.

— Ты откуда здесь взялся, парень? — молодая женщина протянула руку и почесала ему за ухом.

Аса только перевела дыхание, когда волк, в чьей непредсказуемой свирепости повариха уже успела убедиться, позволил ей это. Потом зверь шагнул ближе и вдумчиво обнюхал руки Тир, ее круглый живот, бесстыдно подсунул нос ей под подол, после чего явно удовлетворенный отошел.

— Чей это пес?

— Ну… этого, который пришел.

— Громадный какой. Ты его покормила, Аса?

— Умял целую миску. Как и его хозяин.

— Ну, что тебе еще? — волк вернулся и деликатно тронул лапой ногу Тир.

Животное потянулось и бережно положило ей на колени чудесную сапфировую сережку.

— Вот ведь, черт побери! — восхищенно воскликнула Аса. — Как узнал?

— За хозяина отдувается. Решил, раз тот спит, надо все брать в свои руки… Э-э… То есть зубы, — посмеиваясь решил Эрик.

— Что это такое? — Тир восхищенно рассматривала прекрасный чистый камень.

— Подарок.

Краска вдруг схлынула с лица Тир.

— От… него?

— Да.

— Я не возьму! — она почти отбросила серьгу на стол, словно та жгла ей руку.

— Но почему, голубка моя? — прозвучал такой родной, чуть хрипловатый со сна голос от дверей.

— Хью, — совершенно растерянно, как-то беспомощно пролепетала молодая женщина и поднялась.

Он шагнул ближе, жадно всматриваясь в любимое лицо.

— Я скучал по тебе, Серебряная моя, — выговорил он, чувствуя насколько блекло и скупо звучат эти слова, по сравнению с тем, что клокотало и мучительно билось в его груди.

Аса недвусмысленно пнула мужа по голени, тот вздрогнул, словно проснулся, кивнул и, ухватив Сигурда, поспешил из кухни. Следом за ними, оглядываясь на влюбленных, вышла повариха.

— Прости, что шел так долго. У меня не вышло быстрее…

— Зачем? — дрожа всем телом, спросила Тир.

— Я же говорил, и опять повторю. Я люблю тебя. Ты забрала с собой мое сердце. Как человеку жить с пустотой в груди?

Хью сделал еще один шажок и обнял Тир. Он прижал ее к себе, но вдруг отстранился.

— Так они все-таки были правы! — опустив глаза на ее живот, проговорил Хьюго.

— Кто?

— Леди Элинор, и сэр Иен, и Куини… Они и сказали мне, что ты, скорее всего, забеременела.

— Так ты из-за этого приехал? — Тир яростно отпихнула рыцаря от себя. — Ты не получишь его! Он мой!

Волк ощетинился и бочком подобрался к молодой норвежке, явно собираясь защищать ее.

— И ты, Брут? — патетически вскричал Хьюго. — Но погодите! Вы оба! Я же хороший. Немного туповатый, слегка трусоватый, очень усталый и по-прежнему страшно влюбленный.

— Не смей шутить! Хоть сейчас ты можешь не шутить, чертов англичанин? — внезапно заливаясь слезами и опускаясь на табурет, выговорила Тир.

— О Господи, Тир! Опять я все делаю не так! — Хьюго бросился к ее ногам и уткнул голову ей в колени. — Я проделал весь этот путь лишь для того, чтобы сказать, что был глуп, не видел, не понимал значения простых, очевидных всем вещей, что все время хотел как лучше, а получалось только хуже… Теперь нужно, чтобы все было правильно. Взгляни на меня, голубка. Вот он я, весь перед тобой. Можешь казнить или миловать. Только не гони. Я люблю тебя и хочу всегда быть рядом с тобой. Я прошу, чтобы ты согласилась стать моей женой, — с дрожью в голосе закончил он.

— Это невозможно, Хью.

— Ты любишь того викинга, что сватался к тебе? — стискивая ей руки, спросил рыцарь. — Клянусь богом, ты не достанешься ему!

— И что же ты сделаешь? — приподнимая бровь, поинтересовалась Тир. — Убьешь меня?

— Нет, — оторопело ответил Гилфорд. — Как ты могла подумать?

— Тогда его? Но за что? Только за то, что он хочет меня в жены даже с чужим ребенком в животе?

— Моей дочерью, — уточнил рыцарь.

— Это будет мальчик, — возразила Тир.

— Нет, это будет светленькая сероглазая девочка.

— Ничего подобного! Мальчик! Черноволосый и… и сероглазый…

— Слава богу, хоть в чем-то сошлись! — проворчала Аса, бесстыдно подслушивавшая под дверью, и ее муж засопел ей в ответ.

— Ты выйдешь за меня замуж, черт побери! — прорычал Хьюго. — И никто не посмеет назвать моего ребенка ублюдком! Я сам достаточно настрадался от этого!

— Так ты…

— Да! И что с того? Теперь ты не пойдешь за меня?

— Пойду, — улыбаясь, ответила Тир.

— Что-о?

— Я сказала, что выйду за тебя, Хьюго Гилфорд, что бы ни думали обо мне все твои соседи вместе взятые!

— Я сломаю нос любому, кто посмеет плохо отозваться о моей жене.

— Даже если это будет Патриша Мортленд?

Хью на мгновение задумался.

— Ей вполне можешь сломать нос и ты. Зачем мне влезать в женские дела?

И тут Тир рассмеялась. Впервые со времени бегства из Англии. От ее низкого заливистого смеха быстрее забилось сердце Хью, волк навострил свои острые уши и склонил голову набок, а повариха за дверью обернулась к мужу и на радостях ткнула его кулаком в бок так, что тот охнул. Словно услышав их возню, Хьюго крикнул:

— Аса! Мы хотим есть! — волк, к которому с этого дня так и приклеилась кличка Брут, взволнованно тявкнул, и Хью, глянув на него, продолжил. — Все трое! Нет. Все четверо, — и он бережно приложил свои большие ладони к выпирающему животу Тир.

Хьюго и его зверюга уплели еще по одной внушительной порции. Аса, подкладывая им, притворно ворчала, что их легче убить, чем прокормить, на что рыцарь, ни на минуту не прекращая работать челюстями, лишь посмеивался, а волк и ухом не вел. Потом Тир повела их в свою спальню, а из нее быстренько загнала в купальню. Горячая вода с мылом требовались обоим. Хью разделся и, издав протяжный стон наслаждения, опустился в огромную каменную чашу, наполненную почти до краев, а Тир позвала рабыню и велела ей забрать всю одежду рыцаря до последней нитки, а после нещадно сжечь ее.

— В чем же я буду ходить? — смеясь, поинтересовался Хьюго.

— А куда это ты собрался?

— Из твоей спальни? Никуда не хочу. Особенно, если ты прикажешь принести сюда тот чан с рагу… — и, словно извиняясь, добавил. — В последнее время я очень мало ел.

Тир почувствовала, что у нее наворачиваются слезы.

— Как ты добрался сюда, глупый? Ведь зима.

— Так я выехал еще летом. В тот же день, что и ты. Только очень долго искал корабль, владелец которого согласился бы перевезти меня через это чертово море. Потом нашел, случайно… Капитану был нужен гребец. Пришлось отправить Питера с лошадьми обратно домой, а самому взяться за весло, — Хью протянул руку к Тир, и та, неловко присев на корточки, провела пальцами по его ладони. — Я теперь угли из костра могу доставать, и не жжется. Да-а… Так я добрался до Хандебю…

Гилфорд прикрыл глаза, и по его мгновенно замкнувшемуся посуровевшему лицу Тир поняла, что рассказывает он ей далеко не все.

— Как звали капитана? Быть может, я его знаю?

— Саид Богаэтдин.

— Араб? — ахнула Тир. — Но… Он ведь не знал, что ты был в крестовом походе?

— Знал. И не спрашивай больше ничего, — Хью нахмурился, вспоминая темное лицо с узкими чуть раскосыми глазами, исполненное холодного достоинства и издевки.