По воле северных богов (СИ)

Глава 6

Неспешно протек февраль. Сэр Гай уже вполне оправился от своих ран, хотя на ристалище еще чувствовал себя неуклюжим и слабым. И это было не единственное, что, кроме постоянного гнета рабского положения, мучило его.

Нежная доверчивость Куини, которая полностью раскрылась навстречу его чувству, погружала рыцаря в блаженство, но все же что-то останавливало его — сэр Гай оттягивал сладостный момент, который должен был сделать их любовниками. Он хотел овладеть не только девственным телом леди Реджины Гилфорд, ему нужна была вся ее жизнь, которую он мечтал прожить рядом с ней, разделяя печали и радости, зачав и вырастив детей, понянчив внуков… Он хотел ее в жены!

Сдержанность давалась ему с трудом, особенно потому, что он видел — Куини приняла решение и готова идти с ним до конца, куда бы он ни захотел ее вести. Она отдавалась ему… И эта власть, эта ответственность заставляла рыцаря смотреть на положение вещей с совсем иной, ранее недоступной ему позиции.

Он видел, что Тир искренне привязалась к своей чистой, доброй и отзывчивой пленнице и частенько гадал, к чему это может привести. А вдруг норвежка захочет подарить ей свободу в обмен на выкуп, который, несомненно, могли заплатить Гилфорды? Что тогда? Сам он, будучи третьим, самым младшим сыном в не самой богатой семье вряд ли мог рассчитывать на что-то подобное… Гай даже и не пытался… Итак, он остается здесь, а Куини получает свободу. Тогда, лишив ее невинности сейчас, он может сломать ей всю жизнь. Как поступит с ней ее будущий муж, если узнает… При мысли о каком-то другом мужчине, который сможет на законных правах быть хозяином нежной, доверчивой Куини, обладать ее соблазнительным телом, Гай до хруста стискивал зубы.

Хорошо, быть может, ему все же удастся бежать… Или иным способом обрести свободу… Что он может предложить ей? Ни земель, ни денег. Только честное имя, верная рука и сердце, исполненное любви…

От заинтересованных наблюдателей, какими были Аса и Тир, не укрылись эти внутренние метания молодого человека. И если норвежка молчала, то дородная повариха говорила за двоих.

— Что ты надумала делать с ними? — однажды подступила она к хозяйке, уперев руки в объемистые бока.

— Отстань, Аса.

— От тебя зависит их счастье. Я же вижу, что оба нравятся тебе.

— И что, по-твоему, из этого следует?

— Отпусти их.

Тир расхохоталась.

— Ты, должно быть, ума лишилась, толстуха! С какой это стати я буду раздавать свободу своим рабам?

— Я чувствую, что это будет правильно, Тир. Даже мой толстокожий увалень Эрик сразу почувствовал — тебе в руки попала необычная девочка. Ее появление может многое изменить и в твоей собственной жизни.

— Не городи чушь, Аса. Я всегда считала тебя разумной женщиной.

— Иногда надо верить не уму, а чувствам, Тир. Попробуй и не успеешь опомниться, как прикажешь спустить на воду ладью, и попутный ветерок понесет ее в сторону Туманного Альбиона.

— Где девчонку тут же отдадут замуж за какого-то старого мерзавца, из-под носа которого я ее увела.

— Прошло почти полгода. Многое могло измениться. Быть может из Святой Земли вернулся ее брат, да и сэр Гай не мальчик и способен постоять за свое.

— Ты утомляешь меня, Аса.

— Парень, того гляди, наделает глупостей. Посмотри на него.

— Он знает, чем это может кончиться! Я последний раз говорю — отстань.

Но сердобольная повариха вновь и вновь с убедительностью стенобитного орудия высказывала свои суждения госпоже. Пролетел март. Огромная двадцатитрехметровая ладья была подготовлена, а затем спущена на воду, готовая пуститься в далекий путь. С каждым днем Тир становилась все мрачнее, и чувства ее, словно в зеркале отражались на челе молодого англичанина. Что-то носилось в воздухе. И это были не только ароматы весны, распускавшейся зелени и нагретой солнцем земли, которыми упивалась Куини. Кроме нее все в большом доме чувствовали приближение шквала перемен. Но первый порыв налетел совсем не с той стороны, откуда его ждали.

В начале апреля снова приехали гости, которых по неписаному закону каждый хозяин обязан был принять, накормить, приютить на ночь. Это были торговцы с юга. Пользуясь моментом, Тир хотела продать им меха, а взамен получить соль, оружие и кое-какие приятные мелочи. За суетой никто не заметил, что одного из прибывших явно не интересует процесс торговли. Он лишь прохаживался по дому, заглядывая во все комнаты, потом, видимо, нашел, что искал и присел в уголке.

Накрыли ужин. Куини, как обычно в такие дни, не выходила с кухни, а поздно вечером сразу поспешила в свою комнатку. Девушка уже давно спала, когда пирующие угомонились, и дом наконец-то погрузился в тишину.

Разбудила ее чья-то шершавая рука, плотно зажавшая ей рот. Девушка распахнула глаза и попыталась закричать, но сумела издать лишь сдавленное мычанье. Человек, склонившийся над ней, расчетливо ударил Куини в живот, и пока она, скрючившись, пыталась вздохнуть, засунул ей в рот кляп, а потом для верности притянул его куском материи, закрепив его узлом на затылке. После скрутил ей веревкой запястья, щиколотки и, взвалив легкую добычу на плечо, вышел, стараясь не шуметь. Словно тень, скользнул он через зал, где на импровизированных постелях спали торговцы, к которым он примкнул незадолго до того с тем, чтобы получить возможность осуществить задуманное. В конюшне он сбросил Куини на сено, споро оседлал коня. Перекинув брыкающуюся девушку через лошадиную холку, он отодвинул тяжелый засов и выбрался из дома. Вскоре топот копыт стремительно уносящейся прочь лошади стих вдали…

Все произошло так быстро, что Куини, еще чувствовавшая дурноту после жестокого удара в солнечное сплетение, никак не могла собраться с мыслями и осознать, какая же новая беда навалилась на нее. Все ее помыслы были сосредоточены на том, чтобы ее не вырвало. С кляпом во рту это могло оказаться фатальным. Впрочем, ехали не долго. Через час ее похититель придержал коня. Куини краем глаза смогла разглядеть чью-то стоянку и людей, рассевшихся вокруг огня. Ее немилосердно сдернули с лошади, а затем поставили в круг света, который образовывал костер. Чьи-то руки развязали и вытащили из ее рта кляп. Куини подняла голову, отбросив с лица непослушные вьющиеся пряди — перед ней, усмехаясь, стоял Харальд Аттердаг. Через его левую щеку шел свежий, едва подживший шрам.

— А вот и ты, милая, — прорычал викинг.

Сердце в груди девушки прыгнуло, живот подвело, желудок мучительно сжался… И столь долго сдерживаемая рвота стремительно изверглась из ее рта прямо на штаны и сапоги похитителя. Последовавшая за этим тишина, а потом взрыв гомерического хохота повергли девушку в такой ужас, что она, как мышь на удава, не мигая, уставилась в покрывшееся смертельной бледностью лицо Харальда. Викинг прошипел что-то не разжимая губ и наотмашь ударил Куини по лицу. Лишившаяся сознания девушка рухнула на землю.

Эрику Рыжему почему-то было неспокойно. Повозившись, но так и не сумев заснуть бородач поднялся, натянул штаны и отправился в обход дома. Везде было тихо. Уже начиная успокаиваться, он побрел обратно к себе, как вдруг почувствовал босыми ногами сквозняк. Хмурясь, гигант двинулся к выходу из зала и, переступив порог хлева, замер — входная дверь была приоткрыта. Опытный воин немедленно перевел взгляд на стойла, где в тишине переступали ногами лошади и точно, — одной не хватало. Выругавшись сквозь зубы, Эрик первым делом помчался за оружием, а потом, растолкав жену, отправил ее будить госпожу.

Тир появилась уже в полной боевой готовности — ножи в голенищах, мечи в перевязи за спиной, стилет удобно спрятался под рукавом плотной льняной рубахи, подбитой шерстью.

— Что?

Эрик обрисовал положение.

Тир шагнула к лавкам, на которых храпели, причмокивали и свистели носами заезжие гости. Пропажа обнаружилась сразу — вместо восьмерых, приехавших вчера, осталось только семеро. Теперь нужно было выяснить, что умыкнул ночной тать. И если Тир в первую очередь собиралась осмотреть свои кладовые и грузы самих торговцев, то Аса, влекомая предчувствием, прямым ходом отправилась в каморку Куини… Вскоре на подгибающихся ногах она вернулась в зал.

— Тир, наша бедная девочка… Подонок прислал за ней. Я же предупреждала тебя, что Харальд не оставит ее в покое!

— Что ты такое говоришь? — вскричал Эрик, хватая раскачивавшуюся супругу за плечи.

— Я говорю, что комната Куини пуста. Ее туника, плащ и обувь на месте, а девочка исчезла!

— Седлай лошадей, — приказала Тир, срываясь с места.

Распахнув дверь в комнату, в которой жили холостые дружинники, а с ними и сэр Гай — ей с самого начала не хотелось помещать его с другими рабами — Тир принялась звать своих воинов, а потом бросилась к постели англичанина и яростно затрясла его. Карие глаза, еще затуманенные сном, раскрылись.

— Харальд Аттердаг похитил Куини, — рубанула Тир и, вскочив на ноги, приказала. — Собирайтесь и за мной! Ждать не буду, догоняйте!

После чего, стрелой пролетев через зал, девушка с ходу вскочила на приготовленного для нее коня. К счастью, уже почти рассвело. Склоняясь из седла, норвежка внимательно всматривалась в следы на земле. Вариантов, куда мог направиться похититель, было не так уж много, тем более что он воспользовался лошадью, а не понес юную англичанку к лодкам.

Двигаясь вдоль обрывистого берега, Тир вскоре выделила из множества следов, оставленных вчерашними гостями, один, который вел в обратном направлении. Она пришпорила лошадь и тут же услышала топот копыт у себя за спиной. Норвежка обернулась — на неоседланном гнедом жеребце ее догонял сэр Гай. Остальные участники погони еще только отъезжали от дома. Рыцарь поравнялся с Тир. Молодая женщина глянула ему в лицо и невольно поежилась — из горевших янтарным бешенством глаз смотрела сама смерть. Это был взгляд опьяненного жаждой крови воина-берсерка[4], страшного своим безумием.

— Она не может быть далеко, — почти бесстрастно произнес Гай. — Подонку наверняка не терпелось… — гримаса исказила лицо воина.

— Вот его след…

— Меня поведет сердце, Тир, — рыцарь пришпорил коня и, не оборачиваясь, помчался вперед.

Норвежка, не колеблясь ни минуты, последовала за ним. Топот лошадей, пущенных крупной рысью, гулко разносился в холодном утреннем воздухе, пар клубами вырывался из их ноздрей, и Тир невольно подумала, как должна была мерзнуть юная англичанка в одной тонкой льняной рубахе.

Внезапно сэр Гай свернул с дороги в лес и, пригибаясь, чтобы не зацепиться о нависающие ветви деревьев помчался в перевитую полосами рассветного тумана чащу. Тир придержала разгоряченного коня — да, след похитителя тоже вел туда.

Места эти девушка знала так же хорошо, как рачительная хозяйка свою кухню. Она тронула поводья, рассчитывая обогнуть рощу и въехать с другой стороны. Пригнувшись к луке седла, Тир хлестнула коня и продолжала понукать его, пока тот не полетел стрелой, так что светлые, отливающие серебром волосы молодой норвежки смешались с серой гривой благородного животного. Бешеная скачка окончилась, когда девушка свернула в лес, где спешилась и, привязав лошадь, крадучись шагнула в чащу.

Шум битвы и крики она услышала издалека. За англичанина она была спокойна — то холодное безумие ярости, что Тир увидела в его глазах, служило ему и щитом, и мечом. Воины-берсерки были под особым покровительством самого Одина. Он делал их неуязвимыми… Единственно, от чего был беззащитен сэр Гай, так это от подлой хитрости, которой славился Харальд Аттердаг.

Двигаясь почти бесшумно, Тир приблизилась к опушке небольшой поляны, на которой был разбит лагерь. Рыцарь, как черт вертелся в том месте, где раньше горел костер. Его разгоряченный конь храпел и вскидывал мощные передние копыта, а залитый кровью меч вновь и вновь находил свои жертвы среди застигнутых врасплох людей Аттердага. Самого Харальда на поляне не было, Куини тоже.

Пригнувшись, Тир вновь скользнула в кусты, забирая вправо, где в скалах была небольшая сухая пещера, не раз служившая ей прибежищем, когда она была еще девчонкой…

Куини очнулась от холода. Она открыла глаза и испугалась, увидев лишь полную черноту. Ни отблеска, ни мерцания, ни отсвета. Она попыталась крикнуть и только сейчас сообразила, что рот ее снова завязан. Девушка замерла, объятая ужасом, холодом и темнотой. Свободная рубаха — ее единственное одеяние, скорее холодила, чем грела. Босые ноги, к тому же жестоко стянутые веревкой, почти потеряли чувствительность.

Поняв, что еще немного, и она элементарно замерзнет, Куини перекатилась на спину и, почувствовав правым боком что-то твердое, подвинулась, уперлась в него плечами. Потом, сопя и извиваясь, протащила связанные за спиной запястья под ягодицами, а после одна за другой сквозь кольцо, образованное связанными руками, проскользнули и ноги. Две цели были достигнуты — она согрелась и сделала первый шаг на пути к свободе.

Первым делом Куини сдернула кляп, потом молодые острые зубы впились в узел, скреплявший веревки на запястьях. Десять минут трудов, и в освобожденных пальцах закололо — возвращалось кровообращение. Еще через пять минут она развязала ноги. Девушка вскочила и, выставив перед собой руки, медленно двинулась вперед. Вскоре пальцы ее наткнулись на холодные неровный камень.

«Я в пещере», — поняла Куини и пошла дальше, ведя рукой вдоль стены.

Внезапно пальцы ее нащупали пустоту. Девушка шагнула в обнаруженный коридор — вдали маячило светлое пятно. Выход! Радостно вскрикнув, она бросилась туда и с разбегу налетела на Харальда Аттердага. Схватив ее за волосы так, что лицо Куини запрокинулось к блеклому предрассветному небу, викинг с изумлением уставился на нее.

— Кто тебя развязал, маленькая дрянь?

— Я сама. Много ума не надо.

Ледяные глаза Харальда сощурились.

— В следующий раз учту, а теперь пойдем. Мне кое-что надо закончить с тобой.

И он, подхватив с земли оброненный при столкновении с Куини факел, потащил упирающуюся девушку за собой обратно в пещеру, где швырнул на расстеленное в углу меховое одеяло. Потом, воткнув в плотный песок пола факел, освободился от перевязи с мечом, а затем потянул через голову толстую шерстяную тунику.

В этот момент Куини сорвалась с места и вновь бросилась в проход, но была поймана яростно ругающимся викингом и, получив звонкую пощечину, опять отлетела на импровизированную постель, где скорчилась, сверкая зелеными глазами, как дикая кошка.

Недобро усмехаясь, Харальд развязал штаны и вытащил на свет свое налитое орудие. Куини, судорожно втянув в себя воздух, зажмурилась.

— Смотри на меня, — приказал мужчина.

Девушка лишь затрясла головой и уткнулась лбом в согнутые колени. Харальд шагнул к ней и, схватив левой рукой за волосы, принудил Куини откинуть голову. Однако веки ее по-прежнему были сомкнуты.

— Открой глаза! — правая рука его поднялась, тяжелая оплеуха взорвалась болью в висках юной англичанки.

Она почувствовала во рту вкус крови и раскрыла глаза — слишком страшно было ждать нового удара, даже не зная, откуда он придет и когда.

— Послушная девочка, — прохрипел викинг и, охватив рукой основание своего члена, ткнул им в лицо пленнице.

— Тебе это нравится? Хочешь попробовать его на вкус?

Куини так стиснула зубы, что викинг увидел побелевшие желваки на ее округлых щеках. Он расхохотался и отступил, продолжая медленно ласкать самого себя.

— Нет, конечно же, не сегодня. Но позже, когда я укрощу тебя… Если, конечно, ты переживешь это…

Девушка, не отрываясь, смотрела ему в лицо. В ее глазах мужчина без труда читал ненависть и презрение. Харальд привык к другому — для полного наслаждения ему требовался страх. И тогда он ударил ее снова… Из рассеченных губ Куини на подбородок и вниз по шее за ворот рубахи побежала струйка крови. Викинг схватил девушку за ткань на груди и рывком поставил на ноги. Оглушенная, она покачнулась, едва его руки отпустили ее, но через мгновение они вернулись снова, одним движением почти до пояса разорвав ее единственную одежду.

Вскрикнув, Куини отступила, уклоняясь от жадных пальцев, потянувшихся к ее груди. Харальд позволил ей это. Он не спешил, ему нравилась эта игра. Губы мужчины вновь растянулись в плотоядной улыбке, а правая рука вернулась к набухшей плоти, сладострастно сжимая ее. И вдруг что-то изменилось. Глаза его жертвы расширились, метнувшись за спину насильнику… Узнать, чем была вызвана эта реакция, Харальд Аттердаг не успел. Чья-то рука резко отдернула назад его голову, и острое как бритва лезвие погрузилось в незащищенное горло…

…Раздвинув кусты, Тир увидела темный зев пещеры. Бесшумной тенью она метнулась к нему и осторожно ступила внутрь — из темного хода долетали голоса, а потом она услышала иной, резкий звук, в котором безошибочно узнала хлопок пощечины. Лицо ее сделалось суровым и жестоким, рука сомкнулась на рукояти ножа…

За поворотом коридора, в глубине пещеры Тир увидела блики неясного оранжевого света. Стараясь даже не дышать, медленно и осторожно она подбиралась к цели. Еще пять минут, и Тир опасливо выглянула в гулкий почти круглый грот. К счастью, Аттердаг, которого она и рассчитывала застать здесь, стоял к ней вполоборота, почти спиной, и был сильно увлечен.

Штаны его спустились, открывая молодой воительнице худощавые, поросшие светлыми волосами ягодицы, она с отвращением уставилась на них, а потом перевела взгляд на Куини, скрючившуюся на разосланном поверх песчаного пола одеяле.

Внезапно Харальд шагнул к ней и с силой ударил по лицу, разбив в кровь губу. Его руки метнулись к рубашке юной англичанки. Дернув за нее, чтобы заставить девушку встать, он мгновенно разорвал ткань, обнажая точеные маленькие груди. Аттердаг сильно ущипнул один маленький, съежившийся от холода сосок. Девушка, ахнув и прикрывшись руками, отступила. Насильник, посмеиваясь, запустил уже обе руки себе в промежность, лаская и теребя почти лиловое от прилившей крови естество.

Опыт подсказывал Тир, что следует подождать еще, пока страсть окончательно сделает мужчину глухим к окружающему, но бешеная ярость при виде страданий избитой и перепуганной девчонки была так сильна, что норвежка не стала медлить и метнулась вперед.

Куини заметила ее, потому что всеми силами старалась не смотреть на то, что открыли спустившиеся штаны Харальда, и вперила взгляд куда-то ему за спину. Глаза девушки округлились. Харальд тоже начал оборачиваться. Но медленно, фатально медленно…

Как же ненавидела его Тир! Все те жестокие мужланы, что когда-то издевались над ней самой, сейчас словно объединились в этом конкретном негодяе, и когда он обмяк и начал с каким-то бульканьем заваливаться на песок, молодая женщина почувствовала отомщенной и себя…