Под скорбной луной

Глава 28

Кэб довез меня до Флит-стрит, где из-за столкновения сразу трех экипажей возникла пробка, и я, расплатившись с кэбменом, добежал пешком до набережной Виктории, а там припустил в восточном направлении. Дождя не было, однако тучи висели прямо над головой, солнце скрылось без следа, и поверхность реки казалась длинной стальной полосой. Крепкие трудяги буксиры и переполненные пароходы бороздили акваторию; мачты кораблей втыкались в небеса. Добравшись до пешеходного моста Чаринг-Кросс, я поднялся по его низким каменным ступеням и дошел до дворика, располагавшегося сразу за Уайтхолл-плейс.

Казалось, с тех пор как я последний раз ступал на мощеную дорожку под каменной аркой, прошло куда больше трех месяцев. После хорошего дождя булыжники здесь весело блестели, сегодня же они были грязными и унылыми.

Открыв дверь, я ощутил знакомые затхлые запахи старого здания.

Кивнув дежурному сержанту, прошел прямо к закрытому кабинету Винсента и постучался.

А вот здесь кое-что изменилось. На полу лежал новый ковер, пахло свежей краской. Странно, но вроде бы комната стала немного уже. Должно быть, такое впечатление создавала новая мебель из замечательного вишневого дерева, которую поставили вместо потрепанных книжных шкафов.

— Можно? — спросил я, заглянув в кабинет, и Винсент кивком пригласил меня войти.

Прикрыв дверь, я расстегнул пальто и лишь тогда заметил лихорадочный блеск в глазах директора. Похоже, тот температурил: на лбу выступила испарина, нос покраснел — видно, часто приходилось пользоваться платком.

— Вы нездоровы, сэр.

— Это все неважно. Скажите, что пришли с хорошими новостями.

— Так и есть. Кажется, мы вычислили, кто стоит за крушением «Принцессы Алисы». Это довольно сложная история, не согласующаяся с теми, что публикуют в газетах.

— То есть ИРБ тут ни при чем? — вскинул брови Винсент.

— Братство невиновно, и трагической случайностью тут тоже не пахнет.

Я рассказал, как мы установили, что Нед Уилкинс пронес на судно динамит, а затем воспользовался аварийным румпелем, и доложил о нападении братьев Уилкинсов на Эйрса и Конвея.

— Сперва я предположил, что братья — члены ИРБ, однако Стайлз, проследив за Дэйвидом до типографии, обнаружил вот эту листовку.

Вытащив из кармана смятое объявление о лекции, я передал его Винсенту. Тот нахмурился, вчитываясь, и наконец поднял на меня озадаченный взгляд.

— Стайлз вчера посетил это собрание, — продолжил я, — и битых два часа слушал бредни Атвелла о том, что ирландцы подобны крысам, что якобы подкрепляется научными наблюдениями. В зале было около ста человек — в основном клерки и банковские служащие. Работяг Стайлз там не заметил.

Директор чихнул, прикрыв лицо носовым платком.

— Что известно об этой «Лиге стюардов»? Они работают под научное общество?

— Похоже, их цель — пробудить в народе антиирландские настроения, подстроив все так, будто ирландцы представляют жизненную угрозу для Англии.

— Но зачем?

— Помимо всего прочего, они намерены предотвратить возможность восстановления самоуправления Ирландии в случае, если Гладстон станет премьер-министром.

В глазах Винсента забрезжило понимание.

— Кто руководит действиями «Лиги»? Радикалы из парламента? Промышленники, имеющие деловые интересы в Ирландии?

— Судя по всему, тут и то, и другое.

Директор поморщился, и я вспомнил, что он на короткой ноге со множеством парламентариев и деловых людей. Все-таки второй сын баронета… Кстати, и редакторов лондонских газет Винсент тоже должен знать — все же не зря служил корреспондентом «Дейли телеграф».

— К тому же этот человек имеет влияние на редакции, — добавил я и выложил на стол стопку из четырех газет, которые принесла Белинда. — В каждой из них напечатаны очень похожие истории. Более того, использованы одни и те же слова, выражения, задаются аналогичные риторические вопросы. Словом, читателя подталкивают к выводу, что в случившемся повинно не только Братство, но и все ирландцы скопом. Что скажете, сэр? — спросил я, наблюдая, как директор изучает каждую статью по отдельности.

Читал он медленно, возвращаясь то к одной заметке, то к другой, сравнивая формулировки. Покачав головой, отложил газеты.

— Они явно перекликаются. Я знаю редактора «Ивнинг стар» и не могу поверить, что он сознательно перепечатывает материалы из других газет, понимая, что эти опусы разжигают ненависть и недоверие. Кто-то оказал на него давление.

— Мы догадываемся, кто этим занимается, сэр. Пока Стайлз сидел на лекции, я искал Неда Уилкинса, а когда нашел — проследил за ним. На улице только рассвело, когда он вошел в новый склад, принадлежащий члену парламента Арчибальду Хоутону. У Неда имелся собственный ключ от задней двери. Четверти часа не прошло, как…

Я остановился, заметив, что фамилия Хоутона произвела на Винсента эффект сродни оплеухе. В его глазах промелькнули неуверенность и возмущение, однако он быстро овладел собой. Сглотнув комок в горле, нервно потеребил воротник и бесстрастно предложил:

— Продолжайте. Четверти часа не прошло…

— Приехал Хоутон, прошел внутрь, а потом они с Уилкинсом вместе уехали в экипаже с литерой «X» на дверце. — Помолчав, я уточнил: — Так вы знаете Хоутона?

— Я учился в университете с его младшим братом Максвеллом.

Винсент поднялся и на нетвердых ногах подошел к окну. Глубоко вздохнул, тут же захлебнувшись приступом кашля, и снова прикрыл рот платком.

— Сэр, вы были у доктора?

— Да, был.

Он продолжал смотреть в окно. Здесь стекло было чистым, и из кабинета открывался отличный вид на Темзу.

— Жена Хоутона — одна из жертв взрыва в театре Мэйфер? — спросил я.

— Прекрасная была молодая женщина, — горько сказал Винсент. — Погибла вместе со своим так и не родившимся ребенком…

— Э-э-э… понятно, — выдавил я. Директор молчал, и я задал еще один вопрос: — Как считаете, способен он на организацию подобного заговора?

— Господи, надеюсь, что нет, — пробормотал он. — Я должен подумать, как с этим разобраться. Сможете оставить газеты?

Я кивнул и продолжил излагать свои выводы:

— Все думаю, насколько далеко запустила щупальца «Лига». Если они добрались не только до «Принцессы Алисы», но и до Ситтингборна, и до шахты, то…

— Наверняка они спровоцировали и беспорядки в Уайтчепеле, — закончил мою мысль Винсент. Я промолчал, и он заговорил снова: — Хоутон не только производит обоймы. Он еще и является членом совета директоров оружейного завода в Бирмингеме. Как и мой отец, — после долгой паузы добавил он.

— Какого именно завода?

— «Уэбли и сын».

Я замер. У Колина как раз был «Уэбли».

— А какую марку пистолетов обнаружили на вокзале в Ливерпуле?

Нагнувшись над столом, директор порылся в аккуратной стопке папок и, открыв одну, пробежал глазами по страничке. Судорожно вздохнул, подтверждая мои подозрения.

— Однозарядные «Уэбли»…

У него дернулся глаз. Похоже, Винсент не находил себе места от мысли, что люди, которых он знал, вовлечены в заговор.

— Я чертовски сожалею, сэр…

Он долго молчал, а затем тяжело опустился на стул и устало потер лоб.

— Что-нибудь еще, Корраван?

— Не знаете, может ли Хоутон быть связан с этими четырьмя газетами?

— Не могу вам сейчас ответить, однако попробую выяснить. Хоутона пока не трогайте. Еще не время.

— Слушаюсь, сэр.

Мы попрощались, и, закрывая дверь, я услышал, как у Винсента вырвался мучительный стон. По-моему, он даже выругался — впервые за те годы, что я его знал. Мысли мои неслись вскачь. Вероятно, Колин получил револьвер от Финна Райли, а тот, в свою очередь, от посредника или через целую цепочку подставных лиц, которым платил Хоутон. Доказательств у меня пока не было, однако шестое чувство кричало: «Это он!»

Поймав кэб на Уайтхолл-плейс, я направился в корпорацию барристеров. Рассчитавшись с кэбменом, зашагал к квадратному зданию из красного кирпича, во внутреннем дворе которого был высажен сад с еще зеленой травкой. Чуть дальше текла Темза. Последний раз я сюда наведывался к мистеру Гаверлингу, важному свидетелю по делу об убийствах на реке, и длинную череду черных дверей помнил хорошо. Каждая пронумерована, однако никаких табличек. Кто сидит внутри — непонятно. Пришлось уточнить у пробегавшего мимо посыльного:

— Мне нужен лорд Бейнс-Хилл, — сказал я, зажав между пальцев шиллинг. — Где его кабинет?

Мальчишка выхватил монету и, нырнув под арку, жестом предложил следовать за ним. Мы завернули за угол, и он указал мне на одно из окон второго этажа.

Ответив кивком на мою благодарность, посыльный тут же испарился. Я вошел в здание, поднялся по лестнице и толкнул дверь, сбоку от которой все же висела латунная табличка: «Лорд С. Л. Бейнс-Хилл». За дверью обнаружилась большая квадратная приемная, отделанная панелями из темного дерева. Множество полок с книгами, потертый ковер, несколько горящих ламп. Пахло здесь как в библиотеке у Белинды — старыми, бережно хранящимися томами в кожаных переплетах.

— Чем могу помочь, сэр? — глянул на меня сидящий за столом клерк.

— Скажите лорду Бейнс-Хиллу, что пришел инспектор Корраван. О встрече мы не договаривались, — добавил я, предупреждая вопрос, — однако он наверняка захочет меня видеть. Я по делу, в котором лорд чрезвычайно заинтересован.

Клерк отбросил со лба прядь темных волос и, сохраняя вежливую улыбку, скептически прищурился.

— Хорошо, сэр. Пожалуйста, присядьте. Я доложу о вас лорду.

Вернулся парень быстро, излучая всяческую готовность.

— Лорд просит вас зайти, сэр, — сообщил он и проводил меня к распахнутой двери, а затем аккуратно прикрыл ее за моей спиной.

Бейнс-Хилл встретил меня у рабочего стола, непроизвольно приняв ту же позу, что и человек в белом парике на портрете за его спиной.

Проследив за моим взглядом, он отошел в сторону, чтобы я мог хорошенько рассмотреть работу художника.

— Мой дед, тоже адвокат, — пояснил лорд.

Между нами на секунду повисло неловкое молчание, и Бейнс-Хилл вышел из-за стола.

— Чем могу служить, инспектор?

— Мне нужно было переговорить с вами конфиденциально, — начал я. — Вероятно, то, что вы услышите, вас очень заинтересует. Однако попрошу не раскрывать мое имя.

— Разумеется. Присаживайтесь, — указал он на нишу у окна и уселся сам, закинув ногу на ногу.

Я устроился рядом, и кожаное кресло жалобно скрипнуло под моим весом.

— Мы считаем, что крушение «Принцессы Алисы» организовала группа под названием «Лига стюардов».

— «Лига стюардов»? — недоверчиво глянул на меня лорд. — О господи…

— Вы о них слышали?

Бейнс-Хилл уперся локтями в подлокотники и задумчиво сложил пальцы домиком.

— Слышал, но очень давно. Еще до Франко-прусской войны. Не знал, что «Лига» до сих пор существует.

— Они теперь занимаются разжиганием ненависти к ирландцам. — Лорд удивленно распахнул глаза, и я продолжил: — Полагаем, что один из членов «Лиги» пронес динамит на борт «Принцессы Алисы», и, скорее всего, «Лига» устроила катастрофу в Ситтингборне. Более того, мы уверены, что эта группа размещает в разных газетах статьи, обвиняющие в последних событиях Ирландское республиканское братство. Статьи написаны таким образом, что каждая из них усиливает воздействие другой, и создается впечатление, что в прессе публикуются проверенные и подтвержденные сведения.

— О каких газетах вы говорите? — настороженно осведомился лорд.

— «Кент обсервер», «Сассекс пост», «Стэндард» и «Ивнинг стар». Возможно, этим список не ограничивается.

— Что ж, у «Стэндард» и «Пост» один владелец — Кларенс Томлинсон, — нахмурился Бейнс-Хилл. — О других ничего сказать не могу.

Подобный факт еще не являлся доказательством причастности Томлинсона, однако тот владел еще двумя интересовавшими нас газетами, и совпадение переставало выглядеть случайным.

— К взрыву на шахте в Уэльсе тоже приложила руку «Лига стюардов»?

— Таких сведений у нас пока нет. Да и далековато от Лондона, — признал я. — И все же они вполне могут заставить прессу высказать такое предположение.

Лорд слегка наклонил узкую голову, переваривая услышанное.

— Вы решили сообщить мне о своих выводах, поскольку считаете, что заговор имеет целью сорвать наши переговоры?

— Можете ли вы придумать иную причину? — пожал плечами я. — Злой умысел ради злого умысла? По-моему, в настоящий момент более важного повода просто не существует.

Лорд неторопливо, явно скрывая душевное волнение, опустил руки на подлокотники кресла.

— О наших инициативах осведомлен очень узкий круг людей, — наконец заговорил он. — Нас всего восемь человек, надежнейшие из надежных. Невозможно даже предположить, кто проговорился. — Вокруг его глаз наметились тревожные морщинки. — Как о наших дискуссиях узнали вы, если не секрет? Не исключено, что это поможет понять, кто предатель.

Тома Флинна я сдать не мог и ответил вопросом на вопрос:

— Кто-то из членов вашей группы знаком с Арчибальдом Хоутоном?

Лорд тихо вздохнул и бросил на меня обеспокоенный взгляд:

— Вы уверены в его причастности?

— Вполне возможно, что Хоутон — один из лидеров преступного движения. Его жена и нерожденный ребенок погибли при взрыве в театре Мэйфер.

Лорд крепко потер лицо крупной рукой с синими прожилками вен и глянул мне в глаза:

— Два члена нашего кружка посещают тот же клуб, что и Хоутон. Вероятно, им даже не пришло в голову, что в его присутствии следует соблюдать осторожность. Воззрения Хоутона очень консервативны, и лет пятнадцать назад я сказал бы, что они полностью совпадают со взглядами «Лиги». Если он вступил в их ряды еще тогда, то не исключено, что сейчас мог задать «Лиге» новую цель.

— Расскажите подробнее, что в себя включает доктрина «блестящей изоляции», — попросил я.

— Эта теория о том, что Англии выгоднее замкнуться в национальных границах и не вмешиваться в дела иных стран. Однако любую теорию можно приспособить под разные задачи. Похоже, сегодня доктрина призвана укрепить идентичность английской нации, выведя за скобки ирландцев. — Лорд покачал головой. — Отвратительно, что политика правительства может подпасть под влияние «Лиги стюардов» и прессы. В любом случае спасибо, что открыли мне глаза, мистер Корраван. Мне бы еще знать, кто нас выдал… Меня это чрезвычайно беспокоит.

— Понимаю.

— Даже не могу передать, как печально бросать дело на полпути, но, похоже, сейчас не самое подходящее время для голосований по самоуправлению Ирландии. — В углах его рта залегли глубокие складки, и мы снова встретились взглядами. — Какое несчастье, мистер Корраван! Ведь, если так можно выразиться, впереди по курсу уже показалась земля…

— Потому-то они и засуетились, чтобы сменить курс.

— Надеюсь, вы понимаете, в чем тут дело. Не начни мы переговоры, пассажиры «Принцессы» остались бы в живых. — Он поднял руку, предупреждая мои возражения. — Я знаю, вина целиком и полностью на «Лиге стюардов». Эта катастрофа — непредсказуемое последствие наших попыток. И все же мне тяжело сознавать, что…

— Понимаю вас, — повторил я.

Бейнс-Хилл поднялся, подошел к окну и положил ладонь на раму, словно в поисках опоры. Я также встал, гадая, следует ли мне уйти.

Не оборачиваясь, лорд сказал:

— Чувство сожаления — худшее из того, что можно вообразить. — Я слушал молча, и лорд продолжил полным отчаяния голосом: — Мы с одним другом только на прошлой неделе вспоминали, о чем сожалеем в этой жизни. Вы еще слишком молоды, а мы прожили достаточно, чтобы осознать самые мелкие подробности наших ужасных промахов. У меня за плечами их великое множество, и ничего задним числом исправить нельзя. — Он обернулся. — Мой друг — записной острослов, и каждый раз находит самый меткий ответ. Знаете, что он заявил?

Я покачал головой.

— Сказал, что негодяю от угрызений совести помогает избавиться один из трех способов: выпивка, гнев или месть. Однако порядочный человек способен лишь унести подобное чувство с собой в могилу. Боюсь, так случится и со мной. Это нелегкое бремя. — Лорд приложил ладонь к груди, словно ощущая физическую боль. — Оно разъедает душу.

Мы погрузились в молчание, и наконец Бейнс-Хилл вздохнул:

— Удачи вам, мистер Корраван.

— И вам, — эхом отозвался я.

Сожаление… — думал я, закрывая дверь, и чувствовал, как оно растет в моем сердце, поднимается, словно приливная волна, захлестывающая ботинки.