Под скорбной луной

Глава 34

В участке речной полиции меня ждали Стайлз и Винсент. Оба выглядели измученными, а Винсент к тому же еще болел, хотя и шел на поправку. Тем не менее аккуратно сложенный носовой платок постоянно был у него наготове.

Часы показывали почти половину одиннадцатого, и я уже собрался извиниться за опоздание, однако при виде хмурых лиц Стайлза и директора на миг потерял дар речи.

— Райли мертв? — наконец выдавил я.

Оба покачали головами.

— О нем пока ничего не слышно, — сказал Стайлз. — Мы распространили листовки по всему городу с обеих сторон реки, добрались даже до доков «Вест-Индия». Охватили все — и вокзалы, и пристани, и даже пабы вдоль Флит-ривер — на случай, если Райли попытается сбежать через подземную канализацию. — Немного помолчав, он продолжил: — С братьями Уилкинсами — то же самое. Копии с их фотографии тоже разошлись по Лондону. Только что отправили сержанта за их матерью.

Наверняка мой визит к миссис Уилкинс побудил братьев удариться в бега. Бежали они вдвоем, а это куда легче, чем в одиночку. Будь мы в свое время вместе с Пэтом — явно ушли бы гораздо дальше Ламбета…

— Сорок инспекторов в штатском из Ярда и Уоппинга патрулируют улицы, а уж полисменов вообще не счесть, — добавил Винсент.

— Почему же у вас такие лица? Что случилось?

— Убит лорд Бейнс-Хилл, — вздохнул директор.

Меня словно окатило жаркой волной.

— Когда?

— Вчера вечером, около одиннадцати, на Гроув-Энд-роуд — там, где она пересекает Сент-Джонс-Вуд, — рассказал Винсент. — Они с супругой возвращались домой после представления в Сент-Джеймс. Перед перекрестком их экипаж притормозил, и на подножку запрыгнул мужчина, распахнул дверцу и выстрелил лорду в голову.

Только что мне было жарко, а теперь я похолодел и тихо выругался.

— Он был хорошим человеком… Что с женой?

— Леди Бейнс-Хилл забрызгало кровью, но она жива.

Хоутон приказал убить члена парламента в присутствии его супруги? Я содрогнулся. Похоже, он сошел с ума.

— Снова все обставили так, чтобы бросить тень на Братство?

— Нет, — взял слово Стайлз. — Они даже не пытались.

— Леди Бейнс-Хилл вне себя от горя, — проговорил Винсент. — Только и смогла сказать, что убийца был человеком черноволосым и белокожим. Лицо он прикрыл платком, однако перчаток не надел, так что она разглядела его руки.

— Господи ты боже мой, — пробормотал я. — На что еще способны эти люди?

— Мне отвратительна сама мысль о том, что Хоутон мог распорядиться совершить подобное зверство, — вздохнул директор. — Не представляю, как нам положить конец этому безумию…

— Пожалуй, пора дать в газеты сообщение, что переговоры о самоуправлении Ирландии прекращены, — предложил я. — Таким образом мы умерим активность членов «Лиги», хотя бы на какое-то время. Можно взять Хоутона, лишить их вдохновителя.

— Надолго мы их не остановим, — возразил Стайлз. — Хоутон ведь плел заговор не в одиночку, и свято место пусто не бывает.

— Да и доказательств для ареста у нас толком нет, — поддержал его Винсент и, заметив, что я готовлюсь возразить, поднял руку. — Подумайте сами, Корраван. Хоутон действовал чужими руками.

— Квентин Атвелл упоминал его на собрании последователей «Лиги» совершенно открыто, — задумался Стайлз.

— Быть членом какого-либо движения — не преступление, сами знаете, — констатировал директор. — И никого не волнует, насколько отвратительны их идеи.

— Да, знаю, — согласился я и глянул на инспектора. — Вам удалось с ним поговорить?

— Нет, — покачал головой тот. — Зато я убедился, что Кларенс Томлинсон тоже принадлежит к «Лиге стюардов» и входит в правление или напрямую владеет девятью газетами, в том числе «Ивнинг стар», «Обсервер», «Сассекс пост» и «Стэндард».

— Уже что-то, — приободрился я. — Что насчет «Сентинел» и «Бикон»? Именно они распространяли слухи о пьяной команде «Замка» и по милости Перселла едва не рассеяли сомнения в причастности ИРБ.

— Нет, там Томлинсон не фигурирует, — сказал Стайлз, сверившись со своими записями.

Стало быть, статьи этих двух газет — всего лишь отражение негативного отношения к ирландцам. «Лига» тут ни при чем…

— Хоутон общался и с Райли, и с Уилкинсами, — заметил Винсент, задумчиво покачавшись на каблуках. — Один — ирландец, двое других смертельно их ненавидят. Интересно, подозревали ли они?..

— О том, что Хоутон играл за обе стороны? — спросил Стайлз. — Братья Уилкинсы, вероятно, были в курсе, что «Лига» использует Райли втемную, а тот об этом и не догадывался.

— Нам всего лишь надо найти Райли, — вздохнул я. — Только он может связать Хоутона с поставками оружия в Лондон.

— Прошу прощения, — появился в дверях сержант Трент. — Мы нашли миссис Уилкинс. Не могу сказать, что она пошла с нами охотно.

— Ее определили в комнату для допросов? — уточнил Стайлз, и сержант кивнул.

— Пойду поговорю с ней, — заявил я, и мой коллега с директором обменялись взглядами.

— Хорошо, — согласился Винсент. — Стайлз, организуйте ей чашку чая или чего она захочет. Миссис Уилкинс не заговорщик — во всяком случае, это не доказано. А я пока перемолвлюсь с Корраваном.

— Слушаюсь.

Стайлз вышел, притворив за собой дверь.

Я ожидал, что Винсент попросит меня не срывать злость на женщине, которая, по всей видимости, непричастна к последним событиям. Правда, ей удалось воспитать двух озлобленных на весь мир сыновей…

Однако директор меня удивил. Приблизившись ко мне, он положил руку мне на локоть — сперва неуверенно, а затем я ощутил крепкое пожатие.

— Мне так жаль, Корраван… Я насчет Колина Дойла.

— Спасибо, сэр.

Он убрал ладонь, но взгляда не отвел.

— Хотел вам рассказать, что я в юности потерял двоюродного брата. Мы занимались конным спортом, и Эндрю заставил лошадь совершить прыжок. Она поскользнулась передними копытами в грязи, и брат сломал шею. — Винсент переступил, с ноги на ногу. — Я годами винил себя в смерти Эндрю, из-за чего отдалился от его семьи. Считал, что они меня ненавидят. Лишь много позже понял, что мое поведение причиняло им боль…

Директор мягко пытался оградить меня от неверных шагов, и я оценил его усилия, однако мысленно был уже в комнате для допросов. Тем не менее начальника я поблагодарил.

— Сэр, похоже, у меня есть выход на Луби. — Винсент вскинул брови, и я торопливо продолжил: — Братство не виновно в последних актах террора, однако Луби следует заявить об этом публично, иначе волна насилия, к которой приложила руку «Лига стюардов», покатится дальше.

— Но как?.. — начал директор, однако прервался на полуслове. — Нет, я не хочу об этом знать.

Подобного рода молчаливую сделку мы с ним уже заключали в прошлом году.

— Мы знаем, где сейчас может находиться Хоутон?

— Уехал на день к семье покойной жены в Хертфордшир.

— Откуда вы знаете? — напряженно спросил я.

— Я распорядился организовать за ним слежку, — бесстрастно ответил Винсент. — Не беспокойтесь, он от нас не уйдет.

— А что насчет Томлинсона?

— Утверждает, что не знал о сговоре газет, — поморщился директор, — и якобы понятия не имеет, откуда взялись эти басни. О «Лиге стюардов» тоже слыхом не слыхивал. Я и к нему приставил шпика. — Он вздохнул. — Опасаетесь, что Маккейб уже убил Райли?

— Нет, — пожал я плечами. — Он знает, что Райли нужен нам в качестве свидетеля против заговорщиков, хочет, чтобы они тоже за все заплатили. Не беспокойтесь. Я тоже не собираюсь его убивать.

— Нечасто встречаются люди с такой выдержкой, как у вас, Корраван.

— Это вы не видели, как я выгребал по Темзе с телом Колина в лодке…

— Вы неправы. За нас говорят не мысли и чувства, а поступки.

Я не признавался даже самому себе, что мотивы, побуждающие меня найти Райли, были далеки от благородных. Хотел глянуть ему в глаза и убедиться: подонок осознает, что наделал. Жаждал увидеть, как он наизнанку вывернется от ужаса, как у него перехватит дыхание. Пусть ощутит, что на ногах не может стоять от страха.

Войдя в комнату для допросов, я обнаружил сидящую у стола миссис Уилкинс в накинутом на плечи бесформенном сером пальто с черным пятном на рукаве. Чай был нетронут. Руки женщина сложила на ридикюле и сжала губы в упрямую линию, одарив меня холодным взглядом.

— Доброе утро, — поздоровался я. — Спасибо, что пришли.

— У меня не было выбора, — процедила миссис Уилкинс. — И фотографию вы мне возвращать не собираетесь, верно?

— Почему же? Вот только сначала найдем ваших сыновей.

Она презрительно фыркнула и, отвернувшись, уставилась в стену.

— Миссис Уилкинс, знаете ли вы, что ваши сыновья помогли злоумышленникам убить шесть сотен невинных людей? Шестьсот лондонцев — мужчин, женщин и детей, которых они обрекли на верную смерть?

— У вас нет никаких доказательств, — заявила она.

— Ничего подобного, — возразил я. — У нас имеются свидетели.

Мать Уилкинсов уставилась на меня, и у нее на миг отвисла челюсть. Миг слабости быстро прошел — в женщине вновь заговорила злость.

— Если вам известно, где они находятся, вас могут привлечь к суду как сообщницу. — Я сделал паузу. — Где скрываются Дэйвид с Недом, миссис Уилкинс?

— Я не знаю!

Откинувшись на спинку стула, я заметил:

— Они намеренно не сообщили вам, куда направляются. Рассчитывали, что вы не сможете навести полицию на их след. Допрашивай вас, не допрашивай — вы и впрямь ничего не знаете.

Миссис Уилкинс обожгла меня взглядом, но промолчала.

А вот губы ее шевелились, словно мать преступников едва сдерживала гневную тираду. Хотела что-то объяснить, в чем-то покаяться? Нет, этого я не дождусь.

И все же пусть говорит — ее показания мне помогут.

— Миссис Уилкинс… — Я встал и прислонился спиной к стене — специально, чтобы дать ей больше пространства. Заговорил мягко, словно любопытствуя: — Почему вы так ненавидите ирландцев? Вы и ваши сыновья? — Я развел руками. — Знаю, что вы скажете: ирландцев слишком много, работы все меньше, с жильем и с пропитанием все хуже. Англичане бедствуют… Но ведь у вас чудесный дом, парни имеют достойную работу. Чем же провинились перед вашей семьей мои соотечественники?

Миссис Уилкинс сбросила маску. Ее глаза запылали гневом, в лицо бросилась кровь, и ее щеки приобрели неестественный цвет розового бутона.

— Да как вы смеете! — выплюнула она. Ее грудь ходила волнами, а слова лились неудержимым потоком: — Как вы смеете! Как! — Голос миссис Уилкинс сорвался на крик. — Мой младший сын, их брат! Моя кровинушка, мой замечательный Кристофер! Это вы, чудовища, сожгли его заживо! Бедняжка настолько обгорел, что я даже не смогла его узнать! Понимаете? Я, его собственная мать!

Третий парень с фотографии… Самый младший, тот, что в середине. Ну конечно…

Я сделал быстрые подсчеты. На снимке мальчику лет десять. Вряд ли несчастье произошло в Клеркенуэлле в шестьдесят седьмом.

— Взрыв в Мэйфере…

— Он был совсем ребенком! Маленьким мальчиком! — Миссис Уилкинс судорожно втягивала в себя воздух, как будто разжигая свой гнев. — Если все ирландцы — мужчины, женщины, дети — умрут, захлебнувшись в собственной крови, я буду только рада!

Она так крепко стиснула ридикюль, что побелели костяшки пальцев, и застучала им по коленкам.

— Зачем вы сюда пришли? Почему вы не остались в ваших богом забытых хижинах, где жили словно в хлеву, как и назначил вам Господь? Вы нам не нужны! Мы вас ненавидим! Мы вас презираем! — В уголках ее рта выступила пена. — Вы ведь всё прекрасно знали, однако сунулись в нашу страну с вашими заразными болезнями, вашими жадными ртами и жуткой вонью! Почему вам просто не уехать обратно?

Должен признаться, ответить я не смог. Мне нечего было противопоставить ее ненависти. Я молчал, и миссис Уилкинс, постепенно успокаиваясь, промокнула рот платком. Ее ярость вдруг прошла, и женщина встала.

Стоя у двери, она бросила на меня последний горький взгляд.

— Здесь их дом. Не ваш. Это Англия. Они здесь в безопасности, и вы никогда их не найдете.

Дверь с треском захлопнулась за ее спиной.

Я отпустил миссис Уилкинс, поскольку она напомнила мне одну важнейшую истину. Оказавшись в опасности, мы бежим домой.

Не в буквальном смысле — это понимала и мать Неда с Дэйвидом. Дом — это люди. Люди, которые будут о тебе заботиться, которые тебя спрячут и принесут еды, которые скажут, когда следует затаиться, а когда можно высунуть нос из норы.

Я задумался: был ли у Финна Райли человек, которому он доверял? И кто этот человек?