Подарок рыжей феи (СИ)

40

Они шли ещё с полчаса. Если можно назвать ходьбой заплетающееся шаткое ползание "по стеночке".

"Эфедра" мигнув, погасла. Это был последний огарок.

Банка сапожного крема давно опустела и болталась в кармане у Джордано. Ещё возле озера он собирался выбросить ее, но Виола сказала:

— Ты что, если выберемся отсюда, знаешь, какая будет реликвия! Оставь на память.

И плоская жестяная коробочка осталась у них. Зелёная с белой поперечной полосой на крышке, где крупно написано "Эфедра" и нарисована хвойная веточка. Небольшая, с ладошку, а спасала их двое суток, если не считать время сна. И вот теперь, они видели только летящие впереди искры светлячков и, держась за стены, следовали за ними.

Пол и стены пещеры на ощупь были уже не соляными, а каменными. Путь стал ровнее и легче, но двигаться становилось всё труднее. Сильно болела голова, хотелось спать, легкие сжались, каждый вдох давался с хрипом, и жуткая обморочная слабость разливалась по всему телу.

Ахлорофиллия вступила в свои права, темнота и смерть заключили союз против них, бредущих по коридору неизвестно куда, вслед за блуждающими огоньками.

— Как в море, — Гиацинт смотрел на мерцающий вдали маяк из маленьких искр. — Стойте, здесь что-то нет так! — настороженно предупредил он и остановился.

— Я больше не могу, — Джордано опустился на пол и, отчаянно хватая ртом воздух, прислонился к стене.

— Подожди, — капитан отпустил руку Виолы и прошёл несколько шагов вперёд. Снова и снова проводил языком по губам, потом, по морской привычке, поднял вверх палец, проверяя направление ветра. Гиацинт обернулся к друзьям:

— Вставайте, скоро конец.

Розанчик застонал в темноте:

— Конец будет сейчас: я больше не могу двинуться.

— Сможешь, — усмехнулся граф. — Я говорю не о лихорадке, а о конце тоннеля.

— Где?! — послышались восклицания из темноты.

— Розанчик, у тебя спички?

— Да, а что?

— Зажги одну, только закрой огонь рукой.

— Зачем? — вяло удивился паж, тарахтя почти пустой коробкой.

В темноте вспыхнул огонёк, но, метнувшись, сразу погас.

— Я предупреждал, — Гиацинт увидел друзей и приблизился к ним. — Давай ещё одну.

— Всего пару штук осталось, — Розанчик старался зажечь огонь негнущимися пальцами, сведенными судорогой. Наконец, ему это удалось.

— Глянь, который час, — устало попросил Гиацинт.

Джордано достал у Розанчика из кармана часы — хорошо хоть без крышки, у них бы сейчас не хватило сил её открыть.

— Половина четвёртого, — сообщил он. — Только не знаю чего, дня или ночи.

— Ночи, — заверил Гиацинт. — К этому же времени днём мы были бы в гораздо худшем состоянии. Слава Богу, можно выходить.

— Куда? — Виола растерянно оглядываясь в поисках светлячков. — Я не вижу наших проводников.

— Они больше не нужны, — мягко сказал муж, снова взяв её за руку. — Идём.

— Откуда ты узнал, что выход близко? — Джордано, царапаясь о камни встал и помогал подняться Розанчику. Но, потянув друга за руку, сам снова не упал от слабости.

— Разве не чувствуешь? По нашей галерее гуляет ветер. Морской. Солёный. Раньше сквозняка не было. — Гиацинт оглядывался, будто прислушиваясь в темноте к движениям воздуха. — Должен здесь быть выход и всё тут! Будем идти, пока не свалимся, так что, в любом случае, ждать недолго.

— Куда же делись огоньки? — Виола старалась не спотыкаться при каждом шаге. Всякий раз она тяжело повисала на руке мужа и знала, что в какой-то очередной раз он не удержит её и упадёт сам. А тогда больше ни у кого не хватит сил сделать хоть шаг.

Стены коридора очень сузились, и идти свободно, как раньше, стало невозможно. Они пропустили Розанчика и Джордано вперёд.

Коридор круто поворачивал вправо. Стало теплей, летний ночной ветерок чувствовался уже вполне отчётливо. Каменные стены продолжались, хотя вокруг посветлело, но у измученных путешественников перед глазами плыла всё такая же непроглядная тьма.

Внезапно Розанчик, задрав голову, увидел над собой светящиеся точки:

— Ой, сколько светлячков… — паж плавно опустился на землю. Не успев удивиться, что под ногами уже не камни, а мягкая трава, Розанчик упал в обморок.

— Звёзды! — Джордано судорожно вдохнул ночной воздух, падая рядом с другом.

— Нет уж, он прав — светлячки! — слабо усмехнулся Гиацинт, держась за стену ущелья.

Над головой у них расстилалось синее звёздное небо.

— А это — большой светлячок, — граф смотрел на выползшую над каменным гребнем ущербную луну, неровно отгрызенную за две ночи, что они не виделись.

Рука Виолы бессильно дёрнулась и выскользнула из его ладони.

— Девочка моя, что?.. — обернулся он и, потеряв опору от резкого движения, тоже съехал вдоль стены в траву. — О Господи, опять луна…

Небо перед глазами почернело; вместо звёзд на нём заплясали яркие летучие искры…