Подчинись мне

Глава 22. Разговор начистоту

Дни, проведенные в лазарете прошли быстро, тем более что девушка просыпалась урывками. Впервые, когда было решено вставать с постели, был день, посвященный гибели Серафимы. Хриз и Мильен забрали девушку для того, чтобы втроем попрощаться с милым другом. Когда они вернулись, рассеяв тяжелые чувства, очнулась Иси, но лисичке полагалось провести в лазарете еще несколько дней. Тихим от слабости, нежным от благодарности голосом, Иси поблагодарила хозяйку за “жертву”, о которой парни пока что не ведали.

Лилайла ожидала от Асмодея что-то вроде той засады, которую ей устроил брат. К ее удивлению, парень, однако, не появился ни разу. Зато она узнала о том, какой фурор произвела, когда появилась без сознания на площади Академии у него на руках. Главный лекарь по секрету поделился с девушкой, что в холле перед лазаретом в связи с этим чуть было не состоялась драка между принцем и братьями. Академия до сих пор вся гудела, напоминая потревоженный улей. Плюсом было то, что благодаря Врарисэлю доступ к Лилайле был заказан.

Ни разу никто не нарушил покоя больной, кроме той ночи, когда девушка проснулась от запаха цветов, заполнившего всю комнату. На тумбочке поодаль лежал огромный букет с цветами темно-алого цвета. Девушка сразу опознала отправителя, и все больше изумлялась его странному поведению. Иногда она задавалась вопросами: “А не был ли то сон? Может я закричала, но он не пришел?”, однако допросы братьев об их отношениях с Асмодеем свидетельствовали об обратном.

В день выписки, когда Лилайла была восстановлена в качестве ученицы и получила разрешение вернуться в комнату, темный все-таки нагрянул, стоило всем уйти.

Дверь распахнулась и за спиной Асмодея девушка увидела Вилькеса. Правда прежде, чем он пропал.

— Не переживай, он просто не долго попутешествует.

Движением ноги парень захлопнул дверь и остановился, разглядывая Лилайлу с головы до ног. От его взора девушке стало не по себе, и хотя сердце забилось быстрее, а мышцы шеи напряглись, что-то внутри возликовало от встречи. Расстояние, которое Король быстро сократил, завораживало, пугало до чертиков. Она искусала губы, пока нависшая над ней широкая улыбка зажигалась все большей хитрецой. Пелена на глазах уже загустела и невольно девушка остановилась на пленительных губах, рассматривая, сдерживая импульсивный порыв.

— Я и не переживаю.

— Не очень то ты любишь своих братьев.

— Хватит об этом!

Они перекинулись коротким диалогом, чтобы набраться сил, выдержать вихрь напряжения и томления, а потом устремились друг к другу со стремительной страстью.

— На тебе печать Врарисэля, — хмыкнул Асмодей, наклонившись к уху, щекоча нежную кожу. — Хочешь избавлю от навязчивого брата?

— За поцелуй?

— Ну раз ты предлагаешь.

Пылкие мужские губы захватили вслед поддавшийся робкий поцелуй. Руки с жадностью накинулись на женское тело, прижимали талию, чтобы не дать отстраниться. Лилайла потеряла всякое ощущение реальности, восторг от мягких волос, приятной кожи, крепкой шеи и горячего тела, в котором сходило с ума темное сердце, возобладал над разумом. Оба погрузились в запретный манящий омут и природа натягивала их нервы до предела, чтобы потом дать разрядку в выбросе чувств. Напряжение последних дней вылилось через долгожданные прикосновения.

— Если бы ты сказала раньше, — произнес глухо Асмодей, обезумев от страсти. — Я бы сделал все иначе.

Он накинулся на шею, изгибащуяся под градом жарких поцелуев. Парень кинул принцессу на постель, стащил с себя рубашку и женские когти вцепились в стальные мышцы тела. Поднявшийся бугор в мужских штанах хоть и заставил принцессу замереть, но ненадолго. Глубокий укус в плечо родил стон желания, изумления.

— Черт возьми! — произнес парень и выдохнул, отстраняясь.

Асмодей выпрямился, стоя на коленях. Девушка невольно залюбовалась пригательными губами и озорством в умных расчетливых глазах. Но стоило ему вновь приникнуть к ее губам, как осознание происходящего как ошпарило. На лице принцессы промелькнула тень страха и она выставила руки вперед. Парень остановился, выдохнул и с пониманием встал с постели. Прогулявшись по комнате взад-вперед он надел рубашку обратно, пока Лилайла поправив волосы и верх одежды, приходила в себя.

Она тяжело дышала и смущенно опустила ресницы, не зная что ему сказать, поэтому он сам взял инициативу за горло.

— Ты рушишь мои планы, знаешь об этом? — Он сел на противоположную кровать и взглянул на нее с восхищением. Растрепанный, довольный как никогда, Асмодей казался под ярким утренним солнцем впечатляюще горячим. — Я думал убить твоего отца… Стать Владыкой и обрушиться на светлые земли, но ты вклинилась в этот план и самое грустное, что я об этом не жалею. Ты слишком красива, чтобы я жалел.

Принцесса покраснела, часто заморгала. Она не знала как обосновать то, что произошло между ними, не знала как отвечать на комплимент от Асмодея, привычно отстраненного и недоступного. Ладони горели от воспоминаний о теплоте его тела, дыхание никак не поддавалось контролю, а внутри растекалась и дразнила томительная жажда. Она сорвалась и прекрасно это понимала, сколько раз ей приходилось держать его на расстоянии и Лилайла отлично справлялась. “До этого дня”. Она корила себя, упрекала и стыдилась рожденного природой поступка.

— Я не выйду за тебя. Можешь на это не рассчитывать. Чтобы между нами не происходило, как бы мне не носило голову, я ни за что не соглашусь получить метку, рожать детей и прислуживать тебе до конца дней. Ты скорее убьешь меня, чем добьешься.

Наконец она подняла голову, но ожидаемой реакции не последовало. Лилайлу напугала мрачная ухмылка и выражение решительности на его лице. Мужские губы скривились, выдавая неудовлетворение от услышанного, но тени удивления, злости или хотя бы раздражения она не заметила.

— Вообще-то, я о семье пока не думал. Только тебя хочу дико, — он усмехнулся, чем сильно ее смутил. — Ожидаемо, что ты не хочешь метку. Впрочем… — Он спрыгнул с постели повеселевший. — … я легких побед не люблю. Кстати, рад, что мы можем наконец говорить откровенно.

Сама уверенность вызвала в принцессе чувство крайнего опасения. Уж раззадорить его она никак не хотела. Асмодей направился к двери, чтобы выйти, как вдруг добавил:

— Ты больше не принадлежишь своей семье, только мне. Поэтому если братья будут доставать, говори сразу. И как я и обещал, ты останешься в Академии. В замок они тебя не заберут, папеньку увидишь не скоро.

От строго серьезного тона по телу пробежали мурашки. Лилайла встала, собираясь задержать его, но выйдя в коридор никого не обнаружила.

Через пять минут по нему вернулся рассерженный, запыхавшийся Вилькес.