Подчинись мне

Глава 5. Король геенны огненной

Лилайла разглядывала аудиторию, утонувшую в полутьме. Бурлящие сгустки света в стеклянных шарах вращались по периметру, кусками осветляя черное дерево высоких стен.

Преподавательница кровавого боя оказалось совсем не такой, какой девушка себе ее представляла. Высокая сухопарая женщина с очками и тонкими как спички руками увлеченного рассказывала о технике боя, бросаясь от одного ученика к другому.

Все сгорбились и второй час поглядывали на эксцентричную преподавательницу в длинном черном балахоне, выполняющем роль платья. Лилайла сидела практически в самом углу и от скуки рассматривала свитки, пригвожденные к стенам, выставленные в строй различные типы оружия, разрисованную кругами доску и свои ногти.

— Я прошу прощения, — выделился среди прочего шума высокий язвительный голос.

Над принцессой с минуту кружилась преподавательница. В тщетных попытках она сначала силилась привлечь внимание своим быстрым шагом и повышенным тоном, но это не помогло, тогда она обратилась напрямую.

— Вижу лично вам здесь не очень интересно, — испытующе заглядывая ученице в лицо, проговорила она.

Лилайла усмехнулась.

— Только мне?

Преподавательница потеряла дар речи, ее длинные ресницы быстро захлопали. По лицам учеников невольно скользнула улыбка.

— Не хотелось бы вас обижать, — продолжала ученица. — Но что толку изучать кровавый бой сидя за партами?

По лицам остальных пробежала тень удивления. Кто порадовался и наконец выдохнул, кто нахмурил брови. Хриз и Мильен, тихонько сидящие спереди, улыбнулись в кулак.

— Вы будете меня учить? МЕНЯ?

Ужасу преподавателя не было предела. Она сняла очки, протерла их частью своего балахона. Серые глаза перебегали от одного ученика к другому, она анализировала лицо каждого, то ли, чтобы занести в “черный список”, то ли, чтобы проверить не послышалось ли ей.

— Назовите ваше имя, — наконец строго сказала она, тем не менее опустив разгневанное лицо в пол. — Первогодки видимо нынче знают больше, чем их учителя!

— Мое имя Лилайла. И я не говорю, что знаю больше. Лишь делаю вам замечание.

Это было последней каплей. Сверхбыстрое существо замедлило свои движения, настолько она была поражена. Серое лицо побелело. Она посмотрела принцессе прямо в глаза.

— Вы делаете мне замечание? — заикаясь, тихо проговорила она. — ВЫ? МНЕ?

Принцесса была спокойна, гнев учителя никак ее не волновал. Словно родитель она наблюдала за сменой настроений у своего ребенка.

— Я не хотела вас задеть, — произнесла девушка, вздохнув.

— Знаете, милая. Ваше поведение недопустимо. Раз мои уроки вам не нужны, мой опыт и знания вам, столь умной девушке, не нужны, я избавлю вас от мучений. Можете больше не приходить! Но после экзамена идет контрольное испытание, и сдавайте его как хотите! Вы обязаны это сделать, если не хотите вылететь из Академии!

Пока преподавательница задыхалась от гнева, Лилайла встала, за ней поднялись и Мильен с Хризом, но:

— Останьтесь!

Ребята опустились обратно.

Одна девушка маленькая и тихая, постаралась даже переубедить учителя, но одного грозного взгляда хватило, чтобы отобрать все хрупкое мужество. На глазах у всех принцесса покинула аудиторию, но не успела она далеко отойти, как голова преподавательницы высунулась из двери.

— И я требую сюда вашего наставника для разговора! Сейчас же!

И дверь с грохотом захлопнулась.

— Да уж, — буркнула Лилайла и со вздохом посмотрела на других учеников, которые стали свидетелями бурной сцены.

К счастью, не так далеко, она увидела едва знакомые лица. “У них и узнаю, где он”.

Кастиль с Сифоной мирно беседовали, когда зоркий взгляд подруги заметил Лилайлу. Лицо рыжей девушки, полное веснушек и приятной округлости, исказилось от беспокойства.

— Здравствуйте.

Кастиль обернулась и приятные лукавые глаза обратились гневным неудовлетворением.

— Рада вас видеть, принцесса Лилайла, — ничуть не радостно отозвалась она. — Как вам в нашей Академии? Чуть более современно, чем в лесу со стариком, правда?

Принцесса вопросительно изогнула бровь, усвоила, что почему-то она не нравится, и обратилась к подруге.

— Мне нужен принц Асмодей, где его можно найти?

Сифона с волнением отметила как налились молчаливой ненавистью глаза Кастиль. Скромная, боящаяся конфликтов сильнее, чем прямых ударов в лицо, девушка онемела.

— А зачем вам понадобился мой жених? — гневно спросила Кастиль.

Тут Лилайла поняла в чем дело. Противоречивый образ парня выступил перед ней и улыбнулся, словно говоря: “Да-да, я принесу тебе массу неприятностей”. Стоило ему восстать, как девушке вмиг расхотелось его разыскивать.

— Забудьте, — бросила Лилайла напоследок и скрылась на повороте.

Проводив ее взглядом, Кастиль скомкала бумагу, которую держала в руках и тут же вознамерилась передать подруге все ее негодование от столь вульгарной девушки. Сифона трагически вздохнула.

Лилайла вернулась в комнату, легла на кровать и уставилась в потолок. Образ Асмодея все время всплывал в памяти, и она усиленно пыталась от него отмахнуться. Пока все были на занятиях, она не думала о злосчастной комнате, которая находилась по соседству, а когда минул час и занятия закончились, ей стало беспокойно.

Она не хотела встречаться с ним.

“И уж тем более я не постучусь в его комнату. — думала она про себя, и нехотя образы того, как Асмодей появляется в проеме комнаты, как его улыбка обнажает ряд белых ровных зубов, как он говорит или делает что-то постыдное, против правил, против норм — например, тут же затягивает ее в комнату — все это проносилось в голове и вызывало неоднозначные чувства. — Ни за что не пойду к нему”.

В дверь постучали и Хриз с Мильен появились в комнате.

— Устроила ты, конечно, — усмехнулся Мильен и плюхнулся на вторую кровать. — Не можешь без происшествий. Еще мне вечно что-то говорит, — закончил он, уже обращаясь к Хризу.

Тот заложил руки за спину и смотрел на вид с балкона.

— Почему ты не дала нам пойти с тобой? — продолжил Мильен.

— А кто бы тогда остался среди учеников? — ответил Хриз, уже все разгадавший. — Если бы мне ушли, некому было бы следить за первогодками. Предателем может быть кто-то из только пришедших, а еще часто бывают сдвоенные занятия с другими годами. За ними тоже нужно следить.

— Верно, — подтвердила Лилайла. — Мы тут несколько дней, а никаких зацепок нет. С другой стороны хорошо, что я отстранена. Будет время понаблюдать за тем, что происходит в Академии пока все на занятиях.

— Разве наш “наставник” не говорил, что у него есть подозреваемые? — вдруг спросил Мильен.

— Это сказал Советник, — поправил Хриз.

Грудь Лилайлы тяжело приподнялась и медленно опустилась, лицо потемнело. Мильен наклонился к подруге и уловив ее взгляд, серьезно сказал:

— Че он шастает за тобой, Лу? Только скажи мне, я откручу ему бошку.

Девушка слабо улыбнулась, вспоминая прошлое. Когда она сбежала из дома и учитель привел ее на знакомство с другими своими учениками, один из них — Рафль, учуял ее слабость и зажатость. Как-то учитель отучился за другим учеником и мальчишка дерзкий и наглый по природе, тут же стал приставать к маленькой принцессе. Лилайла поняла, что ее статус скорее вредит ей, чем помогает. Обычные ребята, бедняки или сироты, не испытывали к ней теплых чувств. Тогда-то Мильен и вступился, хотя сам поглядывал на незнакомую девочку с большим недоверием.

— Мне уже не четырнадцать, Мильен. Я справлюсь сама.

Почесав кулаки, парень недовольно фыркнул.

— Не забывайте, нам нужно поскорее найти ещё двоих. Так и глаз будет больше.

Вдруг раздался стук. Из коридора послышался низкий чарующий басистый голос и одно слово “Можно?”.

Асмодей пришел сам. И стоило ему появиться, по телу Лилайлы прошла дрожь, а Хриз и Мильен недружелюбно замолчали.

— Понимаю, вы мне не очень рады, — с улыбкой и без стеснения Асмодей вошел и закрыл за собой дверь. — Но что делать, когда ко мне прибегает преподавательница кровавого боя и жалуется на мою подопечную?

Всем, даже Асмодею, было ясно, что за всем этим лишь удобный предлог.

— А он нам обязательно нужен? — обращаясь к друзьям, поинтересовался Бык, намекая на гостя.

— Мильен, — строго осадил его Хриз.

Асмодей только ухмыльнулся. У него как, обычно было, радужное, озорное настроение, никак не сочетающееся с напряжением, которое он приносил с собой.

— Она потребовала тебя и меня для разговора, — обратился он к девушке более серьезно, словно допустил темную часть себя в свою странную игру. — Так что придется пойти.

Так, прямо из-под носа у стражников, Лилайлу увел враг, а Мильен и Хриз опять ничего не смогли с этим поделать.

Вставка из прошлого пятая…

Мужчина уставился черными глазами из-под косматых бровей на молодого семнадцатилетнего принца, сидящего в кресле с книгой в руке.

Острый, цепкий взгляд пал на отца. Асмодей поднял голову, вопросительного разглядывая своего старика. На хмуром сером небе, которое с утра полнилось тучами, наконец выступило явление. Хлынул дождь, привествующе капризно ударила тонкая молния.

— И что мне там делать, не подскажешь?

Голос молодого принца был ледянее ледниковой воды, красивые глаза, доставшиеся от отца, взирали на все с беспечным спокойствием. У Асмодея были правильные, но глубокие черты лица. Брови придавали чернющим глазам, обрамленным прямыми ресницами, сумрачное непостижимое выражение. От взгляда в них пробирал холодок. Так не смотрят семнадцатилетние юноши, так взирают повелители преисподней.

Отец глухо выдохнул:

— Ты с пятнадцати лет не появляешься нигде! Как ты будешь искать жену? Я же велел тебе посетить бал! Фонис не готов каждый год разоряться! Я дал ему слово, что ты будешь.

— Зачем же мне жена? Ты ведь знаешь отец, мне до женщин сейчас…

Закончив, Асмодей снова раскрыл книгу, объявляя разговор оконченным.

Только Владыка или Король могли первыми закончить разговор с другим королем. Мрен уже как два года чувствовал, что теряет власть над своим подрастающим сыном, Асмодей взирал на него спокойно и равнодушно, как смотрят на предмет интерьера. Иногда он пропадал, не предупредив отца, но всерьез интересовался командованием армией, и иногда отцу казалось, что только поэтому принц еще навещал дом.

То, что позволялось преданным любимым сыновьям с двадцати пяти лет, Асмодей не спрашивая брал и делал. Король понял, что если он не настоит на своем, то его угасающий авторитет прекратит существование в течение одного-двух месяцев.

“А что тогда?” — спрашивал себя Мрен, опасающийся самовольного характера сына.

— Асмодей, — строго проговорил он. — Если не как отец, то как Король, я требую, чтобы ты посетил бал и выбрал невесту. Я не намерен терпеть твое неприемлемое поведение. Ты видимо возомнил себя чересчур взрослым! Но ты только принц, ты обязан подчиняться Королю!

Не успел он закончить, как резкое движение головы, захватило у мужчины дух.

Внезапно черное пепельное поле, пустота и серое небо. Замок исчез! Пространство, границы которого разлетаются дальше, одновременно высасывая силу Мрена. Тело неподвижно, его не ощутить. Только ужас шевелится и смеется, роясь в сердце, порождая неприятный скользкий холод.

Раздается голос, но не ясно, откуда он идет. Голос, похожий на голос сына, шепчет в ухо: “Я стану будущим Владыкой, отец! Неужели ты думаешь, я буду тратить время на балы и женщин, на всю эту глупость? Мне уже надоела твоя навязчивость”.

Силы практически покидают Мрена, он чувствует как его сознание вязнет, исчезает, словно тонет в болоте. “Я знал про огонь, но что это? Что?” — вопрошает иссякающий разум.

Вдруг границы затхлого мира вместо того, чтобы разрастаться дальше, начинают резко сжиматься. Мир сжимается до маленького кубика, заканчивающего свое существование в желудке Короля вольного гнева.

Снова замок. Король стоит на коленях, его глазницы черны, он смотрит вперед как нечто неживое. Он пуст, как предмет интерьера.

Асмодей возвышается, гневно блестя огненными петлями, взявшими в круг черные зрачки. Огонь тухнет, и белок отца проявляется, а с могучего тела спадает оцепенение.

Очнувшись, Король адского гнева поднимает голову. Сын наклоняется к нему, произнося:

— Если принц обязан подчиняться Королю, то Королем буду я.

Он убрал пугающее своей непроницаемостью лицо от отца, и, выпрямившись, огласил:

— Мое имя Асмодей, Король геенны огненной. И теперь это мой замок, мои земли и мои чудовища.

Отец с ужасом посмотрел на сына, встал, впервые в жизни ощущая страх. Он не верил, замер, оцепенел. “Что это было? Что он раскрыл передо мной? Ад?”. Быстрый взгляд коснулся Асмодея, вернувшегося в кресло. Новый Король взял в руку книгу, раскрыл ее и продолжил читать. Король вольного гнева, точнее теперь лишь Мрен, как можно скорее покинул библиотеку, его глаза бегали, а дыхание сбилось. Он хотел лишь быстрее сбежать от того, кто по воле адского случая родился его сыном.

Никогда еще прежде, принц не свергал Короля, никогда Королем не становились в столь юном возрасте. Даже если умер отец, его старший сын мог занять трон только после достижения тридцати лет, но Асмодей перечеркнул правила. И после того, как спустя год об изменениях стали догадываться, Королю геенны огненной никто ничего не сказал, никто не восстал против него и не сверг. А может быть никто просто не знал о попытках…

Асмодей вовсе и не хотел править, все внешне осталось на своих местах. Мрена считали Королем, все продолжали к нему так обращаться и он выполнял то же, что и всегда.

Изменение для малочисленных слуг закрытого замка заключалось в одном — отец больше никогда не разговаривал с сыном. Он его словно боялся.