Подчинись мне

Глава 27. Жестокая любовь

То, что происходило дальше, волнительно описывать. Из ниоткуда, одна за другой стали выходить девушки. Первая светловолосая, юная. Ее нежные золотистые волосы аккуратно лежали на стройных плечах, словно экзотические животные. Она потупившись, двигалась, смотря в пол, из-за аккуратных светлых ресничек выходил взгляд яркой невинности. Невысокое гибкое тело было облачено в тонкое шелковое платье черного цвета, плотная часть верхней юбки переходила в полупрозрачную сеточку, открывая вид на грациозные худые ноги. Волосы, пояс, верх — все было украшено драгоценными камнями зеленого, бирюзового, ярко-красного цветов. Они блестели, переливались, завораживали.

Второй шла высокая брюнетка. Черные плотные локоны были схожи с водопадом на темных землях, его полупрозрачная мрачная вода блестела не менее ярко, чем они. На ней тоже платье темных цветов, но более закрытое, самое скромное. Наплечники сплошь из искрящихся алых камней дополняли два тонких пояса, один лежал на бедрах, другой чуть ниже груди. Девушка двигалась более величественно, гордая посадка головы, серьезный томительный взор черных глаз, изысканность тонких бровей, в ней сияла уверенность и скрывалась страстная игра.

Замыкала полет трех темных птиц другая блондинка, но ее волосы были не золотом, а самым ярким светом. На высоком лбу лежала фероньерка с маленьким ромбиком из камня небесного оттенка. Несколько глубокое декольте было декорировано такими же камнями; подолы юбки разлетались, озаряя красоту ног, прикрытых такой же сеточкой. Смотрела танцовщица смело, с вызовом окидывая взглядом толпу. Руки скрывали некоторую напряженность, но тело ритмично и свободно следовало в танце. На лице красавицы мелькнула приятная душе улыбка, но стоило ей сойти, как вернулась прежняя тень аристократического высокомерия.

Иси, Лилайла, Кастиль — все опустили взоры.

От центра холла отхлынули темные, предоставляя пространство чарующей красоте, плывущей по образовавшемуся кругу. Изящно, синхронно, девушки взмахнули светлыми ладонями, а потом резко опустив их, пустились в танец, от которого у всех перехватило дух.

Нежно, словно три птицы, хрупкие и невесомые красавицы выстроились в некий треугольник, и каждая из них смотрела на толпу. Полуприкрытые веки, неторопливые движения и музыка, чувственная, местами торопливая для будоражащего эффекта. Полуприкрытые тела изгибались, иногда двигались ритмично, даже дерзко, но ни одна не подняла взгляда с начала танца. Эта необъяснимая невинность, нетронутость души посредством взора глаза в глаза, контрастировала с необычным, ошеломляющим танцем.

Вилькес, скрестив руки, обнаружил, что его пальцы сильно впиваются в костюм от сдерживаемой злости. Он обратился к брату, но с изумлением заметил, что тот не сосредоточен на дерзком поступке младшей сестры. Лайлэн не сводил зачарованного взгляда со своей невесты, его рот едва не приоткрылся, а в груди перемалывались противоречивые чувства. На время он забыл про свой важный долг.

Хриз, Мильен, Санидиэль, Рикми, Хосмис — парни пялились на происходящее с отвисшей челюстью, впервые добрая подруга детства казалось открылась для них с другой стороны и все трое словно пристыженные этим открытием молчали и не решались посмотреть друг на друга.

Только взор одного темного не был нисколько очарован, только одного не трогала ни красота танцовщиц, ни волшебная музыка, ни невероятная атмосфера восторга. Асмодей спустился к толпе и вскоре оказался прямо перед Лилайлой. Хоть она и не поднимала головы, но движения ее стали заметно осторожней и отрывистей. Любопытные ученики, столпившиеся по бокам от Короля, наблюдали за немым противостоянием с нескрываемым интересом, а те, кто был на противоположной стороне, пустились в перешептывания.

Вдруг две белоснежны нимфы под тяжелую, тянущую за душу ноту, упали, словно подбитые лебеди. А черный ангел закрутился в хищном водовороте, наконец поднимая глаза. Темное платье кружась, загоралось от прикосновений пламени, и в конце движения поменяло свой цвет. Золотистый под стать могучей стихии сочетался с красными деталями уже иначе, в быстрых движениях платье будто горело огнем. Ткань между поясками сгорела, и теперь между алыми нитями обнажилась нежная кожа. Узкая талия заиграла благодаря поворотам бедер, и музыка стала иной.

Полилась игривая, дикая мелодия. Страстная и волнующая, зажигающая очарованные до этого сердца. Раздались вздохи, Лайлэн очнулся, Вилькес уже двинулся к толпе и стал всех отталкивать, пытаясь оказаться в центре. Асмодей казалось не мог поверить, что девушка способна на такую выходку, и пусть челюсть его плотно сжималась, а плечи налились свинцом, он смиренно стоял, наблюдая за этим как Король наблюдает за танцем наложницы, вздумавшей разыграть его.

Лилайла заметила подступающих братьев, и взмахнув тканью юбки, повернулась спиной. Неожиданно она изогнулась в пояснице, запрокинула голову, предоставив возможность любоваться ее лицом и высокой грудью. Под неторопливый ритм изгиб становился все больше, демонстрируя невероятную гибкость, а бедра… Бедра играли в такт, соблазняя смотрящих.

— Закончили! — раздался крик и Асмодей увидел, как влетает в толпу Вилькес, поднимая руку.

Таинственное существо тут же исчезло в отвлеченной толпе, да и павшие лебеди куда-то пропали. Братья двинулись в том направлении, где пропала сестра.

— Может выдохнешь все-таки?

Асмодей повернул голову на друга, улыбающегося рядом.

— Клянусь, я на нее не смотрел, — сказал он, выставив перед собой ладони в отрицательном жесте, и рассмеялся. — Хоть мое имя и Агварес.

— Где Ксафан? — не разделил шутку друга Король. — Я передумал, не сегодня. Найди мне его.

Меж тем Лайлэн и Вилькес ворвались в незаметную дверь, скрытую благодаря нависшей над ней пунцовой портьере. Лилайла обернулась в гневе, настороженная, готовая предупреждать атаку. Иси пугливо покосилась на рассерженных парней, но взяла себя в руки и похрабрилась внутренне. Кастиль, не мигая смотрела на жениха.

— С тобой я позже разберусь, — сказал он ей. — Уходи отсюда. И ты, фамильяр, тоже.

Кастиль обошла братьев принцессы и вернулась в холл, в то время как Иси наотрез отказалась покидать хозяйку, предчувствуя неладное. Не понятно как дверь нашли Мильен и Хриз, приведя с собой и троих друзей.

— А вы тут какого черта забыли? — прикрикнул на них Лайлэн.

— Проследим, чтобы вы держали себя в руках, ваше Высочество, — самоуверенно ответил ему Хриз, на что сын Владыки только усмехнулся.

Вилькес приблизился к сестре.

— Тебя предупреждали, Лилайла, чтобы ты не забывалась.

— Разве мы не договорились, что вы больше не лезете ко мне со своими нравоучениями? — процедила она.

Лайлэн понял хитрый намек и выступил вперед.

— Глупая! Если ты думала, что мы не знали про силу Асмодея, и что ты унизила нас проигрышем, то ты сильно ошиблась, сестренка. Еще четыре года назад Врарисэль сказал нам, что сражался с ним на равных! Асмодей оказался в нашей команде, так как мы изначально знали как он силен!

Девушка не смогла скрыть тень удивления. Она то полагала, что ее братья чрезвычайно самоуверенны, что в тот день она уничтожила их самомнение и… Разоварование тяжелым камнем свалилось на плечи.

— Знаешь зачем брат покинул Академию так спешно? — говорил Вилькес, продолжая накалять обстановку. — Неужели ты подумала, что все так и закончится? Что ты будешь свободна?

Вдруг в дверь постучали. Все обернулись. В комнату, вошли две взрослые девушки, две незнакомки, из-за которых расступилась компания Лилайлы, пропуская их вперед. За ними появился Исхиэль и тут для Мильена и Хриза все встало на свои места.

Грациозные величественные девушки держались строго, не сводили пристального изучающего взгляда с сестры…

— Олианна? Элианна? — удивился Вилькес. — А вы тут как… — Он заметил Исхиэля и кивнул ему. — Пригласил значит. Вы прибыли недавно?

Олианна ответила:

— Достаточно давно, чтобы увидеть танец младшей сестры, — сухо произнесла она и сердце принцессы пропустило удар. Много лет она не видела этих лиц, и сейчас всматривалась в изменившихся сестер с неким трепетом. В детстве она их любила, в отличие от несносных родных братьев. Стыд немного подрумянил щеки.

— Я рада видеть вас… — сказала Лилайла как-то сбивчиво.

Девушки кивнули, но позы их хранили неумолимое напряжение. Исхиэль взял за руку свою жену и та, пройдя по нему ласковым взором, обратилась куда менее ласково к Лилайле.

— У тебя родилась племянница, мой муж сказал, что сообщил тебе об этом событии.

Девушка утвердительно кивнула в ответ.

— Поэтому ты не навестила ни меня, ни мою малышку? — голос дрогнул от скрытой обиды. — Как ты изменилась, Лу. Мы тебя не узнаем! Твой побег можно простить, ты была маленьким ребенком, но как ты сейчас ведешь себя? Не навестила отца, народ… Не приехала посмотреть на свою первую племянницу, а теперь, когда мы с Олианной наконец смогли увидеться с тобой… ты предстала перед нами танцуя откровенный танец.

Все молчали, от наставительно-спокойного тона всем стало неловко. Парни позади переглянулись, уже жалея о своем вмешательстве. Иси приняла лисий облик и шмыгнула к ним. Для слуха братьев слова были, конечно, как приятная мелодия ласкающая слух. Девушка опустила глаза, напрягла шею, чувствуя себя загнанной этими нравоучениями, которые приперли ее своими правилами к холодной одинокой стене. Она не решалась ответить исполненным благородства сестрам, которые смотрели на нее как на потерянную. Исхиэль молчал, перед ним брал стыд, перед друзьями тоже.

— Моему разочарованию нет предела, — еле слышно произнесла Олианна и по телу принцессы прошла та же дрожь, что и по голосу сестры.

Принцессы замолчали и Лайлэн стал говорить более спокойно, поддавшись созданной ими атмосфере.

— Врарисэль вернется. Несколько лет назад отец запретил ему сражаться с Асмодеем, и теперь брат поехал просить это разрешение. Нам понятно, что раз Асмодей потерял от тебя рассудок… Хм… По-хорошему это не решить. Он уже заявил нам, что ты останешься в Академии. Однако разрешение отца, которое он, разумеется, даст, как только узнает о ситуации возникшей между вами, все изменит. Так что ты здесь ненадолго.

— Если не хочешь запускать ситуацию, делать отношения между нами еще хуже, то вернись-ка лучше сейчас в комнату. Твоя вечеринка окончена, — добавил Вилькес.

Ко всеобщему удивлению в разговор вмешалась Олианна.

— Нет! Пусть она продолжит танцевать со своими друзьями. — И девушка повернула голову на смущенных семейным разговором друзей.

— Я не согласен! — вспыхнул Вилькес, но Олианна остановила его жестом руки.

— Это последний ее танец. Как только отец узнает о том, как Лилайла вновь опозорила семью, узнает КАК она это сделала, из замка ей больше не выйти. Кто знает, Лу, сколько будет злиться отец? Столетие? Два? Но света тебе не видать, ты сама понимаешь это, — в голосе прозвучало сочувствие, сражаясь меж тем с явным презрением. — Так что пусть она развлечется, пока еще может.

Пыл братьев вовсе поугас, Элианна высказала словам старшей поддержку и, кинув младшей, они покинули комнату. Им не терпелось покинуть тот разврат, в котором они очутились. Лилайла еле держалась, ее всю трясло от “правильности”, “идеальности” сестер. Уж они точно выполнили свой долг, были примером для подражания, отец их любил… Она знала, что отвратительна им сейчас и будет еще много лет после. Когда простят они ей ее? Неизвестно.

Братья лишь помрачнели, и тоже ушли, оставив девушку наедине с друзьями.

Многочисленные минуты все хранили напряженное, неловкое молчание, а потом Лилайла подняла голову.