Подвиг 1983 № 23

История меткой винтовки

Днем и ночью, в трескучий мороз и палящий зной, в обороне и наступлении на огромном фронте от Черного до Баренцева моря вели охоту за живой силой противника советские снайперы, среди которых немало было и совсем молодых парней. Невидимая смерть подстерегала захватчиков на каждом шагу. Раздавался всего один выстрел, и, не успев отдать команду, падал фашистский офицер. Не соединив перебитый провод, утыкался в землю связист. Не наведя перекрестии панорамы на цель, сползал с орудийного лафета наводчик.

С такой фронтовой «профессией» воевал двадцатилетний комсомолец Николай Иванович Галушкин. Да как воевал! Отважный офицер в годы войны лично истребил 418 гитлеровцев. Целый батальон! Среди тысяч советских снайперов такой боевой счет имели немногие. Вот несколько строк из служебной характеристики воина:

«…За время пребывания в полку в должности командира взвода лейтенант Н. И. Галушкин проявил себя дисциплинированным, требовательным, смелым, решительным офицером. Одним из первых явился инициатором снайперского движения в полку и в дивизии. За период нахождения в части он подготовил 156 снайперов, которые в боях с немецкими захватчиками уничтожили до 3000 вражеских солдат и офицеров. За время боевых действий лейтенант Галушкин был дважды тяжело и трижды легко ранен…»

Несколько лет назад в Орле мне довелось встретиться с человеком, писавшим эту характеристику, — полковником в отставке, тезкой прославленного снайпера, Николаем Ивановичем Харламовым. Он-то и рассказал о нескольких боевых эпизодах лейтенанта Галушкина.

В сентябре 1942 года подполковник Харламов был назначен на должность командира 49-го полка 50-й стрелковой дивизии, входившей тогда в состав Западного фронта. Николай Иванович знакомился с бойцами и командирами, вместе с которыми ему предстояло воевать. Надо было пройти и в боевое охранение, выдвинутое на недавно занятую высотку.

— Когда светло, мы здесь не ходим, — сказал суровый комбат. — Режет снайпер.

— А где же ваши снайперы? — спросил новый командир полка.

— Есть один.

— Так пусть выследит и снимет противника.

— Да он уже на позиции. Только найти того никак не может! Наш-то начинающий, а фашист, видно, большой специалист.

Ночи командир полка ждать не стал: он и сопровождающие, пригибаясь, направились по неглубокому ходу сообщения к боевому охранению. Через пару минут пуля немецкого снайпера скользнула по каске шедшего впереди адъютанта.

К счастью, этим и ограничилось. Проклиная гитлеровца, они поползли по раскисшему от дождя дну хода.

Вскоре с нашей стороны раздались три выстрела, а вслед за ними — восторженные крики в боевом охранении, заставившие шедших невольно поднять головы. Противник больше не стрелял.

Вскочив в траншею боевого охранения, командиры стали свидетелями озадачившей их сцены: бойцы тискали в объятиях невзрачного белобрысого парня в маскхалате. Оказалось, что наш начинающий снайпер, Николай Галушкин, по последнему выстрелу соперника засек наконец его. И снял, а заодно и еще двоих гитлеровцев, бросившихся своему на помощь.

На передний край командир полка возвращался вместе с Галушкиным, шедшим отдохнуть, чтобы завтра с рассветом снова уйти на «охоту». По пути и состоялось знакомство. Николай рассказал, что ему двадцать лет, что родом он из Таганрога, родителей не помнит, воспитывался в детском доме. Комсомолец. До войны жил в Кировской области, занимался самым мирным делом — работал киномехаником. Никогда не предполагал, что придется осваивать сложную воинскую специальность — снайперскую.

К зиме Николай Галушкин имел на своем счету уже несколько десятков истребленных гитлеровцев, был награжден медалью «За отвагу» и орденом Красного Знамени. Свидетель боевых успехов искусного стрелка — дневник «охоты». Получая задание, снайпер оставлял дневник у наблюдателей боевого охранения той части, в зоне которой охотился за противником. Вот почему в дневнике Галушкина 418 записей, сделанных не им, а другими людьми.

В декабре 1942 года меткого стрелка пригласили на фронтовой слет снайперов, где правительственная делегация Монгольской Народной Республики вручала ему орден Красного Знамени МНР и особо дорогой для снайпера подарок: меховую одежду для работы в зимнюю стужу.

Николай Галушкин стал мастером своего дела. Командование присвоило ему офицерское звание и поручило готовить специалистов для всего полка, с тем чтобы в каждой роте, в каждом взводе имелись особо меткие стрелки. Молодой офицер энергично взялся за дело.

Вскоре 50-я стрелковая дивизия переправилась на Юго-Западный фронт. Здесь в ожесточенных боях с врагом способности Николая Галушкина проявились во всей полноте. За исключительные успехи решением Военного совета Юго-Западного фронта ему вручили именную снайперскую винтовку. К лету 1943 года личный боевой счет офицер довел до двухсот истребленных гитлеровцев. Вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о его награждении орденом Ленина. Стал коммунистом.

Весь полк любил и уважал Николая Галушкина за бесстрашие, отзывчивость, душевность. Каждый солдат стремился попасть в его команду. Но офицер отбирал к себе на выучку только смелых, отличных стрелков, терпеливых, выдержанных.

Обучение снайперов Галушкин начинал в тылу. Затем выводил их в первую траншею. Завершал учебу своего рода стажировкой и экзаменом, беря новичка на несколько дней в напарники на «охоту».

Ко времени, о котором пойдет рассказ, положение на этом участке фронта стабилизировалось. Полк окопался на левом берегу Северского Донца, противник — на правом. Наши воины непрерывно вели разведку и огонь на изнурение, не давая врагу покоя ни днем ни ночью. А галушкинские ученики вообще вынудили фашистов прекратить всякое появление на открытой местности в светлое время!

Однажды наблюдатели доложили командованию, что за рекой, в населенном пункте Сидорово, замечено подозрительное передвижение гитлеровцев. Ведут они себя слишком нахально: ездят и даже ходят без всякого опасения.

Дальнейшее наблюдение дало основание сделать вывод, что у противника произошла смена частей и вновь прибывшие еще незнакомы со сложившейся обстановкой.

Командир полка вызвал Галушкина и поставил перед ним задачу.

Лейтенант взял с собой лучших снайперов команды и отправился в район Сидорова. Несколько дней он готовил «рабочие места», изучал противника. Установил, что в одном из домов живут офицеры. Рядом, в конюшне, стоят несколько лошадей. В амбаре на околице расположен какой-то склад, скорее всего боеприпасов. Снайпер ждал подходящего момента.

И дождался! К дому подъехал мотоциклист, слез с машины и направился к крыльцу. Николай сразил его и приказал своим снайперам изготовиться.

На выстрел выскочили два гитлеровца и бросились к конюшне. Но свалились один за другим. Галушкин дал команду вести огонь по дому и складу зажигательными пулями. Склад задымился. Загорелся и дом. Фашисты бросились из огня к конюшне и складу. Выводили лошадей, таскали ящики. К ним на помощь бежали солдаты из других домов. Но склад взорвался. Враги метались в панике. В общем, работы хватило всем снайперам! Они уничтожили тогда около сорока офицеров и солдат противника. С нашей стороны потерь не было.

Не раз Николаю приходилось вести и жаркие дуэли с фашистскими снайперами. Однажды вражеская пуля задела именную винтовку Галушкина. Но сам он при этом остался невредим. А оружие вскоре было отремонтировано.

С началом больших наступательных боев в июле 1943 года в боевых порядках каждого взвода 49-го полка шли мастера меткого огня. Они выбирали наиболее важные цели — офицеров, наблюдателей, пулеметные и орудийные расчеты, снайперов противника — и били их наверняка. Сотни фашистов, сраженных галушкинцами, остались навсегда под населенными пунктами Татьяновка, Пришиб, Сидорово, Голая Долина, Хрестище.

В боях на подступах к городу Славянску, под населенным пунктом Хрестище, Николай Галушкин, взяв с собой своего лучшего друга и напарника — грузина Саджая, наступал с одной из стрелковых рот. Враг яростно сопротивлялся, бросая в контратаки все новые и новые резервы. Бои приняли затяжной характер. Бывали дни, когда Галушкин и Саджая уничтожали по десятку гитлеровцев.

Однажды утром, еще до рассвета, они выползли из траншей, занимаемых ротой, окопались и замаскировались метрах в трехстах впереди от нее, в облюбованном накануне месте — у высоких бурьянов, откуда хорошо просматривалось расположение противника.

С восходом солнца вражеские танки атаковали нашу роту, обходя ее с флангов. За танками пошла пехота. Рота отбивала одну атаку за другой. Но гитлеровцы, неся большие потери, рвались вперед.

Шел ожесточенный бой. Галушкин и Саджая, оставаясь незамеченными, разили врага своими меткими выстрелами. В разгаре боя Саджая получил тяжелое ранение шальной пулей. С перебитой рукой, обливаясь кровью, он не мог стрелять. Николай сделал ему перевязку и приказал ползти к своим. А сам продолжал выполнять задачу.

Вдруг страшный удар по голове лишил Галушкина сознания. Пришел в себя он в зарослях бурьяна. Над ним стояли и курили два вражеских автоматчика. У одного из них висела на ремне винтовка Николая. Галушкин попытался понять, что с ним произошло. Очевидно, атакующие гитлеровцы пробирались к нашей роте по зарослям бурьяна, у которых замаскировался Галушкин, случайно наткнулись на него и, пользуясь грохотом боя, незаметно подкрались и оглушили его. Потом потащили к себе в тыл.

Увидев, что снайпер очнулся, фашисты пинками подняли его и приказали идти вперед. На милость врага Николай рассчитывать не собирался. Тем более что знатный снайпер фронта, конечно же, достаточно известен врагам! И вот теперь этот «невидимка» в их руках, в офицерской форме под маскхалатом, с именной снайперской винтовкой, надпись на которой достовернее и красноречивее всякого документа: «Снайперу Галушкину Н. И., истребившему 135 фашистов. 12 апреля 1943 года».

Мысль работала лихорадочно: спастись или погибнуть сейчас же, не ожидая издевательств и пыток. Но уж если погибать, то принести врагу как можно больше ущерба!

Надо что-то делать… Но что и как? Руки и ноги свободны. Бежать? Нельзя — автоматчики наготове, немедленно пристрелят. Наброситься? Но их двое, да еще такие верзилы. Выхватить пистолет — он в кобуре, под маскхалатом, — и пристрелить? Но на это требуется несколько секунд, а фашисты не спускают глаз с пленного. Оставалось одно: под тем же маскхалатом имелась еще и «лимонка». Бросить ее в автоматчиков? Хотя можно убить и себя. Что ж, лучше смерть, чем фашистский плен. Но как найти удобный момент?

Гитлеровцы вели Галушкина через заросли репейника. Репьи цеплялись к его маскхалату, а еще больше к обмундированию автоматчиков. Выйдя из зарослей, конвоиры скомандовали «хальт!» и принялись очищать себя от репьев. Николай тоже стал приводить в порядок свой «туалет». Не спеша приподнял тужурку, достал гранату, без резких движений вытянул чеку и, рванув в сторону, швырнул «лимонку» в оторопевших врагов. Упал вниз головой под небольшой уклон и выхватил пистолет из кобуры. Прогремел взрыв. Николай жив. Для верности он выпустил из пистолета по пуле в валявшихся автоматчиков и только тут собрался с мыслями.

Немного отлежавшись и осмотревшись, Галушкин стал подниматься. Звенело в голове. Сильная боль в ноге остановила его. Офицер понял, что ранен собственной гранатой. С трудом поднялся, прихрамывая, подошел к гитлеровцу, снял с него свою винтовку, взял его автомат, документы и повернулся ко второму. Повернулся и похолодел: чуть приподнявшись, фашист наводил на него автомат…

Николай выстрелил из пистолета, но опоздал — автоматная очередь коснулась его. Но врага все же добил.

Преодолевая страшную боль, бережно прижимая снайперку, он медленно пополз к своим. Обессилевшего, истекающего кровью, его подобрали однополчане, отбившие все контратаки немцев и продолжавшие наступление.

После госпиталя новые бои. Галушкин все время в родном полку. В нем, 49-м стрелковом, он начал боевой путь. В нем и закончил его в День Победы. Застал офицера этот день под столицей братской Чехословакии. И все эти годы держал он в руках знаменитую винтовку с оптическим прицелом. Ее как ратную награду и увез с собой туда, откуда ушел защищать Родину, — в Киров.

Ныне снайперская винтовка № 53947 на заслуженном отдыхе в Кировском краеведческом музее. Известно, что на заслуженный отдых уходят люди. Но снайпер считал ее своим другом, существом одушевленным.

Юрий КОГИНОВ

Великая Отечественная война застала Юрия Ивановича Когинова семнадцатилетним юношей в Брянске. Когда враги подошли к городу, по решению комитета комсомола его направили в один из формировавшихся партизанских отрядов, в рядах которого он и провоевал до тех пор, пока оккупанты не были изгнаны с родной Брянщины. В 1952 году окончил Петрозаводский государственный университет, долгое время работал специальным корреспондентом центральных газет. Член Союза писателей СССР.