ПоэZия русского лета

Я помню эти ночи, полные огня,

А также свет

В конце дверей;

Напалма вспышка ослепила вдруг меня —

Всего лишь след

От батарей.

Координатами исписан был мой лист

Алхимик снов

Гвидо фон Лист

Когда нас формулам учил

Специалист

Дирекционный игрек-икс.

Кто путешествовал у ночи на краю,

Где тьма кругом,

Полночный Сплин;

Расчеловеченный, я тешил плоть свою

И стал знаком

С тобой, Селин.

В арт-инсталляциях он был специалист,

Как дирижёр,

Как Ференц Лист.

Декомпозиция

При помощи баллист

Дирекционный игрек-икс.

Президента-христианина зарубили мачете —

Это было время борьбы церквей и мечетей;

Ведь находится рай, как известно, под сенью мечей,

Всесожжения ветхозаветного хлебных печей.

И мачете кромсали саванны, как слоёный наполеон,

И тогда для пацификации запустили туда Легион.

Это было довольно жёстко, обойдёмся без лишних слов.

Пожалели о появленье на свет

Палач

Каннибал

Людолов.

А потом зашёл бундесвер, и начался полный Раммштайн…

Ведь германцы – это германцы, и орднунг для них – мусс зайн.

И они обязали каждого нашить отличающий знак

С полумесяцем или крестом. Не желающих – в автозак.

Я люблю этот мир лицемерный и знаю его хорошо.

Если хочешь быть либералом, веди себя как фашо;

Человек – это хищный зверь, выползающий из болот.

А война – это плоти пиршество, и похоти, и охот.

Если рассматривать кратко

Хроники новых Балкан,

Я вижу Младича Ратко;

Я вижу тебя, Аркан.

И лозунги те же, и гербы:

Здесь – «на гилля москаля»,

У них было «серба на вербу».

И краины, и поля.

И сербосеки

И правосеки

И в Боснии газават.

В союз нерушимый сплотили навеки

Советских неохорват.

Немало сторчится на этой войне

Укропов и сепаров, что же, вполне

Эффект оправдают побочный.

Аффект проявляется очно.

Когда ты при пушке и на кокаине,

То влип ты в историю на Украине.

И клей исторический стал янтарём,

А ты в янтаре каменел бунтарём,

Ты стал Муравьём, Муравьёвым…

Апостолом? Большевиком?

Штыком, и маслёнкой, и новым цевьём.

И те, кто огонь разводил в январе,

Увязли с тобою в одном янтаре.

Ты одноглазый бог войны.

Ты бог дружин и дальних странствий

Восточно-северной страны…

…Вне времени и вне пространства.

Твой дух – как некий архетип,

Предвиденный Густавом Юнгом.

Он заражает, словно грипп…

Опасен старым, гибель юным.

Твой замысел повёл на Рим

Астарты сына, Ганнибала.

Он был силён, непримирим,

А Рима сила погибала.

А на востоке Антигон

Сказал: «Моя, моя Европа!»

Он Александра эпигон

И кличку носит он циклопа.

Империю разъединил —

Властолюбивая эпоха!

Дух распри хуже, чем ИГИЛ[10],

Где диадох на диадоха.

И Нельсон, непреклонный бритт,

Добавил треша и угара…

Смотри! Французский флот горит

У Абукира, Трафальгара.

Едва сломить хватило сил

Нам корсиканского мессию,

Но, как Кутузов говорил, —

«Сожжём Москву – спасём Россию».

Волков твоих призывный вой

О возвращении Вотана

Во время Первой мировой

Услышал… Впрочем, я не стану

Вам лишний раз напоминать

О тех, кто был тобой ведомым.

Про них написаны опять

Разоблачительные томы.

Когда пришёл тевтонам срок,

Тогда, опять, во время оно,

Ты удалился на восток —

Чтоб вдохновить сынов Сиона.

И может быть, Моше Даян,

Давивший танками арабов,

Был тоже пост-Гудериан —

Ближневосточного масштаба?

Года, столетия пройдут,

И примет жизнь иные формы.

И варварами назовут,

А может, войны станут нормой.

Ты одноглазый бог войны

Дух времени, огонь пророка;

Я не ищу ничьей вины,

Живя во время Рагнарёка.

Если б я знал,

Я бы остался, как Говард Лавкрафт,

На чердаке, книжным червём, вечный изгой…

Я б не ровнял

В зимние ночи лунный ландшафт,

Я бы не брал

Книги в последний, решительный бой.

Если б любил,

Я бы не вёл себя, словно Лавкрафт,

Как дезертир, я бы оставил стылый окоп…

Плюнув на всё,

С милой еврейкой, Сонею Гафт,

С bad jewish girl

Я переехал бы жить в Конотоп.

Если б я был

Так беспристрастен, каким был Лавкрафт,

Я бы обнёс владенья мои крепкой стеной…

И свысока я наблюдал бы, как астронавт,

Тех, кто внизу

Всё не поделят шарик земной.

И всё хорошо,

Освобождён с боем Кадат.

Снова в поход, Р’лайх – позади,

Там, за спиной…

В Олатоэ

Не спит на часах с винтовкой солдат,

Волком глядит

На горизонт снежный степной.

Говард, пора.

Видишь знаки разрывов близ угольных шахт?

Слышишь ли крики мверзей ночных

Над нашей страной?

Фридрих-Вильгельм, снайпер Бодлер и

Русский Лавкрафт.

Время – вперёд…

Снова уходят в поход ледяной.

Как византийцу ненавистна схизма

И манихейства, и иконоборчества,

Мне отвратительна идея пацифизма

В политике, массмедиа и творчестве.

Оно, как явный признак разложения,

Плетётся тыловыми демагогами

Холёно-Маяковского сложения,

Махаевщины Гогами, Магогами.

Они приходят с лирами и фондами.

Их голос ангельский так звонок вдалеке!

Но вижу я холодный коготь Мордора

В протянутой в приветствии руке.

Я буду с ними говорить о мире

На языке Давида и Эсфири.

Не раз от Седово и до Краснодона

Бывал я с героями Лотреамона.

Бессмертный таился во тьме пеликан,

Где бешеной злобой бурлил океан.

Блистали зарницы на небе Донбасса,

И я шёл путём Изидора Дюкасса.

И молний изысканный вился узор,

И вас наблюдал мой истерзанный взор.

Одни удостоились доли печальной

В постыдной экзотике ориентальной.

Не стану роптать, но их воля мертва

В погоне за призраками волшебства.

Пусть воля моя их разбудит, и скоро

Седьмую услышите песнь Мальдодора.

И я завершу Книгу Мёртвых Имён,

И ей позавидует Лотреамон.

Как крёстный отец

И крестоносец

Тебе, Саня,

Крестом, и Текстом,

И огнём перекрёстным

Реконкисты

Русской,

Что неизбежно грядёт.

Грядущее скрыто

Туманом войны,

Глаза сыновей

Слезятся от дыма.

В братоубийственных

Сагах и песнях

Старшей и Младшей

Эдды, мой крестник,

Правду найдёшь.

Пламя идёт

С далекого Юга,

Люди щадить

Не станут друг друга.

Меньше ресурсов.

И меньше воды,

Под яростью турсов

Треснут льды.

Эта война – не последняя, крестник,

Когда придёт чёрный наместник.

Пылающий юг,

Юные страны,

Тени империи Оттоманов,

Албания. Сирия, ересей клад,

Сельджуков натиск и Халифат.

Новый средневековый мир.

Войны за деньги и войны за веру,

Фанатики, викинги, кондотьеры.

Падение буржуазной химеры.

Век двадцать первый – мечей и секир,

И достижений, и поражений,

Готы и гунны – ориентир

Перезагрузок и новых вторжений.

Будет ещё Революции шторм,

Новой системы перезагрузки.

Знай, что молился об одном:

Саня, будь Сильным, Умным, Русским.