Пожарский-2

15. СКАЧКИ

ВОТ ЭТО БУДИЛЬНИК!

Под утро Кузьму посетила гениальная идея: оставить меня на попечение Горуша — точно ведь никто мимо не проскочи — а самому превратиться в комариную форму да слетать до госпиталя. Мол, в больничке Пожарской всё равно пока народу почти нет, а вот в госпитале — навалом, и, как он сам покаянно объяснял, решил он, что совместно действовать (ману именно с помощью меня прокачивать) — это и вечером успеется, а вот если стрелой обернуться да зародышей смерти поднабрать, то можно будет в скором порядке из драконышей големов наделать.

Вроде, и неплохой получился план. Только того Кузя не учёл, что для сбора энергии смерти спокойная ситуация нужна — чтоб человек не ходил, не ёрзал, и вообще не разговаривал, а лежал бы смирно, в идеале — спал. Для сна как раз было поздновато — обходы по больнице утренние, анализы какие-то. Вот и метался он, пока не нашёл операционную — там как раз самое то было — и случаи тяжёлые, и люди неподвижные. Пока ману собирал, пока то-сё. Провозился, в общем.

А я тем временем благополучно проспал. Ну, бывает! Кузя-то, уходя, Горушу меня караулить наказал, а что разбудить в определённый час надо — забыл предупредить. Тем временем явилась горничная, которой сегодня никто не сказал, что нельзя в господских покоях убираться. Тем паче она знать не знала, что князь в Академию не ушёл, а дрыхнет бессовестно. Зашла в комнаты — а у кровати чудо земляное страшное стоит, глазами светит. Да ещё как спросит её:

— Тебе чего надо⁈

В общем, я проснулся от оглушительного визга — спасибо, не шарахнул молнией девке в лоб или каменюкой. Прибежали ещё люди. Женских воплей сразу прибавилось, пока я не гаркнул:

— А ну, тихо!

Пришлось срочно и внепланово знакомить всех с элементалем, объяснять, что он — наш, и в случае междоусобиц в первую голову нас защищать будет. Цирк на конной тяге… Выпроводил всех, отправил Горуша в схрон, от греха подальше.

Тут Кузьма заявился. Я ему, конечно, внушение сделал, но и случаем не воспользоваться не мог — обработали мы четырёх малых дракончиков, двоих в машину посадили, двоих — мне в спальню да в кабинет. Всё равно опоздали, так чего уж тут.

В Академию явились ко второй паре.

Момоко увидела меня — обрадовалась!

— Я думала, не заболел ли ты…

— С чего бы?

— Ну… Знаешь, у магов бывает такое… Я в нашу прошлую встречу была… несдержанна и, кажется…

Как сказали мои друзья:

— … высосала меня до дна, да. Не переживай. Во-первых, я довольно быстро восстанавливаюсь. А во-вторых, у мня есть к тебе совершенно необычное предложение, — она слегка прищурилась. — Точно тебе говорю, такого тебе никто и никогда ещё не предлагал.

Я чуть наклонился и изложил на ухо Момоко свой план.

— Ты с ума сошёл! — она прижала ладошку ко рту.

— Кто-нибудь когда-нибудь наполнял тебя энергией под самую крышечку?

— А нас не выгонят из Академии?

— Выгонят. Или очень-очень сильно будут ругать и грозить карами небесными — но это если поймают, — я посмотрел на неё провокационно: — Разве ты не хочешь быть плохой девочкой, а?

— А…! Хорошо, как мы это сделаем?

— Мы дождёмся, пока вечером все начнут расходиться…

АВАНТЮРА

Да. Мы дождались, пока Академический двор не начал пустеть, и потихоньку направились в сторону тренировочной зоны. На дорожках мелькали редкие уборщики. А мы гуляли, пока не остались совсем единицы. Потом сидели недалеко от музея, обнимались. Я успевал следить: кто зашёл — кто вышел. Вроде бы, вот последний уборщик. В музее погасли окна.

— А если нас спросят? — слегка испуганно спросила Момоко, завидев очередной силуэт.

Мне смешно стало. Какая же ты плохая девочка? Наоборот, самая что ни на есть привыкшая к правилам и опеке охраны.

— Нас не спросят, — я притянул её к себе и начал целовать. Ну вот, паренёк в серой хламиде тут же развернулся и пошёл в другую сторону. Молодец какой.

— Пошли!

Стараясь держаться теней, я довёл свою даму до музея и подтолкнул внутрь:

— Давай-давай, пока никого нет!

— Внутри было сумрачно и тихо.

— А разве здесь нет охранных заклинаний? — Момоко маленькой птичкой озиралась по сторонам.

— Не отходи от меня, и они тебя не засекут.

Она ойкнула и притиснулась поближе. Дима, не ржать! Обидится вдруг и уйдёт, и рухнет вся твоя затея!

На самом деле охранные заклинания вблизи Источника не работали в принципе. Глушил он их, как с этим ни бились. Что после моей выходки, что после Муромцевой сколько раз пытались следящий контур поставить, типы меняли, рисунок, порядок формул — хрен вам! Не пашет и всё. Защитные — да. Сломать или украсть что-нибудь не получится — так мы и не собирались! В остальном Академический двор был вечной нейтральной открытой зоной, и это нам только на руку.

Внутри Святогоровой избушки было совсем темно. Запереться магически здесь не получится, но если знать, что рядом с дверью в качестве музейного экспоната стоит древний Святогоров засов, а на самой двери и стенах есть под него скобы…

«Кузя, дай немножко света».

Фибула у меня на пиджаке засветилась голубоватым. Я притянул Момоко к себе:

— Я говорил — не отходи от меня? — достал из кармана две крошечные золотые горошинки. — Открой рот.

— Что это?

— То, что позволит тебе наполниться до самых краешков.

Я вложил одну горошину в рот ей, другую — себе. А что вы думали? Я у Коша вечер в гостях просидел, а его знаменитой травки не попросил? Кош вообще молодец, теперь даже заваривать не надо — проглотил пилюлечку — и всё.

— А когда она?..

Вот эти разговоры все лишние.

— Давай лучше избавим тебя от этих твоих тряпочек…

— А тебя?

— Обязательно.

Я отстегнул от пиджака фибулу, и Кузя, кажется, начал что-то подозревать.

«Па-а-а-ап?..»

«Не думал, что когда-то попрошу тебя об этом…»

«Не говори, что это то, что я думаю!»

«Мне надо, чтобы она не кричала. Что-то такое, что можно прикусить и с этими, знаешь, ремешочками, чтоб застегнуть на затылке…»

«Ты серьёзно?.. А… А если она меня выплюнет?»

«Насколько я помню, ты прекрасно умеешь летать. И думаю, ты знаешь, какая форма ей понравится, чтобы она не захотела тебя выплёвывать. Ты такое умеешь делать, я видел ту рукоятку».

«Да т…»

«Всё, давай-давай, девочка дозрела!»

А уж я-то как дозрел… Что ж я скидку не сделал на то, что телу всего семнадцать? Я мягко отпрянул от губ Момоко и вложил в них Кузю. Даже не буду смотреть, какие он там формы приобретает…

— М? — только и успела сказать она.

— Так надо. Я проводник, ты — сверху.

Нет. Больше я таких экспериментов ставить не буду. Особенно в сочетании в Кошевыми капсулками. Может быть, без них — ещё куда ни шло… Думал, башку снесёт напрочь. Честно, я не знаю, сколько мы скакали… И все мои попытки уследить за энергиями унесло как дым. Просто в определённый момент до меня дошло, что глаза у Момоко начали слегка светиться и даже, кажется, волосы — прижал её к себе и сполз со Святогорова ложа. Кажется, на лавку. Что-то там такое у стены стояло. И… в общем, я не очень хорошо помню.

Потом до меня дошло, что я лежу, уронив голову ей на грудь — тяжело ей, наверное, она ж маленькая.

— Кузя, свет!

В избушке стало ярко.

Ох ты ж Ядрёна-Матрёна, коленки девчонка совсем стёрла… Ну. Тут я могу помочь. Я прошёлся исцеляющей волной, убирая ссадины и царапины. Момоко спала, и из-под век у неё пробивалось голубоватое свечение.

— Не переборщили ли? — озабоченно спросил Кузя.

— Пока не проснётся — не узнаем.

— Тут до утра сидеть — не вариант.

— Ещё бы! — я встал. Ноги тряслись, пиштец. Так! Себя исцелить! Прошёлся одной волной, второй, третьей — нормально!

— Домой поедем. Будь другом, собери эти её лоскуточки.

— Так понесёшь?

— Ага. Всё равно одеть не сумею. Размытие наложу просто, да поедем к нам.

Я совершил необходимые заклинания, придерживаясь за ложе (а правда ведь ложе — вполне удобно лежать), подзарядился напоследок. Оделся сам.

— Точно всё собрали?

— Я всё проверил.

— Ну, пошли! Открывай засов.

В окнах музея начинал брезжить намёк на рассвет.

— Можно было б и не ехать уж никуда, — пробормотал Кузя.

— Хоть три часа сна — да наши.

— Князь Пожарский территорию Академии не покидал.

— Но машина уехала?

— Истинно так. Около половины четвёртого утра, вроде, тень какая-то мелькнула, затем открылись двери: сперва на заднее сиденье, потом на переднее… И уехала.

— Пустая машина?

— Или же водитель в невидимости был.

— Ты сам-то веришь — нет?

— Верю — не верю, а машины нет.

— Да уж…

Утром Момоко проснулась от того, что рядом разговаривали два мужских голоса.

— Сестра, наверное, с ума там сошла.

— Да не сошла! Должна же она быть в курсе этой авантюры.

— А то, что она как бы исчезла?

— Это да. А что было делать? Голой её предъявить — забирайте?

— Скажи лучше, что делать будем, если она не проснётся, а так и будет лежать, в маяк в ночи играть?

— Возьмём в охапку и потащим к Кошу, он и не такое исцеляет.

— Опять голую потащим?

— Можно, конечно, попытаться разобраться, что из этих верёвочек куда надевается…

— Я всё слышу! — сказала Момоко. Язык слушался с трудом.

— Тогда скажи мне, милое дитя, — голос Дмитрия переместился поближе, — у тебя после насыщенных утех постельных всегда глаза светятся?

— Что⁈ — Момоко подскочила на кровати. — Зеркало! Дайте мне зеркало!

— Кузя! — почему-то сказал князь Пожарский и тут же протянул ей зеркальце. — Ну как?

— А-а-а-а! Правда, светятся! — Момоко начала скакать на кровати. — Я не думала, что когда-нибудь… — она остановилась и оглянулась: — А где мы?

— Это мой дом. Мои покои. И моя кровать, — Дмитрий полуприлёг рядом, облокотившись о подушки. — И если тебе чего-нибудь особенно хочется, то у нас есть примерно полчаса до того, как принесут завтрак…

По дороге в Академию Момоко, нахмурившись, спросила:

— Дима, а утром — кто это с тобой разговаривал?

— Это мой меч. Я же говорил тебе, он разумный.

— Разумный настолько? — слегка покраснела Момоко.

— Поумнее многих, кто в Академии учится, уверяю тебя. Особенно на каком-нибудь экономическом.

Момоко прыснула. Глаза у неё уже не светились — как-то она с этим справилась, только иногда в них проблёскивали голубые искорки. Но сама она просто сияла.

У входа в Академию немым укором стояли Сатоми и два окаменевших телохранителя.

— Дима, извини, мне срочно нужно переговорить с сестрой! — Момоко выскочила из машины, едва та остановилась, и побежала чуть ли не вприпрыжку.

— Ну что, — сказал Кузя, — похоже, мы полностью восстановили свою репутацию в её глазах после пьяной выходки Горыныча. Главное, чтоб она не пыталась повторить этот фокус с кем-нибудь ещё. Будут потом как Илья первый хромать. Ты хоть предупредил её?

— Забыл. Предупрежу обязательно.

ЕЩЁ УСИЛИЙ

Не думайте, не забыл. Предупредил о последствиях и о собственной, в некотором роде, уникальности. Момоко впала в глубокую задумчивость, но, похоже, от идеи повторить эксперимент (снова со мной, но теперь без пилюлек) не отказалась.

В остальном среда была ужасно скучной. Я продолжал работу над свитками управления — работа это сложная, кропотливая, а требовалось их много. Вчерашних заготовок не хватило даже на всех дракошек. А ведь ещё пантера, василиск, виверны. И с воином надо особо поработать, а то будет болтать всякую ахинею.

По ощущениям, после вчерашней рискованной выходки я не просто прибавил в возможностях, а прибавил значительно. Немного досадно было, что утром я не успел показатели проверить, а плашку дома забыл. Ну, правда, как-то было совсем не до того.

После третьей пары прибежал посыльный от Ирины с просьбой, если будет такая возможность, после занятий зайти сразу к ней в больничку. Случай очень сложный, вот прямо очень.

— А ты ещё в аптеку обещался зайти, — напомнил Кузя. — Уколы твои гадостные должны приехать.

— Точно! Вот сразу укольчик и поставлю, чтоб максимально эффективно усилие сработало.

Ирина встретила нас, как дорогих заморских гостей, под белы руки потащила в палату.

— Во второй тоже трое уже лежат, но эту я отдельно разместила, уж больно у неё состояние сложное, боюсь, что те, глядя на неё, в уныние приходить начнут…

«Кузьма?»

«Давай, я инструментом…»

Он превратился, и мы вошли в палату. Неприятное расписывать не буду. Провозились минут пятнадцать, смертью смерть убивали.

— А что, пошли к остальным? — предложил Кузьма. — Чё они просто так лежат? Места у меня ещё навалом.

— Ну и пошли, действительно!

У этих трёх всё не так было страшно. Мы забрали три зародыша смерти, тут же, практически не сходя с места, обработали статую воина, а затем и пантеры. Поднялись к себе. Я наконец смерил свои данные.

— Хер-р-рас-с-с-се!

— Согласен, — только и сказал Кузя, который смотрел в ту же плашку.

Шестьдесят семь — шестьдесят девять — тридцать два!

Даже если единиц пять-семь на лечебницу скинуть… Обалдеть, если честно!

— Нет, в прошлую мою бытность у меня тоже скачок случился, и даже гораздо больше, но в прошлый раз я был молод и здоров, — я аж по комнате забегал. — С другой стороны — тут тело тоже молодое, а все его недостатки изрядно компенсировались…

Прыгающей на мне Момоко, да.

— Девицей? — договорил Кузьма.

— Именно этой девицей. Её свойствами.

— Получается, она организовала нечто вроде магического насоса, который здорово прокачал и каналы, и энергоёмкость. Считаю, такой опыт обязательно нужно повторить! — Кузя посмотрел на меня честными глазами: — Надеюсь, в следующий раз ты меня с собой тоже возьмёшь?

— Да куда ж я без тебя-то! Мы с тобой — команда-ураган, — я посмотрел на часы (Пахом купил и мне принёс, а то мне всё некогда да не до того): — Надо ж! И времени до ночи — три часа. Непривычно как-то даже. Чего делать будем? Бессовестно дрыхнуть?

— Ты будто уснёшь! — фыркнул Кузя и предложил: — А пошли к Горушу наведаемся? Он вчера весь изнылся из-за безделья. Вот посмотрим, чем он таким деятельным сегодня занят был, мне прямо интересно.

Но подловить Горуша на дуракавалянии не удалось. Не успел открыться портал, как раздался его хрипловатый голос:

— Так я и знал, что вы явитесь! Глянь-ка, хозяин, какую я тебе обновочку смастерил!

Горуш крутил в руках разомкнутый витой обруч с утолщениями-петельками на концах.

— Гривна? — я покрутил вещицу в руках, прикинул вес. — Приёмник, что ль? Метеоритное железо внутри спрятал, а снаружи электрум?

— Точно! — обрадовался моей догадливости Горуш. — Ну-ка, дай я тебе его аккуратненько…

Петельки точно легли в ямки над ключицами.

— И вот такие следочки, — Горуш предъявил тонюсенькие металлические пластинки, да не просто, а выгнутые по форме стоп.

— Отпечатки-то, поди, с песка снимал? — тоже решил проявить проницательность Кузя.

— Конечно! Давайте в ботинки вставим, посмотреть хочу, как пойдёт.

Я тоже хотел посмотреть, и, по внутренним ощущениям, пошло вполне неплохо. Ну всё! Теперь я почти как инвалид с костылями! Приёмник со следками концентрируют токи в районе моей прекрасной тушки, наручи — помогают собирать.

— Парни, это надо отметить! Пошли в малую копилку, у меня пара лечилок есть.

— И у меня для тебя этот… сурприз, — Горуш заторопился вперёд и вернулся с бутылкой весьма неплохого вина.

— Это откуда? — удивился я.

— А! Строгановские новый карьер открывали. Начальство привезли, стол накрыли, метров пийсят длиной — прямо там, в карьере. Ну, я одну и спёр. Кто заметит-то?

— Главное, чтоб тебя не заметили.

— Да я аккуратненько…

В общем, посидели мы неплохо, заночевали там же. Дальше дни так и пошли: с утра — на учёбу, оттуда — до больнички, собранную ману — на големов. К концу недели мы уже почти всех и обработали.

А вечером в пятницу, заскочив к Ирине напоследок, мы с Кузьмой, Фёдором и парой нанятых им помощников, отправились на инспекцию имений.