Поглупевший от любви

Глава 19 Мой брат Саймон

— Я пришла извиниться перед тобой, Джози.

Джози, потеряв дар речи, подняла глаза. Никто и никогда не извинялся перед ней. Обычно все бывало наоборот.

Однако перед ней стояла леди Генриетта, сложив на груди руки, с виноватым и встревоженным видом. Будь Джози способна подмечать подобные детали, сразу сообразила бы, что выражение лица леди Генриетты весьма напоминало то самое, которое окружающие часто подмечали за ней самой.

— Я ни в коем случае не должна была обливать тебя водой. Просто вспылила.

Джози хорошо знала, каково это бывает, когда вспылишь. Именно это часто происходило с прежней няней Пивз, и тогда она журила Джози за излишнюю вспыльчивость. Более того, няня Пивз любила повторять, что у Джози характер настоящего дьяволенка и такой же нрав.

Поэтому Джози осторожно отступила на случай, если леди Генриетте вздумается дать ей оплеуху за дерзость. А заодно и промолчала, потому что не знала, что полагается говорить в таких случаях.

Леди Генриетта нагнулась.

— Я знаю, что ужасно оскорбила тебя, Джози. Ты меня простишь?

Джози немного подумала.

— Я тоже вспыльчивая, — призналась она, неуверенно добавив: — …миледи.

Улыбка леди Генриетты согрела заледеневшую душу маленькой девочки.

— Как великодушно с твоей стороны! Можешь звать меня Генриетта. Думаю, что ужасно вспыльчивые люди должны звать друг друга по именам!

Она оглядела комнату, на стенах которой красовались ярко-желтые утята. Очевидно, Эсме велела отремонтировать и заново обставить детскую в ожидании, когда родится ее дитя.

— Какая славная комната, верно? Тебе тут нравится? Джози энергично закивала.

Для мисс Джозефины Дарби жизнь значительно улучшилась с тех пор, как брат привез их к своей тете Эсме.

— Няня очень милая.

От няни тети Эсме пахло коричным тостом, любимым запахом Джози.

— Она не ругается, когда Аннабел рвет.

— Это признак истинного благородства, не так ли? — согласилась Генриетта.

— И мой брат Саймон к нам приходит. Когда мы жили в городе, он никогда к нам не приходил. А сегодня утром он играл со мной в солдатики!

Саймон? Генриетта совсем забыла, что мистера Дарби зовут Саймон.

У леди Генриетты сделалось какое-то странное лицо, и Джози решила, что та, возможно, не поверила ей.

— Он встал на колени прямо здесь, — продолжала девочка, показывая на ковер, — и научил, как выстраивать солдатиков в батальоны. Потом, правда, вроде скис, как сказала няня, и даже разозлился, потому что запачкал брюки на коленях. Но теперь я сама умею строить солдатиков. Тетя Эсме тоже хотела со мной поиграть, но не смогла опуститься на колени, потому что живот мешал.

Генриетта твердо подавила приступ зависти при мысли о животе Эсме и улыбнулась малышке. Поразительно, до чего она похожа на старшего брата!

— Знаешь, Джози, волосы у тебя точно такого же цвета, как осенние листья.

Но Джози пока что это было совершенно все равно.

— Хотите посмотреть моих солдатиков, леди Генриетта? Я могу показать, как мой брат Саймон командовал батальонами.

— Генриетта, — поправила она. Честно говоря, она предпочитала ничего не слышать о «моем брате Саймоне». — Как-нибудь в другой раз. Давай я лучше расскажу тебе историю.

Сердце Джози немного сжалось. Втайне ей хотелось устроить яростную битву между своими солдатами. Леди обычно рассказывали истории о котятах, мышатах, иногда утятах, что не слишком интересовало Джози.

— Разумеется, — вежливо обронила она. Когда Джози бывала счастлива, ее учтивости можно было только позавидовать.

— Это история о паре маленьких башмачков из лучшей телячьей кожи, — начала Генриетта, садясь у огня. — Они застегивались спереди на двенадцать маленьких пуговок каждый. И все пуговки были шоколадно-коричневого цвета, как твои волосы.

Что же, по крайней мере речь хотя бы не о котятах. Джози опустилась на табуреточку у ног Генриетты.

— Вряд ли ты когда-нибудь видела такие башмачки, Джози, потому что они не принадлежали девочке. И не мальчику.

И вообще никому не принадлежали. Потому что, когда началась эта история, они потерялись, заблудились в густом, темном лесу, полном теней и деревьев с цепкими длинными ветвями.

Джози затаила дыхание.

— Но как они туда попали?

— Никто не знает. В один прекрасный день они просто очутились среди густого темного леса.

При одной мысли об этом Джози вздрогнула.

— Итак, пара башмачков, плача, отправилась в путь по узкой, вьющейся тропинке…

— Они звали маму? — не выдержала Джози, вспомнив о собственной потере.

— Именно, — кивнула леди Генриетта. — Как ты догадалась? Именно это они и делали.

По мере того как продолжалась история, башмачкам приходилось все хуже. Они промокли. Замерзли. Их напугала сова. Но под конец они все-таки нашли свою мамочку, хотя она оказалась коровой, потому что башмачки были сделаны из самой тонкой телячьей кожи. Но все обошлось, поскольку стояла зима и маме корове пригодились башмачки, так что все были счастливы.

К тому времени как корова пошла танцевать до лугу в прекрасных новых башмачках с двенадцатью пуговицами шоколадного цвета, Джози уже прислонилась к ногам леди Генриетты, захваченная поразительной историей.

— Снова? Вы расскажете эту историю еще раз?

— Только не сегодня, — покачала головой Генриетта, но все же улыбнулась.

В этот момент на пороге появилась тетя Эсме и объявила:

— Генриетта, вы должны прийти завтра на чай, и я приглашу детей в гостиную.

— Да, Генриетта, приходите, — попросила Джози.

— Буду более чем счастлива посетить детскую. Не стоит нарушать режим детей.

Но Эсме, очевидно, была в том же настроении, что и Джози.

— Вздор, — отмахнулась она, — завтра день собрания дамского швейного кружка. Вы не забыли, что обещали помочь выстроить мои швы в прямую линию? Кроме того, викарий и мистер Дарби тоже обещали зайти и развеять нашу скуку. Тут у Генриетты сделался такой вид, будто она действительно собирается отказаться, и нижняя губа Джози дрогнула. Она как раз разогревала себя для грандиозного истерического припадка со слезами, когда леди Генриетта сдалась, и Джози радостно принялась кружиться.