Поиски мира

Глава 19

Гроза тяжко ворочалась в ночи. Возариус покинул свою палатку и прошелся по лагерю, до самого частокола. Часовые отдали ему честь и один из них – ветеран многих кампаний с серебряным значком на плаще, сорванным голосом прокричал, перекрывая раскаты грома, что вокруг всё спокойно.

Император похлопал его по плечу и всё же взошел в дозорную башню, рыкнув на телохранителей, которые сунулись вслед за ним.

Молния расколола небо пополам, в её лиловом свете Возариус на миг увидел далёкие холмы, на которых располагались отряды бенортов. Потом навалился невероятный грохот, зато стала видна редкая цепочка огней во вражеском лагере.

За плечом императора возник встревоженный начальник Северной Фемы, которому доложили, что Непобедимый ночью самолично проверяет посты.

– Ваше величество?

– Всё в порядке, Асбогаслан, – успокаивающе махнул Возариус. Он хотел добавить, что ему не спится, но потом передумал – не хотелось кричать понапрасну.

– Разведчики недавно вернулись, они сказали, что бенорты не будут нападать!

«Хотя ночь как раз создана для этого, – подумал Возариус. – И это понимает дикарь, сидящий в своём шатре».

Отер действительно пришел, грязный, пропахший перегаром, в изрубленной броне, и предложил напасть на «предателей» под покровом темноты. «Сказал, что ему нужен лишь один легион поддержки, а я обещал подумать и отослал… Потому что не верю ему». Император посмотрел направо – там, под защитой лагеря анриакцев устроились сторонники Отера. Они прибывали с каждым днём, впрочем, как и убывали. Возариус знал, что среди этих последователей появляются лазутчики и убийцы, посланные этим повелителем Гвеллаха, что взял на себя бремя войны с Анриаком. И он действовал весьма успешно, надо отдать ему должное. Возариус вспомнил разграбленный и подожженный обоз три дня назад, вспомнил разбитый наголову полк кавалерии при переправе через безымянную речушку в самом начале кампании, и чрезвычайно удачную вылазку этих варваров, когда они прорвались через укрепления и в начавшейся свалке император был вынужден биться возле своей палатки, пока телохранители не организовали для него отход.

Два дня назад к Белону Красивому присоединился Танкред Наорк и они заняли позиции на этих холмах, преградив путь легионам Возариуса. Сил у варваров было примерно втрое меньше, чем у императора, но Возариус ещё двадцать лет назад научился просчитывать каждый шаг в борьбе с казалось бы заведомо слабым противником.

Вот и теперь разведка доносила, что у неприятеля достаточно выгодное положение: за холмами течёт неширокая и неглубокая река, так что внезапно окружить бенортов не получится. Возариус думал о том, чтобы скрытно послать на тот берег кавалерию, тем более что Накимос жаждал реванша, но эти дикари имели глаза и уши повсюду, так что маневр мог принести больше вреда, чем пользы.

Завтрашний день должен показать, насколько молодой герцог управляет своими чувствами, потому что император намерен был выманить их с холмов и постараться отрезать от реки.

«Но ни в коем случае не ночью. Нельзя так рисковать».

Возариус вновь повернулся к Асбогаслану и мельком увидел лагерь, таящийся в ночи, приникший, – по навесам, под которыми горели костры, и палаткам сеял непрекращающийся тяжёлый дождь.

– Посылайте разъезды регулярно и пусть в них будет вдвое больше людей чем обычно. Они не должны застать нас врасплох, если всё же решатся напасть.

Асбогаслан четко, по-военному кивнул и сбежал вниз, как простой посыльный. Возариус помнил его пятнадцатилетним мальчишкой. Тогда был тяжёлый поход к Кантабрийским горам, после чего они вышли к озеру Оверд, осадили и разграбили Тсальк и Ниппилар начал переговоры о мире, заодно прекратив подначивать горских князьков к нападениям.

Тогда он сам был всего лишь одним из стратигов, и рядом был Гнакон, чьё лицо ещё не украшали шрамы степняцких сабель…

Император невидящим взором смотрел вдаль, несмотря на то, что порывы ветра бросали ему в лицо горсти холодной воды. Стряхнув картины тридцатилетней давности, Возариус широким шагом прошелся по дозорной площадке – два шага до брусьев, поворот, ещё два шага, – бросил мимолётный взгляд на укреплённые ворота, потом во внешнюю клубящуюся тьму и начал спускаться, сопровождаемый дождём. Внизу телохранители окружили его, и повели к императорскому шатру, утопая по щиколотку в грязи.

«Даже если завтра взойдёт солнце, оно не успеет просушить землю, и ноги будут скользить на склоне. Никакого беспрерывного штурма не получится и уж тем более никакой конной атаки снизу вверх и быстрых манёвров. Значит, нам надо вынудить их спуститься».

Утро было хмурым, но гроза прекратилась. Солнце сквозь тучи бросало косые лучи на продрогший лагерь анриакцев.

Асбогаслан поднял солдат, и они заканчивали с завтраком, тревожно косясь на дозорных, что с вышек обозревали окрестности.

Возариус вышел из своей палатки и сел на коня. Красный плащ ниспадал с его плеч, броня тускло сияла, на шлеме была видна золотая насечка в виде императорского венца. Пришпорив норовистого жеребца он галопом проскакал к воротам и выехал в поле.

Начальник разведки был уже там. Он вместе с десятком своих людей приветствовал императора положенным возгласом.

– Что с варварами, Дамераст?

– Там тишина, ваше величество. Такое чувство, что они ещё спят.

Возариус хмуро кивнул.

– Будете присматривать за флангами, когда я выведу легионы. Чтобы я обо всем знал заранее, а не когда местное ополчение появится на горизонте.

– Да, повелитель.

У ворот стояли командиры трех легионов, Накимос и Асбогаслан.

– Солдаты накормлены? – спросил их император.

– Да.

– Накимос, ты остаёшься в резерве. Следи за лагерем, никто, даже по случайности, не должен туда прорваться – ни эти, – Возариус махнул рукой в сторону холмов, – ни те, – он показал на лагерь Отера.

– А как они пойдут? – спросил Асбогаслан, которому было даровано право не прибегать к титулу при обращении к императору, имея в виду бенортов на стороне анриакцев.

– Мы выставим их на левый фланг. Чтобы если они вздумают побежать, увязли в реке или, миновав её, оказались на чужой территории.

Стратиги кивнули, соглашаясь с замыслом Возариуса. В своё время с ним осмеливался спорить только Гнакон, но он был полководец от бога…

Рваные серые тучи бежали по небу.

– Где герцог?

– Его разбудили, и он уже уехал с нашими гонцами к своему отряду произносить речь. Вскоре он присоединится к вам, ваше величество.

– Тогда выводите легионы и да поможет нам Единообразный.

По сигналу Асбогаслана у ворот пропела труба и её призыв подхватили другие трубы во всех четырех концах лагеря.

Отер подъехал к Возариусу, когда третий легион уже поднимался по склонам двух холмов, стараясь держать строй, а сдвоенные когорты, нацелив дротики, штурмовали укреплённую перемычку между ними.

Император проигнорировал его приближение, так как был слишком поглощен ходом начинающегося сражения. С двух сторон грохотали барабаны, ревели трубы и гудели боевые рога, когда щитоносцы подошли на расстояние броска, они с криком ринулись вперед, встреченные ответным рычанием варваров.

Первая атака захлебнулась. Возариус видел, как бородатые дикари врубались в ряды его воинов, орудуя двуручниками и длинными тяжёлыми секирами. Шум стоял такой, будто штормовое море в ярости бросалось на скалы во время урагана.

– Что ж, – процедил император, когда легионеры откатились к подножию холма, осыпаемые градом стрел и камней, – передайте сторонникам герцога, что они должны вступить в бой!

Посыльный сорвался с места и умчался, нахлёстывая коня.

Отер, услышавший приказ, подался вперед.

– Разрешите мне, ваше величество…

Возариус покачал головой.

– Вы нужны здесь.

Герцог неприятно ухмыльнулся, и вновь выпрямился в седле, с презрением рассматривая готовые к атаке колонны Золотого легиона.

– Пусть двигаются с правого фланга и зайдут со стороны реки! – велел Возариус, досадуя, что не имеет крыльев и не может взглянуть, что может встретиться анриакцам на пути. Разведчики утверждали, что всё чисто, но разве много разглядишь в темноте в проливной дождь?

Оставалось только томительно ждать и наблюдать, как одни бенорты сражаются с другими. Император не мог не признать, что это достаточно приятное зрелище – ведь за три его войны с северным соседом он так и не смог добиться такого результата. Только его не покидало чувство, что в любой миг эти варвары объединятся и набросятся на его легионы как хищные звери. Довольно долгое время было непонятно, чья возъмёт – варвары бились упорно и Отер дважды просил послать подкрепление, но Возариус молчал, рассматривая фигурку, облачённую в черно-красный плащ и такие же доспехи, какие были сейчас на Отере, находящемся подле императора. Рыцарь бесстрашно бился, хотя под ним убили уже двух коней и наверняка не раз достали клинками. Иногда было видно, как расступаются ряды для одиночного поединка, но каждый раз человек императора повергал своего противника, что придавало сил сторонникам Отера и они усиливали натиск.

«Что он делает, безумный глупец! – с бессильной злобой подумал Возариус. – Ты должен отступить, отступить, раб! Я четвертую тебя за непослушание, даже если ты принесёшь мне победу».

Но вот вокруг «герцога» завертелась очередная схватка и внезапно фигура в черно-красном плаще исчезла, а потом была вздёрнута сразу несколькими копьями и руки бессильно качались в воздухе. Рев бенортов достиг небывалой силы.

– Наорк и Гвеллах!

У императора побелели губы и он с силой вцепился в луку седла. «Когда эти дикари поймут, что Отер на самом деле не участвовал в сражении, то что они сделают…»

– Они дрогнули! – не выдержав, крикнул один из вестовых, имея в виду сторонников Отера, – смотрите, мой император! – они отступают!

«Сейчас покатятся вниз и смешают наши ряды… – отстранённо подумал Возариус, – если это не уловка…»

– Трубите отход! Пусть солдаты пропустят их и дадут перестроиться! – решил император.

Знамя Наорков, до того горделиво реявшее на самой вершине холма внезапно дрогнуло, сместилось, а потом, с радостным изумлением Возариус увидел что противник стал преследовать отступающих.

«Благодарю тебя, боже!»

Он, конечно, не знал, что Танкред с перекосившимся лицом с силой оттолкнул от себя Белона и срывающимся голосом погнал всех в атаку, вообразив, что его брат скрывается где-то в задних рядах, прикинувшись простым воином. Увидев бегущих, молодой герцог решил на их плечах ворваться в стройные порядки анриакской армии.

– Как там Золотой легион? – отрывисто спросил император Асбогаслана, который держал связь с разведчиками Дамераста.

– Увы, – покачал головой побледневший военачальник. – Они наткнулись на преграду, и не знаю, смогут ли вовремя выйти в тыл варварам.

– Что ж, – вновь процедил нахмурившийся Возариус, – мы не можем отдать на растерзание сторонников нашего герцога…

– Нет! – вдруг перебил Отер, яростно сверкнув глазами. – Не пускайте их себе за спину! Эти псы дрогнули, стоило им увидеть мою смерть, значит, они предадут и вас. Они должны были биться – биться до последнего! Я проклинаю их!

Возариус, стараясь не выказать своего удивления, пристально смотрел в опухшее (от бессонницы ли, от пьянства?) лицо герцога. Его тяжелый взгляд не мог выдержать никто, но Отер, похоже, был в исступлении.

– Пусть их перебьют! Сомкните ряды, и они будут биться! Пустите меня к ним, я сам перегрызу им глотки!

– Герцог, вы не в себе…

Отер вновь прервал императора, не обращая внимания на сверкнувшую сталь в руках телохранителей. Свесившись с седла, он прошипел:

– Мне не нужны такие подданные. Когда всё закончится, я назначу более послушных. Это и в ваших интересах, о Непобедимый.

Солнце на короткий миг показалось за краем тучи и осветило бегущих людей. Издалека это было как действие в театре – только более масштабное, рождающее теплый отклик в груди.

«Единообразный благоволит ко мне в этот день, и язычник убеждает избивать своих братьев…»

– Трубите: сомкнуть ряды. Слышишь? – сомкнуть ряды! Пять когорт первого легиона – попробовать занять правый холм! Дайте сигнал Накимосу – мне нужна половина конницы, пусть мчатся сюда и попробуют вклиниться между левым холмом и варварами! Пусть уничтожают всех!

Гонцы сорвались со своих мест, а трубы подали условленные сигналы.

Меж тем сторонники Отера достигли стены щитов имперских легионов, но никто и не думал пропускать их. В воздух взвились дротики, и над полем поднялся вой избиваемых людей, которые поняли, что их предали.

Передние бенорты Белона и Танкреда, охваченные жаждой крови рубили, не останавливаясь, но те, что бежали позади всех, остановились, словно пытаясь оценить, что происходит.

Возариус, напрягая зрение, разглядел рыцаря в белом плаще с золотой каймой. Своим двуручником он указывал направление, отдавая приказы.

«Вот мы снова встретились, Белон из Гвеллаха, – подумал император. – А где же твой герцог?»

Он услышал мягкий, но тяжелый топот копыт, и понял, что за его спиной надвигается конница.

На вершине холма чисто и раскатисто прозвучал рог и Возариус воинским чутьём догадался, что это его легионеры вышли от реки в тыл врага. Глаза его сверкнули.

Белон Красивый увидел прорвавшихся со стороны реки легионеров, оценил, что вскоре они окажутся окруженными и даже если отступить на вершину холмов вновь, то наседающие имперцы не дадут восстановить строй, перегруппироваться и ударить. А это было подобно смерти. Ещё Белон увидел конницу врага, во весь опор спешащую к месту битвы. Действовать следовало сейчас, и граф Гвеллаха принял мгновенное решение.

Следуя его указаниям, бенорты развернулись и всей массой ударили в сторону реки, на ходу отбиваясь от преследующих их когорт третьего и первого легиона.

Тысяча всадников Накимоса не успела вклиниться между холмами, забирая круто влево на склон холма перед спинами легионеров. Возариус перестал видеть что-либо отчётливо и тронул жеребца. Штаб медленно двинулся вперед, к Асбогаслану прибывали гонцы с флангов и Золотого легиона и он выслушивал короткие, четкие донесения.

– Что там? – спросил Возариус, который был слишком поглощен ходом событий разворачивающихся перед ним.

– Мы держимся у реки, – лаконично сообщил Асбогаслан.

– Конница?

– От неё мало проку. Они завязли среди трупов убитых бенортов и им мешают полноценно развернуться для удара воины третьего легиона.

– Так отведи их назад! – раздраженно бросил император. – И ради всех святых, возьмите мне вершину хоть одного холма, чтобы всадники могли ударить сверху.

– Слушаюсь, ваше величество. Я поеду сам.

– Исполняй, – углом рта бросил Возариус и продолжил неторопливо приближаться к месту битвы. Ещё немного и вместе с гулом сражения он услышит одиночные стоны раненых и умирающих.

– Лекарей на поле, – распорядился император.

На взмыленной лошади подлетел гонец из Золотого легиона.

– Мой император! Враг отступил за реку, конница Накимоса преследует их с Асбогасланом во главе.

– Как вы упустили их? – только и спросил Возариус.

Гонец потупился, переводя дыхание.

– На нас ударили бенорты с вершины холма. Они пустили телеги обоза и рассеяли наши ряды. Конница завязла у левого холма в таком же положении. Основной отряд варваров сумел перестроиться и организовать переправу. Из-за реки им на помощь вышли две сотни лучников и под их прикрытием…

Взмахом руки император заставил гонца замолчать. Он знал, что за рекой начинаются леса, и конница не сможет долго преследовать войско Танкреда, да и сколько осталось этой конницы после самоубийственной атаки и так вовремя появившихся лучников?

– Прикажите Асбогаслану прекратить преследование, – распорядился он. – Вскоре нам может понадобиться каждый всадник.

«Особенно – в окрестностях Алтутона».

Краем глаза император видел как хищно оглядывается Отер на павших и вновь в груди шевельнулось нехорошее чувство. «Я ненавижу его, – внезапно подумал император, ощущая, как тяжелеют веки от бессонной ночи. – Ненавижу весь этот народ, с презрением относящийся к смерти, всех этих кичливых варваров, предпочитающих сгорать в своих домах, вместо того чтобы покориться, ненавижу своих офицеров, которые до сих пор относятся к ним как к не стоящим внимания дикарям, вместо того, чтобы исполнять мои приказы и принести мне эту страну на блюде. О, Триждырождённый! – помоги мне, и я утоплю Бенорт в крови».

Усилием воли он взял себя в руки.

Трубы вещали победу, но Возариус хмурился, проезжая между холмами.

«Всё зря. И это ведь даже не все их силы. На севере выжидает Ульрика Мельдфанская и жители Гремящего кряжа, жители столицы остались в своих домах… Они даже свой скарб умудрились увезти», – понял император, рассматривая колеи от колес, тянущиеся по склонам холма и несколько брошенных телег завязших на берегу.

Внезапно ему представилось, что дева с зелеными глазами доподлинно узнала, где хранится Зеркало и на крутой высокой тропе ждет у дверей какого-то мрачного храма. Солнце вновь выглянуло, рассыпая блики по помутневшей воде, освещая втоптанные в грязь тела и сломанное оружие.

Вернувшийся с того берега Асбогаслан доложил, что Танкред и Белон живы и вместе со своими людьми отступают на запад, в сторону Кантабрийских гор.

«Они хотят втянуть в войну и эти до конца неподвластные им области. Можно совершить бросок к Алтутону, но тогда они окажутся у нас за спиной и если Ульрика решит вступить в игру… Бог был милостив ко мне, – напомнил себе император. – А это возможность одним ударом решить судьбу северян. Но сил на штурм города может и не остаться. Послать за подкреплением, получить вести от Серого…»

Накимос, расталкивая конем нерасторопных телохранителей, пробился к Возариусу и тихо прошептал ему на ухо несколько слов.

Образ девы с развевающимися волосами вновь встал перед императором. Она летела над степью и в её руке была зажата смерть. «Я доверял тебе».

– Возвращаемся в лагерь! Послать разведчиков по следам этих варваров.

Сегодня у нас день великой победы и мы празднуем его этой ночью!

– Да здравствует император! – слажено ответили когорты, сияющие под изменчивым солнцем.

Пока легионеры распивали красное вино у костров, славя Непобедимого, Возариус сидел в своей палатке и сжимал отяжелевшую голову обеими руками.

Степняки идут. Пятьдесят тысяч туэркинтинцев и тулэк не сдерживает их.

Что-то случилось там, на севере, раз Гнакон впервые за столько лет подал знак. Надо возвращаться.

Колесница ждала у таверны, живущей непонятно на что – настолько дикими казались места вокруг неё. Путники наскоро перекусили, потом Алвириан забралась в колесницу, укрылась овечьим тулупом и заснула, несмотря на теплый предрассветный дождь.

Проснувшись, всю дорогу она бездумно смотрела направо, перед её взором проносились проселочные колеи, кустарник, на котором уже раскрывались почки и липы, которые император приказал высаживать вдоль главных трактов. Иногда кое-где она видела проплешины с пробивающейся зеленой травой.

И это должно было погибнуть под копытами туэркинтинских лошадей. Её земля.

Ночью они выехали к Ар-Тахасу.

В свете восходящей луны дворец императора, царящий над городом, было видно издалека. Массивный и величественный вблизи, сейчас он казался стройным и невесомым. Стены сияли, будто облитые молоком, в отличии от городских, похожих на темные морские валы, внезапно застывшие льдом.

Солдаты на воротах были предупреждены и быстро отворили ворота. Пламя факелов металось по блестящим шлемам и огромным четырехугольным щитам.

Человек Снио уверенно правил к «Дому». Алвириан вспомнила свои первые шаги в том пространстве. Её привезли туда из Кавлы, с завязанными глазами. Когда Алвириан оказалась в гулких залах, её шаги будили эхо, и это было единственным звуком, который она слышала. Алвириан была упряма. Она обошла всё по периметру, ведя рукой вдоль стен, принюхиваясь и пытаясь понять, угрожает ли ей опасность. Никто не запрещал снять повязку, одетую ещё в дороге, пять дней назад, но никто и не разрешал этого делать. Тогда дева села в углу и стала петь священные гимны, вверяя свою душу Единообразному. Изредка она слышала, как птицы щебечут на окнах, и свежий воздух приносил запахи улиц. Так прошло, наверное, двое суток, хотя на самом деле она давно потеряла счёт времени и голова кружилась от голода и острого желания сорвать повязку.

– Ты терпелива, – неожиданно сказал ей кто-то на ухо тихим голосом.

Алвириан не смогла удержать крика и резко сдвинулась в сторону. Незнакомец приветливо засмеялся, а она наконец-то догадалась скинуть повязку и, моргая, увидела, как свет льётся из узкого стрельчатого окна, а напротив неё стоит невысокий сухощавый человек, и лицо его не знает возраста. Они были совсем одни в пустой огромной комнате, а окон было по шестнадцать с каждой вытянутой стороны.

Мужчина наблюдал, как она осматривается, держа руки за спиной. На ногах его были сандалии, и Алвириан впервые удивилась: как он мог бесшумно подобраться к ней?

– Я научу тебя различать границы сна и яви, – будто прочитал её мысли человек. – К тебе нелегко было подобраться, но всё же ты недостаточно хорошо обучена.

Это было восемь лет назад…

Они въехали в укрепленный квартал, но местная охрана узнала колеснцу и беспрепятственно её пропустила.

У калитки, ведущей за ограду, уже стоял невзрачный служка. Увидев подъезжающих он трижды стукнул по бронзовой дощечке и дверь отворилась.

Алвириан легко соскочила с подножки, не дожидаясь, пока лошади остановятся, и вошла на территорию «Дома».

Служка возник за плечом и подсказал:

– Сюда, госпожа.

Алвириан с удивлением увидела, что рука его указывает на дорожку, ведущую к крылу, где содержали узников.

Она искоса взглянула на человека, но тот склонился в угодливом поклоне.

– Сегевел ждёт.

Дева молча пошла вперед.

Снио Серый стоял в комнате, где записывали показания, и, прищурившись, водил пальцем по раскрытой книге, чуть шевеля губами. Зрение его всё ещё было остро. Алвириан неожиданно подумала о том, что никто не знает пределов силы сегевела.

Он поднял на неё глаза, и дева склонила голову, совершив пальцами жест повиновения.

– Ты вернулась, – сухо сказал Снио.

– Да, сегевел.

– Оставьте нас, – приказал Серый, и двое писцов проворно покинули свои места, растворившись за дверью.

Дева покосилась по сторонам, но никого больше не увидела, что насторожило её.

– Мой господин, – Алвириан пала на одно колено. – Не гневайся, но ты был прав. Нам надо срочно предупредить императора, что тот, кого он считает герцогом, на самом деле подсадной человек. Возможно, его готовили с ведома маркграфа, но я считаю, что в этом замешан главный казначей Груланда, с его братом, которого прозвали Чернокнижником…

Снио внимательно слушал, не перебивая, но дева осеклась на полуслове. Что-то было не так.

– Дальше, – лаконично бросил сегевел, видя её замешательство.

– Нам надо увезти императора. Войско может оказаться в опасности, так как солдаты марки, пройдя через северные территории, могут ударить по нашим измотанным в боях воинам, или этот двойник может покуситься на жизнь повелителя…

– Возариуса надежно охраняют. Отер ведет себя как истый сын своего народа, а именно: пьет и рубится на передовой, мечом склоняя своих подданных к повиновению. За нами идет уже пятитысячный отряд этих варваров.

– Но это же опасно! – воскликнула дева, позабыв, что прерывать сегевела никому не рекомендуется. – Они могут напасть внезапно…

– Легионами командует Асбогаслан, и герцог находится в его лагере, а не со своими сторонниками, император отбыл по направлению к столице, едва ему доставили весть об угрозе вторжения кочевников. Он желает видеть тебя лично, – сухим тоном довел до сведения девы глава шпионов.

«Именно поэтому я ещё жива!» – внезапно поняла Алвириан.

– А я хочу услышать от тебя объяснения, касающиеся вот каких дел, – медленно сказал Снио, захлопнул книгу и направился к двери.

Сердце Алвириан упало. «Вот сейчас, он откроет дверь и скажет: взять. Из коридора войдут трое, и мне не сладить с ними…» Но какое-то оцепенение нашло на шпионку, и она не посмела поднять руку на своего учителя.

Чуть слышно скрипнули петли.

– Пойдём, – сказал Серый, не оборачиваясь.

Одеревеневшими ногами Алвириан последовала за ним. Они вошли в комнату пыток и дева увидела Тахиоса, сидящего на цепи у столба. Юноша был совершенно обнажен, но было видно, что за него не брались толком: свои синяки и царапины он заработал где-то сам.

Палач, огромный, волосатый, в кожаном фартуке дернул за цепь, заставляя Тахиоса поднять голову.

– Он говорит, что знает тебя, и знает, где Зеркало Мира. И что его доставил сюда человек Раммаса.

Тахиос широко улыбнулся деве, и она поняла, что если хочет спастись, то надо действовать сейчас.

Снио всё-таки ждал, что она нападет, но метательные ножи дали Алвириан некоторое преимущество. Она метнула их веером и удачно пронзила ладонь левой руки сегевела. Он изменился в лице, отступая, но дева бросилась вслед, краем глаза замечая, что сноровка не подвела её – из темных углов, корчась, выступили две фигуры. Палач взревел, когда Тахиос прыгнул на него со спины, выдернув из палаческой щеки нож и полосуя им гиганта по горлу, и поднятым рукам.

Снио не стал звать на помощь, схлестнувшись с Алвириан, несмотря на кваддару в её руках и свою рану. Шпионка хрипло крикнула, когда он обезоружил её удачным приёмом, получила несколько хлестких ударов по голове и отлетела к стене, возле которой стояла жаровня. Пинком ноги опрокинув её на сегевела, дева восстановила равновесие и дыхание. Снио отер щеку, на которой вздулся волдырь ожога и одобрительно рассмеялся.

– Тебя хорошо учили. Зачем ты предала нас?

– Я не предавала! – отчаянно крикнула Алвириан, слыша, как Тахиос возится с ключами, что висели на поясе у палача.

Снио показал глазами на кваддару, что лежала у треноги, в которой горела плошка с маслом.

– Почему тогда не воспользовалась ей?

Он намекал на старинный обычай, что шпион, проваливший задание, докладывает сегевелу события, не утаивая правды, а потом предлагает решить его судьбу, протягивая клинок и склоняя голову.

– Потому что я знаю, где Зеркало, – упрямо прошептала дева. «А ты не хотел, чтобы я его искала. И ещё мне кажется, что ты первый понял, кто такой Отер, когда пришли вести из Туэркинтина, но не хочешь рассказать об этом императору. Почему?»

– Как и он, – сказал Серый, имея в виду Тахиоса. Тот всё ещё возился со своим ошейником. – На кого ты работаешь теперь? – на Марку? Ты побывала там, и Раммас пропал, сеть в Алтутоне так и не восстановлена, Танкред до сих пор жив, а степняки планируют перейти границу. Но мало того – ты открыла им где находится дверь, тайну, которую мы берегли годами и благодаря которой наши лучшие люди проникали в Магерлан и за Фрийтос, сея панику и убирая неугодных нам правителей. И теперь некто, именуемый тобою Чернокнижником, посылает к нам своих слуг.

– Я не слуга ему, – сказал Тахиос, поднимаясь во весь рост. В руке его поблескивал метательный нож Алвириан. – Я же говорил.

Вместо ответа сегевел атаковал. Он убил бы деву, если бы не Тахиос. Юноша не стал пытать счастья в рукопашной, а подбежал к одному из убитых Алвириан охранников Снио и выхватил у него из рук тонкую длинную трубку. Серый как раз взял деву в удушающий захват, когда иголка вонзилась ему в шею чуть пониже уха. Алвириан с хрипом вырвалась, растирая горло, и жестом показала сироте, что тому нужно отступить в тень.

– Переоденься пока. Там в коридоре ещё двое – если сегевел не выйдет до определенного времени, кто-то из них отправится проверить. Держи свою трубку наготове.

Шпионка набросила себе капюшон на голову и подняла свою кваддару. Потом потрогала сонную артерию Снио и убедилась, что сегевел дышит.

«Он хотел посмотреть, как я отреагирую на Тахиоса.»

Скрипнула дверь и на пороге возник воин, одетый во все черное. Он заметил Алвириан, и лежащего у её ног сегевела, а та помахала воину рукой. Миг тот колебался – поднимать тревогу или кинуться на помощь, и игла вошла ему в щеку, а дева, рванувшись, в три огромных прыжка подоспела и подхватила обмякшее тело так, что со стороны коридора могло показаться, будто боец, поколебавшись, решился войти внутрь.

– Надо действовать быстро, – прошипела она сироте, который оказался рядом. – мы возьмём с собой сегевела, и выйдем из этого дома. Потом разделимся, и каждый найдёт свою судьбу.

– Нет, Дахата, – спокойно сказал Тахиос. – У тебя должок ко мне.

– Как и у тебя ко мне! – яростно сверкнула глазами Алвириан. – Не время спорить, делай, что я говорю, и останешься жив!

«До рассвета», – уточнила она про себя.

– Мне кажется, когда один прикрывает другому спину, то появляется больше шансов. И мне кажется, что мы оба заинтересованы найти одну и ту же вещь, Дахата. Так что так просто я от тебя не отстану.

– Чего ты хочешь? – чтобы я вывела тебя из города? – хорошо! Но на большее не рассчитывай. И давай уже шевелись, задери тебя Йарохх-Дагг!

Они подхватили сегевела под руки, и вышли в коридор. На них настороженно смотрел еще один охранник сегевела. Он был в пяти шагах.

– Доктора! – глухим голосом сказал Тахиос. – Эта сука ранила господина.

Опытнейший воин всё же что-то заподозрил и тогда Алвириан, скрывающая своё лицо, приставила кинжал к горлу сегевела.

– Ни звука. Брось меч.

– Что с ним? – глубоким звучным голосом спросил мужчина. Было видно, что он готов пожертвовать собой и просчитывает варианты.

– Он спит, – спокойно ответила Алвириан. – Но благодаря тебе это может быть вечный сон.

– Я ведь знаю тебя, – отозвался на это воин. – Ты могла бы…

Тахиос бросил ему иголку и приказал:

– А теперь подними её. И уколи себя сам. Потому что меня-то ты не знаешь.

– Не знаю, – согласился телохранитель, смотря в лицо сироте. – Но запомню.

– Коли или я вспорю брюхо твоему господину.

Имперец небрежно вогнал себе иглу под подбородок и склонился к стене. Алвириан сбегала и задвинула засов на двери писарей.

– Пошли теперь. Я знаю Дом как свои пять пальцев. Думаю, мало кто из обитателей слышал о моей опале.

Юноша оттолкнул от себя безвольное тело сегевела.

– Что ж, веди.

Они выбрались потайным ходом, ведущим к зданию суда на соседней улице.

Тахиос, выглянув из-за угла, увидел колоннаду, залитую лунным светом и пустынную улицу, уходящую к темной скале – центру Ар-Тахаса.

– Ты знаешь, где достать лошадей?

– В «Золотом Древе», – не задумываясь, ответила Алвириан. – Там знатные и люди с толстой мошной гуляют до утра.

Они вышли на тротуар и скорым шагом пошли в сторону заведения, стараясь держаться в тени.

Тахиос размышлял, сколько у них времени, когда дева коснулась его локтя.

– Ты действительно нашел дверь и сумел пройти?

Сирота кивнул.

– Но как?

– Скажи спасибо Малтефону. И Фрольду Паэну. И его коню.

– Ой как интересно, – съязвила Алвириан. – Говорящие лошади, летающие люди и настоящие колдуны. Может, скажешь, как всё было на самом деле?

– Я скажу, что не стоит туда соваться, если ты думала об этом. Плутать в междверье можно бесконечно, а у Венца нас наверняка ждут люди Чернокнижника.

Дева тихо ругнулась сквозь зубы. Луна висела над ними как мертвенный плод.

– Тётка говорила мне, как здесь красиво, – помолчав, поделился Тахиос. – Это воистину так.

На ближайшем перекрестке шумная компания молодых людей после некоторых препирательств повернула направо, и шпионка кивнула в их сторону.

– Нам туда.

– А ты действительно знаешь, где Зеркало? – спросил юноша, когда они уже подходили к вывеске, на которой позолотой было выгравирована яблоня, с танцующими людьми под её ветвями.

– Поговорим об этом за стеной, – отрывисто бросила дева. – У нас осталось очень мало времени.

Она вошла, сунув вышибале под нос свой перстень, а Тахиос отвесил ему звонкую оплеуху, чтобы тот быстрее посторонился. Внутри царило веселье: музыканты вели изощренную мелодию, и под её звуки девушка в легких шелках изящно качала бедрами на столе. В одном из углов помещения вился сизоватый сладкий дым, в другом азартно играли в кости, выплёскивая вино из чаш, смуглокожие и курчавоволосые слуги родом из Магерлана, бесшумно сновали меж столиками, угодливо склоняясь перед посетителями. Алвириан уверенно шла на задний двор, и никто не обращал на них внимания, хотя Тахиос на всякий случай дважды оглянулся, чтобы убедиться в этом.

В конюшне конюх попробовал было возражать, но Алвириан метко пнула его в пах и сама прошлась вдоль стойл, выбирая лучших лошадей. Тахиос в это время открывал ворота, ведущие на улицу. Пара жеребцов стояла под седлом и дева выбрала их, мельком осмотрев: не устали ли они, не слишком ли изнежены.

Хозяин трактира появился, когда Алвириан укротила стремена под себя, и с ним шло три вооружённых охранника. Тахиос возник рядом с ней как тень,

блестя глазами.

– Могу ли я узнать, госпожа, почему «тайная гвардия» заинтересовалась моим заведением?

– Не можешь, – отрубила Алвириан. – Нам понадобились лошади стратига Киона, передай ему привет, и не мешайся под ногами.

– П-понял, – побледнел хозяин. – К-конечно.

На южных воротах, повинуясь показанному шпионкой перстню, капитан стражи приказал открыть створки. Они вырвались в предместья, и Алвириан тотчас же свернула с главной дороги. В голове все ещё возникали болезненные вспышки от ударов сегевела. Деве казалось, что она вот-вот поймет нечто важное, и потому совсем не обращала внимания на Тахиоса, скакавшего рядом.

«Он сказал, что император покинул войско и движется в столицу. Можно попытаться перехватить его на подходе…» Мысль была заманчивой, но Алвириан знала, что очнувшийся Снио первым делом вышлет своих людей навстречу Возариусу. И кому тогда поверит господин Анриака – шпионке, которую он видел два раза в жизни или сегевелу, при помощи которого взошел на трон?

Юноша, словно угадав её мысли, показал ей на луну, постепенно скатывающуюся с неба.

– Не делай поспешных выводов!

Алвириан усмехнулась.

– Мы поедем в сторону Кантабрийских гор, а потом повернём на север. Если повезёт, через неделю будем у границы.

Юноша кивнул, соглашаясь.