Поиски мира

Глава 21

Солнце стояло в зените, и легкий ветерок шелестел в дубовой роще, сквозь которую неспешно ехали Алвириан с Тахиосом.

Они продвигались довольно скоро, хотя и избегали большаков. Все деревни, которые попадались им по пути, были покинуты бенортами, которые уже прослышали о вторжении из Анриака, и мужчины отправились на войну, а женщины с детьми отсиживались в лесу или прятались на болотах.

Дважды за три дня путникам приходилось бежать от разъездов имперской кавалерии, и только резвость коней спасала их от пленения.

– Однако, далеко же они забрались, – процедила дева после второго раза, припомнив карту. – Может, возьмём ещё западнее?

Тахиос поморщился.

– Западнее начинается трясина, которая тянется до самых гор. Я не знаю, как миновать её без проводника.

– Что ж, – подумав, сказала Алвириан. – Мы и так движемся как призраки между жизнью и небытием. Всё равно лучше погибнуть от меча, чем захлебнуться тиной.

Юноша кивнул, и они продолжили свой путь.

В роще было тихо и это настораживало. Здесь недавно могли пройти солдаты, и Тахиос с Алвириан, не сговариваясь, смотрели на землю в поисках следов. Но голос раздался сверху.

– Эй вы там! Остановитесь. И руки держите на виду.

Алвириан охнула, как и полагается испуганной женщине, и сирота покосился на неё. Говорили по-бенортски, сидевший в ветвях дуба дозорный явно был не один. Он пустил стрелу перед копытами тахиосова коня для острастки, в то время как два его товарища, перебегая от ствола к стволу, приблизились, с мечами наголо.

– Куда вы нас поведете? – на ломаном бенортском спросил юноша, полагая, что здесь поблизости расположился отряд какого-нибудь местного барона, который не спешил присоединиться к основному войску, предпочитая сражаться в родных краях.

– Руки протяни, красавчик, раз понимаешь по нашенски, – посоветовал невидимый стрелок, и его товарищ ловко накинул петлю на кисти Тахиоса. – И она тоже пусть протянет.

– Вы не сделаете с ней ничего дурного, – утвердительно сказал юноша.

– Тебя не спрашивали, молокосос, – огрызнулся воин, пеленавший деву. – Она добыча, к тому ж без волос. Так обкорнать могут только шлюху. Что ж ты за хрен такой, раз путешествуешь в компании гулящей бабы?

– Это произошло против её воли, – проговорил Тахиос, чувствуя, как начинает злиться. – И легко оскорбить человека, зная, что он ничем не может ответить. Такова твоя честь, бенорт?

Кряжистый воин обернулся и посмотрел на сироту, всё ещё сидящего на лошади, снизу вверх.

– А что, Варн, развяжи-ка его. Пусть слезет, помашет своей железкой. Для допроса и баба сгодится.

Белобрысый и рукастый Варн ухмыльнулся, дёрнув веревку.

– Эй, хорош! – раздалось с дерева. – Не время. Волоките их в лагерь, там разберутся. И не вздумай по дороге чего учудить, Хольм, я тебе прямо говорю. Понял меня?

– Да мы ж пошутили, – сказал Хольм, с силой загоняя наполовину вытянутый меч в ножны. – Что ты взбеленился. Сведем, как сказано, пусть дознатчики с них шкуру спустят.

Он взял под уздцы жеребца Алвириан и, развернувшись, скорым шагом направился к лагерю.

Тахиос с Алвириан переглянулись. «Подождем, – говорили глаза шпионки, – посмотрим, куда они нас приведут».

Бенорты расположись на берегу заросшей камышом мелкой речушки, впадавшей в болото.

Низкий правый берег, с которого лишь недавно ушла паводковая вода, был весь, насколько хватало глаз, уставлен шатрами и палатками. Лениво колыхались установленные перед ними штандарты, знамена и флажки. Тахиос увидел много цветов восточных и южных областей герцогства, и подумал, что Белон Красивый всё же прирожденный вождь, а потом взгляд его наткнулся на стоящий на взгорке меж двумя огромными ивами белый с синим шатер, и сердце неистово заколотилось в груди.

Танкред был здесь, и это сулило смерть.

В лагере царило уныние, и Тахиос понял, что, скорее всего, войско отступает.

Первым его узнал Байла, распивающий эль в компании пятерых воинов у своей палатки.

– Лопни мои глаза, да это ж герцогский крысёныш! – заорал он во всю глотку. – Эй ты! Где вы поймали его?

– Он ехал с юга со своей девкой, – мрачно ответил Хольм, подозревая, что у него хотят отнять добычу.

– С юга? – хмельно удивился гигант и, опершись рукой о большую бочку, что служила столом, рывком поднялся на ноги. Байла был поджар, скор на слова и беспощаден в схватке, чем заслужил уважение даже у невозмутимого Белона. Он помедлил, соображая, что делать, а потом сказал:

– Ну-ка пошли со мной. Плевать, что они в очередной раз там собрались, думаю, герцог должен его видеть.

За это время дева успела вопросительно посмотреть на Тахиоса, и тот угрюмо глянул в ответ.

Воины не посмели возражать «гончей его сиятельства» и отправились к шатру со стягом герцогства.

Байла широким шагом шел рядом, и его макушка доставала Тахиосу до плеча.

– Что, заморыш, не ждать нам Дэла с добычей? – обнажив в усмешке крепкие зубы, спросил он сироту. – Или ты не уложил его, а просто запутал след и бедняга рыщет теперь на границе, рискуя головой, и не смея вернуться?

Юноша не ответил, демонстративно смотря вдаль. В его голове зрел безумный план. «Если он введет меня прямо на совет, и там будет вся знать, которую Танкред сумел собрать посулами и угрозами…»

– Молчишь, значит, – добродушно сказал Байла, хлопнув Тахиоса по колену, – угрюмец ты этакий. Девку какую-то с собой приволок… А может мы не будем тревожить его величество, а сначала поразвлечемся?

Шатер был в восьми шагах, когда Байла лениво взял под уздцы лошадь Алвириан, отодвинув плечом насупившегося Варна. Гигант смотрел, улыбаясь, но всякий, кто заглянул ему в глаза, увидел бы абсолютно незамутнённую, детскую беспощадность, и отступил бы, обескураженный.

Тахиос, знавший повадки «гончей», не раздумывая с силой ударил его каблуком сапога по скуле, благо гигант стоял между его лошадью и жеребцом Алвириан.

Байла дернул головой, будто отгоняя слепня, и перевел взор на юношу.

– Что это ты занервничал, малый? – а рука уже легла на рукоять кинжала – невелика помеха, управиться с безоружным, – я ж не предлагаю её убить…

Тут в спор вступил и кое-что смекнувший Хольм.

– Господин хороший! – повысил он голос, трогая Байлу за плечо. – Что это вы удумали? К дознавателю надо этих шпионов, на дыбу, а…

Байла стремительно развернулся и воин кубарем покатился по земле от страшного удара в лицо.

– Именем герцога! – заорал Варн, обнажая меч.

Вокруг стали оборачиваться воины, кто-то свистнул, а Тахиос, привстав на стременах, во всё горло крикнул:

– Танкред! Чему учит нас Лиг!

Байла остановился, услышав это, а вокруг собиралось все больше любопытствующих. Наконец полог шатра дрогнул, и в приоткрытую щель выскользнул мальчишка в богатом наряде и шапочке с пером. Он вприпрыжку спустился вниз и, встав между Байлом и Варном, требовательно спросил:

– Герцог желает знать, кто нарушает дисциплину, когда идет совет.

– Скажи герцогу, что Тахиос привез новости о его старшем брате, – громко сказал юноша, и услышал, как загудели собравшиеся. – Скажи ему, что я знаю, где настоящий Отер!

– Откуда тебе знать, смугляш? – задорно спросили сзади. – Разве что ты получил от него пинок в задницу и прилетел из лагеря анриакцев прямиком сюда.

– О чем это он болтает? – одновременно сказало несколько голосов.

Байла, прищурившись, глядел на Тахиоса, игнорируя Варна с обнаженным мечом и возящегося на земле Хольма. Мальчишка, забежавший в шатер, вновь появился и откинул полог. Наружу вышел Скримири, увидел Тахиоса, сплюнул и повелительно махнул рукой.

Сирота подмигнул Байле и спрыгнул с седла. То же сделала и Алвириан.

– Эй, да это же приёмыш Старого Дрима! – подал голос еще один воин, только что протиснувшийся в круг. – Что он тут болтал про Отера?

Тахиос, которому до входа в шатер оставалось два шага, обернулся, рассматривая собравшихся бенортов и, шалея от собственной дерзости, бросил в толпу два слова:

– Ждите Отера!

Под негодующе-недоуменные крики Скримири втащил его через порог.

Первым, с кем Тахиос встретился глазами в шатре, был седой, коротко стриженый мужчина, телосложением напоминающий пивной бочонок, поставленный на основательную табуретку. Цвета он носил серо-красные, на жестком, стоячем воротнике куртки серебряной нитью была вышита бегущая лань, пронзенная стрелой. Фамильный перстень с крупным рубином и золотая цепь с медальоном помогла юноше определиться.

– Доброго здоровья, барон Фрил, – учтиво сказал он, наклоняя голову.

И тут же услышал голос чудовища.

– Итак, это действительно ты. Что ж, господа, я просто хотел лично удостовериться, что предателя поймали, а теперь им займется палач. Не будем прерываться. Увести его.

Пока Танкред говорил, а барон, прищурившись, пытался вспомнить Тахиоса, сирота осматривал стоящих вокруг стола мужчин. Некоторых он смутно помнил – ещё год назад многие являлись ко двору засвидетельствовать свое почтение Старому Дриму. По правую руку от Танкреда стоял Белон Красивый, по левую – приземистый черноволосый человек, с землистым лицом. На столе лежала большая карта, расчерченная, скорее всего, ещё Барахом и стояли кубки с вином. Тахиос почувствовал, как напряглась Дахата, которой тоже удалось увидеть кусок пергамента.

Скримири, так и не убравший своей руки с плеча Тахиоса, вновь сжал пальцы, когда юноша проговорил.

– Я вижу, вы находитесь в бедственном положении, господа. А у меня есть для вас новости. Про Отера.

Капитан стражи ударил его по печени и у сироты подломились колени.

– Погоди, – сказал герцог, хрустнув пальцами, и зрачки его на мгновение расширились. – Мне интересно, что он нам соврет. Где его поймали?

Скримири обернулся к порогу и велел стражнику.

– Эй, кликни сюда тех двоих.

Тахиос лежал на земле, пытаясь вдохнуть. К тому времени как он, опираясь на руки, смог встать на колени, стражник уже разыскал и привел Хольма и Варна. На лицо Хольма, несмотря на полумрак, было страшно смотреть.

– Это наш приёмыш так отделал тебя, солдат? – с любопытством спросил Танкред.

Хольм помотал головой и Варн ответил за него.

– Это сделал гончая вашего величества.

Танкред презрительно усмехнулся.

– Что ж, значит, я не зря выбираю себе псов. Судя по фигуре тебя нелегко одолеть. Ставлю десять золотых против медяка, что это был Байла.

– Да, – прохрипел Хольм, – и я посчитаюсь с ним за это.

– Это ваши дела, – махнул рукой Танкред, – хотя опять же уверен, что Байла расправится с тобой. Отвечайте, где вы схватили этих двоих?

– Они шли с юга, ваше величество, – вновь сказал Варн, – придерживаясь кромки болот.

– Интересно… – протянул Танкред, ногтем постукивая по своему кубку, стоящему перед ним на столе. Паж, что выспрашивал про шум, незамедлительно просунулся под руку с кувшином и налил вина. – Ты был в лагере Отера? – обратился он к сироте, отпив большой глоток. – Говори правду, если не хочешь, чтобы тебе поджарили пятки прямо здесь. Как он там оказался? Да и ты, если на то пошло, тоже. Мне доносили, что ты уехал из владений моей сестры на север.

Скримири вздёрнул Тахиоса за шиворот, тряхнув так, что у того лязгнули зубы. «И это тоже».

– Вы видели Отера в бою, – утвердительно сказал юноша, рассматривая баронов, и по их взглядам понял, что угадал верно. – Он бьётся совсем не так, как раньше. И до сих пор никто из вас не верит, что сын Дрима Наорка мог продать свою страну чужакам.

– Он показал нам свои шрамы на переговорах, – внезапно выкрикнул коренастый, похожий на матерого вепря барон, даже здесь не снимающий латных рукавиц. – Он назвал каждого из нас по имени, и припомнил, в каких схватках мы были вместе. Я не знаю, кто его опоил – но Отер предал нас!

– Шрамы можно нанести, за два года они заживут, – сказал Тахиос, и все замолчали. – Отер пропал в Груландской марке и я знаю, где он сейчас.

Освободите меня, и я приведу вам настоящего наследника.

– Да как ты смеешь! – воскликнул кто-то слева от сироты.

Скримири снова хотел ударить Тахиоса, но тот извернулся, пнул его в коленную чашечку и услышал отчетливый хруст. Капитан с воплем рухнул у порога. Лязгнули обнаженные мечи, а Танкред изо всей силы ударил кубком по столу, расплескав остатки вина.

– Молчать!

Бароны, переглядываясь и ворча, несколько отступили. Лишь Белон смотрел на Тахиоса, чуть склонив голову.

– Я послал за тобой Дэла, но, видимо, нужно было повесить тебя прямо в замке, – тяжело дыша, сказал герцог. – Ты умышляешь против меня, законного правителя этих земель, несмотря на хлеб, который ел все эти годы и кров, который тебе предоставили из милости. Ты говоришь, что Отер жив, но где доказательства? Если же отпустить тебя, то кто поручится, что ты не приведешь того, кого сам называешь оборотнем, потому что на самом деле тебе щедро платят твои сородичи, и ты явился, чтобы внести смуту в наши ряды.

– Жизнь за жизнь, – возразил ему Тахиос (давние счёты, чудовище!), читая сомнение на лицах баронов и все ещё надеясь заставить их слушать себя. – Вы катитесь от поражения к поражению, а настоящий герцог воодушевил бы людей, и показал бы всем что тот – двойник. Весь Бенорт поднялся бы как один человек, и вы знаете это. Вступите в переговоры ещё раз, и скажите этому самозванцу, что вам всё известно о братьях Лёкхед – и вы сами всё увидите. Скажите ему, что знаете, кто его натаскал, скажите, что Чернокнижник мертв, и он выдаст себя. Он выдаст себя, а я доставлю вам истинного господина этих земель.

– Они не вступят ни в какие переговоры – император отбыл, а его военачальник преследует нас третьи сутки, держа отряд Отера позади своих войск, – внезапно сказал черноволосый с землистым лицом, спровоцировав невнятный гул вокруг стола.

– Пошлите к нему перебежчика. Того, кому вы доверяете…

– Хватит, – процедил Танкред, и ненависть клубилась в его словах. – Я герцог Бенорта. И я…

– Погодите, ваше величество, – поднял руку Белон, до того в упор смотрящий на Тахиоса. – Поспешные решения могут быть ошибочными. Мы допросим его не здесь. Уведите их.

Танкред дернулся, словно ему отвесили пощёчину, обвел безумным взглядом собрание и все отводили глаза, боясь признаться, что надежда всё ещё живет в них. Те слова, что уверенно произнес сирота, разбудили её. Отер будто появился на собрании – безрассудный, яростный и могучий. Он был спаситель.

– Ладно же. Тогда… вина, олух! Мы проведем совет в другой раз. Этим вечером. А пока оставьте нас!

Тахиоса с Алвириан отвели в шатер Белона Красивого, чего юноша, признаться, не ожидал. Никто конечно и не думал развязать им руки, или накормить, а рядом присутствовали два воина, но всё же палача и людских взглядов они избежали.

– Что дальше? – улучив момент, спросила дева.

– Я думаю, Белон заступится за нас. Ему нужен Отер, чтобы выигрывать сражения.

– Посмотрим. Скажи, они собираются…

Алвириан не успела договорить, так как полог стремительно распахнулся, и внутрь вошел владетель Гвеллаха.

Резким жестом он отослал воинов, велев им напоследок:

– Никого не впускать. Если явится Танкред, задержите его, чтобы я об этом узнал.

Стражи синхронно кивнули и вышли из шатра.

– А теперь поговорим.

Тахиос посмотрел на свои связанные руки, но Белон Красивый проигнорировал этот красноречивый взгляд.

– Время дорого.

– Ты хочешь знать, где настоящий герцог и послать туда своих людей? Только я буду вести их, – сказал юноша.

– Нет, – рассудительно ответил Белон, внимательно изучая деву, отчего та потупила взор, вызвав усмешку воителя. – В этом я не верю тебе. Расскажи мне, как ты объявился на Юге.

– Хочешь верь, хочешь нет, – ухмыльнулся сирота, – но это была магия.

– Что ж, тогда перейдем прямо к делу. Я спас твою шкуру и ты должен мне.

– Ещё не спас, – подмигнул Тахиос, которому внутренний голос нашептывал, что он держится правильной линии. – Герцог в любой момент может передумать. И относительно Белона Красивого тоже.

– Надеюсь, что нет, – спокойно ответил Белон, проходя к своим вещам у походного ложа и доставая оттуда перевязанный свиток. – Здесь послание к Ульрике Мельдфандской, и ты отвезешь его в Шёрнкаль.

– С чего ты взял, что я стану это делать? – с любопытством спросил юноша. – Ведь ты же не веришь мне.

– Я знаю, что ты был у неё два месяца назад. И знаю то, что донёс Танкреду Дэл. Только вот у меня другие источники, и то, что домыслил его деревенский жрец, мне известно точно. Ты спас её вместе с каким-то торговцем с Юга от уз-чи. Потому она прочтет это послание, а не станет убивать, как убивала моих гонцов предыдущие два раза, даже не взглянув на письмо.

– Прочтёт – прикончит и меня, – скорчил гримасу Тахиос.

– Может быть, – не стал спорить Белон. – Но я думаю, что она соизволит дать ответ. Когда она поймет, что я пишу не от имени герцога, а от себя, она ответит мне.

– От себя? – переспросил сирота, начиная кое о чем догадываться. – Ты хочешь договориться с ней?

– Там всё написано, – кивнул на свиток Белон. – Я дам тебе троих провожатых, а твоя женщина останется здесь, как гарантия того, что ты вернёшься. И если ты не успеешь обернуться за десять дней, то её разорвут лошадьми, обещаю тебе.

– Но… – Тахиос прикусил губу, – причём здесь она? Это просто…

– А при том, – раздельно сказал Белон, – что я вспомнил её лицо. Я видел её во время празднования Дня Лига в замке. Пусть она срезала и перекрасила волосы, глаза остались такими же и потому она от меня их прячет. Я не верю, что ты ведешь честную игру, приёмыш, и в другое время отдал бы тебя палачу, чтобы не портить отношений со своим сюзереном, но сейчас другие обстоятельства. И потому ты поедешь в Шёрнкаль и вернёшься с ответом, а я освобожу её.

– Меня, значит, не освободишь, – медленно сказал Тахиос. – Не станешь окончательно портить отношения с сюзереном. Ведь ты присягал ему. А ты знаешь, Белон из Гвеллаха, что Танкред убил своего сводного брата Гильома, чтобы сесть на трон? Которому ты тоже присягал, не иначе. Я ведь был там, я свидетель. Можешь пойти и прижечь колено Скримири, оторвать ему пару пальцев на ноге, или просто потом напоить, он всё выложит. Ты служишь чудовищу, которое хуже прокаженного…

Белон склонился над юношей и вздернул его за грудки, как щепку.

– Достаточно, – холодно сказал он в лицо Тахиосу. – Это уже ни для кого не секрет, благодоря той книге, что ты отвез Ульрике. Её люди трубят об этом на всех углах и даже нехоженых тропах, помечают каждый столб, как собаки. Но одного она не понимает, как не понимаешь и ты – врага надо бить сейчас. Даже когда с легионами был император, я дважды разметал их авангард, грабил обозы и поджигал их лагерь. В последней битве мы смяли левое крыло анриакцев, прорвались, и только потому спаслись. А сейчас Возариус отбыл, а Отер на ножах с Асбогасланом, и у нас есть шанс заманить их в ловушку, даже если они прорвутся к Алтутону и осадят его – всё равно есть шанс, надо только объединить силы. Я бьюсь не за Танкреда Наорка, не за Ульрику Наорк, не за Старика и уж тем более не за пропойцу Гильома, который знать ничего не хотел кроме охоты. Я бьюсь за Бенорт. Потому что я вырос на этой земле, здесь я проливал кровь, здесь я брал женщин, отсюда ходил в походы, и в Гвеллахе будут расти мои дети. И раз уж мне выпало иметь в союзниках братоубийцу – что ж, пусть так. Но нам нужны все силы. Мои люди стоят тремя отрядами на севере, прикрывая столицу, чтобы эта баба не взяла город наскоком, потому что у этого идиота Ланье хватит ума открыть ей ворота, она закрыла для нас север, а там на границе те воины, чья храбрость поможет разбить трижды три таких легиона, что сейчас у нас на хвосте. Мы даже торговать ни с кем не можем – купцы из Ниппилара и Индельгейма, граф Мельдфандский просто не пускает их дальше своих земель. А мы должны объединиться. Должны, потому что я знаю, Груланд тоже умышляет против нас, а одной Ульрике не выдержать этот натиск. Они сметут её, с юга надавят имперцы, потом набегут туэркинтинцы с востока и герцогство разорвут на клочки. Даже горцы Кантабрии постараются, уверяю тебя. И она должна это понять и вместе мы можем опередить эти события. А потом, Лигом клянусь, Танкред не избежит своей участи.

«Он говорит точь в точь как Дахата», – подумал Тахиос, и, смотря в небесно-голубые глаза, медленно покачал головой в знак согласия.

– Но я должен сказать деве пару слов.

– Ты хочешь меня убедить, что она не понимает по-нашему? – Белон отпустил юношу, всё ещё нависая над ним. У сироты мелькнула шальная мысль, что если бы он был наёмным убийцей, то этот шанс стоило использовать. Потом картинка пропала, и юноша услышал свой голос.

– Она простая служанка. Я случайно столкнулся с нею.

– Что ж, говори, – ровно сказал Белон. – Но при мне. Прощайся прямо сейчас.

Тахиос вновь прикусил губу и моргнул. «Он наверняка понимает анриакский. Как же мне предупредить её?».

– Дахата… ты останешься здесь. Под защитой этих людей, – дева подняла голову, в глазах её отразился страх, и мольба, и юноша осекся, несмотря на то, что знал повадки шпионки.

– А как же ты? – лишь пролепетала Алвириан, тоже раскусив игру хозяина Гвеллаха. – Когда ты вернёшься?

– Я буду неподалеку, – пообещал Тахиос. – Мне нужно съездить на север… по делам.

Он не добавил ни «жди меня», ни «я вернусь», чтобы это не было превратно истолковано. Ему показалось, что дева поняла его. В её глазах блеснули слезы.

– Я буду ждать тебя. Эти люди… им можно доверять?

– Она боится, – обратился Тахиос к Белону. – Её не тронут?

– До тех пор, пока не истечет время, – ответил воитель. – А теперь пошли.

И он положил руку сироте на плечо, толкая его перед собой, а потому не видел, каким безмятежным на мгновение стало лицо Алвириан.