Пока ты спишь

Глава Одиннадцатая

Киллиан

— Готово, — сказал Деклан, садясь в кресло напротив меня.

Я взглянул на Конора, прислонившегося к дверному косяку.

— И вы приставили к дому еще людей? — Уолтер вчера пришел сюда не один, он привел с собой еще одного человека Паолы. Я выстрелил другому парню в грудь, но Уолтер сбежал. Дек и Кон позаботились о теле, отнесли его в океан и бросили на растерзание акулам.

— Сегодня днем один из людей Бреннана тоже что-то вынюхивал, — сказал Конор. — Сказал, что его послали проведать Софию, убедиться, что с ней все в порядке, но я думаю, что это было что-то другое.

— Учитывая, что Каллуму наплевать на свою дочь, я бы сказал, что это справедливая оценка. — Я откинулся на спинку стула. — И что ты ему сказал?

Кон ухмыльнулся.

— Что это ее медовый месяц и она была немного занята.

Каллум и так был зол и неуверен после того, как я взял под контроль семью, а затем и его дочь. Он бы волновался, что это значит для него. Отправив сюда своего человека, используя Софию как предлог, он сказал мне, насколько он был обеспокоен. То, что Кон был умником, только разозлило бы его еще больше, и чем больше мы его злили, тем больше вероятность, что он совершит ошибку.

— Он был у Альто?

— Пока нет.

Я не был уверен, что он согласится; сначала ему нужно было найти свои яйца. Бреннан понятия не имел, что я уже заключил сделку. Он хотел бы убрать меня с дороги, чтобы самому управлять обеими семьями, и единственная надежда, которая у него была, убрать меня с дороги, — это заключить сделку с итальянцами. Его ждал бы сюрприз, если бы он пошел этим путем.

Дек покачал головой.

— Этот парень просто бредит, если так думает. Никто из наших людей не последовал бы за ним, даже если бы каким-то чудом ему удалось убрать тебя.

Они бы этого не сделали, но Бреннан был достаточно самонадеян, чтобы думать иначе.

В дверь постучали, и Джанет просунула голову.

— Я ухожу, мистер О'Рурк. Салли пришла в ночную смену.

— Спасибо тебе, Джанет.

Пожилая женщина улыбнулась и выскользнула обратно.

— Как он? — спросил Дек.

— Живой. — Шеймус потерял сознание, когда я убил Адама. Он уже был слаб, но вид мозгов своего сына, разбросанных по полу, чуть не свел его с ума. — Ты хочешь его увидеть? — Теперь он был здесь, и за ним круглосуточно ухаживали медсестры.

Лицо Деклана посуровело.

— Нет. Тебе следовало просто всадить пулю в череп этому ублюдку.

Это было бы достаточно просто. Я думал об этом много раз. Но какая-то человеческая часть меня, похороненная глубоко, но все еще жаждущая жизни, колебалась. Это было неожиданно, но эта слабая часть меня хотела, чтобы он увидел, на что я способен, что я больше, чем просто убийца, в которого он меня превратил. Я хотел показать ему, что могу привести эту семью к чему-то большему и лучшему.

Было поздно, и мои мысли продолжали возвращаться к Софии, потому что она всегда была рядом. Я встал.

— Не спускай глаз с Гайи. Бреннан в отчаянии, и он может быть способен практически на все.

Деклан тоже встал с мрачным выражением лица.

— Моя новая невеста не облегчает мне задачу.

Дочь Альто была настоящим испытанием, но если кто-то и мог справиться с ней, так это Деклан.

— Чем скорее ты женишься, тем лучше.

Дек не выглядел таким убежденным, но он должен был привыкнуть к этой идее. Когда она будет под его крышей, у него будет больше контроля над ней, и все наладится.

Вчера я подумал о побеге моей новой жены, но опять же, какого черта я знал? Я не мог контролировать свою собственную жену. Я был здесь, в своем офисе, когда она сбежала. Я видел ее на камере наблюдения, когда она уехала на одной из моих машин. Потом я увидел Уолтера. Кон следил за ней, чтобы убедиться, что она в безопасности, а я отправился за нашим нарушителем границы. Я хотел допросить его, но этот ублюдок ушел пешком, перепрыгивая через заборы и пробегая через задние дворы, чтобы скрыться.

София не раз доказывала, что она не такая кроткая мышка, какой я поначалу ее считал, и я обнаружил, что мне это нравится.

Деклан и Конор ушли, а я обошел дом, убедившись, что там никого нет. Я буду работать дома еще несколько дней, пока не буду уверен, что Софии ничто не угрожает и что она останется на месте, пока меня не будет.

Было уже поздно, когда я вошел в свою спальню и снова обнаружил ее спящей в кресле перед камином. Она была укутана в одеяло и подложила под голову подушку.

Нет, любимая, это не так работает.

Вчера в машине, когда мы возвращались домой, мне так сильно хотелось попробовать ее на вкус. Мы сидели там в тишине, и то, как она смотрела на меня, страх в ее глазах, невольный голод, внезапно мне отчаянно захотелось попробовать это, попробовать то, что было моим. Я не мог остановиться, как будто был чертовски одержим, но она отвернулась, отгораживаясь от меня.

Я понял это, но я также не позволял ей ходить вокруг да около меня.

Мой пристальный взгляд прошелся по ней. Я так много раз смотрел, как она спит, сбитый с толку тем, как сильно я ее хотел. Желая ее, но позволяя себе обнимать ее, только когда у нее случался приступ во сне. Я потер грудь, чувствуя беспокойство. Черт, она была такой чертовски вкусной.

Моя упрямая красавица. Она должна была знать, как рискованно спать в таком кресле. Но если отбросить беспорядок, моя жена спала не на стуле, она спала со мной, и если бы я позволил ей остаться здесь снова, я бы не только не спал всю ночь, беспокоясь, что она поранилась, она бы подумала, что я не против — а это было не так, по какой-то причине, совсем не так.

Я мог бы взять ее на руки и уложить в свою постель, но я хотел, чтобы она легла сама. Я отрегулировал термостат в комнате — мне все равно нравилось, когда было прохладно, — затем прошел в ванную и разделся.

В комнате пахло ее лосьоном для тела, ванилью и корицей, она была здесь не так давно и пользовалась им.

В первый раз, когда я почувствовал этот запах, она спала в своей постели в своей квартире, ее кожа была розовой после душа, щеки порозовели. Я посмотрел на нее сверху вниз, и мне стало трудно дышать. Этот аромат на ее коже, черт возьми, возбудил меня. Все в ней возбуждало меня. Я пошел домой, нашел заведение, которое продавало это в Интернете, и заказал. Шеймус сказал бы, что я больной ублюдок, и был бы прав.

Это не перестало быть правдой только потому, что София была моей. Я все еще был таким же больным, таким же убитым на всю голову. Я открыл шкафчик под раковиной, где хранил его, и налил немного себе в руку. Включив душ, я встал спиной к струе и провел ею по своему члену. Я закрыл глаза, как делал это всегда раньше — до того, как она стала моей, до того, как я смог прикоснуться к ней, — и подумал о том, как она выглядела в моей постели, беря мои пальцы, брызгая мне на руку. Аромат наполнил душ, пока я трахал свой кулак, представляя, что она здесь, со мной, что я бью по ее тугой киске, что это она сжимает мой член.

Я вздрогнул, когда стал поглаживать быстрее, аромат наполнил мою голову, воспоминание о ее вкусе, о том, как ее киска касалась моего языка, о том, как она умоляла о большем, отчаянно нуждаясь в малейшей похвале, ее нуждающиеся крики, желание, чтобы ее муж взял контроль в свои руки, и так чертовски сильно кончала, когда я это делал.

Она была в другой комнате.

Спящая красавица была моей.

Она принадлежала мне.

От этой мысли я стал тверже, мои яйца напряглись, а дыхание вышибло из легких. Я сжал член, задвигал быстрее и кончил с хрипом, тяжело дыша. Облегчение затопило меня. Я нуждался в этом. Весь день я хотел найти ее и заставить кончить, но сопротивлялся.

К тому времени, как я вышел из ванной, температура значительно упала. София все еще сидела на стуле, но, пока спала, она натянула одеяло до шеи.

Я лег в постель.

Моя новая жена определенно была упрямой. Она продержалась еще час, и к тому времени, когда она метнулась через комнату и села рядом со мной, я слышал, как у нее стучат зубы. Я лежал неподвижно, ровно дыша, позволяя ей поверить, что я сплю, и мои губы на самом деле дрогнули, когда я почувствовал, что она придвинулась ближе, совсем чуть-чуть, ища немного тепла. Кровать сотрясалась от ее дрожи. Мне не нравилось сознавать, что ей холодно. Мой план сработал, но это была не та тактика, которую я бы использовал с ней снова.

Я протянул руку и схватил ее. Она пискнула. Я проигнорировал ее слабый протест и потащил ее через кровать к себе. Ее кожа была как лед. Я бы чувствовал себя виноватым, если бы был способен на это. Вместо этого я прижимал ее к себе, чтобы она согрелась.

София была моей, моей женой, и я позволил себе обнять ее и удерживать на месте, как я делал это в ее квартире, пока она металась во сне, как мужья поступали со своими женами во всех тех фильмах, которые я смотрел. Она напряглась в моих объятиях, но не пыталась вырваться. Мне было все равно, что это только потому, что ей было холодно, мне нравилось, когда она прижималась ко мне.

— Позволь мне согреть тебя, любимая, — прошептал я ей на ухо. Я знал, что ей нравится, как ей нравится, когда с ней разговаривают. Моя жена любила похвалы, от этого она становилась влажной. Хорошо, что когда я их раздавал, я становился чертовски твердым, так было всегда. Если бы я поговорил с психиатром или сослался на одну из своих книг по психологии, там, вероятно, сказали бы, что это как-то связано с презрением моей матери ко мне и тем, как она скрывала привязанность. С другой стороны, они могли бы приписать это тому, что мой отец убил мою мать у меня на глазах, скрыл свою связь со мной и моим братом или заставил меня совершить мое первое убийство, когда мне было пятнадцать лет.

Или, может быть, мне просто нравилась похвала по той же причине, по какой Софии нравилось ее получать, потому что я никогда не испытывал этого, когда рос.

София захныкала и сдалась, прижимая свои ледяные ступни к моим голеням.

— Отныне ты будешь спать в моей постели, — сказал я. — Попробуешь уснуть где угодно, только не здесь, я заберу тебя и положу в эту кровать.

Она кивнула, но ее тело напряглось.

— Есть… кое-что, что ты должен знать, — сказала она приглушенным голосом. — Иногда, когда я сплю, я…

— Я знаю о твоих нарушениях сна, любимая. — Она замерла рядом со мной. — Тебе не о чем беспокоиться.

Несколько мгновений она молчала.

— Но что, если я наброшусь, что, если я…

— Тогда я буду прижимать тебя к себе, пока ты не успокоишься. Я бы никогда не наказал тебя за то, что находится вне твоего контроля.

Ее тело немного смягчилось.

— Это может быть… действительно плохо.

— Нет ничего такого, с чем я не мог бы справиться. Я обещаю тебе это. — Я скользнул рукой вверх и вниз по ее руке. — Я знаю, что твой мир перевернулся с ног на голову, Софи, но у тебя все так хорошо получается, — прохрипел я, пропуская Дина вперед, и она вздрогнула. — Ты поделилась этим со мной и осталась здесь, как я тебя просил сегодня. Ты порадовала меня, любимая. — Я почувствовал, как по ее рукам пробежали мурашки, но на этот раз не от холода. Возможно, дав ей то, в чем она нуждалась, чего мы оба лишались всю нашу жизнь, какая-то извращенная часть меня почувствовала себя человеком.

В комнате было темно, я уютно устроился под одеялом. Она обмякла рядом со мной, и ее дыхание участилось.

— Ты так хорошо со всем этим справилась, что заслуживаешь награды. — Она задрожала, и я понял, что она у меня в руках. — Подними свою ногу для меня, положи ее на мою. — Я сжал ее бедро, и когда она не двинулась сразу, я направил его туда, куда хотел, выдвинув колено вперед и положив ее ногу на свою. Сама она не двигалась, но и не сопротивлялась.

Я обхватил ее киску поверх трусиков, и да, они уже были влажными. Я пососал гладкую кожу под ее ухом, когда скользнул рукой вниз спереди. Ее бедра дернулись, и она ахнула, но все же не попыталась отстраниться. Я знал, что ей нужно. Вчера в машине она была такой напряженной, боялась за свою подругу — боялась меня. Она избегала меня сегодня весь день. Мне это не нравилось, я не хотел, чтобы она меня боялась, я хотел, чтобы она жаждала меня.

Скоро она поймет, что я не причиню ей вреда. Она была первой вещью, которая по-настоящему принадлежала мне. Я бы никому не позволил забрать ее. Ничто не могло причинить ей боль, даже я. Ей нужно было отвлечься, очистить разум от всего, кроме того, что она чувствовала. Это я мог ей дать, и прямо сейчас это было единственное, что моя новая жена позволила бы мне ей дать.

Мои пальцы были покрыты ее соками, когда я проверял ее готовность. С каждой секундой она становилась все влажнее. Должно быть, у нее болело.

Я прикусил ее ухо и засунул два пальца в ее тугую киску. Тихий вскрик вырвался у нее, когда она крепко обхватила меня. Мне ужасно хотелось ощутить это на своем члене, но я мог подождать еще немного.

Я обхватил пальцами ее горло другой рукой, и она ахнула, схватив меня за запястье. Моя хватка была твердой, но не крепкой, не мешающей ее дыханию, но достаточной, чтобы она постаралась не двигаться на случай, если это произойдет. Я хотел, чтобы она уступила мне, отдалась удовольствию, которое я ей доставлял, а это могло произойти только в том случае, если бы она испытывала чувство бессилия.

Я начал медленно, трахая ее пальцами, возбуждая ее. Ее вздохи и всхлипы, влажные звуки ее сочной киски наполнили комнату.

— Твоя маленькая тугая щелка так хорошо принимает мои пальцы, любимая.

Она застонала, ее ногти впились в мое запястье, но она не просила меня остановиться, нет, она подняла свою ногу выше над моей, раздвигая шире, молча прося большего.

— Черт, у моей жены жадная киска. — Я увеличил темп, входя в нее быстрее и глубже.

Ее рот приоткрылся, а бедра беспокойно задвигались под моей рукой.

— Вот так, возьми глубже, — прошептал я ей в ухо. — Мне нужно будет растянуть тебя, если ты когда-нибудь возьмешь мой член, любимая. Ты можешь отхватить еще один палец?

Она застонала и покачала головой.

— Ты можешь и сделаешь, потому что это то, чего я хочу.

Ее горло дернулось под моей рукой.

— Ответь мне.

— Д-да.

Я ввел третий палец, и она вскрикнула, ее внутренние мышцы свело спазмом. Я трахал ее всеми тремя пальцами, сильнее, быстрее.

— Ты принимаешь это так чертовски хорошо. Так хорошо. — С каждой сказанной мной грязной вещью из ее киски капало все больше, стекая по моим пальцам. Ее бедра задрожали, и ее крики изменились, звуча почти панически. Монстр доставлял ей удовольствие, и это напугало ее до чертиков. Я почувствовал, как она сжала челюсти, стиснув зубы, сдерживаясь.

— Отпусти это.

Она ахнула.

— Я н-не могу.

— Да, ты можешь, — сказал я, мой голос стал тверже.

— Н-нет. Это неправильно. Я не должна…

Я вытащил из нее пальцы и дважды быстро подряд шлепнул по ее киске, затем засунул их обратно поглубже. София вскрикнула, мгновенно жестко кончая. Ее киска наполнилась, а бедра покачивались и изгибались под моей рукой.

Черт возьми, да.

— Вот и все, — прошептал я ей на ухо, когда она задрожала и задергалась в моих руках. — Вот и моя хорошая девочка.

Когда последняя дрожь прошла по ее телу, я осторожно вынул из нее пальцы и перевернул ее на спину. Оседлав ее бедра, я стянул с себя нижнее белье, подцепив его под яйца, оперся рукой о спинку кровати и сжал свой член в кулак. На ней были мягкая футболка и шорты, и я задрал футболку, чтобы посмотреть на ее грудь. Что я хотел сделать, так это полностью сорвать эти шорты и трахнуть ее до бесчувствия, но мы еще не дошли до этого.

Я не думал, что когда-либо раньше у меня было такое возбуждение, и я грубо погладил свой член. София уставилась на меня широко раскрытыми глазами, ее взгляд скользнул по моему лицу, груди, вниз по животу, и как только ее взгляд остановился на моем члене, она облизнула губы. Я был уверен, что это было непроизвольно и, вероятно, означало не то, что я хотел, но прямо тогда я сказал себе, что это потому, что она хотела, чтобы я трахнул ее в лицо.

Одной мысли было достаточно, чтобы подтолкнуть меня к краю. Я застонал, кончая всем телом на ее сиськи. Она смотрела, не отводя взгляда, и я не сводил с нее своего взгляда.

Когда я закончил, я провел рукой по ее коже, размазывая сперму по ее сиськам, прежде чем снова осторожно стянуть с нее рубашку.

— Не смывай это.

Не знаю, что на меня нашло, но я запечатлел нежный поцелуй на ее губах, прежде чем перекатиться на матрас рядом с ней.

Она начала откатываться. И снова, я не знал, что, черт возьми, на меня нашло, почему я… чувствовал, что мне нужна эта близость с ней, но моя рука метнулась вперед. Я обхватил ее за талию и притянул обратно к себе.

О нет, милая маленькая София, ты никуда не пойдешь.

Час спустя я проснулся от криков моей Спящей красавицы. Она брыкалась и отбивалась, нанося удары изо всех сил. Я быстро схватил ее за запястья, скрестив ее руки на груди, прижал их, крепко обхватив ее своими, затем обхватил ее ногами, полностью обездвижив ее, чтобы она не поранилась.

— Полегче, любимая. — Она продолжала бороться, не просыпаясь, ее страх был таким реальным, что она дрожала рядом со мной, потея и дергаясь в моих объятиях. — Все в порядке, любимая, ты в безопасности, — прошептал я ей на ухо.

Она медленно успокоилась.

Затем моя новая жена с тихим стоном прижалась ко мне теснее и расслабилась в моих объятиях.

София

Киллиан все еще спал рядом со мной, обняв меня за талию.

Я не могла поверить, что позволила ему снова прикоснуться ко мне прошлой ночью, боже, что я умоляла его об этом. Он подошел ко мне, втер это в кожу, приказал не смывать, и я подчинилась, как послушный маленький питомец, которым я и была. Что, черт возьми, со мной не так? Его будильник скоро зазвонит, и я не хотела быть здесь, когда это произойдет. Я осторожно сняла с себя его руку, встала с кровати, схватила кое-что из одежды из шкафа и закрылась в ванной.

Включив горячую воду в душе, я вошла и позволила горячим брызгам проникнуть в мои кости, когда я намылилась и демонстративно смыла его со своей кожи, двигаясь быстро. Даже с запертой дверью я боялась, что он войдет. Мой мозг пытался запустить в меня образы того, что мы делали прошлой ночью, и моя кожа горела, мои соски напряглись без моего разрешения. Как я могла хотеть его? В нем было все, что я презирала, он был чудовищем. Я ненавидела его за то, что он сделал, за то, как он помог моему отцу разрушить мою жизнь.

Его глубокий голос заполнил мою голову.

Тогда я буду прижимать тебя к себе, пока ты не успокоишься.

Я боролась с дрожью.

Это было последнее, что я ожидала услышать от него, когда пыталась рассказать ему о своих нарушениях сна, когда спросила, что бы он сделал, если бы я набросилась.

Я отбросила картинки, звук его голоса и вышла, быстро вытираясь, затем потянулась за бутылочкой лосьона для тела, стоявшей на тумбочке в ванной. Я нахмурилась от того, насколько он был легким, и мой взгляд скользнул к моей косметичке. Внутри стояла еще одна бутылка того же лосьона для тела с ванилью и корицей — моя новая, почти полная.

Мой взгляд скользнул между двумя бутылками. Та, что была у меня в руке, была наполовину пуста. Чтобы это было так, это должно было быть здесь какое-то время, дольше, чем несколько дней, определенно до того, как Киллиан, выдававший себя за Дина, впервые вошел в мою квартиру и полностью испортил мне жизнь.

Что это, черт возьми, было?

Быстро одевшись, я схватила бутылочку и направилась в спальню.

Киллиан встал. Он стоял посреди комнаты без рубашки и застегивал брюки. Я ненавидела то, что он был так красив, что не могла удержаться от наслаждения видом его стройного, мускулистого тела. Он поднял голову, его взгляд скользнул от моего лица к лосьону в моей руке, и в его глазах промелькнула тьма.

У меня скрутило живот, но я проигнорировала это и подняла бутылку.

— Что это? — спросила я.

Он ничего не сказал.

— Очевидно, он был у тебя какое-то время, он наполовину пуст. Как ты узнал, что я им пользовалась? У тебя такие же полотенца, как у меня, и у тебя были такие же шампунь и кондиционер. — Я посмотрела на кровать. — Подожди, это те же простыни, что и у меня? — Беспокойство переросло во что-то другое, большее и ужасное. — Откуда ты знаешь, чем я пользуюсь, что мне нравится?

Киллиан по-прежнему ничего не говорил, просто наблюдал за мной, и на его лице было такое… боже, странное выражение, от которого волосы у меня на затылке встали дыбом.

— Ты заходил в мою квартиру, не так ли? До того, как притворился Дином?

Я заставила себя стоять на своем, когда он продолжал смотреть еще несколько секунд, затем, наконец, кивнул.

Мой желудок сжался, мурашки страха поползли по всему телу.

— Когда я была там? — Он не двигался, оставался совершенно неподвижным. — Сколько раз? — спросила я. И снова ничего. — Ты заходил, пока я спала? Ты наблюдал за мной?

Его бесстрастный взгляд скользнул по мне, затем снова остановился на мне.

— Да.

О боже.

— Почему? Зачем ты это сделал?

Мускул на его челюсти запульсировал.

Я сделала глубокий вдох, стараясь не дрожать.

— Шеймус хотел, чтобы ты причинил мне боль?

Он покачал головой.

— Ему нужна была информация о тебе.

— И это включало в себя проникновение ко мне, пока я спала.

— Нет, эта часть целиком принадлежала мне.

О боже.

— Ты хотел причинить мне боль?

— Нет.

— Сколько раз? Как долго ты это делал… наблюдал за мной?

— Некоторое время.

— Месяцы? Дольше?

Он снова кивнул.

Я знала, что он способен на множество ужасных вещей, но это? Я не могла поверить в то, что слышала.

— Так вот откуда ты знаешь о моих проблемах со сном? — Он видел меня, наблюдал за мной, когда я сражалась с невидимыми монстрами в своих снах, видел меня в самом уязвимом состоянии. Видел мой тайный позор.

Выражение его лица изменилось. Он смотрел на меня так же, как тогда, когда прикасался ко мне. Мое сердце бешено заколотилось в груди.

— Ты прикасался ко мне?

— Я удерживал тебя, когда ты в этом нуждалась.

Я обхватила себя руками.

— Ты удерживал меня? Это все, это единственный способ, которым ты прикасался ко мне?

Еще один кивок, и его глаза потемнели.

— Тебе это понравилось, не так ли? — Я выстрелила в него.

Его ноздри раздулись.

— Да, это так.

Мои пальцы сжались вокруг бутылки в моей руке, и я посмотрела на нее, осознание поразило меня.

— И что? Ты пришел домой и воспользовался этим для…для…

— Чтобы намазать мой член, — сказал он с сильным акцентом. — Думать о тебе, пока делал это.

Все, что он только что сказал, было неправильным, ужасающим, оскорбляющим, но опять же, мое тело отреагировало так, как не должно было. Я должна была быть такой же извращенкой, как и он.

— Почему? — прошептала я.

Он схватил рубашку, которую повесил на стул рядом с собой, и надел ее, неторопливо заправляя. Когда он это сделал, посмотрел на меня.

— Потому что ты была моей, любимая, просто ты еще не знала этого.

Затем он вышел.