Покоренные страстью

Глава 30

С первым лучом солнца Тина проснулась, но продолжала лежать очень тихо, чтобы не побеспокоить Рэма. Ночью он отбросил одеяло и закинул руки за голову. Ее взгляд скользил по обнаженному телу мужчины. Плоский живот, широкая грудь, покрытая темными волосами, массивные плечи, шея с выпирающими венами — он был красив и мужествен и необъяснимо привлекал и притягивал ее. На великолепном теле лорда виднелись боевые шрамы, но они придавали ему еще больше шарма. Огонек сдвинула одеяло до пояса и протянула руку. Контраст между ними возбуждал ее с первого раза, когда они занимались любовью при свете. Ее нежная кожа, гладкая и бледная, казалась почти прозрачной, а его — больше напоминала ту, из которой шили куртки. При прикосновении жестких рук Дугласа и ее телу Тина едва сдерживалась, чтобы не закричать от волнения. Он лежал на ее пылающих волосах, придавив их, и Огонек подумала, как странно, что они с женихом принадлежат к одной и той же расе. Лицо Рэма с острыми скулами было словно высечено из гранита, а цвет его длинных, до плеч, волос напоминал вороново крыло, с тем же иссиня-черным оттенком. Леди покраснела от собственных мыслей, заставивших ее соски набухнуть, а лоно запылать. Физическое притяжение Дугласа действовало на нее безотказно, пробуждая желание прикоснуться к нему, ощутить его вкус. Впервые Тина призналась себе, что для нее очень важно, с кем именно она занимается любовью, что только Черный Рэм так возбуждает ее. И, если в ней пробудилось желание, значит, она больше не больна. Конечно, она еще очень слаба для того бурного секса, что предпочитает Сорвиголова, но Огонек жаждала его объятий, его поцелуев. Внезапно она поняла, что серые глаза лорда разглядывают ее, и натянула одеяло до подбородка, засмущавшись, как девчонка.

— Вчера так и не наступила твоя очередь сказать, что ты хотел, — сипло проговорила Тина.

— Мне надо было объяснить только одно. Это не я тебя отравил, — тихо промолвил он.

Она подняла ресницы и взглянула ему прямо в лицо, чтобы он поверил ее словам:

— Рэм, конечно, я знала, что это не ты. — Облизнув пересохшие губы, она продолжала: — Мне так жаль ребенка. Я чувствую, ты переживаешь его потерю так же, как и я.

— Тебе не за что себя винить! Это сделал яд — тот яд, что я дал тебе своими руками!

— О Боже, ведь ты этого не хотел. Ты спас мне жизнь! Я была бы сейчас мертва, если бы ты не отдавал мне свои силы.

Взяв ее руку, Дуглас поднес ее к губам.

— Мы можем начать все сначала? Я знаю — того, что было, не забыть и не уничтожить, но клянусь, в моем сердце нет места для мщения. И молю Бога, чтобы и в твоем не осталось.

Волнение чуть не задушило женщину, она непроизвольно начала кашлять. Обеспокоенный, как бы она не причинила вред своему горлу, Рэм спрыгнул с кровати и налил ей воды. Он механически попробовал питье, прежде чем поднести его к губам невесты. Его лицо стало замкнутым — Тина не отрицала, что все еще собирается мстить.

— Мне скоро придется уезжать, но у меня не будет ни минуты покоя, если я оставлю тебя сейчас одну. Отдохни и наберись сил, чтобы добраться со мной до побережья. «Месть» спрятана в устье реки Дун. Когда я вернусь на корабль, у тебя будет возможность посетить свою семью. Стоит им услышать о том, что ты была отравлена, как между нашими кланами возродится былая вражда. Я хочу, чтобы твои родные узнали обо всем от тебя и сами увидели, что ты выздоровела.

— Спасибо. — Чувство огромного облегчения охватило Тину. Она знала, что Дуглас должен был уехать еще неделю назад и остался только для того, чтобы ухаживать за ней. Она не ожидала, что Рэм будет с ней до полного ее выздоровления, а потом заберет с собой.

— Я напишу им письмо, предупрежу, что собираюсь навестить, если ты можешь дать человека, чтобы его доставить.

Дуглас поспешил одеться. Желание заняться с ней любовью становилось непреодолимым. Ему с трудом удалось укротить страсть, сделать ее не такой явной. Тина разжигала его, словно огонь в крови, и, начни он сейчас ее целовать, это займет несколько часов. Признание невесты нанесло удар по его мужскому самолюбию — значит, она поставила своей целью обучиться всем секретам секса, чтобы полностью подчинить его себе? Ну что ж, Огонек более чем преуспела в этом. Лорд задумался, действительно ли он так привязался к этой женщине, что не сможет обойтись без нее. Нет, выяснять он не станет. Его намерение было другим — пробудить любовь в душе Тины. Вызов судьбе брошен.

Рэмсей вышел. А Огонек лежала и думала о Дугласе и их занятиях любовью. Она ощущала тепло его тела, жар его ласк. Секс с ним всегда был чем-то диким, безрассудным, его мужественность обрушивалась, словно шторм, свирепый и потрясающий до основания. Огонек решила, что умрет, если вскоре Рэм не займется с ней любовью.

День тянулся бесконечно. Одна на огромной кровати, чувствуя запах мужчины, Тина вспоминала до мельчайших деталей все, что он делал и говорил: неужели она любит его? Находясь рядом, Дуглас дарил ей ощущение такой надежности, что сейчас, прислушиваясь к пустоте внутри себя, женщина мечтала о том, как он вновь заполнит ее. Разве может это никогда больше не повториться? Огонек застонала, представив себе всю ту силу и твердость, что так восхищали ее, все их ласки и учащенное дыхание. В конце концов, не выдержав одиночества, Огонек встала с постели. Ада помогла ей вымыться и одеться, и Тина спустилась в зал, собираясь поужинать вместе с лордом.

Фиолетовые тени под глазами невесты заставили сердце Дугласа сжаться. За столом он был с ней вежлив, добр и заботлив, но ни разу не взглянул на Тину по-особенному. Ей хотелось увидеть желание в его глазах, но мысли Рэма витали где-то далеко. Он кормил леди со своей тарелки, и ей удалось проглотить немного восхитительной запеченной лососины, а потом заварного крема, старательно приготовленного для нее мсье Бюрком. Огонек зевнула, и лорд сочувственно поглядел на нее.

— Тебе пора спать. Завтра мы отправляемся.

— Рэм, я поеду верхом.

— Верхом? Нет, — твердо сказал он. — Охилтри и Камнок разграблены, население там нуждается буквально во всем. — Он нежно погладил ее руку. — В одной из повозок с добром, что мы им повезем, найдется место и для твоей постельки. Нет, завтра мы не поедем, — решил наконец Рэм. — Хочу, чтобы ты отдохнула еще хотя бы день.

Тина чуть не расплакалась. Она не выдержит еще один день в кровати! Вот если бы они отправились на рыбалку. Она вспомнила, как здорово тогда было. Но нельзя же быть такой эгоисткой, подумала она, Рэму надо собрать еду и всякую утварь, а также зимнюю одежду для пострадавших. А она уж как-нибудь переживет завтрашний день.

С утра леди Кеннеди вместе со своими служанками занялась упаковкой нарядов. Время от времени она подходила к окну, наблюдая за тем, как во дворе нагружали повозки. Рэма было легко узнать даже в толпе таких же, как он, черноголовых Дугласов. Он был главной фигурой в этом могущественном клане. Граф Ангус старел и передавал власть лорду Дугласу. Граф сделал правильный выбор: Рэм притягивал людей, как магнит, он сможет стать центром внимания в любой компании. Он пират, бандит, житель пограничной полосы, грабитель, но более всего он — мужчина, такой, каким создал его Бог.

Смеркалось, и Сорвиголова поспешил в замок. Джок и его люди еще не вернулись, и он решил, что те где-нибудь сцепились с англичанами. Появятся они или нет, а утром надо отправляться, может, бандиты ждут его по пути на побережье, а если нет, то они знают, где его найти. Лорд разочарованно огляделся — Тина не встречала его в зале. Беспокойство заставило Рэма нахмуриться. Он зашел на кухню, где попросил повара приготовить что-нибудь, пробуждающее аппетит леди, а потом поднялся в свою спальню. Тина завороженно смотрела в огонь камина. Когда она повернулась, мужчина заметил следы слез на ее щеках.

— Тина! — С бьющимся сердцем Дуглас подскочил к ней.

Утерев слезы, Огонек попыталась ему улыбнуться.

— Я только что узнала о Малкольме. Ада думала, что ты уже все мне рассказал. Почему ты молчал?

— Ты и так достаточно настрадалась, потеряла ребенка из-за того, что эта старая скотина отравила вино. Ему повезло, что он умер сам, потому что иначе мне пришлось бы убить его, — твердо сказал Рэм.

— Уже было две смерти, значит, будет еще одна, — с влажными глазами произнесла Тина.

— Суеверия, — решительно возразил лорд. — Нечего тебе хандрить, я попросил мсье Бюрка прислать чего-нибудь эдакого.

Ада с большим подносом постучала в дверь. Рэм впустил ее и, поблагодарив, поставил поднос на стол. Александр и Дамарис стояли у входа. Алекс протянул руку, удерживая жену рядом с собой.

«Мы не будем врываться в их спальню, — твердо сказал он. — Завтра они опять уезжают».

«Я должна знать, не поссорятся ли они снова», — настаивала Дамарис.

Александр покачал головой.

«Я бы ни за что не потерпел, если бы кто-то нарушал наше уединение, и ты тоже, дорогая».

Дамарис вздохнула.

«Ты, конечно, прав».

«Если они любят друг друга, то пройдут через это трудное время, так же, как и мы».

«Ты всегда прав, мой господин? И как это ты только не лопнул, не имея возможности высказать все правильные слова?» — поддразнивала его жена.

«Да, 16 лет молчания доказывают мое терпение, ну уж теперь хватит!»

Дамарис с визгом кинулась прочь, зная, что Алекс последует за ней.

Рэм подвинул два кресла ближе к огню.

— Здесь тебе будет тепло и удобно.

Он подал ей тарелку супа с омарами, сливками и бренди. Тина решила, что еще никогда не пробовала ничего вкуснее. Дуглас позволил ей поднять все серебряные крышки, обнаруживая все новые шедевры кулинарии мсье Бюрка. Огонек разглядывала расплавленный сыр бри, украшенный зеленью и окруженный поджаристыми хлебными палочками. Он таял на языке, как нектар, оставляя нежный привкус. Леди Кеннеди вздохнула в полном восторге, принимая из рук жениха последний кусочек. Подняв следующую крышку, она увидела копченые свиные ребрышки с можжевеловыми ягодами. Тина лишь слегка попробовала деликатес, а Рэм насладился им сполна. Десерт выглядел слишком великолепно, чтобы просто его съесть.

— Мм, шоколад. — Огонек произносила это слово точно так же, как ее повар-француз.

Абсолютно одинаковые трюфели были увенчаны золотистыми шапочками взбитых сливок. Закрыв глаза, молодая женщина откусила кусочек, потом, облизнувшись, протянула другой трюфель Дугласу. Лорд помотал головой.

— Я настаиваю. — Невеста держала шоколадное чудо у самых его губ.

Чтобы доставить ей удовольствие, лорд съел кусочек десерта и сразу же потянулся за вторым.

— Невозможно оторваться, просто слюнки текут. Этот повар — настоящий волшебник.

Тина была довольна, что Рэм оценил способности мсье Бюрка. Со смехом в глазах она следила, как трюфели исчезают один за другим.

Взгляд лорда не покидал лица его невесты.

— Ты счастлива? — пробормотал он.

— Сейчас, в эту минуту — да, — правдиво ответила Тина.

Он опустился на колени перед ее креслом.

— Эта минута и есть все, что мы имеем. — Его руки скользнули в широкие рукава ее халата, гладя плечи женщины. — Осталось еще одно блюдо, — напомнил Дуглас.

— Я не смогу больше проглотить ни кусочка! — воскликнула она, но все же приподняла крышку с последней небольшой тарелки. У нее перехватило дыхание при виде спрятанного там ожерелья из изумрудов и бриллиантов. Дрожащими пальцами Огонек подняла украшение и тысячи маленьких радуг заиграли вокруг нее в пламени свечей.

— Ой, Рэм, когда ты это купил?

— В тот самый день, когда потратил на тебя целое состояние. Ты еще изображала из себя любовницу.

Закинув голову, Тина рассмеялась.

Хором они сказали:

— По крайней мере, у тебя есть чувство юмора!

Внезапно Тина ощутила комок в горле. Она приложила ожерелье к шее, но лорд взял его из ее рук и, подняв огненную копну волос, застегнул украшение, а потом усадил свою невесту перед зеркалом. Мерцающее зеленое пламя изумрудов было словно специально зажжено природой для рыжей женщины. Руки Дугласа протянулись, чтобы снять с нее халат, но он знал, что, увидев ее наготу, не сможет больше контролировать себя. Этой ночью Тине нужна его нежность, а не его страсть.

В зеркале женщина видела огромную, мощную фигуру, склоняющуюся над ней. Вместе они походили на сказочную пару. Рэм, как некий мифический герой, был послан, чтобы защитить ее. Слезы вновь покатились по щекам Огонька. Подняв свою невесту, лорд отнес ее в постель, потребовав суровым голосом:

— Пообещай мне, что никогда больше не станешь плакать.

Задыхаясь, Огонек постаралась взять себя в руки.

— Пообещай! — повторил он.

Она кивнула, прикасаясь к его щеке.

— Я обещаю, — прошептала леди Кеннеди.

Всю ночь Дуглас крепко обнимал ее. Он чувствовал, что его сила все еще нужна ей. Тина прижималась к мужчине, не отодвигаясь даже в глубоком сне.

Валентине ужасно не хотелось путешествовать в фургоне, когда все, включая Аду, ехали верхом. Единственное, что удерживало леди в теплом гнездышке на перине, была мысль: таково желание ее жениха. Как только он подъезжал к ней осведомиться, все ли в порядке, Огонек изображала милую улыбку и пыталась побороть плохое настроение.

Камнок лежал не более чем в 20 милях от замка, но тем не менее вся их процессия добралась туда только к вечеру, и Рэм решил провести в селении всю ночь. Впервые Тина увидела Черного Дугласа глазами других людей. Население городка, от лорда до последнего крестьянина, взирало на него, как на Бога. «Лорд-мститель» был для них чудесным спасителем, который привез еду их детям и корм для скота, лекарства, мази и бинты для раненых и обожженных. Он доставил золото, чтобы купить новое убранство для церкви. Он прислал своих людей, которые помогали починить обгоревшие дома. Но самое главное, он привез с собой надежду. Надежду на то, что враг будет наказан: Сорвиголова выследит его, и тот поплатится за их страдания, Дуглас отомстит за все! Мужчины подходили к нему, чтобы пожать руку, женщины целовали своего избавителя, дети застенчиво разглядывали благородного лорда. Огонек видела, как он подхватывает то одного, то другого малыша, тискает их, треплет по волосам, что-то на ухо шепчет, и серьезные детские мордашки расплывались в улыбках. До этой минуты Тина и не подозревала о его любви к детям. И вдруг еще одно открытие потрясло ее: она безумно любит Рэма! Значит, вот какая она, любовь — дикая, страстная, всепоглощающая, такая же сильная, как ненависть. Нет, еще сильнее. «Любовь» — это слово было слишком бледным, слишком ручным, чтобы передать то чувство, что связывало их. Оно больше напоминало безумие и насилие, чем здравомыслие и покой. Это было первобытное, необузданное, безрассудное и непобедимое чувство.

Леди Кеннеди смотрела на Дугласа и гордилась им. Она вспомнила, что они говорили друг другу, когда он приехал в Дун делать ей предложение. «Дугласы славятся своим честолюбием, гордыней, жадностью и склонностью к предательству», — сказала тогда она. «И благородством», — добавил он с ухмылкой. Это была правда. Рэм был благороден, и Тина обожала его за это.

Они слегка перекусили, лорд проследил, чтобы его невеста была удобно устроена, и отправился со своими людьми восстанавливать разруху в Камноке. Уезжая на следующий день, он оставил десяток своих вояк с приказом вернуться на корабль, как только они закончат ремонт. В Охилтри лорд Дуглас был принят с таким же благоговением, как и в предыдущем селении. Сейчас Тине уже казалось забавным, что люди относились к нему, словно он только что сошел с Олимпа. Им бы стоило посмотреть на Рэма, когда тот бушует, или как выглядит после бурной ночной попойки, усмехнувшись, подумала она. Но ее сердце сжалось при виде той нежности, с которой лорд обращался с обожженным ребенком. И снова несколько бандитов Дугласа были оставлены, чтобы помочь жителям.

Река Дун протекала всего в 7 милях , и надо было добраться к ней до темноты. Огонек мечтала провести ночь на борту «Мести», наедине с лордом, до того как она отправится в замок Дун. Ее жених очень бережно относился к ней во время болезни и не предъявлял никаких прав, но сегодня она сама заявит о своих правах.

Они ехали вдоль реки, пока не увидели корабль. Тина была изумлена тем, с каким мастерством удалось скрыть его от посторонних глаз. С ними оставались только три человека, и Рэм сам помог невесте выйти из фургончика и взобраться на борт. Она с удивлением увидела на судне Дэви с каким-то незнакомцем. Черный Дуглас, однако, узнал его сразу. Лорд Дакре взмахнул рукой, и группа солдат окружила их и направила шпаги в сердце Рэмсея.

— Именем короля, я беру вас под арест за пиратство. — Дакре повернулся к Дэвиду. — Вы опознаете этого человека как знаменитого «лорда-мстителя»?

— Да! — злобно ответил младший Кеннеди.

— Нет! — выдохнула Тина, не в силах сдвинуться с места и не веря, что это сказал ее брат.

Дуглас попытался сопротивляться и получил удар рукояткой шпаги в висок. Это заставило его упасть на колени. Огонек вскрикнула, и Рэм поднял глаза — в них была ненависть. Она была единственной, кто знал о его тайне. Она предала его!

— Нет! — закричала женщина, протягивая руки к своему жениху.

Сорвиголова смотрел на нее сквозь красный туман. Все их отношения были построены на мести. Тина оказалась победительницей в, этой битве. Для рыжей лисы любовь означала не что иное, как слабость, и она вонзила ему нож в спину. Огонек не отрываясь глядела на Рэма, скользя взглядом по высокомерно сжатому рту и упрямо сдвинутой челюсти. Вся его внешность говорила о натуре властной и безрассудной. Любовь хлынула волной в душу леди при виде жестких, мужественных черт его лица. Когда лорда тащили мимо нее, она снова протянула к нему руки, молчаливо умоляя поверить ей. Глаза Дугласа были глазами убийцы, он испепелял ее взглядом, обещая только одно — месть.