Покоренные страстью

Глава 4

Тина Кеннеди с волнением и нетерпением ожидала наступления ночи костров, и случайная встреча с Патриком Гамильтоном только обострила ее возбуждение. Пускай надменный молодой лорд попробует догадаться, куда она собралась!

Вместе с Хитом девушка полностью отдалась веселью: прыгала через костер, кружилась в неистовом танце, озаренная усиливающимся, пожирающим огромные ветки огнем.

У всех народов есть или был подобный праздник, который сохранился с языческих времен, это приветствие наступающей весне. Тина ни за что на свете не пропустила бы такое развлечение. К полуночи, однако, и мужчины и женщины, старые и молодые, были уже невменяемы: одни перепились до беспамятства, другие дошли до такой степени возбуждения, что срывали с себя одежду и совокуплялись с любым желающим. Видя, как подобное зрелище шокирует Валентину, Хит немедленно увел ее подальше.

— Тебе пора возвращаться в Дун, — твердо сказал он.

Она посмотрела юноше в глаза.

— Что, это всегда так заканчивается? — упавшим голосом спросила девушка.

— Да! Люди — те же животные, одно лишь отличие — они ходят на двух ногах.

Тина отправилась домой без возражений. Хит никогда ничего не запрещал и не читал нотаций, он разрешал ей испробовать все самой и полагался на здравомыслие девушки, не позволявшее повторять ошибки. Проводив старшую дочь Кеннеди до разводного моста, он галопом направился на юг.

Тина завела кобылу в стойло и отряхивала платье, когда двор замка вдруг наполнился всадниками и скотом. Коровы мычали, овцы блеяли, на это собаки отвечали лаем. Послышался напряженный голос Дункана:

— Отгоните этих чертовых овец на дальний луг, а коров — на пастбище у реки.

Тина выскочила из конюшни с круглыми как блюдца глазами.

— Вы из набега!

— Закрой рот! Какого дьявола ты ошиваешься здесь в это время? Отправляйся спать!

Подбоченившись, Огонек собралась достойным образом ответить, но, испугавшись, что брат ударит ее, решила удалиться…

Волнение всю ночь не давало ей спать, и на рассвете девушка уже была на кухне, не дожидаясь завтрака в зале. Лицо мсье Бюрка отливало зеленью, он наблюдал за приготовлением пищи, с трудом удерживая тошноту.

— Слишком много веселья было? — спросила Тина.

— Слишком много виски! Отравляет все внутренности вкупе с мозгами. Неудивительно, что шотландцы так туго соображают!

Дункан пинком открыл дверь.

— Когда же мы будем жрать? И где этот чертов подавальщик с пивом?

Дверь с грохотом захлопнулась. Мсье Бюрк вытаращил глаза.

— Случилось что-то очень серьезное. Дункан — самый спокойный из всех Кеннеди.

— Прошлой ночью они совершили набег, — выболтала секрет Тина.

— Но это бы только улучшило его настроение. Набеги — любимое занятие твоих братьев.

— А я думала, что посещение проституток.

— Это у французов, детка, — покачал головой повар.

Стянув со стола свежеиспеченную булочку, Тина пообещала:

— Непременно выясню, что так разозлило Дункана.

Войдя в зал, девушка спросила брата:

— Где Донал?

— В Киркудбрайте, — коротко ответил тот.

— Дай-ка подумать… Значит, Эндрю отправился в Кэррик, а Каллум в Ньюарк. Вы разделили добычу и угнали скот в разные стороны. Дункан, это блестящий план! — улыбнулась она. — Отчего же ты злишься?

— Дэви, — мрачно пробормотал Дункан.

— Что, Дэви? Увязался за вами, несмотря на запрет?

— Мы сами взяли с собой этого сопляка.

У Тины перехватило горло.

— Где он?

Дункан взорвался:

— Почему ты всегда суешь нос в мужские дела?

— Он ранен?

— Он пропал!

— Пропал?

— Прекрати повторять за мной, как чокнутый попугай!

— Отправляйтесь и найдите его! Или я сама поеду!

— Да мы искали, где могли. Думаю, он пойман.

— Так потребуйте его возвращения, скажите, что разнесете их замок, камня на камне не оставите! У кого наш мальчик?

Несколько секунд Дункан, казалось, не мог выговорить имя. Потом произнес:

— У Дугласов.

— У Черного Рэма? — Вся краска отхлынула от лица Тины, ее губы задрожали.

Никто из Кеннеди не смел посмотреть девушке в глаза.

— Вы понимаете, что натворили? Бросать вызов самим Дугласам! — хрипло произнесла она. — Боже мой, как можно было так рисковать? Девиз Кеннеди — «Думай о последствиях», вы что, забыли его?

— Вся вина падет на Гамильтонов.

Высокомерное лицо Патрика Гамильтона мелькнуло перед ее глазами, и, застонав, Тина беспомощно опустилась на стул:

— Но ведь у них Дэвид.

— Он не похож на Кеннеди, и, если будет держать язык за зубами, никто не догадается о нашем участии.

— Но он еще маленький! — вскричала Огонек. — Вы же знаете, какие жестокие ублюдки эти Дугласы. Они будут пытать его. Господи, Дункан, сделай хоть что-нибудь!

— Подождем Донала. Сегодня ничего нельзя предпринять. Дэви не выдаст. Если мы не проявим осторожность, этот набег принесет нам больше горя, чем выгоды.

Весь день Тина провела на стене замка, вглядываясь вдаль и тщетно пытаясь обнаружить на горизонте фигурку мальчика. Она избегала Бесс, чтобы случайно не проговориться. Девушка понимала, что слезы принесли бы облегчение, но не могла заплакать. Воображение рисовало ей ужасные картины того, что, возможно, происходит с Дэвидом и вскоре ожидает их всех.

Кеннеди не имели никаких дел с Дугласами уже много лет из-за трагедии, случившейся еще до рождения Дэви. Когда мать Тины прибыла из Англии и обручилась с лордом Кеннеди, его сестра Дамарис стала лучшей подругой невесты. На свадьбе Александр Дуглас впервые повстречался с Дамарис и полюбил ее. Помолвка не заставила себя долго ждать. Кеннеди считали союз с наследником титула и богатства Дугласов очень удачным. Как же они ошибались! Муж Дамарис отравил ее в приступе ревности.

Тина вздрогнула, отгоняя воспоминания. А вдруг Дэви уже мертв? Она стала молиться. Если мальчик еще жив, то единственная надежда на спасение — побег. Огонек чувствовала, что бездействие сведет ее с ума, она должна была что-то предпринять, чтобы освободиться от страха, железной рукой сжимавшего сердце.

Лихорадочно роясь в шкафу, Тина обнаружила бледно-лиловое шерстяное платье. Она верила в то, что этот цвет приносит удачу. Натянув сапожки и спрятав в один из них нож, девушка спустилась в конюшню.

Сначала она просто скакала, стремясь уехать подальше от давящих стен замка. Старшая дочь Кеннеди не оглядывалась и не замечала поющих чибисов и цветущих колокольчиков вокруг. Все ее мысли были о брате.

Вдруг она поняла, что давно уже едет вдоль реки Эйр, и, хотя никогда не заезжала так далеко, знала: эта дорога ведет прямиком к замку Дугласов. Вокруг расстилались почерневшие поля, крестьяне чинили обгоревшие хижины, а вдалеке высились серые башни Грозного замка.

Тина осознавала, что попасть в крепость обычным путем не сможет, ее не пустят дальше моста. Единственный способ — проникнуть внутрь вместе с кем-то из Дугласов. В голове девушки возник дерзкий план. Инсценировка несчастного случая — вот что может помочь. Дугласы, конечно, не оставят в беде беспомощную женщину, молодую и красивую. Надо, чтобы все выглядело правдоподобно. Она завела лошадь в заросли утесника, ослабила подпругу так, что седло сползло, и легла на землю, подвернув руку, как бы в падении. Громко вскрикнув, Тина закрыла глаза и замерла.

Ей пришлось почти сразу же пожалеть о своем намерении. Ливень, собиравшийся все утро, наконец обрушился на землю. Огонек моментально промокла до нитки и задрожала — от холода и от волнения, представляя, что с ней случится в руках врагов.

Если бы она присутствовала при сцене возвращения Рэмсея, когда тот обнаружил, что его овцы похищены, а посевы сожжены, то не стала бы так безумно рисковать. Братья Черного Рэма получили такую взбучку, что запомнят ее до конца жизни. Старший Дуглас в ярости представлял жуткое зрелище: лицо его посерело, глаза метали молнии. Тот факт, что он проскакал 150 миль без передышки, тоже никак не улучшил его настроения. Волна гнева не миновала и охрану:

— Мало того, что вы позволили угнать скот и сжечь овес, мало того, что вы упустили этих паршивых Гамильтонов, но вы даже не смогли обнаружить их следов! Будете получать половину довольствия, может, это прочистит ваши тупые головы! — Высекая искры шпорами, хозяин замка отправился подсчитывать потери, и только волкодав осмелился последовать за ним.

Обитательницам сгоревших хижин Рэм предложил перейти с детьми в замок, пока их жилища не будут восстановлены. Затем он приказал крестьянам взять овес в закромах крепости и засеять поля заново.

— Мои бандиты помогут вам отстраиваться и сеять, хватит им бездельничать, — пообещал Рэмсей Дуглас.

Жители деревни с благодарностью смотрели вслед хозяину. Он часто бывал груб, но при этом всегда поступал с ними по справедливости.

Когда же Рэмсей увидел, что следы похитителей расходятся в разных направлениях, гнев его понемногу утих. Начавшийся ливень вызвал в его душе лишь горечь — что стоило ему пойти на день раньше!

Внезапно Выпивоха, оставив хозяина, побежал вперед, где виднелась лошадь без всадника.

Тина перепугалась до смерти, когда огромный зверь принялся обнюхивать ее. Закусив губу, чтобы не закричать, она закрыла глаза. Может, он примет ее за мертвую и убежит. Тут девушка услышала чью-то ругань:

— Что это ты здесь нашел? Похоже на дохлую крысу.

Валентина Кеннеди почувствовала, как ее поднимают и бросают лицом вниз на круп лошади. Она рискнула приоткрыть один глаз и не поверила, что находится так высоко от земли. Конь этого человека, его собака — все, что принадлежало ему, было огромным. Рэм распутал поводья Тининой кобылы, и та заржала от ужаса, когда Бандит попытался заигрывать с ней. Дуглас ударом кулака успокоил жеребца.

У ворот замка он передал поводья лошадей груму, а сам не слишком нежно вскинул на плечо промокшую девушку. Он принес Валентину в зал и уложил на скамью у огня. Заставив себя лежать спокойно, с закрытыми глазами, она почувствовала, как жесткая рука взяла ее за подбородок и поворачивает лицо к свету. Рэм узнал эту рыжую гриву, он уже видел девушку раньше и помнил где. С дрогнувшим сердцем он понял, что возжелал ее еще в цыганском таборе. Тина медленно открыла глаза и поднесла руку к голове:

— Где я? Это мой дом?

Дуглас пристально глядел ей в лицо, пытаясь разобраться, насколько серьезным было падение с лошади.

— Это замок Дугласов, — произнес он.

Оба брата Рэма подошли поближе, и Валентина постаралась скрыть дрожь. Ее голос звучал неестественно высоко. Удерживая слезы, девушка разглядывала своего широкоплечего темноволосого «спасителя». Этот человек явно был здесь хозяином, значит, прежде всего требовалось убедить именно его в неспособности мыслить разумно. Беспомощно глядя в сверкающие глаза Рэмсея, она спросила:

— Ты мой отец?

Дуглас опешил. Неужели она считает его таким старым? Заглушая смех братьев, он ответил:

— Я, конечно, не исключаю возможности промахов, но не до такой же степени, чтобы иметь взрослую дочь! Как тебя зовут?

— Кто ты, девушка? — вступил в разговор Гэвин.

Тина снова схватилась за голову, как будто чувствуя дурноту, и промямлила:

— Не знаю.

Камерон спросил:

— Она что, придурковатая?

— Нет, — мягче, чем хотел бы, произнес Рэм. — Я видел такое в битвах. Потеря памяти, но постепенно все восстанавливается.

Дочь лорда Кеннеди заметила, как подобрело темное лицо Дугласа, и спокойно позволила его сильным рукам проверить, все ли ее кости целы. Его взгляд завораживал, но вдруг Тина поняла, что это ощупывание очень напоминает ласки. Да что он себе позволяет, она ведь леди, а не какая-нибудь служанка! Девушка резко отстранилась.

— Не надо!

Волоча ногу, к группе подошел Колин. Он мрачно посмотрел на братьев.

— Простите этих грубиянов, госпожа. Позвольте предложить вам комнату с камином и кроватью, где вы сможете отдохнуть и согреться.

— Спасибо, — стуча зубами, ответила Тина, пытаясь подняться. Колени ее подкосились, и сразу несколько пар рук протянулись на помощь. Рэм оказался быстрее Гэвина и Камерона и, подхватив драгоценную ношу, прижал ее к груди. Их губы разделяло всего несколько дюймов, золотистые глаза девушки блестели от волнения. Сейчас хозяин замка был намного нежнее, чем при встрече.

Внезапно Тина почувствовала, как ее охватывает паника. Лучше бы забота о ней была поручена одному из младших братьев. Огонек без труда смогла бы заморочить ему голову. Поднимаясь по лестнице, Рэмсей интимно шептал девушке на ухо:

— Когда вспомнишь, как тебя зовут, милочка, пошли за мной. Ведь неизвестно, кто ты нам — друг или враг. — У дверей своей комнаты он передал Валентину Гэвину. — Я переоденусь и позже навещу ее, — с улыбкой скользнув взглядом по обтянутой мокрым платьем груди девушки, пообещал Рэмсей.

Огонек с облегчением увидела, что он уходит. Ее спаситель был смуглее любого цыгана; глаза с металлическим блеском, жесткая линия рта — все в нем одновременно и притягивало, и отпугивало ее, казалось опасным и жестоким.

— Кто вы? Где я? — пробормотала девушка.

— Я — Гэвин Дуглас, а это мой кузен Колин.

— Не будь дураком, Гэвин, — резко оборвал его тот. — Не видишь, что ли, она не в себе. Это замок Дугласов, госпожа, мы находимся на границе между Англией и Глазго.

Почувствовав, как она дрожит, Гэвин пообещал:

— Сейчас, детка, я помогу тебе раздеться.

— Да ты совсем ума лишился, — снова вступился за нее Колин. — Не понимаешь, что имеешь дело с благородной дамой? Она и так достаточно напугана, оказавшись в лапах Черного Рэма Дугласа.

Тина дернулась. Боже мой, так это был знаменитый Сорвиголова!

Комнату, в которую они вошли, когда-то со вкусом убрала женская рука. Гэвин положил девушку на кровать, а Колин извлек из комода полотенца и теплый плед. Низкий голос Рэма от дверей произнес:

— Да не стойте вы с идиотскими ухмылками, не то девчонка решит, что попала в сумасшедший дом. Лучше разожгите огонь, чтобы она могла согреться. — Тон его переменился. — И покажите мне, что за пленника вы захватили.

— Он всего-навсего молокосос, — с отвращением произнес Колин.

— Тем легче будет сломать его.

Гнев охватил Тину, она проклинала себя за то, что поддалась обаянию Черного Дугласа. Уже дважды надо было посчитаться с ним: во-первых, за то, что вез ее, как мешок с картошкой, а во-вторых — хватал своими грязными лапами. Услышав, как он собирается обойтись с братишкой Дэви, девушка поклялась сравнять счет и отомстить за любой вред, причиненный мальчику, пусть даже это будет стоить ей жизни. В этот момент глухая ненависть зародилась в ее душе — ненависть к Черному Рэму Дугласу.