Покоряя дракона

Глава 12. Потеря, что разрывает мне сердце

— Мне жаль твою подругу, — Сирил коснулся моего плеча, от чего я вздрогнула, покосившись в сторону мадам. Она шла впереди, смущенно шмыгая носом.

— Спасибо. Но и он мой друг. Его тоже должно быть жалко, — мне самой хотелось разреветься, но я точно впала в прострацию, лишаясь каких-либо чувств.

— Возможно ли это пережить? Потеря истинной пары, я даже не могу представить, что это за боль, — его словно прорвало. Столько слов, столько эмоций на лице, я поразилась странной перемене.

— Я не… Я не знаю.

На какой-то миг наши взгляды пересеклись. Встретились и тут же схлестнулись в немой схватке. Я видела, что он открыл рот, чтобы что-то мне сказать, но так же быстро захлопнул его обратно. А я… Едва не с усилием опустила руку, которая сама потянулась в его сторону.

— Мне известно, что твои родные готовятся к свадьбе.

Я раздраженно закатила глаза, мечтая, чтобы они там и остались. Уж слишком часто я использовала этот жест, когда говорила с ним.

— Быть может, моя сестрица выходит замуж.

— Нет, не она.

Резко остановившись, я развернула его к себе. Удивленный моей настырностью, он замер, я же закипала, чувствуя, как жар приливает к щекам.

— Что ты все заладил?! «Свадьба, свадьба»! Какое тебе дело?! М? — я наступала на него, кривя от злости лицо. Клянусь, если он не выдаст мне более-менее ясного объяснения такой озабоченностью моей судьбой, я расцарапаю ему симпатичное личико. Когда же я опасно вскинула руку, он выставил ладони вперед в жалкой попытке меня успокоить.

— Мои просто тоже готовятся, — он выдавил это так неохотно, что я даже сначала не расслышала. Замерла, переваривая услышанное. Долго обдумывая, точно я проглотила живую корову целиком и теперь ждала, когда она, наконец, растает как сахарный леденец у меня в животе.

— Твои…? К нашей…? — я отступила на шаг назад, но и Сирил шагнул за мной, не позволяя расстоянию между нами увеличиваться.

— А ну? Что встали? — голос Кары звучал далеко, мы безнадежно отстали. Я махнула рукой, призывая ее идти, а сама уставилась перед собой.

— К нашей, — он сделал второй шаг, ближе, вторгаясь в мое личное пространство. Я почувствовала его дыхание, его свежесть и опасный жар, в котором он совершенно точно мог меня испепелить.

— Ты же не старик. Отец грозился, что моим женишком станет пожилой советник Исшос, — я прищурилась, словно включала внутренний детектор лжи. Я знаю, сейчас на его растерянном лице я бы безошибочно обнаружила неправду.

— Твой брат постарался, — по груди разливалось тепло. Это что, счастье? Я подумала о суровом мужчине, которого увидела сегодня. Раньше Асмиас все время таскал меня с собой, как только приступил к сколько-нибудь важным делам, а до того, пока был ребенком, присматривал и играл. Я с трудом узнала его теперь, он изменился не только внешне, но и внутренне. Или, быть может, мне только показалось. Но до этого момента даже в голову не приходило, что он согласится мне в хоть в чем-то помочь. А он… Я глянула на Сирила более осознанно. Я точно ощущала, что он мой истинный. А значит, и я его? Или это не всегда работает в обратном порядке? Снова он коснулся моего плеча, теперь уже не так невинно. Провел ниже, по руке, щекотнул запястье, спустился к пальцам и сжал их. Его лицо стало еще ближе. Я вдруг отпрянула, замечая, как разочарование окрашивает его взгляд.

— Это… Не уместно, — я повернулась в сторону, где скрылась Мадам Каролина.

— Но ты хотела? — ну вот, теперь он снова стал собой. Смешинки так и пробивались сквозь каждый произнесенный звук, а я снова закатывала глаза.

— Тебе весело, это занятно. Но мои близкие, другие близкие не из Саадха, сейчас страдают. Как могу я предаваться тут… Этому… — бессильно указывала на него распростертой ладонью, никак не в состоянии подобрать слов.

— Элиза, жизнь не должна останавливаться всякий раз, когда ты кого-то теряешь в своей жизни. Если так делать, то кроме горя ничего и не останется. Все время кто-то умирает.

Я поджала губы и пошла вперед. Мне отлично известно, как справляться с потерями! В конце концов, второй принцессой я стала лишь несколько лет назад. Я уже теряла сестру, теряла другого брата, теряла любовников и любовниц. Друзей еще не доводилось, потому что у меня их особенно и не было. Я почувствовала, как острое чувство вины выжигает на моем сердце багровый след. Александр обречен, а я здесь думаю о каких-то… Глупостях! И этот еще со своей любезностью. Откуда вообще столько чувствительности?

— Ты обманываешься, — проговорила, не поворачиваясь. Сирил же пялился на мой профиль, бубня что-то себе под нос.

— Нет. Я знаю таких, как ты. Считай, вижу насквозь.

— Да, да. Конечно. Ты такой душка, и даже не представляешь, что тебя ждет.

Он остановился, рванув меня за руку на себя. Ахнула, едва не упав, но лишь уперлась в его мощную грудь, обтянутую плотной тканью расшитого пиджака на местный манер. Опасливо подняла голову, опять встречая его настырный взгляд.

— Хватит бегать, Элиза.

— Как ты произносишь мое имя… Эй, у тебя что, коленки трясутся? — я опустила голову и расхохоталась, не сдерживаясь, лицо мужчины тут же залила краска, — Пойдем уже.

— За эту выходку ты должна мне поцелуй, — Сирил отказывался меня отпускать, хоть уже был смущен до кончиков ушей. Я вдруг почувствовала себя в превосходящей позиции. Удивительно, как мужчины, с виду такие серьезные, покоряются женщинам. Наверное, они и рады. Я ухмыльнулась и привстала на носочки, потянувшись к его губам. Он прикрыл глаза, приоткрыл рот, я еле сдержала смех в этот раз. И… Коротко чмокнула его в уголок губ. Прежде, чем он сообразил, что произошло, я высвободилась из его хватки и пошла дальше, иногда оглядываясь с улыбкой.

С улыбкой… Пока не услышала полный боли нечеловеческий вскрик…

— Иди ко мне, моя госпожа, — Александр похлопал рядом с собой. В дыхании я слышала тяжелый свист. Как же было тяжело видеть его угасание.

Я спешно скинула платье, оставляя на себе нижние одежды и скользнула под одеяло, прижимаясь к любимому, он поднялся, присаживаясь. Я так крепко вцепилась в его руку, показывая, что я не готова его отпустить. Я бы так хотела отвоевать его у смерти. Пусть бы лучше она забрала меня. Нет, не лучше. Тогда мой дракон бы страдал так, как это происходит со мной. Лучше бы она забрала Каспара, менее достойного этой жизни. Но кто я такая, чтобы судить? Почему же…. Почему же так мучительно больно?

— Как мне удержать тебя? Как помочь? — я тут же спохватилась, — Ах! Вот же тот отвар, о котором говорил принц! — подхватив небольшую плошку с прикроватной тумбы, осторожно поднесла к губам Александра. Он сделал пару глотков и поморщился, отмахиваясь.

— Какая гадость. Мерзкий вкус, лучше бы я чувствовал только вкус твоих губ, — мягкая улыбка согревала меня, становясь лучиком, что пробивался сквозь мрак.

— Я не могу… — отчаявшись, заерзала. Сменила позу, я хотела захватить его, удержать в сетях жизни. Пересела, уложила его голову на свои колени, прижимая к животу, обняла широкие плечи, подлезая ближе.

— Кому же под силу сопротивляться смерти? Она уже долго зовет меня, моя госпожа, — он тяжело вдохнул, следом разразившись кашлем. На губах была кровь, она пошла и носом.

— Пусть сразится со мной! Пусть только попробует! Я не отпущу тебя, нет. Ты моя жизнь, моя луна, мое солнце. Что же останется со мной? Нет… Нет! — роняя крупные капли на его лоб и щеки, я стирала кровь, оставляя разводы. Руки подводили, тряслись. Все мое напряжение вот-вот готово было вырваться наружу бесконечным потоком слез, которые я старалась сдерживать.

— Я не хочу жить так, как сейчас. Быть слабым, немощным. Не хочу, чтобы ты видела меня таким. Я устал…

— Тогда поспи, немного. Или нет, не надо! Мне будет страшно!

— Я устал так жить, Вероника. Мне больно, мучительно. Я… Устал.

Я замерла с перепачканной кровью тряпкой у самого его лица и все же заплакала в голос. Он просил меня отпустить… Хотел, чтобы я проявила великодушие, показала, как не хочется мне видеть его страданий. Мой эгоизм мучил нас обоих, но я не могла отключить его в один миг.

— Алек… Боже… — я склонилась к его лицу, коснулась губ, и осталась в этом положении. Согбенная под тяжестью боли. Я снова стала ее служителем, адептом. Снова стала приспешником этого культа, возвела страдание на пьедестал и молилась, молилась, молилась… Чтобы мой муж не чувствовал того же.

— Дождь пошел. Слышишь? — он повернулся на звук, и я вместе с ним. Действительно, по окну заструились капли. Точно слезы. Сами небеса оплакивали нашу участь. Когда Александр снова повернулся, я поняла, что он уже не видит. Глаза блуждали по моему лицу, вокруг, ни на чем не фокусируясь, — Жаль, что я теперь не вижу твоей улыбки. Я бы хотел…

Сквозь слезы я улыбалась. Сквозь боль я улыбалась. Я хотела пробиться сквозь воздвигнутую стену, исцелить мои любимые глаза, точно поцелованные небом и горной рекой. Он нащупал мое лицо, ослабевшей рукой ощупал лоб, нос и губы, задержавшись на них чуть дольше. Я прислонилась к его лбу, запуская пальцы в его волосы. Я так их любила… Гладкие, блестящие, черные, точно вороново крыло.

— Наверно, пора отцепиться от тебя, — по его лицу прошла болезненная судорога, сопровождаемая тяжелым стоном, — Я так сильно люблю тебя.

— Нет, нет! Еще немного! Прошу тебя! — быстро покрывала короткими поцелуями его лицо. Каждый миллиметр, и не могла остановиться. Не могла насытиться. Я заливала слезами его лицо, тут же вымазывалась в них собственными губами.

— Я не хочу, чтобы ты видела… — его голос надорвался, мне показалось, что и он сейчас заплачет, но он сдержался, лишь тяжело вздохнул, — Боюсь, что не смогу уйти, если ты будешь смотреть. Ты не должна этого видеть. Отвернись, прошу.

— Нет, я должна… Должна запомнить тебя. И такого тоже.

— Прошу, госпожа, отвернись.

Я взвыла, лишь крепче прижимаясь. Я так неистово припала к его лицу, могло показаться, что я готова его впитать в собственное тело, поглотить его существо, лишь бы не расставаться. Последний раз с силой ткнувшись в его губы, я разорвала нашу последнюю связь, но не выпустила его из своих рук, лишь повернула голову.

Почувствовала, как сильно Александр напрягся. Он словно готовился к прыжку. Его рука, что покоилась на моей спине, дернулась, а затем безвольно упала. Он обмяк в моих объятиях. Я больше не слышала шумных вдохов и свистящих выдохов. Тут же в ужасе повернулась, прислонилась ухом к его груди, напрасно пытаясь выслушать стук любящего сердца.

— Алек… Алек! — я легонько потрепала его плечо, погладила щеку. Слезы беззвучно катились по щекам, но я не теряла попыток разбудить его, — Алек! — тряхнула сильнее, но ничего, — Господи… Александр! Александр! — я выползла, аккуратно опуская его голову на подушку, на коленях устроилась рядом.

Тысячи раз я повторила его имя. Может, больше. Трясла, стенала, умоляла.

— Проснись, прошу тебя… Проснись! Встава-ай…

Всхлипнула один раз. Снова. Опять просила и дергала его руку, била по щекам. От слез я ничего не видела, даже его лица. Все было мутным, неясным, нечетким. Я не верила, не могла поверить, что это случилось. Хотя я чувствовала, что моя связь с ним угасает. Раньше я могла ощутить его, теперь в этом месте была кровоточащая рана. Кровоточащая…? Я заметила ширящееся кровавое пятно на подушке с другой стороны от себя. Она капала из его уха. И для меня это было, словно красная тряпка для быка.

Я… В этот миг я сошла с ума. Кричала на Александра, била в грудь. В ушах стоял безутешный рев драконицы. Она рвалась, хотела улететь прочь, пытаясь скрыться от ужаса, что происходил сейчас со мной.

— Не-ет! Прошу! НЕТ! — запустила в волосы руки, до боли потянула в стороны, но эту боль невозможно было заглушить болью физической. Я хотела умереть. Тут же, на месте. И я надеялась, что мое сердце не выдержит горя, разорвется, только бы не пришлось мне оставаться одной. Упала на его грудь, заметалась, отрицая то, что происходит. Поднялась, закрыла лицо руками.

Снова захотела видеть его. Опуская пальцы, приоткрыла завесу… Зажмурилась, снова отказываясь в это верить. Ногтями вцепилась в свои щеки, рассекая их до подбородка. Я закричала.

Этот вопль разносился по замку, что в миг застыл. Его слышал каждый. И каждый тут же понял, что произошло. Еще один крик до боли в горле, срывающийся на визг.

Болезненный импульс пронзил мое сердце, я вновь упала на тело возлюбленного, пытаясь совладать с собой. До краев я переполнилась горем, а теперь оно неизвестной силой разносилось по моим венам. Словно по ним растекался жидкий огонь, смешиваясь с моей омраченной душой, превращаясь в черное пламя, которое требовало выхода.

«Я отдам тебе все, что у меня есть,»- вдруг всплыли в голове сегодняшние слова Александра. Он отдал мне свой огонь. Он защищал меня, даже из другого мира.

Вновь подняла голову. Новое ощущение было слишком болезненным. Хотя разве могло быть хуже? Словно вся боль этого мира свалилась на меня одну, придавливая неподъемной тяжестью. Если я поддамся, хотя бы на миг, она меня расплющит. Может, не сопротивляться? Воссоединюсь ли я с возлюбленным в посмертии? Ждет ли он меня? Слезы не пересыхали, опять перемежаясь с рыданиями и воем, с которыми мрачная сила находила выход.

Как ты хочешь, чтобы я жила, если все, что наполняло мое существование жизнью только что погибло на моих руках?

— Что происходит? — в конце коридора показался Асмиас. Суровое выражение лица вдруг сменилось на обеспокоенное, когда очередной вскрик пронзил тишину.

— Вера… — я прикрыла рот рукой, задерживая вздох. Меня словно ледяной водой окатило, значит, Александр… Я вдохнула. Еще и еще, но все равно заплакала. Почувствовала, как Сирил оплетает меня руками, нашла укрытие на его груди.

— Что ж… — брат подошел ближе и тоже положил руку на мое плечо, — Это печально. Со свадьбы попадать на похороны.

Отняв мокрое лицо от спасительного тепла, обернулась на Асмиаса. Он внимательно смотрел на меня, но больше ничего не говорил. Только лишь покачал головой.

— Я… Я нужна ей. Простите, — быстро выпутавшись, я понеслась вперед. Перескакивая ступеньки через одну, поднялась на следующий этаж. Побежала дальше, не давая себе и секунды на передышку. Мое сердце так и сжималось от боли за подругу. Понурые стражники ступили было бы мне навстречу, но я поклялась убить во сне любого, кто попытается мне помешать. Они переглянулись и отвернулись, дав мне дорогу. Ввалившись внутрь, я замерла от ужаса. От ужаса, что стал вдруг правдой, хотя раньше казался просто страшной иллюзией. Я никогда не могла представить его таким… И она… Точно обезумела от горя, расшвыривая все вокруг себя, избивала тело своего супруга и кричала…

— Верни-и-ись, — Вера взвыла и устало опустилась на его грудь. Плечи сотрясались от тихого плача. Мне показалось, вся постель залита водой. Неужели у нее было столько слез?

Я медленно подходила ближе, но она будто не замечала.

— Вер… Вероника? — осторожно прикоснулась к ее руке, от чего та вздрогнула, резко вскидывая голову. Я отпрянула, испугавшись ее взгляда. Глаза точно пылали, я испугалась, что она лишь одной мыслью испепелит меня, — Я… Мне очень жаль, — я не решилась снова касаться ее, но надеялась, что она видит, что я искренне ей сочувствую.

— Уходи! — она зашипела, прикрывая собой Александра, точно прятала его от моего взгляда. Не позволила даже попрощаться с ним, — УЙДИ!!!

Я медленно попятилась к двери, не поворачиваясь спиной. Я все смотрела и смотрела, пока не уперлась спиной в дверь. Вера же вернулась к своим стенаниям, потеряв ко мне всякий интерес.

Когда я вышла, в коридоре уже стояли оба саадханца. Они о чем-то негромко перешептывались, бросая взгляды на стражников.

— И… Как она? — Сирил переключил на меня внимание быстрее брата. Я заметила неподдельное беспокойство на его лице. Кажется, он проникся особенной симпатией к паре моих друзей, и теперь по-настоящему был опечален.

— Не в себе. Я даже не смогла с ней поговорить, — снова ощущала иссушающую вину. Она мучила меня, мне все последнее время казалось, что я могла что-то сделать, но не сделала. Или сделала недостаточно. А уж что могла испытывать Вероника, я и не представляла.

— Дай ей время. Быть может, она найдет в себе силы это пережить, — Асмиас был, как всегда, не слишком разговорчив. Он вновь обратился к Сирилу, понизив голос.

— О чем вы тут шушукаетесь?

— Пойдем, — они оба подхватили меня под руки, буквально снося по лестнице по воздуху, повели в комнаты, что отвели гостям, — Выпьешь? — брат звякнул бокалами в руках, когда Сирил закрыл за нами дверь.

— Если только того северного напитка. Не могу же я лакать вино, когда произошла такая трагедия.

— Хм… Ладно, — Асмиас отставил бокалы, подхватывая пальцами крошечную стопку. Он влил прозрачной резко пахнущей жидкости и передал ее мне. Наполнил еще две. Переглянувшись, мы разом вскинули стопки, выпивая, — Он был… Хорошим человеком?

— Александр? — мои брови поползли вверх, будто жили своей жизнью. Я вовсе не хотела так удивляться его вопросу, но все же показала свои чувства, как на ладони, — Да… Да. Очень. Спокойный, справедливый, честный. Я знала его до того, как они встретились. Он был… Несчастным. А потом… Точно расцвел, ожил. Будто весна ворвалась в его жизнь, — постаралась незаметно утереть слезу, но все равно привлекла внимание, — Лей еще, — Сирил забрал стекло из моих рук и передал Асмиасу. Скоро мы снова держали в руках по порции крепкого напитка, — Да обретет он покой.

— Да обретет он покой, — вторили моему два мужских голоса. Традиции Саадха в отношении почивших были суровыми. Никаких торжественных погребений, мертвых уносили в пустыню и закапывали в песок. Чаще всего младший родственник. Сын хоронил отца или мать. Но бывало, что и родитель закапывал своего ребенка. Такие, чаще всего, уже не возвращались обратно, оставаясь в песках со своим отпрыском. За тех, кто вернулся в пески, друзья и близкие в память пили кактусовую настойку, которая была одного возраста с тем, кто умер. Чаще всего это не было слишком печальное событие. Женщина почти в тот же вечер находила нового мужа, мужчина — жену, а еще чаще все просто заканчивалось безумной оргией. Кактусовая настойка вызывала временные галлюцинации и позволяла забыться тем, кто был в трауре.

— Так о чем вы говорили? — спросила я после того, как отправила очередную порцию в рот. Скривилась от крепости. Показалось, меня сейчас стошнит, слишком быстро я разговорилась, не дав себе времени как следует проглотить жгучее пойло.

— Ты же не думала, что я на недружественную территорию явился с четырьмя стражниками? — Асмиас ухмыльнулся и присел напротив меня. Я недовольно зыркнула в сторону Сирила, который поспешно отвел взгляд. Он все еще был задумчив и молчалив, — Видно, ты уже и позабыла, кто такие саадханцы?

— Я просто не думала, что ты будешь лгать, глядя мне в глаза, — я лишь фыркнула. Надеюсь, до него дойдет, на сколько я разочарована, — Ладно, допустим, у тебя есть еще солдаты. И где же они?

— Охраняют членов правящей династии, — брат повел плечом и закинул ногу на ногу. Его совершенно не волновала моя обида.

— Ясно, — я что-то промычала и отвернулась, нахохлившись. Почему рядом с ним я снова чувствовала себя маленькой беспомощной девочкой?

— Нет, не ясно, — Асмиас склонился в мою сторону, лишь немного меняя позу. Сузил глаза, но я все равно видела, как изменились его зрачки, становясь змеиными. Он что, надеется, что я испугаюсь? Я тоже так умею! — Мне, по крайней мере. Однако, ты можешь быть в курсе.

— Да о чем ты говоришь? — не выдержала, взрываясь повышенным голосом.

— Мне доложили, что к замку стягивается большой отряд. Всего в двух днях пути. Ни знамен, ни отличительных знаков. Ты что-то знаешь об этом?

Я замерла с открытым ртом. Задумалась. Поднялась на ноги, прошлась по комнате, вырисовывая траекторией овал.

— Но… Это не может быть Александр. Или Вероника, тем более. Вся дворцовая стража здесь, охраняет от… — я пискнула, когда, наконец, догадалась, — Это Сталван! Сталван!!! Боже… Вероника она… Вот о чем она рассказывала мне за ужином! Как же я не догадалась?! — я схватилась за голову, усаживаясь обратно.

— В чем дело? — Сирил метнулся в мою сторону, оказавшись рядом слишком быстро. Обеспокоенно коснулся руки, но тут же ее одернул. Он стоял передо мной на коленях и не уходил.

— Я писала вам о нем. Он сошел с ума, съехал с катушек совсем! И, как я понимаю, бывший жених Вероники теперь помогает ему. Или наоборот. Но они объединились! Верно узнали, что Александр болен и решили… О, ужас! Мы должны помочь!

Ни свет солнца, ни звезд в ночи не исцелят уже моего израненного сердца. Луна скрылась, сменяя сутки, скрылась не раз, а я все оплакивала свою любовь. Напрасно прислушивалась… Сколько бы я ни прикладывала ухо к окаменевшей груди, ничего не смогла услышать.

В ту страшную ночь я сама омыла его тело, переодела в церемониальные одежды, и теперь с тревогой взирала на любимое лицо. Следуя традициям первейших драконов, я все выжидала. Несколько дней должно сохранять его тело, чтобы сберечь душу в ином мире. Лишь после я должна была…

Мягкий платок скользнул по мокрой щеке. Мне предстояло очередное испытание. Я должна опалить его огнем, возвращая останки в пламя. Пока я не могла об этом даже думать. Слишком страшно.

Пожалуй, это все, что я теперь чувствовала. Боль и страх.

«Опять кто-то колотится в дверь! Я же приказала этим стражникам отсылать всякого! Ну, сейчас они у меня узнают драконову мать!»

Оправив черную юбку, я медленно поднялась. Ослабевшее тело теперь не слишком мне подчинялось, меня качало из стороны в сторону, пока я не оперлась руками в дверь. Нажала на ручку и выглянула.

— Что здесь происходит?

Перед лицом тут же мелькнули светлые пряди.

— Госпожа, я соболезную. Ваша утрата…

Я грубо прервала Асмиаса раздраженным вздохом:

— К делу.

— Не слишком вежливо, — он скрестил руки на груди, приподняв одну бровь.

— Я просила меня не беспокоить, — не понимаю, почему он считает себя достаточно важным для того, чтобы мешать жене оплакивать мужа.

— Да будет вам известно, госпожа, — он особенно выделил обращение, будто коверкая его, — На ваш замок готовится нападение. Вероятно, сегодня.

— Ну и пусть. Мне все равно, — я устало прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. Теперь мне было все равно на собственную участь, это правда.

— Что? И о подруге не побеспокоитесь?

— Элиза? Я же велела ей уехать.

— Она осталась.

— Так увезите ее! И сам уезжайте, — я собиралась закрыть дверь, но принц вовремя сунул ногу в проем, лишая меня возможности скрыться.

— Придите в себя, безумная женщина! Он оставил вам свое имя и замок, чтобы вы жили, а не умирали здесь. Так-то вы заботитесь о памяти своего возлюбленного супруга? — каждое его слово точно хлыстом ударяло меня по чувствительным точкам. Это причиняло еще больше боли, от чего моя внутренняя сила будто бы выросла в разы, еле умещаясь в крохотный сосуд, коим была я сама, — Стража подчиняется только вам, меня не слушают. Сделайте одолжение, помогите мне изловить моего дядюшку и предать немедленному суду от имени Саадха. А я, так уж и быть, помогу вам разобраться с вашим неугомонным бывшим.

Я задумалась на мгновение. Оглянулась на тело Александра. Асмиас был прав, конечно. В глубине души я это понимала, даже сквозь обиду на саму жизнь. Мне нужно было бороться. Я сделаю это. Чтобы потом умереть со спокойной душой.

Выйдя в коридор, закрыла за собой дверь. Долго вертела в руках ключ, никак не решая, запереть дверь или же оставить. Сделала шаг назад, пряча ключ в карман.

— Идемте со мной, принц крови.