Покров-3. Чарусы

Глава 18. Просто жизнь и смерть

Из Зоиного дома доносились крики. Ругались Наталья Львовна и Фаврелия, причём такими словами, которых от директорши музея ну никак нельзя ожидать. Василиса уже дошла до двери и взялась за ручку. Но отчего-то медлила.

– Может, не надо? – опасливо произнесла рядом Лета.

– Может, и не надо, – согласилась Василиса и отпустила ручку.

Так они вдвоём бродили вокруг кричащего дома ещё минут пятнадцать. Потом Лета села на край каменного колодца, увитого барвинком.

– Смотри, почти как тот, в Багрянице, – слегка усмехнулась Лета, осматривая каменную кладку. Потом что-то привлекло её внимание, она запустила руку в барвинок, села на корточки. Находка никак не желала вылезать, Лета оторвала несколько стеблей и вытащила-таки свёрток старых тряпок.

– Лучше не смотри, что там, – покачала головой Василиса, зная, чей это дом.

– А мне интересно, – произнесла Лета и развернула тряпку. Потом усмехнулась: – Тоже что-то знакомое.

Василиса подошла поближе и увидела обугленные косточки, перевязанные прядью светлых волос. В центр узла была вставлена булавка с тёмным кончиком.

– Их что, два? – пробормотала Василиса, разглядывая «композицию».

– Кого два? Приворота? А кто второй? – Лета выпрямилась и тоже рассматривала находку.

– Может, приворота два, а объект один.

В этот момент открылась дверь и оттуда выскочила бледная растрёпанная Наталья Львовна.

– И не смей больше подходить ко мне и Зое! – проорала ей вслед Фаврелия. И заметила Лету с Василисой. – А вы что тут забыли?!

Лета быстро спрятала приворот в карман и нагло посмотрела в глаза ведьме. Та открыла было рот, но раздался звонкий стук. Фаврелия схватилась за макушку и обернулась. За её спиной стояла Ядвига Мстиславовна с клюкой в руке.

– Может, войдёте? – спросила Зоина бабушка у Леты и Василисы.

– Нет, спасибо, – резко ответила Василиса.

Мимо Зоиной бабушки протиснулся Антон, за ним – Василисин папа и отец Павел. Все они молча прошли к выходу с участка, прихватив Лету и Василису.

– Ну, что там? – с любопытством спросила Лета.

– Ничего хорошего, – на ходу покачал головой Василисин папа. – Удавят парня, и всё им с рук сойдёт. И бабка тоже хороша, хотелки внученьки для неё, оказывается, выше закона и совести.

– Её можно понять, – слабо возразил отец Павел.

– Можно, – согласился Василисин папа. – Пацана тебе не жалко? А, ну да. Если сдохнет – ты его отпоёшь, а мы похороним.

– Пап, ты чего несёшь? – опешила Василиса, не ожидавшая от отца таких слов.

– Да когда до вас дойдёт уже! – почти прокричал её отец. – Сегодня она этого пацана захотела и чуть в могилу его не свела! Да он одной ногой уже там! А завтра ей кто-нибудь дорогу перейдёт или не так на неё посмотрит. И что? Отпевать и хоронить будем? А её жалеть?!

– Ну, так-то он прав, – сказал Антон священнику. – Они всю деревню изведут. Надо что-то делать.

– Какие предложения? – спросил отец Павел.

– Может, как в прошлый раз? Могильной землёй? У меня больше нет идей, – развёл руками Антон.

– Какой прошлый раз? – встряла Василиса.

– Садись в машину. – И папа открыл для неё дверь.

Про «прошлый раз» и могильную землю Василисе, разумеется, никто ничего не рассказал, зато на следующий день её срочно собрали и отправили к бабушке в Растяпинск. Ясно, она уже и так не раз с Зоей поцапалась, а значит, можно ожидать, что именно она станет следующей целью.

Василиса только и успела, что собрать рукоделие, краски, бумагу и Изюма. И уже от бабушки позвонить Лете, чтобы попросить припрятать их находку получше.

– Ты знаешь, с этой штуковиной что-то странное. – К удивлению Василисы, Лета говорила, даже не понижая голоса. – Я пыталась её сжечь, но она не горит.

– Твои родители ничего не заметили? – Вот Василиса почти шептала, запершись в ванной.

– Да им пофигу. Ты когда приедешь?

– Ну, к Выпускному точно вернусь. Да, и будь осторожнее, ладно? К Зое не лезь.

– Напугала, – прыснула смехом Лета. – После прошлого раза мне уже ничего не страшно. Ну, пока.

Василиса вышла из ванной. Дорисовала наконец лавандовые поля, на следующий день доделала бутоньерку. Копаться в огороде быстро надоело, тем более что талант к садовничеству у Василисы отсутствовал напрочь, и бабушка быстренько отправила её «погулять в городе».

Пошатавшись по улицам среди туристов, Василиса зашла в «Ойме». Была кофейня, стала чайная, хотя почти ничего не изменилось. Разве что в меню появился выбор чаёв и пряников. Угостившись иван-чаем со смородиной и лавандовыми пряниками с начинкой из синих ягод, Василиса всё-таки обдумала идею, возникшую ещё вчера, пока мама везла её к бабушке.

Всё-таки придя к согласию с собой, Василиса купила сет из пончиков и пошла к центру города. Погода стояла самая что ни на есть июньская – тепло, но ещё не жарко. Мошкара уже исчезла. Кругом множеством разноцветных пятнышек благоухали цветы, в парке бил фонтан, пахло свежей зеленью.

Василиса миновала парк и дошла до городской больницы. Вот они исторические поселения – все значимые учреждения находятся в старинных домах. Так что, пройдя через сад, Василиса вошла в здание бывшего дома городского головы.

Купила бахилы, нашла неврологическое отделение. Она же выспросила у мамы, куда отвезли Гаврила. И от Натальи Львовны узнала, что ему вроде бы стало получше.

Дошла до нужной палаты, вдохнула поглубже и заглянула в приоткрытую дверь. Гаврил сидел на койке у окна, вытянув ноги. Повезло – других пациентов рядом не было.

Василиса постучала в косяк. Гаврил обернулся. Против света она выглядел скелетом, обтянутым кожей. Снова вспомнился Вася. Что-то давно его не видно.

Выбросив мысли о нарядном ходячем скелете, Василиса спросила:

– Можно?

– Можно, – пожал плечами Гаврил.

Василиса прошла мимо коек, осмотрелась. Стульев не было, так что она устроилась на краю кровати, у спинки которой лежал скрученный в рулет матрас.

– Как ты? – спросила Василиса, стараясь придать голосу спокойствия. Хотя фиолетовые круги на пол-лица Гаврила, его тощие руки в бинтах, капельница и выпирающие из-под футболки ключицы пугали.

– Сносно, – вяло отозвался Гаврил.

Ещё несколько секунд они просидели молча.

– Что врачи говорят? – предприняла ещё одну попытку к общению Василиса.

– Нервный срыв и обморок на фоне переутомления. Травмы мягких тканей. – Гаврил шевельнул кистями.

– А на самом деле?

Гаврил отвернулся и молчал, глядя в окно.

– Мне один человек сказал, что в такой ситуации у него было ощущение, что под кожей что-то ползает. И он попытался это вырезать.

– Кто это тебе сказал? – быстро спросил Гаврил.

– Неважно. – Василисе не хотелось «сдавать» Давида Юрьевича. – Важно, что ты – не первый. А если им кто-то не понравится? Или дорогу перейдёт? Или не так посмотрит?

– Ты просто не понимаешь, – покачал головой Гаврил. – Тебе не понять, как жилось Зое в посёлке. Как ей в спину плевали. Как ей бабушка всё запрещала, чтобы она не стала похожей на мать.

– А она всё равно стала, – пробормотала Василиса, глядя в сторону.

– Ей просто хочется, чтобы её нормально воспринимали, чтобы её кто-то любил.

– А что, бабушка не считается?

– Ты не знаешь, каково быть изгоем.

– Ну да, – улыбнулась Василиса, пытаясь задавить подступающие слёзы. – Где уж мне понять такую тонкую и ранимую натуру. Я же всего лишь хромоножка, и мне всего лишь предстоит жить с этим всю жизнь. В деревне. Где я никогда не стану своей, потому что приезжая.

Гаврил хотел что-то сказать, но Василиса его перебила:

– Да ясно, это же другое. Зоя – страдающая душа, а я – мохнатая гусеница. И мне до неё как треснувшему кирпичу до Давида Микеланджело. Ладно. Вот тебе пончики из «Ойме». Сам не съешь, так угости кого-нибудь. – Василиса поставила коробку с пончиками на койку и поднялась. – Всё, я похромала. А ты давай поправляйся.

– Опять ты передёргиваешь.

– Ну, такая вот я гусеница. Бабочкой уже не стану. Пока.

Кажется, Гаврил сказал что-то ещё, но Василисе надоело биться об стену. То ли приворот ещё действовал, то ли он правда верил в то, что говорил. А может, и то, и другое. Намеренно сильно подволакивая ногу, она вышла из палаты.

Ещё поболталась по парку, поела ягодного мороженого в летнем кафе. И услышала знакомый, хорошо поставленный, голос:

– Теперь вы можете погулять по парку и купить сувениров вон в тех торговых рядах. Собираемся у входа, где остался наш автобус, через два часа. Всем приятного времяпрепровождения!

Толпа туристов рассосалась, и к витрине кафе подошла Аня в цветастой форме гида. Сестра страшной Киры, с которой Василиса трудилась целых два дня в монастыре.

– Минералки без газа, пожалуйста. – Аня оплатила воду и натолкнулась взглядом на Василису. – О, привет.

– Садитесь, пожалуйста, – указала Василиса на свободный стул за своим столиком.

– Спасибо, – улыбнулась Аня, усаживаясь и открывая бутылку. – Кстати, можно на «ты». Как дела?

– Сносно, – повторила слово Гаврила Василиса и настроение сразу поникло.

– Не сработало? – сочувственно спросила Аня, отпив из бутылки.

– Зачем ты меня туда направила? – прямо спросила Василиса.

Аня чуть не поперхнулась. Прокашлялась, отряхнула форменную блузку в народных узорах.

– А ты что, добралась?

– Угу, – кивнула Василиса. – То ещё приключение.

– И что там было? – Аня подалась вперёд и сверкнула глазами. Прямо как в кино.

– Чудовища. Видения. Будка с иконой посреди болот.

– С какой иконой? – быстро спросила Аня.

– Я не разбираюсь. Одно могу сказать точно – желания там действительно исполняются. Правда, как ты и говорила, только по одному на человека. И могу поспорить, что и желание у всех одно и то же – выбраться из этого кошмара.

– Ух ты, – выдохнула Аня, откидываясь на спинку стула. – Теперь среди моих живых знакомых снова есть человек, который там побывал.

– Жи-вых? – медленно переспросила Василиса.

– Мне про это место бабушка рассказывала. Давно. Её уже нет. – Аня погрустнела. – Я и сама пыталась туда добраться, да не вышло. Плавала на лодке по болотам три дня, и всё.

– И ничего не видела? И голосов не слышала? – удивилась Василиса.

Аня только помотала головой, пожав плечами.

– Чудно́.

– Наверное, тебе нужно было туда попасть.

– Интересно, зачем. – На этот вопрос Василиса искала ответ с того самого дня, как побывала в Чарусах. Отец тоже выспрашивал. Потом сказал, что не из-за Гаврила так жизнью рисковать. Она спросила, рискнул бы он жизнью ради мамы, или нет. Он, разумеется, попросил не сравнивать.

Аня осмотрелась и снова подалась вперёд. Понизив голос, сказала:

– Ладно, раз уж получается, что это я тебя надоумила туда сунуться, попытаюсь тебе помочь. Давай, внятно, последовательно и в подробностях расскажи про приворот.

Василиса попыталась привести мысли и события в порядок. Проговорив историю вслух, пришла к выводу, что всё это смахивало на бред.

– Могильная земля тут не поможет, – сузила глаза Аня, глядя куда-то в сторону. – Она от гуляющих мертвяков защищает. Или вред снимает. Стало быть, ты нашла два приворота. И как минимум один из них не горит. А значит, второй, скорее всего, тоже. Это объясняет, почему твой приятель не смог освободиться. И эти штуки сейчас у разных людей, правильно?

– Да, – протянула Василиса. Но если приворот не сгорел, куда его дел отец Павел? И кстати, зачем его самого пытались устранить?

– Священник для ведьм – как стекло в лифчике, – будто прочитала Василисины мысли Аня. – Хорошо, что приворот у него.

– А если они опять попытаются его… того?

– Это может быть, – кивнула Аня. – Лучше бы ему по сторонам смотреть. И защиту поставить. Но если они задумали создать клан, то даже монах им не помешает. Скорее всего, они на нём просто тренировались. Жестокость, знаешь, надо воспитывать.

– Может, они сами по себе такие, – буркнула Василиса, припомнив предыдущие приключения у Вражьей горы и в Багрянице.

– Может, – согласилась Аня. Потом сощурилась, глядя на небо. – Начинается Кизвалчи. Солнцестояние. Если когда и проводить обряд, то сейчас.

– Что за обряд?

– Ведьмы собираются, роднятся на крови и просят силы у Ашназавы. Это такая хтонь, вроде богини жизни и смерти. Ни злая, ни добрая. Просто жизнь и смерть. Бесконечное колесо. Всем помогает. Только отвечать потом самому.

– Если у них всё получится, они станут сильнее? – нерешительно спросила Василиса. Даже думать об этом не хотелось.

– Тут всё сложнее. Понимаешь, у них есть злоба. А когда появится сила, эта злоба вырастет во много раз. Ты же слышала, о ведьмах, истреблявших целые деревни?

– И что делать? – слабо спросила Василиса. У неё руки сами собой опустились.

– Ты знаешь, Кизвалчи – это не просто проводы весны и дни силы. Это ещё очень подходящее время для избавления от всякой дряни. – Аня посмотрела на часы. – Так. У меня туристы тут шатаются. Поэтому вот что. С этими ведьмами не тебе тягаться. Сожрут. Поэтому возьми на себя то, что сможешь унести. Приворот. Его можно снять. По крайней мере, попробовать.

– Как? – спросила Василиса со вздохом. Вообще-то она устала осчастливливать Гаврила. Тем более что он изо всех сил этому противился.

– Тут всё просто. Надо отправить его на тот свет.

– То есть? Кого отправить?

– Ну, свёртки эти. Но с гарантией, чтобы их уже нельзя было вернуть.

– А они Гаврила за собой не утащат? – с сомнением спросила Василиса.

– Он уже полдела сделал, когда перерезал путы. Заметь, сам попытался освободиться. Так что теперь надо просто уничтожить привороты. А как – сама подумай, а то у меня работа. Всё, пока. – Аня вскочила и убежала к туристам.

Василиса осталась сидеть за столиком. Заказала ещё мороженого и умяла три порции. Даже не заметила, какие там были вкусы. Легко сказать – на тот свет. Да ещё с гарантией.

В Чарусах их, наверное, можно было бы сбросить. Да только Василиса туда больше ни ногой, ни веслом. Чернояр? То же самое. Багряница и колодец? Ну уж нет. Вражья гора? И речи быть не может. А ведь какая насыщенная у неё, оказывается, жизнь.

Василиса поднялась и побрела к выходу из парка. По пути идеи, как избавиться от приворота, не появились. Кстати, почему их два? А тут, наверное, как Аня сказала – чтобы с гарантией. Рук-то у Гаврила две, и на обеих шрамы.

А что там они говорили? Могильная земля? Прошлый раз? Аня упомянула о защите от оживших мертвецов. То есть, Гаврил уже с ними встречался? Когда? Может, это как-то связано со шрамами на его шее? Да по его коже скоро можно будет экскурсии водить.

Дома бабушка уже засела за сериалы. Василиса в который раз восхитилась, как у бабули выходило смотреть на экран и при этом вязать на спицах кружева. Изюм и бабушкин кот играли в догонялки на улице, а Василисе было совершенно нечем заняться.

Между прочим, Гаврил сейчас в какой-то паре километров, а они мало того что не вместе, так им даже разговаривать стало совсем трудно. Можно ли насильно осчастливить кого-то? Вряд ли. Хотя Аня говорит, что он сам попытался вырваться. Но всё равно Зое сочувствует куда больше, чем Василисе.

Жалеть себя надоело, и Василиса достала рукоделия. Ленты, бусины и бисер ещё остались, а значит, можно накрутить ещё розочек. Например, чтобы вставить в причёску на Выпускной. Живые цветы, конечно, смотрятся эффектнее, но их жалко, а эти и потом ещё послужат.

Василиса разложила рукоделие на столе. Достала ножницы. Бабушка переключила с мелодрамы на какой-то криминальный сериал. Краем глаза Василиса вылавливала людей в гриме покойников, бегающих и стреляющих оперативников, каких-то экспертов в белых халатах с кучей пробирок и колбочек. Статная дама строго вела допрос.

Не успел подозреваемый во всём сознаться, как начался рекламный блок другого мистически-детективного сериала. Мужик в пиджаке и маске черепа что-то писал красной краской на стене.

Василиса чуть себя по лбу не хлопнула. Всё же так просто! Кто может отвезти всякую гадость туда, откуда она уже не вернётся? Конечно, Вася!