Полцарства за любовь

11

Разбудила его боль.

Проснувшись, он в первую минуту не понял, откуда взялись эти кошмарные ощущения. Поначалу решил было, что еще продолжается сон, но, слегка повернувшись, охнул от боли и мгновенно вернулся к реальности, после чего ему захотелось уснуть вновь.

К сожалению, теперь это уже было невозможно.

Боль Остин немного утихомирил, приняв две таблетки аспирина, который нашелся все в той же аптечке. Запивать его из горлышка большой пузатой емкости было неудобно, тем не менее Остин не сразу сообразил, что можно перелить часть воды в меньшую бутылку. Его мыслительные способности как будто сократились вдвое, голова была словно в тумане.

Едва ли не первой более или менее отчетливой мыслью Остина было — почему никто не звонит? Неужели он находится в зоне недосягаемости? Или его мобильники выключены? Нет, не может быть, чтобы оба сразу.

Однако исследование карманов показало, что он заблуждается относительно количества имевшихся в его распоряжении средств связи. То, что он считал вторым сотовым телефоном, на самом деле было бумажником. Который он, кстати, вчера вынимал как минимум дважды. Но в его мозгу будто произошел сдвиг, что и немудрено при сложившихся обстоятельствах.

Сначала у Остина был один сотовый телефон, но очень скоро он обзавелся вторым. Первый остался, Так сказать, общим, а номер второго знали далеко не все. Сейчас Остин вспомнил, что общий телефон остался на его рабочем столе, а второй находился при нем, в кармане брюк. Начальству банка и сотрудникам был известен общий номер. Этим и объяснялось, что личный телефон молчал.

Раздумывая над этим, Остин сам не заметил, как снова задремал — явно благодаря аспирину, который все-таки уменьшил боль в раненом плече.

Следующее пробуждение наступило в начале десятого, и, как ни странно, именно от трели мобильника. Остин как вынул его, так и оставил в ладони, с ним и уснул. И теперь уставился на него так, словно это был не телефон, а адская машинка.

Появившегося на дисплее номера он не знал, поэтому у него еще оставалась надежда, что кто-то попросту ошибся. С другой стороны, не ответив, он мог пропустить что-то важное.

В конце концов Остин нажал на кнопку, но не проронил ни звука. Молчал и слушал.

Как ни странно, голос звонящего показался ему знакомым. Вернее, звонящей. Потому что это была… Нэнси!

— Эй, только не отключайся! — произнесла она первым делом. — Слышишь, ты… э-э… Остин? Иначе стану звонить, пока у тебя мобильник не раскалится добела! Можешь молчать, если хочешь, но я знаю, что ты меня слышишь.

Минутку поразмыслив, Остин пришел к выводу, что ничем не рискует, ответив этой девице.

— Что тебе нужно? — Он не узнал собственного голоса. Так хрипло, отрывисто, раздраженно мог говорить только закоренелый преступник. — И как ты узнала этот номер? — Второе интересовало его даже больше, чем первое.

— А, все-таки откликнулся! — обрадовалась Нэнси. — Грубиян… Мог бы ради приличия поздороваться, спросить, как я себя чувствую, как моя нога и все такое.

— Не я прострелил тебе бедро, — сухо заметил Остин, машинально оглядываясь по сторонам. Вокруг по-прежнему не было ни души, с трассы тоже не доносилось ни звука. — Это сделал один из твоих дружков.

— Мразь! — зло бросила Нэнси.

Услышав это, Остин хотел было разъединиться, но в следующее мгновение выяснилось, что оскорбление адресовано не ему.

— Он не только мне бедро продырявил, он моего Лаки прикончил, ублюдок! А сам ногтя его не стоил. Бедняжка Лаки, он, наверное, до сих пор лежит там, на обочине. Когда я ехала обратно, видела его.

— Как ты выбралась? — Остин и не думал ничего спрашивать, само вырвалось. Просто оба они оказались в одинаковой ситуации — раненые, в безлюдной местности, без всякой помощи. Некоторым преимуществом Остина было то, что с места перестрелки он укатил на принадлежавшем Нэнси «олдсмобиле». Она же осталась без средств передвижения, так как скатившийся в овраг и врезавшийся в камни серый седан вряд ли годился для езды. Кроме того, в отличие от Остина Нэнси нельзя было привлекать к себе внимание — сам-то он в тот момент пребывал в счастливом неведении относительно того, что его тоже считают преступником.

— Как выбралась? — Чувствовалось, что Нэнси усмехается. — Никогда не догадаешься! Я не такая беспомощная, как может показаться. Сделала жгут, перетянула бедро полоской ткани от собственных джинсов, потом перевязала рану — и все!

Занималась почти тем же, что и я, мрачно подумал Остин.

— Хочешь, чтобы я поверил, что ты руками разорвала джинсы?

— Зачем? — ехидно хохотнула Нэнси. — Зачем рвать, если можно разрезать! Фред всегда таскал с собой нож, вот я этим и воспользовалась. С паршивой овцы хоть шерсти клок…

Нетрудно было догадался, что Фредом она называет водителя серого седана. Значит, кроме пистолета у него был еще и нож.

— Выходит, в Даллас возвращалась без штанов? — Остин сам удивлялся, почему разговаривает с этой девицей. Скорее всего, необходимость в общении, пусть даже таком странном, была продиктована текущими потрясениями.

В мобильнике вновь прошелестел хохоток.

— Нет, в штанах Фреда!

И охота же ей шутить, подумал Остин. Но затем понял, что в услышанной фразе нет ни малейшего намека на юмор.

— Это рубашка у него была испорчена, кровью залита, а штаны целехоньки, — продолжила Нэнси. — Оставалось только стянуть их с этой мрази и надеть на себя.

Неплохой ход, промелькнуло в голове Остина, вспомнившего, что Нэнси и без того была одета как мужчина, из-за чего он поначалу принял ее за парня. Так что у нее все сложилось неплохо.

— А к боли мне не привыкать. В детстве меня пьяный отчим чуть ли не каждый день ремнем воспитывал, а иногда и шваброй. Однажды ребро сломал, вот где боль была! Но если думаешь, что меня в больницу отвезли, то ошибаешься. Отчим матери запретил врача вызывать, сказал, ребро само срастется, заживет как на собаке. И срослось! Вместо обезболивающего папашка полстакана дешевого виски наливал. Так что простреленные мышцы — это мне тьфу! Дома антисептиком обработала, таблеток наглоталась, и будто ничего и не было.

Слушая Нэнси, Остин пришел к выводу, что у нее даже можно кое-чему поучиться. Если она бодрится, значит, и ему нечего раскисать.

Вот и первая польза от беседы, мрачно усмехнулся он.

— А ты спрашиваешь, как выбралась… — Похоже, у Нэнси тоже была потребность в общении, она говорила не переставая. — Когда немного оклемалась, выкарабкалась на шоссе, а там, не поверишь, всего минут через двадцать появился фургон. Такая, знаешь, здоровенная фура, на которой пиво возят. На ней я в Даллас и вернулась. Шофер слушал плеер и даже не спросил, как я очутилась на трассе. Вот так… Вечером я уже дома телевизор смотрела. — Нэнси на минутку умолкла, словно предоставляя Остину возможность что-то ответить. Он подобной любезностью не воспользовался, поэтому вновь заговорила она: — Спросишь, почему так подробно рассказываю… Так ведь ты теперь один в курсе всего. Лаки, дружка моего, Фред прикончил, потом я пристрелила его самого, Кидди еще раньше в банке пришили, так что только ты остался. Все знаешь, и баксы у тебя. Эх, жаль я промазала, когда в тебя стреляла. Если бы попала, денежки сейчас были бы при мне и зажила бы я как королева!

Остин замер. Промазала? Выходит, она не знает, что ранила его?

— Кстати, автомобиль мой тоже у тебя, — сердито добавила Нэнси. — Нехорошо получается: ты вроде в этом деле ни при чем, а в итоге все тебе досталось. Другие старались, а ты загреб!

— Уж прости, золотце, так получилось, — не удержался Остин. — Я не просил втягивать меня в ваши игры. А «олдсмобиль» твой — это компенсация за физический ущерб, который ты мне причинила.

— Физический… ущерб? Это как понимать? Слышишь, не строй из себя профессора, говори проще.

Остин скрипнул зубами. Он еще должен разжевывать!

— Ты меня ранила, поэтому не требуй своего автомобиля обратно. Это плата за… словом, за ранение. Ясно?

В ответ послышался торжествующий визг.

— Ух ты! Значит, я тебя задела! Блеск! — Потом в голосе Нэнси зазвучала тревога. — Только много себе не воображай, это еще не значит, что баксы тебе должны достаться. Думаешь, если тебя пулей царапнуло, ты теперь имеешь право на всю добычу? Да ты вообще никто! Деньги мои! Тебе придется их отдать, заруби это себе на носу!

Остин понял, что происходит: подобно многим людям, привыкшим судить по себе, Нэнси полагала, что он стремится присвоить свалившиеся с неба деньги. Ей даже в голову не приходит, что для него гораздо большее значение имеют другие ценности — репутация, положение в обществе, карьерный рост и тому подобное. И что ему вовсе не улыбается перспектива провести остаток жизни в бегах из-за двухсот семидесяти шести тысяч долларов.

— Отдам, не беспокойся, — буркнул он. — Только не тебе.

— А кому? — быстро спросила Нэнси. — Кому ты можешь их отдать, если все перестреляны, я одна осталась!

С запекшихся губ Остина слетел невольный вздох.

— В банк верну.

— В банк?! — взвизгнула Нэнси. — Да ты совсем дурак, что ли?! Кто возвращает деньги в. банк после ограбления? Не смеши меня! И потом я тебе не позволю, слышишь?

Остин машинально пожал плечами, но тут же, скривившись от острой боли, пожалел об этом.

— Слышишь?! — настойчиво повторила Нэнси.

— Да. — Он уже немного отдышался. — Интересно, как ты это сделаешь?

— Очень просто! Я ведь не зря сказала, что смотрела вчера вечером телевизор.

После этих слов Остин непроизвольно напрягся, поняв, что сейчас услышит что-то чертовски неприятное. Так оно и получилось.

— Сам понимаешь, мне интересно было, что рассказывают о нашем ограблении, особенно по местному каналу. И я видела, как эта ваша курица крашеная, Линда Петерсон обличала тебя, старший менеджер Остин Брикс! Она же мне и номерок твоего мобильника дала, хе-хе-хе…

Остин не поверил собственным ушам.

— Как?!

— А так, — усмехнулась Нэнси. — Говорю же, я не такая беспомощная, как многие думают. Сегодня прямо с утра позвонила в банк, назвалась следователем и попросила к телефону Линду Петерсон. Ну, ее и пригласили. И она за пять минут выложила мне все, что я хотела о тебе знать. — Она хихикнула. — Кстати, не скажешь, чем это ты ей так насолил?

— Еще кто кому насолил, — скрипнул зубами Остин.

— Ладно, не хочешь говорить, не надо. И без того мне почти все о тебе известно. Так что могу сдать тебя полиции в любой момент. Поведаю, как ты план налета на банк разрабатывал. Как настаивал, чтобы все тебе подчинялись. — Нэнси злорадно рассмеялась. — Ведь стоит только подбросить копам письмецо — и ты вовек не отмоешься! Только мне не это нужно.

— А что же?

— Деньги! За них я готова на все, так что лучше отдай по-хорошему. Тогда все останется между нами — и то, как ты выдавал банковские секреты, как подготавливал налет, и… Словом, все.

— Чушь! Ничего этого не было! — воскликнул Остин.

— Да. Но все считают, что ты замешан в ограблении, поэтому поверят любому моему вранью. — Немного помолчав, Нэнси добавила: — Ты ведь знаешь, что деньги мои и я все равно свое получу. Так что лучше отдай сам, по-хорошему, иначе я тебе такое устрою — мало не покажется.

Ну и нахалка! — промчалось в мозгу Остина.

— Сначала найди меня, — как можно спокойнее произнес он.

— Найду, не сомневайся. Из-под земли достану!

— Посмотрим.

— Посмотрим!

Именно в этот момент Остин внезапно вспомнил, что Линда в самом деле раза два звонила ему по этому самому номеру. Поздравляла с Рождеством и, кажется, с днем рождения. Когда же он спросил, как ей стал известен номер, она лишь рассмеялась. Позже, размышляя, Остин допустил, что у Линды вполне могло хватить наглости, пока он отсутствовал, зайти в его кабинет и проверить телефон — если, предположим, тот оказался на рабочем столе, а подобное время от времени случалось.

— Слышишь, давай по-хорошему, а? — совсем другим тоном произнесла вдруг Нэнси. — Номер мой ты теперь знаешь, так что звони, рассказывай, как у тебя дела. А надумаешь деньги вернуть, звони даже ночью. Я сразу примчусь. — После секундной паузы она спросила вкрадчиво: — Ты сейчас в Далласе?

Остин усмехнулся. Еще недоставало, чтобы он отчитывался перед девицей, которая в него стреляла!

— Разговор окончен, золотце. Больше не звони.

— Ах так? — прошипела Нэнси. — Ну, ты еще пожалеешь! Ты у меня еще…

Дальше Остин не услышал, потому что, нажав на кнопку, прервал разговор.

Из этой беседы он вынес следующее соображение: его дела даже хуже, чем он предполагал. Если Нэнси действительно подбросит в полицию письмо с сообщением, что он, Остин Брикс, является инициатором ограбления банка «Даллас-кредит», его начнут разыскивать с удвоенной силой. Ведь это будет уже второе, после показаний Линды Петерсон, косвенное свидетельство его участия в налете на банк. Значит, нужно поскорее убраться в соседний штат. Иначе он очутится за решеткой, так и не успев найти выход из своей кошмарной ситуации.

Прежде чем покинуть заросли акации и отправиться в путь, Остин умылся водой из большой бутыли — не хотел выглядеть заспанным. В его положении любая подозрительная или просто необычная деталь во внешности могла привести к самым пагубным последствиям.

Условную границу между штатами Остин спокойно пересек по мосту, соединявшему берега стремительной Ред-Ривер, и тут по какой-то злой иронии ему повстречался первый за последние сутки наряд дорожной полиции. На Остина внимания не обратили, но, пережив не самые приятные мгновения, он почти сразу за мостом съехал с шоссе и продолжил путь по бездорожью.

Солнце припекало. Вдобавок, как и вчера, Остина постоянно мучила жажда, поэтому вода в лежавшей на соседнем сиденье бутылке быстро кончилась. Пришлось остановиться, чтобы заново наполнить ту из большой бутыли. Но, когда Остин открыл заднюю дверцу, у него вырвался возглас досады: от тряски бутыль повалилась на бок и вода потихоньку вылилась, так как крышка, судя по всему, была завинчена неплотно. Осталось около пинты, не больше.

Остин провел ладонью по лицу. В довершение всех своих несчастий он остался без воды. Верно люди говорят: пришла беда — отворяй ворота.

Делать нечего, Остин перелил остатки влаги в меньшую бутылку, а большую в сердцах зашвырнул в самый центр растущей неподалеку колонии кактусов.

Однако уже минут через двадцать, катя в «олдсмобиле» по каменистой местности, он пожалел о безрассудном порыве. Не нужно было выбрасывать бутыль, она еще пригодилась бы, ведь в нее можно набрать воды.

С губ Остина слетел вздох. Вот очередное свидетельство того, что он еще не до конца осознал всю сложность своего положения. Впредь следует проявлять большую осмотрительность.

Примерно через час езды Остин неожиданно увидел узкую асфальтовую дорогу, которая пересекала ему путь. К этому времени последняя капля воды была выпита, но сейчас появилась надежда на пополнение запасов. Знать бы только, куда эта дорога ведет. Направо нужно ехать или налево?

Логика подсказывала, что если есть дорога, значит, она что-то соединяет, какие-то пункты, в которых живут люди. А у людей, как правило, есть вода. Так что в принципе все равно, куда ехать.

Пожалуй, поверну направо, подумал Остин, выезжая на асфальт. И в этот самый момент случилась новая неприятность: только он начал поворачивать баранку в избранном направлении, как двигатель чихнул, после чего наступила тишина. В следующее мгновение Остин осознал, что уже никуда не едет — автомобиль остановился.

Он и не мог двигаться — стрелка прибора, показывающего уровень бензина, стояла на нуле.

Странно, увидев это, Остин как-то даже не удивился. Он словно начал понемногу привыкать к тому, что в последнее время с ним случаются одни неприятности. Его жизнь вошла в темную полосу, которая, вместо того чтобы смениться светлой, превратилась в одно сплошное черное поле. Теперь к прочим неприятностям присоединился пресловутый закон подлости: горючее кончилось именно в тот момент, когда появилась надежда заполнить бак.

Но инертным Остин выглядел лишь внешне. В душе его кипел огонь возмущения, просто не было смысла показывать свое состояние, да и некому.

Горестно вздохнув, Остин устремил взгляд прямо перед собой и сидел так несколько минут. Ни о чем особенно не думал. За это время на дороге никто не появился — очевидно, пользовались ею нечасто. С одной стороны, для него это было хорошо, но с другой… Даже спросить, где находится ближайшая заправочная станция, не у кого.

Болезненная пульсация в раненом плече усилилась или же удрученный Остин стал более восприимчив к боли? Сам он над этим не задумывался. Просто вынул из кармана пластиковый флакон с аспирином, высыпал на ладонь две таблетки, посмотрел на них… и сбросил обратно: запивать нечем.

Что толку здесь сидеть? — проплыло в его голове. Может, на этой дороге до вечера никто не покажется. Нужно что-то предпринять.

Морщась от боли, он вышел из автомобиля, вытащил сумку и хлопнул дверцей.

И тут перед ним вновь замаячил вопрос, в какую сторону идти.

Немного подумав, Остин решил двинуться налево. Направо он уже пытался повернуть и сразу же потерпел фиаско. Возможно, противоположная сторона окажется более удачной.

Больше не медля, Остин зашагал по присыпанному песком асфальту. Сумку, разумеется, взял с собой, хотя тащить тяжесть совсем не хотелось. Но не оставлять же двести семьдесят шесть тысяч долларов в брошенном на дороге автомобиле, пусть даже запертом! Сохранность этих денег — единственный залог успешного выхода из сложившейся ситуации. Не будет денег — не будет и доверия к реальной версии случившегося.