Политическая история Римской империи

V ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА 68–69 гг. И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Важной вехой в истории Римской империи явилась гражданская война 68–69 гг., не только покончившая со старой династией, но и в значительной степени создавшая предпосылки для проведения новой политики. Еще важнее то, что с ней закончился период раннего принципата.

Первый этап войны. Принципат Гальбы. В марте 68 г. наместник Лугдунской Галлии Г. Юлий Виндекс[69], собрав в своей резиденции в Лугдуне представителей галльской знати, призвал их к восстанию против Нерона, обвинив его в грабежах, насилиях и убийствах, позорящих императорский сан театральных выступлениях, матереубийстве и уничтожении цвета сената. Собравшиеся горячо его поддержали. Виндекс принадлежал к древнему и даже царскому аквитанскому роду (аквитаны жили на юго-западе Галлии), получившему римское гражданство, и уже его отец был сенатором, сенатором был и он. Галльские аристократы были первыми, кто его поддержал. На сторону Виндекса перешла чуть ли не вся Галлия. И все же это не было национальным восстанием против власти Рима, оно было направлено против произвола и эксцессов Нерона. Виндекс начал выпускать свои монеты, которые подчеркивали цели восстания — ликвидацию «тирании» Нерона и восстановление добрых старых нравов. На монетах появились такие легенды, как ROMA RESTITUTA (Восстановленный Рим), IUPPITER LIBERATOR (Юпитер освободитель), MARS ULTOR (Марс Мститель). Среди монетных легенд находилась и обычная для республиканского времени аббревиатура SPQR (Сенат и народ римский). Многие эти лозунги напоминали пропаганду Августа как до 27 г. до н. э., так и после.

Сразу же после начала восстания Виндекс обратился к наместнику Тарраконской Испании С. Сульпицию Гальбе с предложением официально его возглавить, дабы «дать голову телу, ищущему голову». Обращение к Гальбе было неслучайным. Тот принадлежал к старой знати. Фамилия Гальбы была одной из самых знаменитых во времена республики и при Августе входила в самые «верхи» римского общества. Гальба утверждал, что по отцовской линии происходит от Юпитера, а по материнской — от жены мифического критского царя Миноса Пасифаи. Его отец, овдовев, женился на Ливии Оцелле, родственнице императрицы Ливии, и мачеха усыновила Гальбу, который, таким образом, оказался уже в детстве близким к дому Августа, где ему покровительствовала Ливия. Это открыло ему путь к блестящей карьере.

В 33 г. Гальба был консулом, до и после этого он не раз являлся наместником различных провинций. В 41 г. сенаторы после убийства Калигулы его кандидатуру в числе других предлагали для избрания принцепсом, но он предпочел отказаться. Это помогло ему остаться на самом «верху» при Клавдии, которого он сопровождал в британском походе. Богатый и знатный, он казался опасным, но сумел избежать репрессий. Нерон его не очень-то любил, и в течение 14 лет Гальба был частным человеком, не занимавшим никаких должностей. Только в 61 г. император обратил на него внимание, но при этом предпочел отправить подальше от своего двора — наместником Тарраконской Испании. Теперь ему было почти 70 лет. Возможно, он знал о планах Виндекса, но все же, получив его послание, долго колебался, принять ли ему его предложение. Но один из его приближенных — Т. Виний положил конец его сомнениям, сказав, что немедленное недонесение императору об этом предложении само по себе является государственной изменой. И Гальба тоже выступил против Нерона, выдвинув те же лозунги.

Сил у восставших было не так много. В распоряжении Виндекса находилось стотысячное войско, но это была не регулярная армия, а ополчение, состоявшее преимущественно из клиентов галльских аристократов. Гальба мог опереться лишь на один легион и некоторое количество вспомогательных частей. Скоро он набрал еще один легион и вспомогательные отряды, но силы все же были неравны. Однако Нерон не воспользовался этим обстоятельством. К восстанию Виндекса он отнесся весьма легкомысленно, а известие об измене Гальбы привело его в отчаяние. Правда, через какое-то время принцепс как будто пришел в себя и начал собирать силы для подавления восстания. Но для этого нужно было время, а его ему катастрофически нс хватало. Тем временем против восставших выступила стоявшая в Верхней Германии армия во главе с Л. Вергинием Руфом. Виндекс пытался привлечь его на свою сторону, но неудачно. Руф, строго следуя римским традициям, заявил, что вопрос о судьбе императора должны решать только сенат и народ. А поскольку ни сенат, ни народ никак против Нерона не выступили, то он и не признал законность ни Виндекса, ни Гальбы. В середине июня около Везонтиона войско Виндекса было разгромлено, в битве пали 20 тыс. галлов, погиб и Виндекс. После этого солдаты провозгласили Руфа императором. Тот отказался от этой чести, и они остались нейтральными. Так что и подавление восстания Виндекса, и его гибель пользы Нерону не принесли, и восстановить свою власть в Галлии он не смог.

Гальба, отказавшись от титула императора, провозгласил себя легатом римского народа и сената, подчеркивая этим, что он не узурпатор и высшая власть в государстве, как и во времена республики, принадлежит сенату и народу, а он, Гальба, лишь представитель этой высшей власти. И своим лозунгом он избрал свободу. В своих выступлениях и воззваниях Гальба подчеркивал жестокости Нерона и его несправедливость, а себя выставлял мстителем за невинные жертвы. На его монетах — изображения Марса и свободы, а легенды провозглашают LIBERTAS P. R. (Свобода римского народа), VICTORIA P. R. (Победа римского народа). Знаком союза с восставшей Галлией явилась монета с изображением Испании и Галлии и легендой CONCORDIA HISPANI ARUM ET GALLIARUM (Согласие Испании и Галлии). Узнав о гибели Виндекса, Гальба растерялся и удалился во внутренние районы Испании, где у него было больше сторонников. Но вскоре к нему присоединились наместник Лузитании Μ. Сальвий Отон, бывший друг Нерона, не простивший ему фактическую ссылку и увод жены, и квестор Бетики А. Цецина. Регулярных войск у них не было, но их присоединение имело огромное моральное значение. Кроме того, они могли предоставить в распоряжение Гальбы иррегулярные отряды местной милиции, а Цецина — и ресурсы императорских владений в Бетике.

Вновь ободрившись, Гальба стал набирать войска. 10 июня был официально создан VII Гальбанский легион (позже названный Парным), ставший ядром армии Гальбы. Во главе его встал Μ. Антоний Прим, уроженец Толозы в Аквитании, бывший сенатор, выгнанный Нероном. Против принцепса выступил и командир стоявшего в Африке легиона Л. Клодий Макр. Первоначально, узнав о выступлении Виндекса, он заявил о своей полной лояльности императору. Но присоединение к выступлению Гальбы, к нему — Отона и набор им нового легиона заставили Макра изменить свою позицию. Во многом под влиянием прибывшей в Африку Кальвии Криспиниллы, бывшей ранее приближенной Нерона, он также объявил себя легатом сената и пытался от имени сената и народа установить свою власть в Африке. Он тоже набрал новый легион, назвав его Макрианским и Освободителем. Макр не признал руководство Гальбы, за что позже и поплатился, но Африка была для Нерона потеряна. Фактически вся западная часть империи выступила против императора.

В создавшихся условиях второй префект претория Нимфидий Сабин, соперничавший с Тигеллином, решил поддержать Гальбу и выступил против Нерона. Сабин всячески подчеркивал родственную связь Гальбы с Ливией, так что в глазах преторианцев Гальба должен был быть даже более законным преемником Августа, чем правивший ныне Нерон. Но еще важнее стало то, что Сабин пообещал преторианцам по 30 тыс. сестерциев, если они поддержат его и сенат, чем окончательно привлек их на свою сторону. Узнав о таком повороте событий, сенат 9 (или 11) июня собрался на специальное заседание и провозгласил императором Гальбу, а Нерона объявил «врагом отечества». Тот бежал в имение вольноотпущенника Фаона. За ним был отправлен отряд, чтобы привезти его в Рим для суда. Но отрешенный от власти принцепс, узнав о его прибытии, покончил с собой. Нанося себе удар кинжалом, Нерон говорил: «Какой великий артист умирает». Даже умирая, он считал себя скорее артистом, чем римским императором. Узнав обо всех этих событиях, Гальба в сопровождении VII Парного легиона двинулся на Рим. По пути он жестоко наказывал города, остававшиеся верными Нерону. Фактически не встречая сопротивления, в октябре 69 г. Гальба вступил в столицу.

Победив в гражданской войне, Гальба демонстративно противопоставил себя своему предшественнику. Память Нерона была официально осуждена. Монеты нового императора провозглашали восстановление свободы, спасение и безопасность римского народа, победу и возрождение Рима. Теперь для римского народа наступила пора счастья (fidelitas), а он за это платил верностью (fides). Эти понятия впервые появились в римской чеканке именно во времена Гальбы. Этим он, естественно, не ограничился, казнив самых известных и ненавистных прислужников Нерона. Среди них был и вольноотпущенник Гелий, которого Нерон оставил в Риме в качестве своего полномочного представителя во время путешествия в Грецию. Руфа он отозвал с Рейна, хотя тот не только сам признал нового принцепса, но и привел к присяге свои легионы, очень этого не хотевшие. С другой стороны, были возвращены изгнанники, и в их числе в Рим вернулся Гельвидий Приск, ставший после устранения своего тестя Тразеи Пета лидером стоической оппозиции.

Серьезным было положение в Африке. Макр, не видевший в Гальбе вождя антинероновского движения, не признал его и императором. Более того, он стал задерживать суда с хлебом, идущим из Африки, надеясь этим заставить Италию капитулировать. Макр, к тому времени практически независимый правитель Африки, планировал переправу на Сицилию, а затем, может быть, и поход на Рим. Однако провинция, ненавидевшая Макра, его не поддержала. Гальба воспользовался этими обстоятельствами, и по его приказу прокуратор Требоний Гаруциан убил Макра. После этого вся Империя признала власть Гальбы.

К моменту смерти Нерона казна была пуста, и на ней висел огромный долг. Важнейшей проблемой нового правительства стало решение финансового вопроса, поэтому император взял курс на строгую экономию, что вызывало насмешки отвыкшего от этого общественного мнения. Гальба решил вернуть в казну подарки, в свое время сделанные Нероном. Этим стала заниматься специальная комиссия из 10 всадников, созданная императором. Но одновременно он представлял различные привилегии тем, кто поддержал его и Виндекса. Галльские общины, выступившие на стороне последнего, получили римское гражданство. Для Испании и Галлии таможенные пошлины были снижены с 2,5 до 2 %.

Ко времени прихода к власти Гальба прошел долгий путь администратора и военного командира. У него, члена самой высшей и старинной римской знати, сформировались свои взгляды на взаимоотношения с солдатами, в том числе преторианцами. В нем были сильны чувства ответственности, дисциплины, чести и долга и одновременно суровости в своих требованиях — все качества, присущие по традиции старой аристократии, поэтому он отказался выплатить преторианцам деньги, обещанные Нимфидием Сабином, заявив, что солдат он набирает, а не покупает. Это была благородная, но совершенно нереалистическая позиция. Преторианцы были возмущены. Сабин, расчитывавший войти в ближайшее окружение нового императора и обманувшийся в своих надеждах, начал агитировать на этот раз против Гальбы. Заговор Сабина был раскрыт, и преторианцы не поддержали своего командира, он был казнен. Но недовольство осталось. Оно еще больше усилилось, когда Макр прервал снабжение Рима африканским зерном, что вызвало определенный дефицит продовольствия в столице. Убийство Макра несколько стабилизировало положение, однако оно оставалось сложным.

Гальба был ставленником сената, который активно его поддерживал. События 41 г. показали, что никаких шансов на восстановление «свободной республики», о какой могли бы мечтать многие сенаторы, у сената нет. Теперь мечтой сенаторской знати стал принцепс-аристократ, правящий в полном согласии и почти под руководством сената. Такого принцепса сенат нашел в Гальбе. Это подчеркивалось и чеканкой Гальбы. На монетах появилась такая легенда, как SENATUS PIETATI AUGUSTI. Сенат и принцепс как бы уравнивались. Но зато это вызывало недовольство плебса, части всадников и, что особенно важно, армии. Вместе с Гальбой к власти пришли его приближенные. Хотя Гальба был плоть от плоти сенаторской аристократии, его долгое отсутствие в Риме привело к утрате многих полезных связей в столице. В результате положение нового императора оказалось противоречивым. С одной стороны, сенат его активно поддерживал, но с другой — отсутствие собственной «партии» среди сенаторов делало позиции Гальбы даже в этом органе довольно хрупкими. Отсюда и влияние на него тех людей, которых он привел с собой в Рим.

Огромное влияние на императора оказывал Т. Виний Руфин, ставший фактически управлять имперскими финансами. Его Гальба сделал с 1 января 69 г. консулом вместе с собой. Другая влиятельная фигура нового принципата — Корнелий Лакон, выходец из низов, назначенный новым префектом претория. Вольноотпущенник Икел стал всадником и тоже занял видное положение при дворе Гальбы. За короткий срок все они успели прославиться необыкновенной жадностью и подкупностью, далеко превзойдя в этом нероновских любимцев. В сенат был введен прибывший в свите Гальбы Кв. Помпоний Руф. Он и другие сторонники Гальбы, по-видимому, и должны были составить «партию», на которую последний мог бы опереться. Все они так или иначе имели отношение к Испании и Нарбонской Галлии. Вероятно, речь шла об относительно сплоченной группе, связанной не только с императором, но и между собой. Однако времени у него было мало. А тут остро встал вопрос о преемнике, и его надо было решать как можно скорее.

Неожиданно обострилась обстановка. Воины каждый год приносили присягу императору, и 1 января 69 г. солдаты Германской армии, недовольные недооценкой их лояльности во время восстания и отзывом любимого ими Руфа, в чем справедливо увидели знак недоверия к ним, отказались принести требуемую от них присягу. Попытка Гордеона Флакка, сменившего Руфа, переубедить солдат ни к чему не привела. Вскоре они выдвинули свою кандидатуру в императоры — наместника Нижней Германии А. Вителлия, только что назначенного Гальбой на этот пост. Инициатором его выдвижения стал А. Цецина, еще недавно так активно поддержавший Гальбу. Несмотря на свои заслуги, он не вошел в круг приближенных нового императора и оказался на нижнем Рейне, став легатом легиона. Это, конечно, было повышением после должности квестора провинции, но, видимо, совсем не такое, на какое он надеялся. Кроме того, он вошел в конфликт с Винием и боялся его преследования под предлогом коррупции во время своего квесторства в Бетике. После некоторых колебаний Вителлий согласился.

Известие о мятеже германских легионов заставило Гальбу поторопиться. Ему уже шел 72-й год, детей у него не было[70], а новое правление надо было упрочить. Правда, у него был внучатый племянник П. Долабелла, но Гальба принципиально не хотел назначать преемником члена своей семьи. Большие надежды на усыновление и назначение его наследником питал Отон, первым поддержавший Гальбу в начале его авантюры. Его кандидатуру поддерживал Виний, которому Отон обещал отдать в жены свою дочь. Но после колебаний и не без влияния Корнелия Лакона и Икела Гальба предпочел Гн. Кальпурния Пизона Фруги Лициниана, нс имевшего никаких заслуг, кроме знатного происхождения и того, что его семья пострадала от Нерона. Объявляя об усыновлении Пизона, Гальба делал акцент на обладание им прекрасными душевными качествами, что и самому принцепсу, и близким к нему сенаторским кругам казалось важнее достоинств, присущих главе государства. Таким образом, не наследственная передача власти во всех ее аспектах, включая auctoritas, а достойность претендента занять этот высокий и ответственный пост является принципом занятия тропа и придает правителю auctoritas. Это новый принцип, принцип заслуги. Правда, саму заслугу Гальба понимает весьма ограниченно и целиком в соответствии со своим аристократическим происхождением. Он утверждает, что его побудили обратить внимание именно на Пизона его дарования и любовь к родине. Но 30-летний Пизон себя до сих пор совершенно ничем не проявил, и его единственная заслуга — знатность семьи и слава его предков. Так что для Гальбы фактически заслуга сводилась к знатности и высоким, как он полагал, моральным качествам личности. Но в данном случае важно именно выдвижение нового принципа перехода власти от одного правителя к другому — не происхождение из правящего дома, а заслуга перед государством. При этом принцепс заявил, что он с удовольствием вообще вернулся бы к республиканскому правлению, но огромное тело государства требует единоличного правителя. Однако этот правитель совершенно необязательно должен быть членом правящего дома, ибо человеческие качества важнее происхождения из императорской семьи. Гальба подчеркивал свою давнюю связь с Ливией, помещая ее портрет на своих монетах, но теперь он выдвинул другой принцип наследования власти. В значительной степени такая позиция Гальбы выражала взгляды большинства сенаторов. Сенат с восторгом встретил усыновление Гальбой Пизона, но преторианские когорты были этим чрезвычайно недовольны.

Отон, которого преторианцы хорошо помнили по времени его пребывания в Риме при Нероне, искусно возбуждал их недовольство, и 15 января 69 г. они подняли бунт, потребовав признания его императором. Даже телохранители принцепса ему изменили и перешли на сторону мятежников. Гальба и Пизон были убиты. Отон пытался было спасти Виния, поддерживавшего его и выступавшего против усыновления Пизона, но ненависть к нему была столь велика, что его тоже убили. От рук мятежников погибли и другие приближенные Гальбы, в том числе Лакон. Всенародно был казнен Икел. Великий римский историк Тацит свой рассказ о Гальбе заканчивает замечательной фразой: «Он был способен стать императором, пока им не сделался». Испуганный сенат принял требование преторианцев и передал Отону все полномочия принцепса. Поскольку оба ординарных консула погибли во время этих событий, 26 января сенат объявил консулами Отона и его брата Люция.

Второй этап гражданской войны. Отон и Вителлий. В момент прихода к власти Отону шел 37-й год. До этого он ничем особенно себя не проявил. В свое время через любовницу Нерона Акте он сблизился с императором и вошел в круг его самых близких друзей. Однако Нерон влюбился в его жену Поппею Сабину и отправил неудобного в этих обстоятельствах мужа в «почетную ссылку», назначив наместником далекой Лузитании. И этого Отон Нерону не простил, решительно поддержав Гальбу. Казалось, у него не было никаких качеств и опыта, которые давали бы ему моральное право на трон. Однако, став императором, Отон неожиданно проявил себя как весьма разумный государь. Он стремился примирить враждовавшие группировки, вводя в правящую элиту представителей различных сил. Префектом Рима был назначен Т. Флавий Сабин, исполнявший эту должность несколько лет при Нероне (был отставлен в 69 г.). Теперь Сабин снова встал во главе Города. Консулом на короткое время был назначен Вергиний Руф.

Одновременно Отон пытался вести и самостоятельную политику. Чтобы укрепиться в провинциях, он вывел новые колонии в Испанию, дал новые законы Африке и Каппадокии, приказал возместить деньгами стоимость конфискованного Нероном у изгнанников имущества, однако многое сделать не успел. Придя к власти, Отон позиционировал себя как носитель мира и безопасности после опасностей нероновского правления и недавней гражданской войны. Его лозунгами стали PAX ORBIS TERRARUM (Мир во всей вселенной) и SECURITAS PR (Безопасность римского народа). Может быть, стремлением объединить вокруг себя все силы общества, включая сторонников покойного Нерона, объясняется попытка Отона жениться на вдове Нерона Статилии Мессалине. И себя он иногда называл Отоном Нероном. Но реальность оказалась жестокой, и ни о каком мире и ни о какой безопасности говорить не приходилось. Власть Отона признала почти вся Империя. И только войска, стоявшие на Рейне, отказались ему подчиниться. После некоторых колебаний помощь им прислали и британские легионы.

Провозглашенный на Рейне императором Вителлий, узнав о событиях в Риме, стал действовать решительнее. Его войско было разделено на три части. Две отдельные армии под командованием А. Цецины и Фабия Валента разными путями направились в Италию, а сам он во главе третьей двигался в тылу вслед за ними. Вскоре вителлиановские войска перешли Альпы и вторглись в Северную Италию. 14 марта Отон, оставив Рим на попечение сената и своего брата консула Л. Сальвия Отона Тициана, отправился на театр военных действий. Через некоторое время он вызвал брата к себе, а во главе Рима остался префект Города Т. Флавий Сабин.

Сначала военные действия развивались успешно для отонианцев. На их стороне находились войска, стоявшие в Италии, включая преторианцев. Отона признали и готовы были прийти ему на помощь армии, расположенные на Дунае и Балканах. Восточные войска, находившиеся в Египте, Сирии и Иудее, держались нейтрально и против Отона не выступали. В первом сражении отонианцы, возглавляемые Марием Цельзом и Светонием Паулином, одержали победу над армией Цецины. Но Паулин не решился преследовать врагов и дал возможность последнему соединиться с Валентом. Вскоре сюда подошли и главные силы отонианцев во главе с императором. Паулин и некоторые другие военачальники настаивали на затягивании войны, чтобы дать время и возможность подойти стоявшим на Дунае армиям, что дало бы Отону огромный перевес в силах и могло бы решить исход войны. Но Отон выбрал немедленное возобновление военных действий, надеясь кончить дело одним ударом.

14 апреля у дер. Бедриак около г. Кремоны произошло решающее сражение. На этот раз победу одержали вителлианцы. Основные силы Отона сумели организованно отойти в свой лагерь, взять который враги так и не сумели. Войну можно было продолжать. На стороне Отона стояли дунайские войска, готовые прибыть в Италию, чтобы соединиться там с основной армией, однако он не захотел продолжать братоубийственную бойню, сказав, что справедливее, чтобы один умер за всех, чем все за одного. Написав письмо Вителлию с просьбой не преследовать его сторонников и родственников, 17 апреля 69 г. Отон покончил жизнь самоубийством.

Когда в Рим пришло известие о самоубийстве Отона, сенат тотчас признал принцепсом Вителлия, официально вручив ему все полагавшиеся полномочия. Характерно, однако, что Вителлий считал днем начала своего правления не 19 апреля, когда был признан сенатом, а 1 января, когда его провозгласили императором верхнегерманские войска. Позиция армии оказалась важнее юридической фикции. И это было грозным знаком.

Род Витсллиев не был знатным, но Люций Вителлий рано сблизился с императорским двором, а затем стал личным другом Клавдия, который сделал его цензором вместе с собой, а он за это помог принцепсу преодолеть юридические препятствия, вставшие на пути его брака с Агриппиной. Его сын Авл с детства был близок к императорскому дому, разделяя увлечения Калигулы и Клавдия. Это, разумеется, весьма помогло его карьере. В 48 г. Вителлий был консулом, затем — проконсулом Африки, в 65 г. он председательствовал во время Нероний, игр, установленных Нероном в свою честь. В декабре 68 г. был оклеветан и убит наместник Нижней Германии бывший консул Г. Фонтей Капитон, и Гальба послал ему на смену Вителлия. Гальба не очень-то любил Вителлия, но его кандитатуру, как кажется, активно поддержал Виний, и это решило дело. И вот теперь Вителлий стал принцепсом.

После победы, грабя и опустошая все на своем пути, армия Вителлия двигалась по Италии к Риму. В середине июля новый император вступил в столицу. 18 июля он провел торжественное богослужение в честь своей победы. Избрание этого дня вызвало недовольство большой части римлян, ибо в 390 г. до н. э. именно в этот день римляне были разгромлены галлами при Аллии и Рим единственный раз в своей истории попал в руки врагов, и с того времени 18 июля считалось днем траура. Вителлий, таким образом, бросал вызов общественному мнению.

Принципат Вителлия явился важным этапом в истории гражданской войны и развития империи. Вителлий всячески подчеркивал, что с его правлением наступает новая эра. После провозглашения императором он принял имя Германик, дав его и своему новорожденному сыну. В то же время он отложил до окончательной победы принятие имени Август и отказался от имени Цезарь. Впрочем, Августом он все же стал после вступления в Рим, а Цезарем решил назваться накануне своего падения, видимо, видя в этом имени суеверную надежду на спасение. Принятием имени Германик он льстил легионерам германской армии, у которых еще была жива память об этом популярном военачальнике, но главное — подчеркивал одновременно свою связь с правящей династией и оппозиционность к ее правившей ветви.

Еще находясь на Рейне, Вителлий стал назначать на должности, связанные с аппаратом принцепса, всадников вместо обычно занимавших эти посты вольноотпущенников, что расходилось с установившейся практикой. В этом направлении шли и такие мероприятия Вителлия, как определение должностных лиц на 10 лет вперед и принятие им полномочий пожизненного консула. Это являлось и разрывом с прежней практикой, и попыткой обеспечить себе полную независимость от сената. Может быть, пожизненное консульство он рассматривал как некую аналогию пожизненной диктатуре Цезаря, этим также подчеркивая начало новой эры: империя должна была в своем развитии вернуться к исходному пункту — диктатуре Цезаря — и начать новый путь, определенный Вителлием.

Следуя в значительной степени примеру Цезаря и Августа, Вителлий пытался добиться поддержки всех сословий. Стремясь не углублять происшедший в обществе раскол, он не стал преследовать сторонников Отона, в том числе и в армии. Сабин был подтвержден в должности префекта Рима. Вителлий делал явно благожелательные жесты по отношению к сенату, не только бывая на его заседаниях даже по незначительным поводам, но и допуская публичные споры.

Как он полагал, одобрение должно было вызвать и выдвижение в качестве примера достойного сенатора Тразеи Пета; называя этот пример, император явно делал жест примирения по отношению к стоической оппозиции. Частично этот маневр ему удался, но в целом примирения с сенатом не получилось. В решающий момент сенаторы и всадники отказали ему в поддержке.

Всадников он также пытался привлечь на свою сторону. Как уже говорилось, он начал назначать их на должности в своем аппарате. Позже император запретил всадникам позорившее их участие в гладиаторских боях, но и это оказалось напрасным.

Больше успеха Вителлий имел у плебса. Значительная его часть в свое время оплакивала Нерона, ибо устраиваемые им празднества, огромного размаха строительство, дававшее возможность многим людям заработать, даже, может быть, само довольно демократичное поведение импонировали многим. Бездарное же управление Гальбы и лихоимство его любимцев, волнения, связанные с переворотом Отона, ожидание страхов в результате гражданской войны привели к тому, что число людей, испытывавших ностальгию по нероновским временам, увеличилось. И Вителлий демонстративно подчеркивал свое уважение к памяти Нерона, в том числе совершив памятное жертвоприношение на Марсовом поле.

Еще важнее было то, что Вителлий вернулся к практике раздач. Он также всячески подчеркивал свое внимание и уважение к мнению народа, вел себя так, как плебсу нравилось: в театре и цирке он смотрел и рукоплескал, как простой зритель. Вителлий отменил тибериевскую реформу и полностью восстановил избирательные комиции. И позже в решительный для себя момент он обращался именно к толпе, умоляя народ защитить его сына. Такое популистское поведение принесло Вителлию политические дивиденды. Плебс признал его своим и в нужный момент выступил на его защиту. В Риме он распустил старые преторианские когорты, выступавшие на стороне Отона, и составил новые из своих солдат. В результате и воины, пришедшие с ним с Рейна, и городской плебс горячо поддержали Вителлия.

Что касается провинций, то Вителлий, как кажется, сначала пренебрегал их ролью, но к концу правления его отношение и к провинциям, и к внешним силам изменилось. Он отменил императорским провинциям выплату налогов, а некоторые вообще освободил от них. Еще важнее то, что Вителлий стал давать провинциалам права федератов, а многим иностранцам — латинское гражданство. Эти акты Вителлия могли создать в государстве совершенно новую ситуацию. Трудно сказать, какие выгоды получили бы иностранцы с приобретением ими латинского гражданства, возможно, здесь сказалась римская уверенность, что любая форма приобщения к римской жизни — уже благо. Превращение же провинциалов в федератов вело бы к изменению провинциальной системы. Общины федератов теоретически не входили в состав провинций, на них не распространялась (опять же чисто теоретически) юрисдикция провинциальных наместников, они обладали своим правом и своей мелкой бронзовой монетой. И если бы эти акты Вителлия претворились в жизнь, то могла бы возникнуть новая форма взаимоотношений Рима и подчиненных народов, напоминающая взаимоотношения внутри Римско-Италийской федерации до Союзнической войны, однако сделать это Вителлий явно не успел. Скорее всего, свои мероприятия он не провел ни через сенат, ни через комиции. Может быть, были изданы соответствующие эдикты, но и они из-за резкого обострения политической ситуации остались на бумаге.

Третий этап гражданской войны. Победа Веспасиана. Летом 69 г. у Вителлия появился опасный соперник — Т. Флавий Веспасиан, брат префекта Города Сабина, командовавший войсками в Иудее. Он родился 17 ноября 9 г., так что летом 69 г. ему было 59 лет. Его дед был то ли простым воином, то ли центурионом в армии Помпея, а после ее разгрома занимался сбором денег на распродажах. Отец был откупщиком, а затем ростовщиком и умер довольно рано, оставив малолетними двух сыновей — Сабина и Веспасиана. С материнской стороны их происхождение было более знатным, ибо дед по матери был военным трибуном и начальником лагеря, а дядя — даже сенатором.

Родился Веспасиан в деревушке около сабинского города Реате. Братья Флавии принадлежали к той группе новой знати, которая была выдвинута Клавдием и своей карьерой обязана не только милостям императора, но и своим усилиям. Впрочем, Веспасиан выдвинулся еще при Калигуле. В 38 г. он был эдилом, затем претором и в качестве претория, т. е. бывшего претора, вошел в сенат, после этого — легатом легиона в Верхней Германии, успешно воевал в Британии, получив за свои там победы триумфальные украшения, в конце 51 г. являлся консулом-суффектом, а затем проконсулом Африки. К концу правления Нерона Веспасиан остался чуть ли не единственным крупным военачальником, избежавшим преследований со стороны императора, и это при том, что он ничего не понимал в высоком искусстве принцепса, за что его удалили от двора. Но когда первые попытки разгромить восставших иудеев оказались неудачными, Нерон направил против них именно Веспасиана во главе армии. Тот действовал решительно. В 67 г. он захватил северную часть Палестины Галилею, взяв сильнейшие крепости этой области, а в 68 г. подошел к Иерусалиму. Однако, узнав о гибели Нерона, Веспасиан прекратил военные действия и стал выжидать. Он спокойно присягнул и Гальбе, и Отону, и Вителлию, но, вероятно, надеялся на большее.

В начале 69 г. он послал в Рим своего старшего сына Тита, находившегося с ним в армии, якобы для передачи Гальбе приветствия в честь его восхождения на трон. Узнав о свержении Гальбы, Тит вернулся к отцу, но все же отправил в столицу своего друга Ирода Агриппу, царька одной из иудейских областей, еще сохранивших призрачную независимость под покровительством Рима, дабы быть в курсе всех столичных новостей. На обратном пути Тит посетил несколько почитаемых храмов, явно вербуя поддержку. Встретился он и с легатом Сирии Г. Лицинием Муцианом, и тогда, вероятно, и был составлен план дальнейших действий.

Муциан и стал непосредственным инициатором выступления против Вителлия. Он не решился сделать это сам, а побудил к этому гораздо более популярного Веспасиана. К Муциану примкнул и префект Египта Тиб. Юлий Александр, хотя он совсем недавно признал власть Вителлия (как, впрочем, ранее Гальбы и Отона). Инициативу Муциана поддержали военные командиры, которые ранее были связаны с Корбулоном. В их числе были легат III Галльского легиона, стоявшего в Мезии, Т. Аврелий Фульв и командир X легиона в Иудее Μ. Ульпий Траян. Они ненавидели Нерона, свержение и убийство Гальбы восприняли, по-видимому, как крах надежды на мщение за своего погубленного командующего и не видели никакой другой фигуры, имевшей реальные шансы воплотить их надежды в жизнь, кроме Веспасиана[71].

1 июля 69 г. в Александрии стоявший там легион по инициативе Александра провозгласил Веспасиана императором. Через два дня это сделали легионы, находившиеся в Палестине, а 15 июля — в Сирии. Поднимая восстание против Вителлия, Веспасиан выдвинул в качестве лозунга «Возрождение Рима». Этим он явно намекал на Августа: как тот спас Рим от ужасов гражданских войн и восстановил государство, так и он, Веспасиан, спасет Империю от хотя и меньших по масштабам, но тоже ужасных гражданских войн и возродит Рим. Другими лозунгами Веспасиана стали «Согласие с сенатом» и «Восстановление свободы». Новый претендент явно выражал свое стремление получить поддержку сената. Веспасиан мог рассчитывать и на помощь префекта Рима своего брата Сабина. Поддержка жречества некоторых популярных на Востоке культов и слухи о чудесах, творимых Веспасианом, должны были компенсировать незнатность нового претендента[72]. Дипломатическими маневрами был парализован парфянский царь Вологез. А иудеи, занятые ожесточенными внутренними распрями, осажденные в Иерусалиме, и не пытались активно противостоять Веспасиану. Так что он, выступая против Вителлия, мог не беспокоиться за свой тыл.

Вскоре в г. Берит встретились Веспасиан и Муциан, наметившие план войны. Было решено, что первый укрепится в Египте, чтобы лишить Рим и Италию подвоза продовольствия. С этой же целью он должен будет затем захватить Африку. План был рассчитан на то, чтобы заставить Вителлия и Рим капитулировать под угрозой голода, но дело повернулось иначе.

Когда известие о провозглашении Веспасиана императором дошло до армий, стоявших в Паннонии, Мезии и Далмации, те решили к нему присоединиться. Еще недавно дунайская армия, соперничавшая с германской, активно поддержала Отона. На Дунай после победы Вителлия в наказание были переведены и некоторые легионы, участвовавшие в войне. Среди них был VII легион, недавно набранный Гальбой в Испании, с которым он и двигался на Рим. Его легат Μ. Антоний Прим не только решительно выступил на стороне Веспасиана, но и уговорил остальных немедленно вторгнуться в Италию. Фактически он и возглавил армию вторжения.

Решительное сражение произошло в конце октября 69 г. около Кремоны почти в том же месте, где недавно потерпели поражение отонианцы. На этот раз после многочасового упорного боя, в котором успех склонялся то на одну, то на другую сторону, победу одержала армия Прима. Накануне сражения командующий вителлианцами Цецина предал своего императора. Попытка другого вителлианского полководца, Валента, изменить соотношение сил, укрепившись на юге Галлии, не удалась. Вскоре и сам он погиб. Находившаяся на стороне Вителлия Кремона была разрушена.

Флавианские войска вступили в Среднюю Италию. На их сторону перешли многие италийские общины, пострадавшие от грабежей и бесчинств вителлианцев. Веспасиана признали флотские эскадры, стоявшие в Италии. В этих условиях Вителлий, потеряв голову, решил отречься, но толпа не дала ему это сделать. В Риме вспыхнуло восстание. Находившиеся там сторонники Веспасиана, в том числе его брат Сабин и сын Домициан, были осаждены на Капитолии. Последний был взят, находившийся там старинный храм Юпитера сгорел, а вместе с ним и хранившийся там архив. Домициану удалось бежать, а Сабин был схвачен и убит. После этого ни о каком примирении не могло быть и речи. Флавианская армия подошла к Риму.

Активная часть плебса и в сложившейся ситуации осталась верной Вителлию. Многие горожане вооружились и приняли участие в боях. 20 декабря войска Прима ворвались в Рим. В городе развернулись ожесточенные уличные бои, в которых активно сражались наряду с солдатами и сторонники Вителлия из гражданского населения. И все же сопротивление вителлианцев было сломлено. Вителлий был схвачен и после издевательств убит.

Рим оказался во власти флавианских солдат, и взявший фактическую власть Прим не мог или не хотел с этим ничего поделать. Магистраты и значительная часть сенаторов разбежались, так что созвать сенат и как-то легализовать создавшееся положение было невозможно. Вскоре, однако, в Рим прибыл Муциан, фактически управлявший государством до прибытия Веспасиана. Он решительно оттеснил Прима, а когда тот пытался обратиться к Веспасиану, то встретил у того весьма холодный прием. Собравшийся все же сенат получил послание Веспасиана, после чего дал ему и Титу консулат, а Домициану претуру с консульским империем. Муциана и Прима сенаторы тоже отличили, хотя и были ими недовольны. Тон послания Веспасиана дал сенату повод полагать, что он сможет играть роль реально правящего органа. Даже приспешник Нерона Эпирий Марцелл говорил об умеренной свободе, которая нравится хорошим принцепсам, явно имея в виду Веспасиана. В этих условиях ведущую роль пытался играть Гельвидий Приск, являвшийся после смерти своего тестя Тразеи Пета признанным лидером сенатской стоической оппозиции. Он даже вопреки предложению назначенного консула предложил сенату вместо принцепса принять решение по насущному финансовому вопросу. Несколько позже Приск, будучи претором, приветствовал нового императора лишь именем Веспасиан. И, как это было в позднереспубликанские времена, в сенате начались раздоры, практически парализовавшие его деятельность, в результате чего законов, как пишет Тацит, в государстве не было. И лишь с прибытием в Рим Муциана, который твердо взял управление в свои руки, именно в это смутное время 22 декабря сенат единодушно, как это он делал всегда, присвоил Веспасиану «все, что обычно полагается принцепсам», прежде всего титул августа и трибунскую власть. Но этим постановлением сената дело не ограничилось. Вероятно, в том же декабре были созваны комиции, принявшие специальный закон о власти Веспасиана, определивший функции нового главы государства. Веспасиан явно не очень-то доверял сенату, и страховка в виде закона, принятого комициями, была для него не лишней[73]. Гражданская война завершилась победой Веспасиана.

Надо прибавить, что когда известие о выступлении Веспасиана дошло до Галлии, вождь батавов Юлий Цивилис объявил себя его сторонником и на этом основании пошел против Вителлия. Однако с победой Веспасиана он не сложил оружия, война на северо-востоке Галлии продолжалась.

Значение и последствия гражданской войны. Гражданская война 68–69 гг. имела большое значение. Она началась через 99 лет после прекращения последней, но, в отличие от гражданских войн конца республики, разворачивалась в совершенно новых условиях.

Императорская власть с самого начала была тесно связана с армией, поведение которой определило судьбу и Нерона, и четырех принцепсов, сменивших друг друга на протяжении полутора лет. Из этих четырех только один — Отон стал императором в Риме, а остальные в провинциях: Гальба — в Испании, Вителлий — в Германии, Веспасиан — в Иудее, Египте и Сирии. Уже не столько преторианцы, сколько солдаты легионов играли решающую роль в смене императоров. Как писал Тацит, была открыта тайна императорской власти, состоявшая в том, что императором можно сделаться не только в Риме. Военный характер этой власти стал еще более явственным. Это отразилось и на номенклатуре принцепсов. Как говорилось ранее, сенат еще в 30 г. до н. э. дал будущему Августу право превратить титул императора в свое личное имя, чем тот и воспользовался, но непосредственные преемники Августа от этого отказались. Тиберий подчеркивал, что императором он является только для солдат. Один Нерон позже и то лишь иногда именовал себя Императором. Однако Гальба принял официальное имя Гальба Император Цезарь Август. И с этого времени все последующие главы римского государства включали в число своих официальных имен Imperator.

Гражданская война охватила большую часть Римской империи. Театрами военных действий стали не только Италия, но и большое количество провинций, сыгравших в этой войне значительную роль. Да и сама война началась с восстания в Галлии, и галльские аристократы активно в ней участвовали. Позиция провинций оказывала влияние на расклад политических сил, и императоры, как и претенденты, должны были ее учитывать. В то же время только в небольшой Иудее, расположенной на периферии римского мира, вспыхнуло именно национально-освободительное восстание. Подобный характер носили события и в другой периферийной провинции — Британии. Элементы национально-освободительного движения имелись и в восстании Цивилиса в Северо-Восточной Галлии, но большая часть этой страны его не поддержала. Это говорит о том, что в основной своей массе провинции, стремясь (может быть, не всегда это осознавая) стать интегральной частью государства, отделяться от нее не желали. В этом отношении складывавшаяся средиземноморская империя выдержала тяжелое испытание войной — она не распалась. Но война создала предпосылки для более последовательной и быстрой интеграции провинций в общеимперскую ткань и в социально-экономическом, и в политическом плане.

Победа Гальбы означала победу сената над императором. В противоречивом единстве республиканских и монархических элементов, каким был принципат, преимущество склонилось на сторону первых. И гибель Гальбы стала поражением сената. Социальной опорой Вителлия являлся городской плебс, и разгром Вителлия стал и его разгромом. Таким образом, были разбиты те силы, которые упорно сопротивлялись большему включению и Италии, и особенно провинций в социальную и политическую жизнь империи. В результате были устранены все препятствия для окончательного превращения Римского государства в средиземноморскую империю, а Рима — из полиса, господствовавшего над остальным государством, в ее столицу.

Важна была еще одна сторона происходивших событий — постоянно снижался уровень знатности императоров. Гальба принадлежал к старинной знати и к тому же был связан с домом Августа. Его, оставшегося сиротой, воспитывала Ливия. Недаром на своих монетах Гальба помещал ее портрет и легенду DIVA AVGUSTA. Он, однако, выдвинул новый принцип облачения императорской властью — принцип заслуги: императором должен стать не родственник правящего принцепса, а наиболее заслуженный человек. Правда, для Гальбы такая заслуга еще заключалась в знатности претендента, но важно было выдвижение принципа, который в будущем сыграет большую роль. Отон был сенатором в третьем поколении, а Вителлий — во втором. Что же касается Веспасиана, то он был совершенно незнатным человеком, первым сенатором в роду, происходившим к тому же из Средней Италии, а не из самого Рима. Более того, все три предшественника Веспасиана так или иначе были связаны с правящими императорами. У него же не было никаких, даже самых косвенных, связей ни с римской знатью вообще, ни с родами Юлиев и Клавдиев. С его приходом к власти императорская власть окончательно отрывалась и от римской знати, и от наследства Августа, и это создавало совершенно другие отношения между принцепсом и сенатом и иную обстановку в государстве. Все это было закреплено упомянутым выше законом о власти Веспасиана.

Принятый закон решал возникшую важную юридическую коллизию. Веспасиан был провозглашен императором 1 июля 69 г. в Александрии, и именно этот день он считал началом своего правления. В Риме он был признан и официально получил все полагавшиеся полномочия и почести между 21 декабря этого года и 1 января 70 г. В течение полугода Веспасиан не только готовился к войне, но и принимал ряд мер, в том числе назначая новых префектов, прокураторов, сенаторов. Естественно, возникал вопрос о юридической действенности проводимых назначений. И в закон была включена специальная последняя статья, гласившая, что все, что до этого было постановлено, решено, сделано, декретировано, повелено императором Цезарем Веспасианом Августом или кем-либо по его поручению, будет законно и действенно, как если бы установлено законом или плебисцитом, т. е. утверждались все предыдущие решения Веспасиана. При утверждении Юлиев-Клавдиев такая оговорка была бессмысленна, ибо их вступление во власть и начало принятия любых решений практически совпадали. В ходе гражданской войны два из трех предшественников Веспасиана были провозглашены императорами вдали от Рима. Однако Гальба был признан не только преторианцами, но и сенатом в то время, когда он находился в Испании, так что если он и принимал какие-то меры до своего вступления в Рим, то делал это уже в качестве законного императора.

Несколько сложнее обстоит дело с Вителлием, который был провозглашен императором 1 января (или сразу после этого дня), а официально признан 19 апреля. Но о его распоряжениях, кроме чисто военных, принятых до этого дня, ничего неизвестно, и вполне возможно, что он их и не делал. Ведь он даже имя Август принял далеко не сразу, лишь после вступления в Рим, а Цезарем стал называться только накануне своего падения. И утверждение задним числом всех принятых решений Веспасиана, несомненно, было нововведением этого закона.

Сохранившаяся часть закона содержит 8 статей (не считая санкции), из которых одна утверждала предыдущие распоряжения Веспасиана. Из остальных семи в четырех — ссылка на то, что такие же полномочия были у божественного Августа, Тиберия Юлия Цезаря Августа и Тиберия Клавдия Цезаря Августа Германика, в одной, где Веспасиану разрешается расширить пределы померия, упоминается только Клавдий. Две статьи никаких ссылок на предшественников нового императора не содержат. Одна из этих статей касается права императора созывать сенат, который в этом случае мог решать все дела, и делать в нем доклады, а другая — права рекомендации сенату и народу избрания магистратов или других должностных лиц и возможности принимать у них отчет. Однако ничего нового в этих правах нет. Такие возможности имел Цезарь, и это же было признано за Августом. Эти же права имели и преемники Августа. Возможно, новый закон уточнял процедуру использования принцепсом своих прав в этой области. Такое же уточнение, видимо, содержится и в статье, относящейся к праву императора созывать сенат и делать в нем сообщения. Собственно говоря, оно было предоставлено принцепсу законом Августа о сенате, принятым в 9 г. до н. э. Но он лишь фиксировал права императора в самом общем виде, закон о власти Веспасиана уточнил это право, приравняв в этом плане принцепса к магистратам.

Итак, закон не предоставлял Веспасиану ничего радикально такого, чего не было у его предшественников. Но это не означает, что он лишь повторяет предыдущие законы. Ни у одного преемника Августа не было необходимости в принятии подобного закона. Все они приходили к власти как законные наследники своих предшественников (кроме Клавдия, легитимность которого была утверждена задним числом), а главное — изначально обладали auctoritas в силу своей принадлежности к дому Цезаря и Августа. Можно говорить, что закон об империи Веспасиана стал новым словом в юридическом оформлении принципата, а не повторял предшествующие законодательные акты. В науке была высказана мысль, что целью данного закона было юридическое ограничение императорской власти, что после безумств Калигулы и Нерона римское общество хотело этим законом поставить рамки неограниченной и неопределенной власти принцепса. Однако с этой точкой зрения трудно согласиться. Никаких ограничений власти императора, по крайней мере в сохранившейся части закона, нет. Более того, одна из его статей прямо говорит, что Веспасиан имеет право и власть решать все божественные, человеческие, общественные и частные дела, как он сочтет нужным. Поэтому надо согласиться, скорее, с утверждением, что закон легализовал самовластье императора, а не ограничил его.

С точки зрения Веспасиана и его круга (в первую очередь Муциана), принятие этого закона было вызвано стремлением компенсировать незнатность нового правителя, отсутствие у него связей с прежним правящим домом и тем самым обеспечить ему ту auctoritas, которая, казалось, исчезла после гибели Нерона. Эту цель закон выполнил. Но еще важнее стал объективный результат его принятия. Хотя закон и не давал Веспасиану никаких дополнительных полномочий (но и никак их не ограничивал), здесь, как представляется, различные (хотя, может быть, и не все) полномочия императора были уточнены и впервые сведены воедино, а его власть была оформлена в виде закона, принятого комициями. Тем самым императорская власть полностью отрывалась от дома Цезаря и Августа (так что эти имена окончательно превращаются в титулы). Не только potestates и imperium, но и auctoritas теперь связываются не с происхождением, не с определенной семьей, а с должностью. Тот, кто становится принцепсом, тот и приобретает все аспекты власти. Таким образом, принципат из чрезвычайного установления, характер которого он сохранял, несмотря на столетнюю продолжительность и всеобщую убежденность в его необходимости и неизбежности, превращается в постоянный и юридически определенный государственно-правовой институт, не связанный с конкретной фамилией. В значительной степени это было подготовлено Гальбой, выдвинувшим в качестве основания для занятия трона не принадлежность к определенной семье, а заслуги перед государством. Второй шаг к новому порядку представлен законом о власти Веспасиана, официально давшим власть совершенно незнатному полководцу. Этот закон юридически закрепил результаты гражданской войны и стал рубежом, отделяющим ранний принципат от позднего.