Полпред Назир Тюрякулов

Глава VIII ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ В АРАВИИ: БОРЬБА И РАЗОЧАРОВАНИЯ

Все события, о которых шла речь в предыдущих главах («бензиновая сделка», нормализация режима торговых отношений, визит принца Фейсала в СССР, монтаж первой АТС и т. д.), были в первую очередь заслугой Назира Тюрякулова. Они, безусловно, стали вершиной его плодотворной дипломатической работы в качестве полпреда своей страны. В экономической области уже стали просматриваться ощутимые результаты, открывались широкие перспективы для взаимовыгодного сотрудничества, что сулило бы существенные выгоды в недалеком будущем. Разумеется, обстановка была, по словам полпреда, «достаточно деликатная», не все предложения саудовцев можно было принимать за чистую монету, тем более что и у другой стороны существовали некоторые сомнения и опасения.

Излишне говорить, что последовательный в своих начинаниях полпред делал все возможное, чтобы эти сомнения постепенно развеять, и препятствия на пути торговых отношений были устранены. Достаточно обратиться к тем запискам, которые Н. Тюрякулов шлет в Москву в начале 1933 года, чтобы понять, насколько за годы его пребывания в Джидде у местных коммерсантов вырос интерес к торговле с СССР. «Нас осаждают отдельные лица и группы с предложениями о сотрудничестве. Одни из них действительно хотят сотрудничать с нами, другие же стараются выведать и выяснить — нет ли для них опасности пресловутого демпинга. Панические настроения среди купечества привели к ряду совещаний «частного характера», на которых крупные импортеры пытались объединить свои ряды против нависшей над ними «опасности» и наметить пути и способы защиты своих интересов в новых условиях. Вместе с тем они же стараются опередить друг друга и заполучить нашу торговлю в свои руки».

Большинство местного купечества было, разумеется, не прочь получить «генеральное представительство по всем советским товарам». Причем многие предпочитали сделать это на монопольных началах с предоставлением советским торговым органам имущественных, банковских и прочих гарантий и преференций. Но даже если бы советская сторона не пошла на такие условия, они были бы согласны ограничиться группой товаров (нефтепродукты, сахар, мука, «мануфактура», спички, лес и т. п.). Были и такие, которые не рассчитывали получить эти блага, ратовали за свободу взаимодействия с советскими торговыми организациями и против монопольного представительства. В последнем случае торговые организации, по их мнению, должны были работать «на заказ», на определенных коммерческих условиях, приемлемых для обеих сторон.

Назир пытался привлечь внимание Москвы к конкретным предложениям и к уровню и положению заинтересованных в развитии торговли лиц. «Это предложение исходит, например, от Юсуфа Зейнель, представляющего торговый дом бывшего губернатора Джедды. Одни из них обращаются к нам сами, другие — через подставных лиц, а третьи и тем и другим способом. За спинами многих из них стоят высокопоставленные люди из правительства. Перед лицом этого «дранг нах Совиетен» со стороны купечества мы пока что заняли позицию успокоения и осторожности. Мы разъясняем им, что никакого демпинга не было и нет, что советская торговля очень выгодна купечеству и стране и что интересующие их вопросы будут разрешены не нами, а представителями наших торговых органов. При этом подчеркивали, что мы были весьма рады, если бы работой наших торговых людей были бы довольны местное правительство и купечество».

Полпред не случайно был столь настойчив. По его словам, к нему и другим сотрудникам с предложением о сотрудничестве обращались «ряд местных и европейских торговых организаций и купцов… В городе в 5–6 пунктах висят правительственные объявления о том, что «советская торговля разрешена». Эти объявления и являются причиной новых настроений на рынке и обращений к нам. В числе обратившихся к нам отмечу торговый дом покойного губернатора Али Риза (Юсуф Зейнель), Муххамад Насиф, Банаджа, Лазарини (агент СТФ), Хусейн Увейни (сирийский купец, друг и компаньон Ф. X.) и т. д. и т. п. Большинство добивается представительства наших торговых организаций. Сейчас вопрос не в этих предложениях сотрудничества, а в определении такого метода торговой работы, который был бы удовлетворителен во всех отношениях… Методы торговой работы должны быть определены нашим торговым работником (из Москвы или Йемена!) при обязательном участии нас. Нужно учесть прошлый опыт! Ergo прошу разрешить вопрос о торговом работнике. Необходимо, чтобы торговый работник имел полномочие для разрешения этого вопроса совместно с нами и чтобы практическая работа началась не иначе как после рассмотрения вами наших соображений и предложений. Полезно произвести зондаж о пожеланиях и видах Мекки. Уже начинаем это в не обязывающей нас форме. Я считаю, что для ориентировки необходимо нам знать ваши решения как можно скорее. Было бы недурно, чтобы сюда на маленькую конференцию с нами приехал Дубсон (полпред в Йемене. — Авт.) или работник такого типа. Итак, слово за вами».

Естественно, не имея ни подробных инструкций от своего руководства, ни квалифицированного помощника — специалиста по внешнеэкономическим связям, полпред старался быть предельно осторожным с обещаниями, но в своих письмах в Москву деликатно подсказывал наиболее рациональную линию поведения и призывал не медлить. «Если наши торговые организации заинтересованы в геджасском рынке, то они должны поторопиться с разрешением поставленных мной вопросов. Это необходимо потому, что, во-первых, «куй железо, пока горячо», и нам новую обстановку надо использовать для дальнейшего продвижения наших вопросов. А во-вторых, мы находимся сейчас в условиях местного торгового сезона (хадж), а начиная с мая, сезон пойдет на убыль (последний срок прибытия паломнических пароходов назначен на второе апреля). Король приедет в середине марта, и сцена получит оживление».

Казалось бы, все ясно. Усилиями полпреда проложен путь для советских товаров на саудовский рынок, а его дружеские отношения с королевской семьей и другими влиятельными лицами Саудовской Аравии могли бы служить им прекрасной политической гарантией. Но так сложилось, что именно на пике успехов, достигнутых в двусторонних отношениях между Советским Союзом и королевством, Москва явно начала терять к этому направлению интерес. Было бы непросто отыскать истоки такого подхода, если не вспомнить о тех политических и идеологических переменах, которые происходили в СССР в конце 20 — начале 30-х годов.

Именно в этот период национально-социалистическая доктрина Сталина одержала верх над интернационал-коммунистической в состязании двух конкурирующих внешнеполитических линий. Как позднее отмечал Л. Троцкий, И. Сталин стал выразителем «консервативного национального уклона», суть которого «сводилась к тому, что мы заинтересованы не в международной революции, а в собственной безопасности для развития нашего хозяйства».

Процесс формирования сталинской внешнеполитической доктрины в общем и целом завершился к 1930 году. К этому времени Сталин сосредоточил в своих руках фактически всю полноту власти в партии и государстве. Последним этапом на этом пути стало устранение с руководящих постов деятелей так называемой «правой» оппозиции в лице «националистов-рыночников»: Бухарина, Рыкова, Томского и их сторонников. В ноябре 1929 года Бухарин был выведен из состава Политбюро, а несколькими месяцами раньше смещен с поста руководителя делегации ВКП(б) в Коминтерне и члена Президиума ИККИ. В июле 1930 года наркомом иностранных дел стал М. Литвинов.

В 1930 году международная система вступила в новый период дестабилизации, вызванной мировым экономическим кризисом. Случайно или нет, но отставка Бухарина последовала через две недели после падения курса акций на нью-йоркской фондовой бирже, положившего начало Великой депрессии. Мировой экономический кризис явился первым признаком надвигающейся новой мировой войны — новой схватки за передел мира. Сталин почувствовал это и, выступая в июне 1930 года на XVI съезде партии, заявил: «В ряде государств мировой экономический кризис разовьется в кризис политический… В сфере международной политики буржуазия будет искать выхода в новой империалистической войне… Отсюда тенденция к авантюристическим нападкам на СССР и к интервенции, тенденция, которая, наверняка, будет развиваться по причине экономического кризиса».

Новая ситуация требовала неотложных мер по мобилизации моральных сил всего народа, его сплочению в единый, мощный и дееспособный организм. Одних только кадровых перестановок для этого было недостаточно. Нужна была новая идеология. Рассчитывать на то, что можно будет выиграть технологическую гонку с Западом, выстоять в надвигающейся мировой войне, опираясь на постулаты классического марксизма-ленинизма, выглядело все менее реалистично. Идеология, основанная на классовой, а не на национальной борьбе, все более доказывала свою уязвимость в новых международных условиях.

В 1931 году в высшем эшелоне партийной власти уже открыто говорили о необходимости смены идеологического курса. В дневниках Литвинова есть любопытная ссылка на беседу по этому поводу с Ворошиловым, который заявил, что страна должна срочно перейти на путь «великодержавной политики». Присутствовавший при разговоре Рудзутак поддержал его. Эта новая «великодержавная политика» самым органичным образом вписывалась в теоретические представления Сталина, если вспомнить, что это Ленин его обвинил в «великорусском шовинизме». В любом случае именно Сталин дал старт новой идеологической доктрине.

Не обошел идеологический поворот и сферу внешней политики. В этой области этапным событием явилось письмо Сталина членам Политбюро от 19 июля 1934 года с оценкой статьи Энгельса «О внешней политике русского царизма». В этой статье, написанной с антироссийских позиций, критиковалась вся предшествовавшая политика царской России, к тому же проводимая в жизнь иностранцами. В письме Сталин выступил против публикации статьи Энгельса в журнале «Большевик», поскольку, на его взгляд, она обладала рядом существенных недостатков, способных «запутать» читателя.

Сложнейшая международная обстановка 30-х годов не могла не вызвать смену внешнеполитического курса. Европа, как потенциальный театр грядущих военных действий, стала доминировать во внешней политике Москвы. Именно здесь Сталин постарался провести в жизнь свой стратегический замысел, изложенный им более чем десятью годами раньше. Запад превратился в испытательный полигон его дипломатического маневрирования, результатом которого стало сформирование накануне войны двух противостоящих друг другу коалиций. Главные события, в которые был вовлечен СССР, в это время происходили в Европе, и ослабление политического внимания к Востоку на этом фоне выглядит не столь уж неожиданным.

Однако в экономическом плане восточное направление продолжало оставаться весьма перспективным. В советском правительстве еще сохранялось немало специалистов, которые здраво оценивали конкурентные возможности СССР на Западе. Характерно, что и Сталин, похоже, не испытывал иллюзий относительно готовности Запада к равноправному и честному сотрудничеству с Советским Союзом, к справедливой конкуренции. Он не без оснований полагал, что «едва ли в будущем мы получим возможность рассчитывать на то, чтобы отобрать у капитала, более опытного, чем мы, внешние рынки на Западе. Но что касается рынков на Востоке, отношения с которым у нас нельзя считать плохими, причем эти отношения будут улучшаться, — то здесь мы будем иметь более благоприятные условия. Несомненно, что текстильная продукция, предметы обороны, машины и пр. будут теми основными продуктами, которыми мы будем снабжать Восток, конкурируя с капиталистами».

При том, что стратегическое направление развития внешнеэкономических связей было определено верно: соседние с СССР страны Азии в ту пору действительно представлялись наиболее логичными рынками для советского экспорта, больших прорывов на этих направлениях не случилось. Разумеется, были тому и объективные причины. Слишком сильно было влияние бывших метрополий, не говоря уже о еще существовавших колониальных режимах. Это, естественно, препятствовало проникновению советских товаров в обширные азиатские регионы и вызывало недовольство Москвы. И именно с подобными препятствиями боролся на своем посту советский полпред Назир Тюрякулов, далеко не всегда встречая понимание и поддержку Центра.

Еще одной, правда, косвенной причиной отката во внешней торговле, в том числе и с Саудовской Аравией, стали попытки введения дискриминационных барьеров против советских товаров, и ответные действия Москвы. Так, Франция приняла 3 октября 1930 года декрет «О мерах контроля за импортом некоторых товаров, происходящих или ввозимых из СССР». Декрет устанавливал, в частности, необходимость получения советскими экспортерами специальных лицензий на ввоз таких товаров, как хлеб, лес, сахар, мясо, лен, являвшихся основными статьями российского экспорта.

Уже 14 октября 1930 года полпред СССР во Франции Довгалевский заявил от имени советского правительства решительный протест и потребовал отмены дискриминационного режима. А 20 октября советское правительство в качестве ответной меры приняло постановление «Об экономических взаимоотношениях со странами, устанавливающими особый ограничительный режим для торговли с Союзом ССР». Декрет предусматривал следующие мероприятия: прекращение или максимальное сокращение заказов и закупок в этих странах; прекращение фрахта судов указанных стран; введение ограничительных правил для транзитных товаров, происходящих или идущих из этих стран; прекращение или максимальное сокращение использования портов, транзитных путей и баз этих стран для транзитных или реэкспортных операций Советского Союза.

Указанный декрет не только ударил по французским экспортерам, но и оказал сдерживающее воздействие на другие государства, в том числе и Саудовскую Аравию, тем более, что торговые отношения с королевством и так долгое время оставляли желать лучшего. Образовался замкнутый круг: годы кропотливой работы полпреда, установленные им контакты и достигнутые договоренности практически оказались невостребованными, а его призывы активизировать торговые связи, похоже, стали раздражать руководство НКИД, озабоченное на этот раз совершенно иными проблемами.

Обстановка в мире требовала тщательного анализа и достоверной информации по всем направлениям, и от руководства НКИД Тюрякулову и полпреду в Йемене Дубсону поступает запрос о процессах в арабском мире и той роли, которую в них играют страны Запада. «Нас очень интересует вопрос об англо-иракской акции по сколачиванию арабской федерации. Каких результатов можно ожидать от вссарабского конгресса, который собирается в Багдаде, и как реагируют на это дело в Геджасе и Йемене?

Правильны ли сообщения прессы, что в результате посредничества короля Фейсала было достигнуто какое-то соглашение между Саудией и Трансиорданией?

Насколько обоснованны слухи о том, что Яхья в связи с инцидентом Ибн Рифада предложил военную помощь Сауду?

Палестинский всемусульманский конгресс продолжает развивать свою деятельность и открывает свои отделения в Йемене и других арабских странах. Каковы в настоящий момент задачи и возможности этой организации? Каково ее отношение к все-арабскому багдадскому конгрессу?

Интересует нас также вопрос о слиянии Сирии с Ираком. Из каких иностранных кругов поощряется в настоящий момент эта фантастическая идея? Не откажите следующей почтой ответить на эти вопросы», — запрашивал заведующий I Восточным отделом Пастухов.

В то же время руководство НКИД ожидало от полпреда в Саудовской Аравии и вполне определенных пропагандистских шагов. Порой, правда, присылаемые из Москвы для распространения материалы имели неожиданный и тенденциозный характер. Так, с одной из почт Н. Тюрякулову были доставлены «кое-какие американские и английские журналы, а также стенограммы на английском и русском языках процесса инженеров вредителей. Мы считаем возможным снабдить этой стенограммой Фуада Хамзу, если Вы сочтете это целесообразным».

Разумеется, на таком крайне важном направлении деятельности, как внешнеполитическая пропаганда, полпред не всегда был свободен в своих поступках. Но он старался использовать любые благоприятные возможности, чтобы донести до местной общественности и высшего руководства информацию о жизни в СССР, его социально-экономических достижениях. Так было и когда к Н. Тюрякулову с просьбой снабдить его материалами об экономике и торговле СССР на английском языке обратился заместитель министра иностранных дел Ф. Хамза. Он готовил книгу, в том числе с главами, посвященными СССР, и хотел бы использовать советские источники. Эта просьба была передана в Москву, а когда произошла ставшая уже обычной задержка — Назир вновь напомнил об этой просьбе. «Напомню о периодических изданиях для Фуада Хамзы на английском языке, т. к. об этом недавно мне напоминали. Его интересуют вопросы хозяйственного строительства и внешняя политика СССР. Ему хотелось бы получать журнал, выходящий именно в Москве…»

В Центре высказали готовность передать Ф. Хамзе комплект квартального журнала ВТП на английском языке за 1932 год и регулярно посылать ему через Н. Тюрякулова текущие номера журнала. При этом полпред также поинтересовался наличием других подходящих изданий на английском языке по указанным вопросам, которые можно было бы периодически получать, а затем и распространять.

Правда, для того чтобы обеспечить оперативность получения необходимой пропагандистской литературы, Назиру приходилось быть весьма настойчивым в соответствующих просьбах не только к своему руководству, но и другим ведомствам. Прекрасно осознавая пользу от такой деятельности полпреда, НКИД, в свою очередь, обращался непосредственно в те организации, которые занимались подобными вопросами, в частности во Всесоюзное общество культурных связей с заграницей (ВОКС).

Так, в письме его председателю Соколову НКИД ссылается на просьбу полпреда СССР в Саудовской Аравии Н. Тюрякулова, который сообщает, что к нему обращаются местные политические деятели и иностранные представители за материалами о хозяйственном и культурном строительстве СССР на французском и английском языках. «Заместитель министра иностранных дел, сотрудничающий в арабских газетах, просит снабжать его материалами на английском языке о хозяйстве СССР, результатах первой пятилетки и втором пятилетием плане. Иракский консул в Джедде интересуется нашим строительством и хотел бы ознакомить прогрессивные круги своей страны с действительным положением в СССР. Французский посол интересуется экономикой и вопросами искусства. Частично эти запросы можно было бы удовлетворить изданиями ВОКС. Между тем из писем т. Тюрякулова вытекает, что ВОКС своих изданий в Полпредство не посылает. Не откажите обеспечить регулярное снабжение Джедды 2–3 комплектами изданий ВОКС на английском и французском языке, а также подобрать два комплекса английских изданий за 1932 г. для заместителя министра иностранных дел и иракского консула».

Следует признать, что реакция на просьбу полпреда была достаточно оперативной. Менее чем через месяц из ВОКС был получен весьма обнадеживающий ответ. «На Ваши письма от 8. III с. г. за № 113/ДЖ и от 21. III. за № 113/Ар сообщаем следующее: Полпредству в Джедде мы заготовили 7 номеров газеты «Daily News» с материалами об итогах пятилетки, отд. брошюру на английском языке — доклад т. Сталина на январском пленуме ЦК и ЦКК и сборник ВОКС № 1, в котором помещена статья по национальному строительству ЗСФР. Помимо того, мы абонировали Полпредство в Джедде на 3 экз. (английских) наших периодических изданий 1933 г. — сборник «ВОКС» («VOKS») (выходит 1 раз в 2 месяца) и Soviet Culture Review (выходит ежемесячно), а также на 2 комплекта указанных изданий за 1932 г. (один комплект на французском и другой комплект на английском)… Во избежание задержки в отправке литературы в Джедду просим сообщить нам об отходе ближайшего парохода в Джедду; обо всех посылках уведомляем полпредство».

По получении этих изданий Назир внимательно изучил их, признав, что «журнал интересен», и даже дал некоторые рекомендации по дальнейшим публикациям, сделав, в частности, особый упор на необходимости увеличить число материалов «из жизни стран Средней Азии, Кавказа и других частей Советского Востока. Материал был бы полезен и очень интересен для колониального арабского Востока». Сообщая о том, что все три экземпляра — комплект журнал «ВОКС» за 1932 г. — в полпредстве получили в мае, он пишет, что «интерес к СССР большой, как среди европейцев, так и среди арабов. Люди, интересующиеся Союзом в Европе, могут доставать материалы из богатой прессы и литературы. Но здесь журнал ВОКС является единственным в этом отношении источником сведений об СССР».

Стараясь быть постоянно в курсе происходящих на родине событий, Н. Тюрякулов за счет полпредства выписывал и довольно много других периодических изданий.

«Настоящим подписываемся на следующие газеты и журналы:

1. Газета «Правда» Москва — на 1 год (январь 934 — декабрь 934).

Подписная плата — 10 ам. долларов.

2. Газета «Известия» ЦИК СССР — на 1 год

(январь 934 — декабрь 934)

Подписная плата — 10 ам. долл.

3. Журнал «Революция и Национальности»

Москва — на 1 год

Подписная плата — 2.50 ам. долл.

4. Журнал «Новый Мир» Москва, 1 год

(янв. 934 — дек. 934)

Подписная плата- 4 ам. долл.

5. Журнал «Красная Новь» Москва, 1 год

(янв. 934 — дек. 934)

Подп. плата 4 ам. долл.

6. Журнал «Красный Архив» Москва, 1 год

(январь 34 — дек. 34)

Подписная плата — 5 ам. долларов

7. Журнал «Мировое хозяйство и мировая политика» Москва, 1 год

Подписная плата — 8 ам. долларов

8. Журнал «Большевик» Москва, 1 год

(январь 34 — декабрь 34) Подписная плата- 2.40 ам. долл.

Общая сумма подписной платы равняется 45.90 ам. долл. (Сорок пять ам. долл. 90 центов.)

Прошу Финансовый Отдел НКИД СССР перевести Международной Книге (Текущий счет № 263 в ИНО Правления Госбанка СССР. Москва, Неглинная 12) указанную сумму, отнеся ее на наш счет».

Анализируя всю восьмилетнюю деятельность полпреда, нельзя не заметить его щепетильность в финансовых вопросах. Бюджет полпредства никогда не был большим, но Н. Тюрякулов не позволял себе необоснованно требовать от Центра дополнительных ассигнований. Напротив, обращаясь с просьбами о литературе, подарочном фонде и т. п., он всякий раз подчеркивал, чтобы подарки были недорогими, что дело не в их стоимости, а самом факте дарения, и что все будет немедленно оплачено.

Так было и с одним из последних крупных заказов, адресованных ответственному сотруднику I Восточного отдела НКИД Полякову. «Прилагаю при сем список — заказ в Торгсин, прошу Вас не отказать в любезности передать его для срочного исполнения в Торгсин. Веши отправить с международной почтой на имя Полпредства, приложить счет (в английских золотых фунтах). Расчет будет произведен немедленно по получению счета через Финансовый Отдел Наркоминдела. Часть вещей предназначена для нужд Полпредства, а другая — для представительских целей. Ввиду этого я счел возможным обратиться к Вам с указанной просьбой и в надежде, что Вы со своей стороны дадите указания Торгсину в смысле быстроты исполнения заказа и хорошего качества товара».

Сам список товаров весьма показателен: очевидно, что основной акцент был опять-таки сделан на подарки, соответствующие запросам местного населения (ткани, духи, сладости), и лишь небольшая часть — спиртное — предназначалась для внутренних нужд:

«Полотна простынного хорошего качества 30 метров

Скатертей чайных, полотняных длина 3 1/2 — 4 аршин цветных (1 желтая и 1 голубая)

с салфеточками 2 штуки

Полотенец личных (салфеточного полотна) 12 штук

Полотна для белья 80 метров

Полотна тонкого 20 метров

Платков мужских полотняных (потоньше) 1 1/2 дюжины

Одеколона тройного флаконы по 1/4 литра 5 литров

Цветочного одеколона:

«Манон» 4 флакона

«Магнолия» 4 флакона

Духов «Красная Москва» 3 флакона

Ниток белых № 60 12 катушек

Зубровки (водки) по 1 литр 12 бутылок

Карамели разных сортов, в металлических банках подходящих для жаркого климата 10 кило

Варенья экспортного запаянного в железные банки, вишневого 10 кило

Варенья, черная смородина 4 кило Красного кахетинского вина 15 бутылок».

Когда полпредство обратилось в Москву с просьбой «купить за счет полпредства кинопередвижку и прислать для проката несколько фильмов, освещающих успехи социалистического строительства в СССР», Н. Тюрякулов вновь подчеркнул, что эта покупка будет оплачена. «Полпредство может выделить на это дело 50 долларов», — пишет он своему руководству. К чести НКИД следует сказать, что там положительно оценили инициативу полпреда и потребовали от соответствующих организаций «разрешить, наконец, давно назревший вопрос о снабжении наших аравийских полпредств передвижкой. Кинопередвижка может быть использована в Джедде и переброшена затем в наше йеменское полпредство. При регулярном обмене фильмами можно будет организовать работу кинопередвижки в этих полпредствах с большим эффектом для расширения нашей культурной работы в Аравии». Был даже поставлен вопрос о дополнительных средствах, и заведующий I Восточным отделом НКИД Пастухов подчеркнул, что «если сумма, ассигнованная геджас-ским полпредством, недостаточна для приобретения кинопередвижки, то необходимо поставить вопрос о некотором дополнительном ассигновании в советских рублях и обеспечить сравнительно незначительные расходы на прокат фильмов».

Еще одним важным полем деятельности Н. Тюрякулова в 1933 году — зените его дипломатической службы на аравийской земле — была активизация того, что сейчас мы назвали бы научно-техническим сотрудничеством. При посредничестве полпреда и НКИД в иностранный отдел Наркомтяжпрома были направлены образцы минералов, обнаруженных на территории Хиджаза, которые саудовские власти передали через советское полпредство. НКИД со своей стороны попросил «переслать их для анализа в одно из наших научных учреждений и сообщить о результате».

Одновременно в Москве с интересом ожидали получения обещанных саудовской стороной образцов местных растений и экспортных товаров. К первым проявлял интерес институт растениеводства, ко вторым — НКВТ. «Продукция недждийского хозяйства» сопровождалась сопроводительной запиской: «…образцы продуктов недждийского хозяйства (кожи, шерсть, рис, пшеница) доставлены к нам из Неджда по приказу министра финансов. Просят передать их товароведу, который дал бы соответствующую оценку им с технологической и рыночной точки зрения. Записку товароведа (желательно на английском или на французском языке) адресуйте министру финансов через нас. Учтите, что основное его желание (невысказанное, но подразумевающееся!) заключается в том, чтобы заинтересовать Москву недждийскими товарами и организовать их сбыт в СССР. Такое стремление министра считаю здоровым. Не зная отношения Москвы, я, конечно, не беседовал с ним о «деталях» вопроса. Обо всем этом можно будет говорить сообразно директиве Отдела».

В ожидании директив полпред Тюрякулов не терял времени, самостоятельно предпринимая порой весьма неординарные шаги по продвижению советской продукции на саудовском рынке. Интересен опыт с семенами огурцов, дыни, перца и баклажан, которые по его просьбе были доставлены из СССР и после перевода инструкций на арабский язык переданы министру финансов А. Сулейману. Тот с благодарностью стал их культивировать в своем саду в Мекке. «Воды более чем достаточно. Недавно король посетил этот сад, был восхищен им и приказал министру финансов часть этого сада превратить в место отдыха для мекканцев. Было бы желательно, чтобы прислали семена цветов и других огородных культур». Вот уж поистине неисповедимы пути к сердцам правителей!

Между тем именно в этот период обозначилась некоторая напряженность в отношениях между руководством НКИД и Назиром Тюрякуловым. В адресованных полпреду письмах порой можно было уловить более жесткую тональность: «…Мы просили Вас прислать календарь Уммуль-Кура. Такого рода материалы чрезвычайно важны для нас и значительно облегчают практическую работу. Желательно было бы подобные справочники и календари получать в НКИД немедленно по их появлении. Не откажите выслать нам точное расписание заходов пассажирских иностранных судов в Джедду и другие порты Красного моря. Мы очень мало получаем информации об отношении прессы арабских стран к СССР. Может быть, можно было ввести такой порядок, чтобы Вы направляли нам, если не переводы, то хотя бы вырезки наиболее интересных сообщений…»

Еще жестче звучит письмо Л. Карахана, в котором замнаркома замечает Н. Тюрякулову, что тот в последнее время не отвечает на телеграммы Центра, чем затрудняет подготовку почты из Москвы. «Из Вашей телеграфной переписки с торговыми организациями видно, что полпредство продолжает функционировать. Совершенно необъяснимым для нас является ваше упорное молчание. В частности, мы запрашивали Вас относительно того, какие вопросы следовало бы осветить для Вас настоящей почтой. На эту телеграмму, как и на другие, мы также ответа не получили. Ваше молчание крайне отрицательно отражается на отношении к геджасским делам всех наших организаций, в особенности торговых. Создается впечатление, что в Геджасе ничего нового не происходит, и теряется интерес к нашей работе в этом районе. Прошу Вас дать разъяснения о причинах Вашего упорного молчания… Я еще раз обращаю Ваше внимание на необходимость более подробно и четко информировать НКИД о положении с геджасской задолженностью. Необходимо ввести регулярную посылку шифрограмм почтой, а самое необходимое сообщать по телеграфу. На ближайшее время Ваша основная задача заключается в самом энергичном проталкивании вопроса о долге. Вопрос о договоре имеет меньшее значение, но эту работу также следует продолжать. Кроме того, Вы должны информировать нас об основных моментах политической и хозяйственной жизни Геджаса».

Такое отношение руководства не могло не вызвать ответной реакции полпреда. Отдавая все силы развитию советско-саудовских отношений, добившись отмены «исключительного режима» в торговле, подойдя вплотную к заключению договора между двумя странами, он был явно задет недовольством его работой, которое демонстрировало руководство НКИД. В одном из последних писем по вопросам взаимной торговли Назир позволил себе то, чего никогда не делал прежде. Он выделил особо положения, с которыми он неоднократно обращался к руководству, но так и не получил вразумительных ответов. Он, в частности, пишет: «К нам продолжают обращаться купцы с просьбой о даче им справок о наших ценах, о предоставлении им представительства по нашим товарам, о предоставлении им образцов наших товаров и т. д. и т. п. Это с одной стороны. С другой же растет недоумение среди населения и в правительственных кругах по поводу нашей пассивности после того, как в феврале исключительный режим в отношении советской торговли был ликвидирован. У многих в правительственных кругах создается впечатление, что мы сознательно пассивны из-за неурегулированности вопроса о долге Саудовского правительства Нефтесиндикату. Другие объясняют это нашим недоверием к заявлению Саудовского правительства о свободе советской торговли. Во всяком случае, слухи вокруг этого вопроса растут и множатся. Самое же главное, Полпредство также не осведомлено о решении Центра по этому вопросу».

Из-за того, что НКИД постоянно игнорировал настоятельные просьбы Н. Тюрякулова о дополнительных сотрудниках, он все чаще был вынужден заниматься делами, выходящими за рамки его непосредственных обязанностей. «Недавно мне пришлось проводить здесь одну коммерческую сделку (на наши спички) по просьбе Кондрашева (сдача товара, взыскание и перевод денег). Учтите, что это меня поставило в затруднительное положение. Другой, например, момент: местный купец Фазиль Араб связался с Лесоэкспортом. Ф. Араб добивается представительства по сбыту нашего леса. Условия хорошие (наличный расчет). Лесоэкспорт ответил ему хорошим, вежливым письмом, в котором удовлетворение ходатайства Ф. Араба поставил в зависимость от заключения «нашего представителя в Джедде Mr. Turakoulov».

Лишенные возможности деловых контактов из-за отсутствия в Джидде официальных советских торговых представителей местные коммерсанты, за лояльность и доверие которых так долго боролся Н. Тюрякулов, начали искать партнеров из числа советских торгпредств на других направлениях. «Есть ряд других купцов, которые обращаются к нашим торговым агентам в Ходейду, Массауа, Стамбул и т. д. Некоторые пишут в НКВТ в Москву». Такая тенденция тревожила полпреда, тем более что ему были очевидны ее причины. Он по-прежнему делится своими соображениями с руководством, но уже не считает нужным облекать их в дипломатичную форму. В конце концов, у него также накопилось немало претензий к Центру, поэтому больше молчать он не намерен…

«Вывод: если наша пассивность вытекает из принципиальных решений Центра, то необходимо проводить их в жизнь сообща, вместе. Иначе отдельные люди и организации прорвут плотину. Если же такие решения не имеются, если НКВТ желает работать здесь, то в соответствии с изложенным мною вам планом необходимо прислать представителей наших торговых организаций, чтобы вместе с нами наметить линию нашего поведения. А так (предоставить события силе стихии) не годится. Такое положение вещей я считаю не только неправильным, но и вредным для наших интересов. Сейчас я дезориентирован.

Резюме: я прошу поставить меня в известность о дальнейших видах НКВТ насчет работы в Геджасе. Мне ставят вопрос: в какой мере «всерьез и надолго» можно рассчитывать на решение саудовского правительства о свободе советской торговли.

Отвечу: это зависит в значительной мере от нас самих. Нужно начать работать таким образом, чтобы достигнутое положение укрепилось. Выход следует искать в движении. Нужно поставить работу так, чтобы избегнуты были наши старые ошибки и чтобы она дала искомое (и укрепление позиции, и юридическую базу, и т. д. и т. п.). Стоять на месте и ждать результатов — не годится. Пусть НКВТ начнет хотя бы с изучения рынка и ознакомления с условиями работы. Пусть представитель НКВТ войдет в контакт с купечеством и выслушает его домогательства. И этот сдвиг можно будет использовать».

Очевидно, что помимо разочарования в связи с нерасторопностью советской стороны в лице НКИД и НКВТ, полпред испытывал самую элементарную физическую усталость. Как уже упоминалось выше, ему зачастую приходилось выполнять несвойственные ему как руководителю дипмиссии функции, не говоря уже о том, что оставались без ответа все его призывы прислать дополнительных работников. С отъездом по тем или иным причинам сотрудников полпредства ситуация становилась просто критической.

Неудивительно, что когда из Саудовской Аравии в отпуск отбыл помощник полпреда Ш. Измайлов, в Центр ушло довольно резкое письмо Н. Тюрякулова: «Повторяю свою просьбу не задерживать Измайлова, т. к. без помощника мне обойтись трудно и тяжело. Не позже чем в сентябре посадите его на пароход. Если долго не будет нашего парохода, то он может приехать через Неаполь — Массауа. Убедительно прошу и Вас и Измайлова «не подводить» меня. К октябрю жара спадет: он может не пугаться климата. Уезжая отсюда, он обещал вернуться вовремя… Интересы дела также требуют скорейшего приезда секретаря (консула и помощника), чтобы машина работала исправно. Отдел должен обратить внимание на создавшееся положение и скорее урегулировать его. Измайлов не хуже меня знает ситуацию. Отсюда моя повторная просьба к отделу, Вам и Измайлову — отнеситесь серьезно к вопросу».

Назир понимал сам и писал об этом руководству, что «все придется выполнять мне одному… Признаться, теперь каюсь, что отказался от услуг сотрудницы, которую в свое время предлагал мне НКИД». Вместе с тем отъезд Измайлова давал ему еще одну обоснованную причину поставить перед Москвой вопрос о третьем работнике для полпредства. «Как видите, создается не совсем нормальное положение. Случись что-либо со мной — буквально некому передать архив и прочее. Кроме того, самый объем работы требует двоих. За последнее время наша информационная работа в связи с другими работами совершенно заглохла. Между тем ее надо поставить как следует. Кроме того, есть хозяйство, бухгалтерия и т. п. Если бы, в крайнем случае, 3-й работник был бы практикантом, то и тогда было бы легче. Этим способом обеспечили бы постепенно подготовку будущего работника».

Увы, готовить сотрудников для полпредства в Джидде руководство НКИД, похоже, уже не собиралось. В конце 1933 года в полпредства СССР в Саудовской Аравии и Йемене поступила аналитическая записка Осетрова, из которой прямо следовало, что положение в торговле со странами бассейна Красного моря напоминало саботаж. В этих странах по-прежнему сохранялись «неустойчивые, а порою и отрицательные настроения в наших торговых кругах по всем вопросам, связанным с дальнейшим развитием торговой работы в бассейне Красного моря. Торговые осложнения в других странах и связанные с этими осложнениями большие вопросы занимают все внимание торговых кругов и красноморские вопросы отходят на последний план.

Задерживаются или откладываются с недели на неделю решения по срочным оперативным вопросам торговли на Красном море. Настойчивость отдельных торговых работников, защищающих интересы красноморской торговли, не дает никакого результата, а порою дает отрицательный результат. Некоторые руководящие торговые работники высказывают сомнение в рентабельности торговли в Вашем районе и заявляют, что сначала необходимо поручить авторитетным комиссиям в центре дать заключение о рентабельности торговли и необходимости продолжать ее.

Положение осложняется фактическим прекращением торговли на юге Персии, что приводит Совторгфлот к мысли о необходимости ликвидации персидской линии. Грузы для стран красноморского бассейна считаются недостаточными, чтобы из-за них стоило поддерживать рейсы. Позиция Совторгфлота ухудшает общее положение и усиливает позицию ликвидаторски настроенных торговых кругов.

Выпадение из торгового оборота Геджаса, застойное положение в Эритрее после отъезда тов. Ступака, отсутствие до сего времени каких-либо решений в отношении абиссинских предложений, а также отсутствие заинтересованности Союзнефтеэкспорта и торговых кругов в дальнейшем развитии торговли нефтепродуктами в Йемене — все это создало и усилило ликвидаторские настроения, корни которых таятся — с одной стороны — в крупных изменениях в общем положении нашей торговли на иностранных рынках, происшедших за последнее время, а с другой — в недостатке экспортных товаров…

…Торговые круги, заинтересованные в развитии красноморской торговли, отмечают, что за последнее время совершенно прекратились информационные сообщения о йеменском рынке, не поступает каких-либо конкретных заказов объединениям, а из Геджаса — не получается ответов на многочисленные запросы торговых организаций относительно положения с выставкой. Эта пассивность значительно усиливает позицию ликвидаторских кругов».

По сути дела, торговые отношения с местным купечеством и политические контакты с руководством Саудовской Аравии, активизировавшиеся в свое время благодаря усилиям Н. Тюрякулова, постепенно исчезали с первых страниц информационных сводок и из сферы приоритетных интересов руководства НКИД. На передний план выдвигались события в Европе, где в это время был подписан договор с Францией, откуда пришли признание СССР Соединенными Штатами и приглашение вступить в Лигу наций.

После ввода в эксплуатацию летом 1934 года подаренной принцу Фейсалу АТС — последнего «крупного проекта» полпреда — жизнь в миссии постепенно стала замирать. Оскудел поток обмена информацией и просьбами с Москвой, тем более что и там произошли большие перемены. «Крестный отец» Тюрякулова-дипломата, замнаркома иностранных дел СССР Л. Карахан (на посту — с 1927 года), был в 1934 году переведен на должность полпреда в Турции, что положило конец их деловой и в то же время ставшей дружеской, а порой и шутливо-ироничной переписке.

О том же, в каких тяжелейших моральных и природно-климатических условиях полпреду Тюрякулову приходилось отстаивать интересы своего государства на аравийской земле, наиболее наглядно свидетельствует его полное горечи и усталости письмо, отправленное незадолго до окончательного отъезда заведующему I Восточным отделом НКИД Цукерману:

«Ув. т. Цукерман,

Пользуюсь оказией, чтобы засвидетельствовать Вам, как старому ташкентцу, мои искренние симпатии. Опираясь на эти старые отношения, я позволю себе откровенно сказать Вам, что семь лет, проведенных мною в невозможных условиях Аравии, не говорят о бережном отношении к человеку. Это безотносительно к тем или иным руководителям. Только как иронию судьбы отмечу, что т. Карахан, который больше других занимался нашими делами, счел себя, по-видимому, вынужденным выразить мне свое сочувствие. Можно ли после такой сатисфакции считать себя удовлетворенным — об этом спрошу Вас потом.

Семь лет в Аравии — это семь лет в парном отделении Сандуновских бань, вдали от всякой живой работы. Не желая разжалобить кого-либо, в то же время скажу, что я должен лечиться в течение хотя бы 3–4 мес., чтобы избавиться от всех моих болячек и восстановить силы.

Вы дали мне 1 мес. загр. отпуска, за что я искренне благодарен т. Крестинскому и вам. Тов. Крестинский несомненно оценил мое состояние уже в своем письме, переданном мне через Измайлова, поставил вопрос о моем отдыхе.

Буду очень рад лично приветствовать Вас по приезде в Москву и поговорить с Вами обо всем по-товарищески.

С товарищеским приветом

Н. Тюрякулов»

В 1934–1935 годах советско-саудовские отношения еще некоторое время держались на авторитете популярной фигуры полпреда Тюрякулова. Эти же годы стали закатом его дипломатической карьеры… В конце 1935 года он был отозван в Москву со стандартной формулировкой «в связи с переводом на другую работу».

В своем послании по этому случаю на имя Председателя ЦИК СССР М. Калинина король Абдель Азиз аль-Сауд пишет:

«Ваше Превосходительство,

Мы с удовлетворением получили письмо Вашего Превосходительства, в котором соизволили сообщить нам о переводе Его Превосходительства Назира Тюрякулова на другую работу и в этой связи выражаем Вашему Превосходительству наше удовлетворение теми усилиями, которые были приложены Указанным Вашим Полномочным Министром для развития дружественных связей и добрых отношений, которые к нашему общему удовлетворению существуют между обеими нашими странами. Его деятельность оставила хорошие результаты. Пользуемся этим случаем для того, чтобы выразить Вам наши искренние пожелания личного благополучия и благоденствия Вашему правительству и Вашему Народу. Учинено в нашем дворце в Мекке 15 зильгиджа 1354 года Хиджры.

(Подпись) Абдул Азиз Аль Сауд».