Полуночная роза

Глава 6

— Он знает, что Летти бывает у тебя, — резко сказала Арлин, не отрывая глаз от начатого кружева.

Мать с дочерью находились в комнате для рукоделия. Закери уехал раньше, и представилась возможность поговорить без риска быть подслушанными. За ее мужем водилась эта привычка.

— Ну и что? — с вызовом спросила Эрин. — Я ее сама пригласила, мама. Летти — моя подруга. Я не вижу ничего дурного в том, что она приходит ко мне. Нам есть о чем поговорить.

— Ты же знаешь, что это запрещено.

Эрин стояла у окна, разглядывая плоскую зеленую лужайку с возвышающимися по ее кромке широколистными пеканами и магнолиевыми деревьями. Над ними в бирюзовом небе висели пушистые облака. Изумительный день для прогулки. Самое время покататься. Но где? Нужно теперь выбирать другой маршрут. Она не хотела еще одного сюрприза. Райан мог ожидать ее у речки возле мельницы, несмотря на вчерашнюю развязку. Это тот тип человека, который привык добиваться своего.

После ссоры на нее напала бессонница и, проворочавшись в постели всю ночь, она была вынуждена признать, что боится — не его, а себя. Когда он удерживал и целовал ее, она и сопротивляться-то толком не могла.

— Эрин, ты слышишь меня? — строго продолжала Арлин.

Оторвавшись от своих сумбурных мыслей, Эрин перевела глаза на мать и пожала плечами.

— Что ты хочешь сказать мне? Летти — моя подруга, и я считаю, что Закери поступает несправедливо. Он возражает только потому, что она цветная.

— Не только. Она служанка и должна знать свое место, так же, как ты, дорогая, должна помнить о своем.

Арлин ненавидела себя за то, что ей приходится разговаривать подобным образом. В действительности она так не думала. Но ради Эрин, и Летти тоже, она должна попытаться заставить дочь понять несоответствие их отношений общепринятым нормам.

Эрин упорно стояла на своем:

— Я не вижу в этом ничего дурного.

— Зато Закери видит. Мне очень неприятно говорить тебе об этом, но я думаю — он решится на крайние меры, чтобы положить конец вашей дружбе. Ты понимаешь, о чем я говорю? Он продаст Летти.

— Нет! — в ужасе закричала Эрин и упала на колени перед матерью. — Ты не позволишь ему сделать это! Только не Летти!

— Я ничего не смогу сделать. Мне не остановить его.

Она отложила кружева и, приблизив свое лицо к лицу дочери, с нежностью взяла его в ладони:

— Если ты обещаешь мне, что больше этого не повторится, ты забудешь о дружбе с ней и будешь общаться с Летти как с прислугой и не более, я сделаю все, что в моих силах. Я постараюсь убедить его дать тебе шанс. Покажи, что ты готова подчиниться его желанию.

Эрин взяла руки матери и прижала их к губам. Затем встала и вновь подошла к окну. Тщетно ждать чего-то. Если бы интересы Райана выходили за пределы обычной мужской похоти и он сделал бы ей предложение, как положено, все вопросы были бы решены. Теперь, к сожалению, эта надежда отпадала. И впереди — только неизвестность.

Картина сразу померкла и окрасилась в мрачный цвет.

Арлин внимательно наблюдала за дочерью, не подозревавшей, что ее рандеву рассекречено. Подслушав разговор дочери с Летти, Арлин приказала Бену отвезти ее на то место. Она была просто обязана следить за Эрин, обязана подтвердить свою догадку, что ее дочь и Райан влюблены друг в друга. Вместо ожидаемых доказательств она получила нечто иное. Хотя Арлин и не могла слышать их разговора, она поняла, что стала свидетельницей и любовной сцены, и какого-то раздора.

Эрин, вспрыгнувшая на лошадь, выглядела оскорбленной. И Райан казался раздосадованным. Но Арлин не собиралась сдаваться. У нее в руках было достаточно козырей. Она заставит его сделать предложение. Именно в этом она клялась себе после неудавшейся попытки спасти Летти от аукциона.

— Если ты не дашь мне обещание, — осторожно напомнила она дочери, — Летти придется покинуть дом.

Эрин не стала слушать, выплеснув в лицо матери давно копившееся возмущение. Она ненавидела рабство с тех пор, как начала понимать, что это значит.

— Это несправедливо, понимаешь, несправедливо. Просто безобразие! Ну почему Виргиния не может быть свободным штатом? — В волнении она размахивала руками. — Что толку от этих дебатов в конгрессе! Никак не могут хотя бы уравнять число свободных и рабовладельческих штатов. Это жестоко — до сих пор держать людей в рабстве. Если бы Виргинию не приняли в сообщество рабовладельческих штатов, сейчас не было бы уже этого кошмара.

— Эрин, тебе не достает здравого смысла. Мне тоже это не нравится. Не меньше, чем тебе. Однако разногласия по поводу рабства усиливаются. На Севере развивается промышленность, а Юг все больше и больше зависит от сельского хозяйства. Для южан использование рабского труда — основа выживания, как бы жестоко это ни звучало. Это единственный выход. Так было и так будет. Несчастные негры, вроде Летти, так и останутся рабами. Все, что мы можем сделать, это попытаться немного облегчить их жизнь, если у нас есть такая возможность.

— У моего отца не было рабов. Ты сама рассказывала мне об этом.

Арлин мечтательно улыбнулась при воспоминании о человеке, которого она любила всем сердцем. Замужество с Джекобом Стерлингом было ни с чем не сравнимым, неповторимым счастьем.

— Нет, конечно. У него их никогда не было. Но не надо забывать, что он не занимался фермерством. Он был рыбаком. Я рассказывала тебе, как мы жили в домишке на берегу океана неподалеку от Чарльстона. У нас не было никакого богатства — за исключением друг друга. Потом появилась ты, и мы стали еще счастливее.

— Ты однажды сказала, что он не признавал рабства.

— Это правда. Если бы даже у него появилось акров сто хлопка, я думаю, он скорее оставил бы его гнить на корню, чем позволил себе нанимать сборщиков-рабов. Он никогда не стал бы использовать их труд.

— А Закери? — напомнила Эрин. — Ты не знала, что у него есть рабы? Когда выходила за него замуж?

Арлин погрустнела и помедлила с ответом. Увы, тогда она многого не знала о Закери Тремейне.

— Он сказал мне, что у него большие плантации. Я не придавала этому особого значения, да и вообще мне тогда не хотелось разбираться ни в чем, кроме того, что я симпатизировала ему, а он — любил меня. Я думала, что мы с тобой выкарабкаемся из нищеты и будем жить в роскоши у него в Виргинии. Твой отец умер так внезапно. Для меня тогда настало ужасное время. Мы едва перебивались на хлебе и рыбе и, пока оставались на побережье, чем я только не занималась. Я нарезала приманку для рыбы, драила палубу и даже ходила с протянутой рукой, когда совсем не оставалось денег. Потом появился Закери. Однажды он решил, что я ему нужна и все такое. Ну а дальше, — нехотя продолжила она, — выяснилось, что все не так прекрасно, как я надеялась. Но такова жизнь. В ней не бывает ничего постоянного.

Эрин поперхнулась, собираясь что-то сказать, но промолчала и задумалась. Она представила свою мать в далеком прошлом. Молодая вдова, оставшаяся без пенни в кармане, с ребенком на руках. Можно понять ее. Действительно, было отчего прийти в отчаяние. Судьба ее маленькой дочурки зависела от нее одной. Неудивительно, что она решила выйти замуж за состоятельного человека. Однако Эрин хотела выяснить у нее нечто другое.

— А что, если бы Закери не сделал тебе предложения? Если бы вместо этого он предложил тебе стать его любовницей?

— Его любовницей? — с удивлением повторила Арлин. — Зачем ему было делать меня своей любовницей? Ведь у него не было жены.

Эрин с деланным недоумением пожала плечами и продолжала в полушутливой манере осторожно выспрашивать дальше.

— Хорошо, ты вот говоришь, что попрошайничала и мыла полы. Это не очень вяжется с запросами богатого человека. Наверное, он мог бы поискать себе другую жену, правда? Раз он видел, что ты ему не пара, но находил тебя красивой и желанной, он вполне мог поступить по-другому. Позвал бы тебя в любовницы — и все. Что бы ты на это сказала?

Арлин была потрясена. Она моментально насторожилась, усмотрев серьезный повод для подобных вопросов дочери. Эрин не зря пытает ее. Может быть, ее поведение имеет отношение к той сцене? Несмотря на свой запоздалый приезд, вчера Арлин увидела многое. Они лежали на земле, обнимались и целовались. После этого между ними что-то произошло. Эрин показалась ей сначала расстроенной, а потом рассерженной. Бен тоже был свидетелем начальной сцены и смутился. Чтобы он не видел ее дочь в такой неприличной ситуации, Арлин велела ему отвернуться.

— Так что бы ты стала делать? — настаивала Эрин, видя, что мать не отвечает, сидит и смотрит на нее пустыми глазами, а ее мысли витают, видимо, где-то очень далеко.

Арлин задышала глубже, не просто запасаясь воздухом, но и обдумывая ответ.

— Не знаю, — наконец сказала она. — Трудно говорить о том, чего не было. Я полагаю, однако, что предпочла бы только замужество. Оно обеспечивает уважение и надежность. Хотя я понимаю, что в моем шатком положении можно было принять и другое предложение. И все-таки я не представляю, как бы я, не посчитавшись с приличием, стала его любовницей. Я бы всегда зависела от его милости. Он мог в любое время вышнырнуть меня из дома. И что бы я тогда делала? Я тебе не раз говорила, что жизнь с ним никогда не была сладким воскресным пирогом. Но по крайней мере у меня оставалась уверенность в завтрашнем дне.

Эрин кивнула, потому что и сама думала точно так же.

Арлин уже не сомневалась в правильности своих предположений. Райан специально назначил эту встречу у реки. Он отказался от визита, как, диктовал этикет. И теперь понятно, почему. Меньше всего он думал о расторжении своей помолвки с Эрминой Коули. Он хотел иметь любовницу и на том свидании был намерен прояснить этот вопрос. Эрин не оправдала его надежд. Что делает ей честь, с гордостью подумала Арлин.

Она с облегчением сбросила с себя тяжелый груз. Слава Богу, что Эрин не согласилась и не спутала ей карты.

Теперь у Арлин появилось новое оружие для достижения намеченной цели.

Желая закончить беседу таким образом, чтобы подвинуть дочь в желаемом направлении, она предложила:

— Ты не хочешь проветриться? Сегодня такая чудесная погода, Закери вернется поздно вечером, и тогда я поговорю с ним. Посмотрим, удастся ли мне изменить его намерение.

Эрин вышла из терпения и закричала:

— Как ты можешь говорить о нем так спокойно. Он бьет своих рабов, и ты это знаешь!

— Знаю, — поморщилась Арлин, — но ничего не могу поделать с этим. И ты тоже. — Она вздохнула и продолжила: — Вероятно, Летти будет лучше, если она уйдет из этого дома. Попадет в другую семью. Может быть, там ее жизнь станет немного легче.

— А как же Роза? — воскликнула Эрин. — Она не знает, что произошло с ее сыновьями. Если Летти тоже отправят, это окончательно разобьет ее сердце. Нет! — Она решительно замотала головой. — Этого не должно случиться. Я не позволю. Ты объяснишь Закери, что я поклялась тебе покончить с этой дружбой. Скажешь, что я пообещала тебе, что совсем перестану общаться с Летти. Буду только использовать ее как… как рабыню, — с нажимом выпалила она под конец.

— Мне очень жаль, что так получилось. Но я не могу гарантировать, что мой разговор увенчается успехом.

— А как он узнал, что она была у меня? — возмутилась Эрин. — Значит, он шпионит по ночам. Зачем ему бродить в полночь по всему дому?

Ах, как у нее ныла душа! Жаль, что она дала себе зарок. Надо бы рассказать матери правду о его дурных наклонностях и вообще о том, кто он есть.

Арлин сделалось немного не по себе. На ней лежала доля вины за события той ночи. Если бы она сама не подкралась к комнате дочери, пытаясь подслушать, что Эрин рассказывала Летти о Райане Янгбладе, Закери, вероятно, ничего бы не узнал.

— Это его дом, — сказала она. — Он имеет право делать в нем все, что захочет.

Больше ей нечего было сказать.

Эрин стиснула зубы. Ее мать, видимо, плохо представляла, как далеко простираются его права. В отличие от нее она-то знала, что он собирался делать. Без сомнения, он остановился у ее двери, собирая силы для атаки. Он понял, что она не одна, когда услышал голос Летти. И теперь он хотел избавиться от Летти, чтобы она не мешала ему в следующий раз.

Она кипела от ярости. Не дай Бог, чтобы такое повторилось! Но если он продаст Летти и опять вздумает ломиться к ней, ему придется пожалеть об этом. Если он вообще останется в живых! Она не зря прятала нож под матрацем, не ради пустых угроз. В нужный момент она пустит его в ход.

— Я тебя прошу, сделай что можешь, мама, — сказала она и, понурясь, вышла из комнаты.

Грустные мысли не шли у нее из головы. Что, если Закери в самом деле отправит ее любимую Летти на перевалочный пункт? Чем ей помочь? Будь у Райана другие намерения, еще можно было бы строить какие-то планы. Жаль, что все рухнуло. Как он ей нравился. Красивый, добрый, внимательный, приятный в общении. Судя по первому впечатлению, она могла бы очень скоро полюбить его. И кроме того, она нашла ключ к его сердцу. Она знала, чем вызвать его любовь. Теперь у нее пропали все чувства.

Никогда она не сможет забыть и простить ему нанесенного оскорбления.

Райан сидел в массивном кожаном кресле, в своей излюбленной позе, упершись ногами в край письменного стола. Под рукой стояла полупустая бутылка с виски. Потеряв счет времени, он пожевывал кончик незажженной сигары и меланхолично рассматривал безупречно чистую каминную полку. Какая разница, мрачно думал он, сколько часов он просидит в этом кабинете? Кто от этого пострадает?

Джасмин-Хилл по-прежнему находится под присмотром управляющих, и все здесь идет по заведенному порядку. От нечего делать можно прокатиться в Ричмонд и провести бурную ночь с Коррисой или любой другой из дюжины жаждущих его общества шлюх. Но он не хотел их.

Он сидел и размышлял, мечтательно щуря глаза. Чего бы он хотел?

Эрин Стерлинг. Она очень красивая.

Перед глазами стоял ее образ. Ресницы с золотистой пыльцой, бросающие тень на щеки, напоминающие цветом спелый персик. Роскошные, черные как смоль волосы, мягко обтекающие лицо.

Он представил себе ее высокую упругую грудь с двумя остроконечными выступами. Необыкновенно стройные красивые ноги и округлые ягодицы, взывавшие к ласке. Эрин была прекраснейшей женщиной из всех, каких он когда-либо встречал. Самая яркая и привлекательная. Никогда не обнимал он столь божественного тела.

Желание, возникшее от этих воспоминаний, заявило о себе непереносимо тягостным напряжением внизу живота. Ни одна женщина до нее не возбуждала и не притягивала его так сильно. Он хотел погрузиться в сладкую бездну, вкушать ее прелесть, предаться безумию и продолжать оставаться в этой бездне до полного растворения. Он мечтал, чтобы эта женщина была рядом с ним всю ночь. Каждую ночь. Он воображал, как целует ее покорные припухшие губы и вызывает в ней ответное желание. Если бы она могла принадлежать ему, он заставил бы ее чувствовать то же, что чувствует он. Она хотела бы его каждой клеткой и так же сильно, черт побери, как он хочет ее.

Он дотянулся до бутылки и отпил прямо из горлышка. После того количества виски, что он уже пропустил, надобность в стакане отпадала.

Солнце клонилось к закату. Комната тонула в полумраке. А он сидел в полной апатии, не замечая надвигавшегося вечера, ломая голову над единственной мыслью: какую игру вела Эрин? Ведь она понимала, что черта с два ей удастся выйти замуж за столь состоятельного и знатного человека. И ее мать тоже знала это. И от отчаяния вытолкнула дочь на Розовый бал. Но средство не сработало. Что им теперь оставалось делать? Насколько он представлял себе, у Эрин были две возможности. В первом случае ей придется отказаться от выбора, что означает согласиться на брак с представителем низшего сословия. Либо она может жить в роскоши, но в качестве чьей-нибудь любовницы.

Она не могла не понимать этого. Тогда почему с таким удивлением и возмущением встретила его предложение? Она же видела — черт возьми, он не мог отказаться от своего убеждения! — к чему он клонил. Об этом говорили хотя бы ее косвенные высказывания. И он хорошо помнил ее реакцию, когда они целовались.

Ему хотелось положить конец головоломке, но он ничего не мог поделать с собой. Поэтому продолжал сидеть и пить, считая себя самым несчастным человеком. Он чувствовал, что шалеет от беспомощности и бессилия. Отношения прерваны. Просто так к ней не подойдешь. И силой не возьмешь. Он терпеть не мог принуждения ни в какой форме. Да, он умел вызвать в женщине желание. Он знал, как сделать так, чтобы она сама просила взять ее, но никогда не злоупотреблял своим умением. Превыше всего для него была изначальная воля женщины. А Эрин ясно дала ему понять, чего она остерегалась.

Интересно, как она будет вести себя, если он решится на одну авантюру? Возьмет и поедет к ним. Подойдет к дверям, попросит позволения видеть ее и затем спросит у нее без обиняков, зачем она искушала его подобными игрушками? Разумеется, он не думал об этом всерьез. Отважься он на такой подвиг, и ее мать сразу же придет к однозначному заключению — и все станет совсем плохо. Лучше оставить бесплодные мысли, решил он. Забыть о прозрачных глазах коньячного цвета и соблазнительном теле, встать, принять ванну, одеться и ехать в город к Коррисе. Она-то всегда ему рада — жаждущая, темпераментная и хорошо изучившая его привычки. У него есть еще почти два месяца свободы и, покуда его мать и Эрмина не вернутся из Европы, он может привозить Коррису домой. Даже чаще, чем раньше. Слуги не посмеют сплетничать о нем. Соседи тоже ничего не узнают. Слава Богу, Джасмин-Хилл занимает добрую тысячу акров. Маловероятно, что можно что-то углядеть на таких просторах. Главное сейчас — занять свой ум чем-то другим. Вероятно, на Эрин нужно поставить крест и сделать Коррису своей постоянной любовницей. Это выход, хотя и не такой, чтобы прийти в неописуемый восторг.

Райан снова потянулся к бутылке и сделал большой глоток. Однако он был еще не настолько пьян, чтобы не думать о рискованности своей затеи. Не дело ехать в Ричмонд одному в таком состоянии, подумал он. Можно свалиться с лошади или стать жертвой беглого сброда. Сейчас на дорогах полно всякой швали. Если ехать, то в карете и сажать Эбнера за кучера.

Он встал, потянулся, зевая, и уже хотел звонить слуге, чтобы тот готовил ванну, как услышал нерешительный стук в дверь.

— Мастер, — тихо позвал Эбнер. — Извините, что побеспокоил. К вам пришли.

Плохо соображая, Райан покачал головой. Он чувствовал себя так, словно его мозги были затянуты паутиной. Он никого не ждал. И потом, порядочные люди должны понимать, что без приглашения не приходят.

— Кого еще черт принес? — проворчал он сердито и не очень внятно. После выпитого его речь стала несколько смазана. — Избавь меня… от них. Ступай… готовь ванну.

— Она велела сказать, что ее зовут миссис Тремейн.

Райан ринулся к двери, почти уверенный, что ослышался.

— Мать Эрин? Ты уверен, что это она?

— Да, это так, — твердо сказала Арлин и, минуя Эбнера, стремительно вошла в комнату. Она не собиралась ждать, пока ей дадут от ворот поворот. Поэтому, когда слуга попросил ее подождать в парадной гостиной, она не послушалась и упрямо последовала за ним.

Эбнер засуетился и стал объяснять, что очень просил леди остаться внизу. Райан сделал ему знак удалиться, сказав:

— Приготовь мне кофе покрепче. И чай для леди. — Закрывая дверь, он подумал, что сегодня лучше было бы не напиваться до такого состояния, когда невозможно ни думать ясно, ни говорить членораздельно. — Миссис Тремейн, мое почтение, — сказал он приглушенным голосом и, слегка качнувшись, протянул ей руку. — Какая приятная неожиданность…

— Неожиданность? — Арлин, удивленно вскинув бровь, принялась не спеша снимать перчатки, поочередно с каждого пальца. Ее глаза критически оценивали фигуру Райана. Взъерошен и небрит, в смятых панталонах, выбившейся из-под штанов рубашке и без башмаков. Она грозно надвигалась на него. — Я бы так не сказала. И вы сейчас поймете, почему. Кстати, не хотелось бы думать, что вы всегда так встречаете гостей.

Ему не нравилось, как она смотрит на него. Он инстинктивно начал заправлять рубашку и, озираясь, искал башмаки.

— Простите, что выразился не лучшим образом, — счел за лучшее согласиться он, — но, по-видимому, внезапность появления — это одна из ваших привычек, миссис Тремейн. Если бы я вас пригласил, безусловно, вы застали бы меня в соответствующем виде. Присаживайтесь, пожалуйста. — Он жестом показал на кожаный диван. — Скажите, чем обязан такой чести?

— Чести? — В ее голосе звучал сарказм. — Вы попали в точку, мистер Янгблад, Я приехала сюда как раз, чтобы обсудить вопрос чести. Чести моей дочери.

Она чопорно присела на краешек дивана и так и осталась сидеть — с прямой негнущейся спиной, больше всего стараясь не уронить достоинство.

Райан опешил. Несколько секунд он с изумлением смотрел на нее — из-за проклятого гула в голове он не мог сообразить, о чем толкует эта дама. Затем приподнялся из кресла и кратко уточнил:

— То есть?

— Речь идет о попранном достоинстве. Видите ли, мистер Янгблад, вы запятнали репутацию моей дочери. Вы пытались соблазнить ее.

— Соблазнить? — Он попытался покинуть кресло, таращась на нее округлившимися глазами.

Холодным взором она заставила его потупиться и снова плюхнуться на сиденье.

— Вчера я была свидетельницей шокирующей сцены, — сказала она, не дав ему прийти в себя. — Ведь вы не станете отпираться, что встречались с моей дочерью возле мукомольни? Я наблюдала за вами, когда вы усердно старались напоить ее. Я видела, как вы пытались силой овладеть ею. И я видела также, как она дала вам отпор и уехала. — Арлин сделала паузу, чтобы он мог переварить информацию, и затем резюмировала: — Но я уверена, что мы с вами можем решить этот вопрос. С минимумом затруднений и без позора для обеих семей.

Райан сердито дернул головой. Что она городит?

— Погодите, — сказал он, — если вы были там, то не могли видеть ничего подобного. Во-первых, я ни к чему не принуждал Эрин. И во-вторых, я понятия не имею, почему она вдруг рассердилась. До последней минуты ей, несомненно, нравилось то, что я делал с ней.

Арлин надеялась, что ее мимика достаточно убедительно отражает испытываемое ею замешательство и нежелание вторгаться в столь деликатную сферу. И, как бы не слыша его, она продолжала:

— Несомненно также, — я думаю, вы согласитесь со мной, мистер Янгблад, — что не подобало для первого раза приглашать мою дочь в такую глушь. Если мужчина проявляет интерес к молодой девушке, он приходит с визитом к ней в дом.

— Если этот интерес предполагает свое завершение официальной церемонией бракосочетания, — с подчеркнутой резкостью возразил он и, наклонившись вперед, ухватился за подлокотники с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев. — Я не собираюсь ухаживать за Эрин как за будущей невестой, миссис Тремейн. Если вам еще не известно, то могу информировать: я помолвлен.

— Я знаю, — сказала она, не дрогнув, и спросила c вызовом: — Тогда зачем вы пришли на Розовый бал?

— Мой друг попросил меня пойти с ним. Послушайте! — Он вскочил на ноги и склонился над ней, гневно сузив глаза. — Не заставлял я вашу дочь делать ничего помимо ее воли. Поймите наконец. И хватит об этом! Давайте уточним один небезынтересный для меня момент, миссис Тремейн, — сказал он, двигая желваками. — Что побудило вас приехать сюда? Это Эрин сказала вам, что я пытался принудить ее к чему-то? Если так, то она вас обманывает. И не советую ей упорствовать. В противном случае я буду вынужден заявить ей в лицо, что она лгунья.

Арлин, собрав все силы, стоически выдержала его уничтожающий взгляд. Боже, как он разозлен, подумала она и тотчас успокоила себя. Ничего. Это он переживет. Эрин будет ему куда лучшей женой, чем Эрмина Коули. Со временем сам поймет. Сейчас ее задача состояла в том, чтобы урегулировать первые разногласия.

— Я повторяю вам, мистер Янгблад, все можно уладить. И не будет никаких хлопот ни для нас, ни для вашей родни.

Он скептически хмыкнул.

— Вы на что-то намекаете?

— Только на то, что мой муж ужасно рассердится, если узнает обо всем этом. А я могу рассказать ему, как вы пытались соблазнить Эрин и даже предложили ей стать вашей любовницей.

— Любовницей! — прорычал он, окончательно взбешенный. Значит, Эрин все-таки хотела вынудить его жениться на ней. Чертова плутовка!

— Но мы, — вкрадчиво продолжала Арлин, — мы не хотим скандала и дуэли. Сохрани Господь! Я полагаю, излишне объяснять, что из-за этой некрасивой истории честь вашей семьи тоже пострадает. Чтобы ничего подобного не произошло, мы спокойно устроим помолвку. Добропорядочность и репутация моей дочери не пострадают. Ваша мать и друзья подумают, что вы встретились на балу и вспыхнула любовь с первого взгляда. Такие вещи случаются. Никто и не заподозрит, что вы пытались соблазнить молодую девушку.

В ярости он буквально взвился, едва не завертевшись волчком. Опомнившись, громко хлопнул в ладоши, но еще больше рассердился, услышав звук тихо открывшейся двери.

Эбнер вплыл в комнату, осторожно балансируя серебряным подносом с чайником для заварки, сливками, вазочкой с колотым сахаром, чашкой дымящегося кофе и блюдом с лимонным печеньем. Не сводя преданного взгляда со своего господина, он поставил поднос перед леди, остановился и стал чинно дожидаться, пока она нальет себе чай.

— Что-нибудь еще, сэр? — спросил он, коверкая слова, так что на конце у него получалось что-то вроде «сах». В голосе его звучала тревога — он слышал, как надсадно вскрикивал его хозяин минуту назад.

— Да! — рявкнул Райан. — Готовь ванну и экипаж. Мы едем в город. У меня свидание с подругой.

Он повернулся и выразительно посмотрел на Арлин.

Она дождалась, пока слуга удалится. Добавила в чашку сливок, бросила два кусочка сахара и перемешала маленькой серебряной ложечкой. Наконец, взглянула на него и с милой притворно-смущенной улыбкой сказала:

— Насколько я понимаю, сегодня вы заняты, мистер Янгблад. Надеюсь, завтра днем мы сможем продолжить этот разговор. Вы заедете к нам на чай, и мы обсудим свадебные приготовления. В четыре часа вам будет удобно?