Понаехали!

Глава 54 Где начинается большая уборка

Тьма сгущалась.

Тьма подбиралась. Ежи видел её, и не понятно было, как не видят прочие. Вот государь болезненно щурится, прикрывая глаза от излишне яркого солнца.

Вот что-то говорит Гурцеев.

И Радожский отвечает, но Ежи не слышит его.

Он слышит тьму.

Шепот многих голосов. Тонкий надрывный плач, который скребет по нервам, и хочется заткнуть уши. Ежи заткнул бы, если бы мог.

А он…

…может. Он может просто уйти. Взять и… в конце концов, дела нынешние его не касаются. Он — человек сторонний. И никто-то не осудит.

Или даже если осудит, то какое Ежи дело?

Пускай себе.

Ему и надо-то, найти Стасю да убраться подальше, что от дворца, что от Китежа, в котором ныне становится неспокойно…

Он заставил себя отрешиться от этого чужого шепотка, навязывавшего чужую же волю. И взгляд его скользнул по людям, что вдруг замерли.

Надо…

Что-то делать.

Спросить?

У кого?

Хотя… Ежи ведь знает.

Он вытащил книгу, провел ладонью по жесткой обложке, и сказал:

— Покажи. Не знаю, как, но… покажи, что здесь происходит.

Зашелестели страницы, разворачиваясь, и книга выросла, ставши собою, прежней, а потом больше, и еще больше. В какой-то миг показалось даже, что она-то, эта книга, вот сейчас сделается столь огромной, что меж страниц её потеряются не только люди, но и дворец, и город.

— Хватит, — Ежи почувствовал, как закипает.

В конце концов, он её хозяин.

И книга подчинилась. Она развернулась, вот только страницы остались белы.

— Я ничем не помогу тебе, ведьмак, ибо знаю не так и много, но… ей нужна кровь. Твоя или… — государь примолк ненадолго. — Любая иная.

— Любая?

— Человеческая. Твоей надобно меньше, а вот…

— Пойдет? — Радожский полоснул себя по руке.

И кровь полетела алыми бусами. Ежи видел каждую каплю. И силу, в них скрытую. И тьму проклятья. И…

Капли коснулись страниц.

— Так лучше… если я что-то понимаю, то ведьмак нам еще пригодится. Пусть… — Радожский будто оправдывался, но вот перед кем, Ежи так и не понял.

Книга поглотила дар.

И отозвалась.

Она ныне решила быть щедрой, а может тоже чуяла ту, стороннюю тьму, которая подползала к городу. И город подняла над страницами, прозрачный и дивный, будто рисованный кем-то. Ежи видел, что терема, укрывшиеся по-за высокими оградами, что улочки, что дома и домишки, крохотных людей, которые суетились, погруженные в собственные важные их дела.

Видел купола храмов.

Жрецов.

Лодки.

Лодчонки.

Волчью стаю, что встала на след, но не спешила подняться, будто ожидая чего-то. Или кого-то… видел и озеро. Свет заходящего солнца разлился по поверхности его, лег желтыми лужицами, не способный пробраться глубже, туда, где укрытые илом, опутанные словом, спали…

…люди?

— Быть того… — сдавленным голосом произнес Гурцеев и рук поднял, желая осенить себя святым кругом, да только удержался, верно, не желая рушить тонкую волшбу.

Радожский ничего не сказал, зарычал лишь.

А Ежи…

…сколько их было, уже все-таки не людей, ибо люди, даже спеленутые силой, не способны жить столько. Они, некогда увязшие в проклятьи, погрузившиеся на дно озера, ныне пребывали все в той же полудреме, которая опутала их сотни лет тому.

Они улыбались во сне.

И Ежи всматривался в эти лица, круглые смуглые и узкоглазые, похожие одно на другое. Он чуял, как слабеют путы.

Как…

…еще немного и воды Ильмень-озера, призванные силой истинной ведьмы, отступят.

…шевелились тонкие усы, слались зелеными нитями гривы неподвижных коней, не истлели бунчуки, поблескивали золотом знамена со знаком Злого солнца.

— Боги милосердные…

…и не понять, то ли человек произнес эти слова, то ли волны, что отступали от берега, повинуясь иной воле. И казалось, что вот-вот откроются сомкнутые глаза, и полыхнут яростью. Вырвется из тысяч глоток крик, ударит по городу, который давно уж забыл.

— Магов надо подымать всех, — боярин первый заговорил. — Ведьм. Ополчение…

…заклятье еще держалось, но…

Менялось?

Его меняли. Кто-то, кто знал…

— Сколько их там? — это уже спрашивали у Ежи. А что он мог ответить? И хватило-то лишь на то, чтобы книгу закрыть, обрывая связь.

Князь, побелевший, слабый, кивнул.

И опустился на пол.

— Извините, — сказал он сипло. — Я… сейчас отойду.

— Поесть надобно, — Гурцеев поглядел хмуро. — Стало быть… от как оно… сгинули, да…

— Их прокляли, — Ежи потер виски, в которых вновь билась мысль, что уйти отсюда — самое разумное решение. — Тогда… просто… они тоже не умели. Наверное. Поэтому и сформулировали проклятье так… неточно. Вот и…

— Прокляли или как еще… на от, — Гурцеев протянул князю флягу, которую тот принял. Руки у Радожского дрожали, но с флягой управился.

— Мед…

— Мед на травах. Супружница моя делает. Лучше нет силы поправить… стало быть, у нас там, — Гурцеев кивнул на озеро, — хазары… много…

— Возможно, что шаманы сумели защититься от проклятья, пусть не полностью, но вот так, — Ежи положил ладони на книгу, но та вновь притворилась обыкновенной. — Они… не живые. Даже если снять проклятье, они не будут живыми.

— Час от часу не легче, — произнес государь, лоб потирая. — То есть, у нас там войско неживых хазар, которые, очнувшись… не помрут?

Спросил он это с надеждой.

Ежи прислушался к себе и покачал головой:

— Стало быть, не помрут, а… что будут делать?

— Вестимо, что. Грабить, — проворчал Гурцеев.

— И убивать, — Ежи книгу отпустил и подошел к окну. Странное дело, если и испытывал он прежде трепет перед государем-батюшкой, то ныне от этого трепета ничего не осталось. — Или то, что им прикажут. Тот, кто пытается пробудить это войско… я не думаю, что он стал бы рисковать. Немертвые опасны. И одолеть их куда сложнее, чем живых.

Ежи раскачивался, вглядываясь в темное облако, что змеёй окружило город.

— Дело не в мести… месть… я думаю, что не только в ней… какой смысл уничтожать город? Что он… или она… или те, кто объединились… что они получат от руин? А вот устроить…

— Нападение, чтобы занять войско… — подал голос Радожский, отряхиваясь. — Ну и погань эта твоя книга, ведьмак…

— Еще какая, — согласился Ежи.

— Войско, стало быть, будет там… и маги, и ведьмы… а тут смута? — Гурцеев огладил бороду. — Ишь ты… и тебя, стало быть, государь, побьют. И сыновей твоих. И… прочих? А кто на трон сядет? Или… оставят кого? Скажем, младшенького… до поры, до времени… а я тебе говорил, что надобно смутьянов давить.

— Задавим, — государь поднялся и глаза его блеснули зло. — Всех задавим… но сперва…

Он тряхнул головой.

— Димитриевым займись… только…

— Я понял, осторожно.

— Именно. Тебя, ведьмак, не почуяли?

— Не знаю, — вынужден был признать Ежи. — Но… думаю, что даже если почуяли. Старое проклятье. И снять его непросто, не говоря уже о том, чтобы оборотить. Много… силы нужно.

— И крови?

— И крови, — Ежи повел плечами.

— Тогда понятно, — Радожский поднялся, пусть и пришлось протянуть ему руку, за которую он вцепился. — Во многом… вдова эта… людоловы… думаю, не они одни. Где грязь, там заводится… всякое. Она помогала людям. Люди платили ей… людьми в том числе. Как удалось понять. А те люди… жертвы, которые собирались.

— И собираются.

Теперь Ежи видел не только туман, но и тончайшую сеть, его пронизывавшую. И паутина чужого заклятья казалась даже красивой, она завораживала сложностью своей, но в то же время имелся пока в ней некий неясный изъян.

— Что бы они ни делали… все еще не закончено. И если понять…

— Где творится… — Радожский подобрался и оскалился совершенно по-звериному, сделавшись вдруг похожим на свея.

— Именно, — Ежи выдержал безумный этот взгляд. — Вот только просто не будет. Там есть ведьмак. Или ведьма. Или… и то, и другое. И не только они. Их не оставили бы без охраны… нет. Нам нужна помощь и…

Ежи знал, у кого спросить.

…стая кружила.

В тумане все гляделось иным.

Стая беспокоилась.

Она чуяла вожака, где-то там, близко, и его сомнения, и даже непонятный страх, который, впрочем, весьма скоро отступил, сменившись четким приказом: не приближаться.

Стая… подчинилась.

И волчий вой, потревоживший было тишину побережья, стих. Слался туман. Слой за слоем. Наползал белизной. Он пах кровью и мукой, и звери, как никогда остро ощущая этот запах, не имели сил остановиться.

Трори присел было.

И вскочил.

Оскалился, рыкнул коротко, на что Бьорни ответил рычанием же, но низким протяжным. Ждать сложно, но… такова воля вожака.

Вот и оставалось, кружить по вытоптанному каменному пятачку и скалиться.

Сдерживать себя.

Кружить.

Сдерживать.

Кружить…

Туман всколыхнулся, раскалываясь на две части. И в рыхлой утробе его задрожала тонкая нить зова. Звал человек. Знакомый. И пожалуй…

Стая замерла, глядя на Бьорни. А тот… тот раздумывал.

Вожак.

И…

Человек? Человек не требовал, нет. Скорее уж просил о помощи. И если Норвуд её не желает, то… почему бы и нет?

И Бьорни первым шагнул на тропу. В конце концов, все лучше, чем собственный хвост ловить.

…звери выходили в залу.

Один за другим.

Звери менялись. Волчьи шкуры сползали с них, а вот суть оставалась. И теперь Ежи видел её, и даже удивительно было, как эта самая суть смела скрываться прежде.

— Мы пришли, ведьмак, — хрипло произнес тот, кто ныне был за старшего. Он, загоревший до каменной черноты, исполосованный шрамами, распрямился. — Ты звал.

— Звал, — сказал Ежи, выдерживая звериный взгляд.

Сила встретилась с силой. И… силу признала? Его, Ежи?

— Нам нужна помощь, — он старался глядеть только на этого огромного зверя, который ныне притворился человеком, ибо в человеческом обличье удобнее говорить с людьми. — В Китеж пришла беда.

— Мы знаем, — Ежи прервали. — Марун, рассказывай, что узнал.

Из-за спины свея выступил другой, столь же нагой, загорелый, разве что шрамов на нем было поменьше, а волосы не тронула седина.

Он заговорил.

Быстро.

Порой сбиваясь на свое наречие, но все одно — понимали. И Гурцеев, и государь, и Радожский, который так и не выпустил флягу из рук.

— Вот значит, как… — Луциан Третий кивком поблагодарил рассказчика. — Что ж… спасибо.

— Норвуд пропал.

К благодарности государя свей остался равнодушен.

— Совсем?

— Мы слышим. Он… связан. И далеко. Приказал не лезть. Думаю, там кто-то, кто… нас нелегко одолеть, но подобные тебе, ведьмак, способны на многое.

— А… провести сможете? — решение Ежи принял еще до того, как заговорил. Глупое. Нелепое решение. Это… не его война! Ничуть не его. И надо уходить.

Бросить все.

У него ведь Стася.

И котики непристроенные. И…

— Ты не так и силен, ведьмак, — произнес свей.

— Я не так и слаб.

— Что ж… стая всегда найдет своего вожака. А уж кто там на спине удержится… — свей оскалился, и белые ровные зубы блеснули ярко. — Опыт у тебя есть.

— Я бы и без него обошелся, — промолвил в сторону Радожский, руку о руку потирая. — Но… помощь тебе не помешает. Если там и вправду… колдуна должны охранять. А стало быть, будет резня.

Волки радостно заулыбались.

Похоже, эта новость их нисколько не расстроила.