Популярные очерки о российских императорах

АЛЕКСАНДР II

Годы жизни: 1818–1881

Годы царствования: 1855–1881

Александр II вошел в историю как «царь-освободитель». И, несмотря на то, что он не был назван современниками и историками «Великим», как Петр I или Екатерина II, его реформы определены и осмыслены как великие.

17 апреля 1818 г. в 11 часов утра пушечные выстрелы с Тайнинской башни московского Кремля возвестили о том, что у гостивших в первопрестольной великого князя Николая Павловича и великой княгини Александры Федоровны родился первенец. Сына назвали Александром.

Зимой старший сын Николая Павловича жил с родителями в Аничковом дворце, а летом в Павловске, у бабушки, императрицы Марии Федоровны, которая наблюдала за первоначальным воспитанием своего внука. А с июля 1824 г., когда Александру исполнилось шесть лет, началось его военное воспитание под руководством генерала К. К. Мердера.

В конце декабря того же года у цесаревича появился еще один наставник — известный поэт, друг А. С. Пушкина, Василий Андреевич Жуковский. Летом 1826 г. он вместе с Александром отправился путешествовать за границу, где беседовал с выдающимися педагогами Европы. Вернувшись в Россию, В. А. Жуковский составил «План учения». Николай I его одобрил, и в конце 1826 г. началась учеба.

К наследнику были приставлены преподаватели, под руководством которых он обучался грамматике, чистописанию, арифметике, истории, географии, рисованию, физике, анатомии, а также французскому, немецкому, английскому и польскому языкам. При помощи графа М. М. Сперанского цесаревич изучал государственное и русское право, а граф Е. Ф. Канкрин прочитал ему курс о финансах. Обстоятельно Александр знакомился с историей внешней политики России и европейских государств. Большое внимание обращалось и на физическое состояние великого князя: его обучали гимнастике, фехтованию, верховой езде и ручной работе. В апреле 1835 г. император Николай I присутствовал при экзаменах уже совершеннолетнего Александра, которые великий князь выдержал успешно.

Путешествие по России в 1837 г. завершило воспитание наследника престола. В сопровождении своих воспитателей во главе с В. А. Жуковским цесаревич посетил Новгород, Тверь, Ярославль, Ижевск, Екатеринбург, Тюмень, Тобольск и другие города. Великий князь был первым из царственных особ, познакомившихся с далекой Сибирью. В 1838 г. Александр Николаевич путешествовал по странам Западной Европы: Германии, Швеции, Дании, Италии, Англии. 13 марта 1839 г. цесаревич Александр прибыл в Дармштадт, где встретился с великим герцогом Людвигом И. В театре сын Николая I увидел младшую дочь герцога, пятнадцатилетнюю принцессу Максимилиану-Августу-Софию-Марию Гессенскую и был очарован ею. Вернувшись из театра, он тотчас изложил свое впечатление в письмах к родителям в Петербург. Весной 1840 г. наследник вновь уехал в Дармштадт, где была совершена его помолвка с принцессой Марией. В декабре этого же года принцесса Гессенская, приняв православную веру, стала великой княжной Марией Александровной, а 16 апреля 1841 г. — супругой великого князя Александра Николаевича.

В 1842 г. император Николай I назначил цесаревича председателем комитета по строительству железной дороги от Петербурга до Москвы. Одновременно Александр участвовал в заседаниях Государственного Совета, комитета министров, Сената и Синода. Великий князь занимался и военными делами: он был командиром пехоты гвардейского корпуса. Управление государственными делами император впервые поручил наследнику в 1845 г., когда сам отправился с супругой за границу.

19 февраля 1855 г. был опубликован Манифест о смерти Николая I и вступлении на престол Александра II, но из-за Крымской войны коронация Александра состоялась лишь спустя год.

Александр II взошел на престол в возрасте 36 лет вполне сложившимся человеком, знакомым с государственной деятельностью и будучи главой большого семейства. Внешний облик его в это время запечатлел американский дипломат А. Уайт, секретарь посла в 1854–1855 гг.: «Он был высок, как все Романовы, красив и держался с большим достоинством, но у него было гораздо меньше величественности и полностью отсутствовала неуместная суровость его отца». Приятную внешность Александра II отмечали все, писавшие о нем. Однако многие при этом критиковали его холодные и сдержанные манеры, а также стремление походить на отца, создававшее впечатление «плохой копии» или «безжизненной маски».[135]

Из множества характеристик личности Александра II особенной глубиной и проницательностью отличаются записки уже упоминавшейся фрейлины А. Ф. Тютчевой, которая в течение нескольких лет в ежедневном близком общении наблюдала императорскую (а до того великокняжескую) семью. В январе 1856 г. во время начавшихся переговоров о мире между странами-участницами Крымской войны, когда русское общество с предельным напряжением следило за политикой «верхов» и действиями нового императора, Тютчева с удивительной прозорливостью делает несколько записей. Вот одна из них, от И января: «Император — лучший из людей. Он был бы прекрасным государем в хорошо организованной стране и в мирное время, где приходилось бы только охранять. Но ему недостает темперамента преобразователя. У императрицы тоже нет инициативы, она, быть может, будет святой, но никогда не будет великой государыней. Ее сфера — моральный мир, а не развращенный мир земной действительности. Они слишком добры, слишком чисты, чтобы понимать людей и властвовать над ними. В них нет той мощи, того порыва, которые овладевают событиями и направляют их по своей воле; им недостает струнки увлечения… Моя душа грустна, я вижу перед собой будущее печальное и мрачное». Через несколько дней она повторяет: «А будущее, будущее. Ах, как я боюсь за него!» А 21 января она пишет об императоре: «Мне невыразимо жаль его, когда я вижу, что, сам того не ведая, он вовлечен в борьбу с могучими силами и страшными стихиями, которых он не понимает. Прежде у меня были иллюзии, которых теперь у меня больше уже нет… Они (императорская чета — Э. К.) не знают, куда идут»[136]. И дальше, на протяжении всего дневника, вплоть до трагической кончины императора, она возвращается к этим мыслям в разных обстоятельствах, снова и снова изливая свою тревогу и мрачные предчувствия.

Личность Александра невозможно рассмотреть в отрыве от проведенных им великих преобразований. Уже давно, со времен Уложенной комиссии Екатерины II, звучали требования отменить крепостное право, не только державшее крестьян в состоянии, близком к рабскому, но и тормозившее все сферы жизни страны. И Александр II стал тем правителем, который, наконец, избавил Россию от крепостничества, а вместе с ним — от многих других зол.

Обсуждение текущего положения крестьянства и мысли о необходимости его изменить зазвучали уже вскоре после коронации Александра, однако между началом этого обсуждения и подписанием манифеста об отмене крепостного права прошло пять лет. Обобщенные редакционными комиссиями проекты отмены крепостного права поступили в Главный комитет по проведению реформы лишь к октябрю 1860 г., 17 февраля 1861 г. проект реформы утвердил Государственный совет, а 19 февраля его подписал Александр II. Об отмене крепостного права возвестил Манифест «О всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей». Практические условия освобождения были определены в 17 актах — «Положениях».

Манифест и «Положения» касались трех основных вопросов: личное освобождение крестьян, наделение их землей и выкупная сделка.

Документ предоставлял крестьянам личную свободу и общегражданские права. Отныне крестьянин мог владеть движимым и недвижимым имуществом, заключать сделки, выступать как юридическое лицо. Он освобождался от личной опеки помещика, мог без его разрешения вступать в брак, поступать на службу и в учебные заведения, менять место жительства, переходить в сословие мещан и купцов. Правительство начало создавать органы местного самоуправления освобожденных крестьян.

Вместе с тем личная свобода крестьянина ограничивалась. В первую очередь это касалось сохранения общины. Общинная собственность на землю, переделы наделов, круговая порука тормозили буржуазную эволюцию деревни. Крестьяне оставались единственным сословием, которое платило подушную подать, несло рекрутскую повинность и могло быть подвергнуто телесному наказанию.

«Положения» регламентировали наделение крестьян землей. Размеры наделов зависели от плодородности почвы. Территория России была условно разделена на три полосы: черноземную, нечерноземную и степную. В каждой из них устанавливался высший и низший размеры крестьянского полевого надела (высший — больше которого крестьянин не мог требовать у помещика, низший — меньше которого помещик не должен был предлагать крестьянину). В этих пределах и заключалась добровольная сделка крестьянской общины с помещиком. Их взаимоотношения окончательно закрепляли уставные грамоты. Если помещик и крестьяне не приходили к соглашению, то для урегулирования спора привлекались мировые посредники.

Получая землю, крестьяне были обязаны оплатить ее стоимость. Рыночная цена земли, переданной крестьянам, реально составляла 544 млн рублей. Однако разработанная правительством формула расчета стоимости земли повысила ее цену до 867 млн рублей, то есть в 1,5 раза. Следовательно, как и наделение землей, так и выкупная сделка осуществлялись исключительно в интересах дворянства.

У крестьян не было денег, необходимых для выкупа земли. Чтобы помещики получили выкупные суммы единовременно, государство предоставило крестьянам ссуду в размере 80 % стоимости наделов. Остальные 20 % крестьянская община платила помещику сама. В течение 49 лет крестьяне должны были возвратить ссуду государству в форме выкупных платежей с начислением 6 % годовых. К 1906 г., когда крестьяне упорной борьбой добились отмены выкупных платежей, они уже выплатили государству около 2 млрд, рублей, то есть почти в 4 раза больше реальной рыночной стоимости земли в 1861 г.

Великой назвали современники эту реформу, которая принесла свободу более чем 30 миллионам крепостных крестьян и в значительной степени расчистила дорогу экономической модернизации страны. И все же, как видно из приведенных выше основных положений, реформа эта была половинчатой: решая принципиальнейший вопрос личной зависимости крестьян, она далеко не в полной мере лишала вопрос зависимости поземельной, поскольку высокая выкупная стоимость земли делала ее такой же недоступной, как и раньше, для большинства вчерашних крепостных. Показательной была и позиция по этому вопросу самого Александра. Выступая 15 августа 1861 г. в Полтаве перед крестьянскими старостами и коснувшись вопроса об уменьшении размеров выкупных платежей, император высказался более чем определенно: «ко мне доходят слухи, что вы ожидаете другой воли. Никакой другой воли не будет, как та, которую я вам дал. Исполняйте, чего требуют закон и Положение. Трудитесь и работайте. Будьте послушны властям и помещикам». Пятнадцать месяцев спустя самодержец произнес похожую речь на собрании крестьянских представителей, которая затем была прочитана во всех уездах.

Тем не менее, либеральные реформы Александра II продолжались и затрагивали самые разные сферы государственной и общественной жизни. Естественным продолжением отмены крепостного права в России стали земская, городская, судебная, военная и другие реформы. Их основная цель — привести государственный строй и административное управление в соответствие с новой социальной структурой, в которой многомиллионное крестьянство получило личную свободу.

После отмены крепостного права возникла необходимость изменения системы местного управления, и в 1864 г. была проведена земская реформа. В губерниях и уездах создавались земские учреждения (земства). Это были выборные органы из представителей всех сословий. Высокий имущественный ценз и многоступенчатая сословная (по куриям) выборная система обеспечивали преобладание в них помещиков. Земства были лишены каких либо политических функций. Сфера их деятельности ограничивалась исключительно хозяйственными вопросами местного значения: устройство и содержание путей сообщения, земских школ и больниц, забота о торговле и промышленности. Земства находились под контролем центральной и местной властей, которые имели право приостанавливать любое постановление земского собрания.

«Новые судебные уставы» 1864 г. вводили в России принципиально новую систему судопроизводства. Они предусматривали всесословность суда, его независимость от администрации, несменяемость судей, гласность и состязательность судебного процесса. Отныне в нем участвовали прокурор (обвинитель) и адвокат (защитник), а вопрос о виновности обвиняемого решался присяжными заседателями. Была строго разграничена компетенция разных судебных инстанций. Мелкие гражданские дела разбирались в мировом суде, уголовные и тяжкие — в окружном. Особо важные государственные и политические преступления рассматривались в судебной палате. Высшей судебной инстанцией стал Сенат. Созданная система отражала самые прогрессивные тенденции в мировой судебной практике.

Поражение в Крымской войне показало, что российская регулярная армия, основанная на рекрутском наборе, не может противостоять более современным европейским. Необходимо было создать армию, обладающую обученным запасом личного состава, современным оружием и хорошо подготовленными офицерскими кадрами. Ключевым элементом реформы стал закон 1874 г. о всесословной воинской повинности мужчин, достигших 20 лет. Срок действительной службы устанавливался в сухопутных войсках до 6, на флоте — до 7 лет. Сроки действительной службы в значительной степени сокращались в зависимости от образовательного ценза. Лица, имевшие высшее образование, служили всего полгода. В 60-х годах началось перевооружение армии: замена гладкоствольного оружия нарезным, введение системы стальных артиллерийских орудий, улучшение конного парка. Особое значение имело ускоренное развитие военного парового флота.

Реформы управления, суда и армии логически потребовали изменений в системе образования. В 1864 г. были изданы «Устав гимназий» и «Положение о народных училищах», регламентировавшие начальное и среднее образование. Основной идеей документов являлось введение доступного всесословного образования. Наряду с государственными возникли земские, церковно-приходские, воскресные и частные школы. Гимназии были разделены на классические и реальные. В них принимались дети всех сословий, чьи родители были способны внести плату за обучение.

В 1863 г. новый Устав вернул автономию университетам, ликвидированную еще Николаем I в 1835 г. В университетах восстанавливалась самостоятельность решения административно-финансовых и научно-педагогических вопросов.

В 1865 г. были введены «Временные правила» о печати. Они отменили предварительную цензуру для ряда печатных изданий: книг, рассчитанных на состоятельную и образованную часть общества, а также центральных периодических изданий. Новые правила не распространялись на провинциальную печать и массовую литературу.

Несмотря на половинчатость этих реформ, очевидно, что проведенные Александром II преобразования имели прогрессивный характер. Они начали закладывать основу для эволюционного пути развития страны. Россия в определенной степени приблизилась к передовой для того времени европейской социально-политической модели. Был сделан первый шаг по расширению роли общественности в жизни страны и превращению России в буржуазную монархию.

Важным событием международного значения в царствование Александра II явилась русско-турецкая война 1877–1878 гг., закончившаяся освобождением балканских славян от османского ига. Сам император вместе с русской армией отправился на театр боевых действий. В его присутствии 28 ноября 1877 г. пала Плевна.

Отмечая наиболее важные моменты биографии этой неординарной и трагической личности, нельзя не рассказать о морганатическом браке Александра II с княжной Екатериной Михайловной Юрьевской (урожденной Долгорукой).

В августе 1857 г. тридцатидевятилетний Александр II, направляясь на маневры войск в Волынь, остановился в Тепловке — родовом имении князя Михаила Долгорукого в окрестностях Полтавы. Здесь и произошла первая встреча российского монарха со своей будущей возлюбленной.

Однажды, когда император расположился на веранде со своими адъютантами, мимо пробежала девочка.

— Кто вы, дитя мое? — окликнул ее Александр.

— Я Екатерина Михайловна, — пролепетала она, растерявшись. — Мне хочется видеть императора.

Это рассмешило государя. Он взял девочку на руки, поболтал с ней несколько минут и велел отвести к родителям. Увидев ее на другой день, царь был очарован ее грацией, манерами и большими глазами испуганной газели. С самым любезным видом, как бы обращаясь к придворной даме, царь попросил показать ему сад. Они долго гуляли вместе. Девочка была в восторге. Этот день навсегда остался у нее в памяти.

Два года спустя Александру II привелось снова вспомнить о ней. Князь Долгорукий, увлекшийся спекуляциями, потерял все свое состояние. Это сильно отразилось на его здоровье, и он вскоре скончался от нервного потрясения. Чтобы оградить семью от требований кредиторов, государь принял имение Тепловку под «императорскую опеку» и взял на свой счет воспитание шестерых детей покойного князя. Екатерина и ее младшая сестра, Мария, поступили воспитанницами в Смольный институт благородных девиц, основанный Екатериной II.

В семнадцать лет Екатерина Михайловна окончила институт. Получая скромную пенсию, она поселилась у старшего брата Михаила, женатого на прелестной неаполитанке, маркизе Черче Маджиоре. Зимой они занимали квартиру на Бассейной, а летом жили в очень скромном доме в Петергофе. Однажды весной, когда Екатерина в сопровождении горничной шла по Летнему саду, она встретила императора, совершавшего обычную прогулку с одним из адъютантов. Государь подошел к ней и, не обращая внимания на прохожих, наблюдавших за ними, увлек ее в одну из отдаленных аллей. После этого они встречались довольно часто в Летнем саду, в извилистых аллеях Елагина острова или под тенью векового леса в окрестностях Петергофа. Об этой связи скоро стало известно в петербургских салонах. Однако открыто обсуждать интимную жизнь царя было небезопасно, так как третье отделение тайной канцелярии, управляемое графом Шуваловым, повсюду имело уши.

Между тем, частая беременность супруги императора Марии Александровны (при вступлении на престол в 1855 г. у них было уже пятеро детей) расстроила ее и без того хрупкое здоровье. Вынужденная, по настоянию врачей, вести замкнутый образ жизни, императрица вскоре заметила, что Александр охладел к ней. Гордая и замкнутая, она страдала молча, сохраняя в душе признательность к тому, кто посвятил ей свою первую любовь и сделал ее, скромную принцессу, российской императрицей.

Осенью 1872 г. Екатерина Михайловна сообщила императору, что она беременна. Александр был потрясен этим известием. Его беспокоило сознание того, что положение Екатерины Михайловны послужит поводом для разного рода сплетен, перешептываний за его спиной. Кроме того, ему казалось, что материнство грозило Екатерине смертельной опасностью. Но все обошлось прекрасно. Беременность проходила без осложнений, внешний вид Екатерины Михайловны так мало изменился, что даже невестка ее, в доме которой она жила, не замечала ее положения.

В обществе строго осуждали поведение императора. Если раньше на эту романтическую связь смотрели сквозь пальцы, то теперь невозможность продолжать ее игнорировать приводила в негодование. Всех возмущала и большая разница в возрасте возлюбленных, и неспособность государя быть господином своих страстей. Слабое здоровье императрицы вызывало беспокойные мысли: сегодняшняя любовница могла вскоре стать законной супругой императора, и, кто знает, не будет ли она претендовать на еще более высокую роль? Общее недовольство усилилось к концу 1873 г., когда фаворитка государя родила второго ребенка, девочку, которую назвали Ольгой.

Александр II был чрезвычайно озабочен судьбой своих незаконных детей. Чтобы скрыть их происхождение, он приказал окрестить их тайно, собственноручно уничтожив акт о крещении. Но, поразмыслив, он представил себе неудобства и унизительность положения этих несчастных детей, которые были так ему дороги. Основные законы империи предоставляли Александру необходимые способы создания детям Екатерины Михайловны законного положения. В отдельных случаях личные распоряжения государя могли даже находиться в прямом противоречии с действующими законами. Таким образом, каждое решение, подписанное царем, независимо от его содержания, приобретало характер и силу закона. Императорские указы объявлялись обычно через правительствующий Сенат, но государь имел право решать, чтобы тот или иной из его указов не был объявлен никому.

Некоторое время он раздумывал над тем, какую фамилию дать своим детям. Через предков со стороны отца, в частности, через Владимира Мономаха, Екатерина Михайловна примыкала к потомкам Рюрика. Один из наиболее знаменитых ее предков, князь Юрий Долгорукий, в 1147 г. основал Москву. Вдохновленный этим славным воспоминанием, Александр II пожаловал детям своей любовницы имя «Юрьевских», прибавив к нему титул «светлейших князей».

Испытания Балканской войны страшно изнурили Александра физически и не менее тяжело потрясли его морально. Постоянное присутствие Екатерины Михайловны стало так необходимо императору, что он решился поселить ее в Зимнем дворце, под одной крышей с императрицей. Во втором этаже дворца княгине Долгорукой отвели три большие комнаты, расположенные над личными апартаментами императора и непосредственно соединенные с ними внутренней лестницей.

Императрица Мария Александровна, занимавшая покои, находившиеся рядом с комнатами Александра, вскоре узнала об этом соседстве, но без единой жалобы подчинилась новому испытанию. Терзаемая горем, изнуренная недугом, чувствуя приближение смерти, императрица все же находила в себе силы казаться еще более надменной и недоступной. Только один раз она открылась своему единственному другу, графине Александре Толстой, которая была воспитательницей дочери императрицы, великой княгини Марии. Указав на апартаменты своей соперницы, несчастная императрица проронила с горечью:

— Я прощаю оскорбления, наносимые мне как монархине, но я не в силах простить тех мук, которые причиняют мне как супруге.

Пребывание фаворитки царя в покоях Зимнего дворца вызвало негодование в обществе и стало главной темой салонных сплетен. Хотя Екатерина Михайловна жила очень уединенно, укрывшись в своих апартаментах и стараясь избегать посторонних взглядов, тем не менее, ее присутствие во дворце постоянно чувствовалось: она не могла не пользоваться услугами дворцового интенданта, царскими конюшнями, дворцовой кухней и прислугой.

А 3 июня 1880 г., в 8 часов утра, долго и тяжело болевшая императрица Мария Александровна скончалась. 7 июля, ровно месяц спустя после этого, Александр II сказал своей возлюбленной:

— Петровский пост кончается в воскресенье 18-го, я решил, что в этот день мы, наконец, обвенчаемся. Венчание состоялось 18 июля в три часа пополудни в Большом Царскосельском дворце.

Обретя наконец счастье и покой в личной жизни, Александр вновь погрузился в работу. На повестке дня стоял многообещающий государственный проект М. Т. Лорис-Меликова, который, судя по всему, должен был быть утвержден государем 2 марта 1881 г.

Вечером 28 февраля, зайдя в комнату супруги, Александр сказал ей:

— Это сделано. Я подписал манифест. В понедельник утром он появится в газетах и, надеюсь, произведет хорошее впечатление. По крайней мере, русский народ увидит, что я дал ему все, что было возможно. И все это — благодаря тебе.

— Я счастлива, — ответила Екатерина Михайловна.

На следующий день, в воскресенье 1 марта, после обедни и работы со своими министрами император, наскоро позавтракав, зашел в комнату жены. Держа на коленях одну из своих дочерей, Александр рассказал княгине, как он намерен провести этот день. Через полчаса он поедет в Михайловский манеж, чтобы присутствовать на разводе караулов: по традиции, идущей еще от Павла I, император каждое воскресенье присутствовал на разводе караулов в манеже Инженерного замка.

И тут нужно сделать отступление и обратиться к сюжету о покушениях на жизнь императора Александра II членами подпольной террористической организации «Народная воля».

После серии удачных террористических актов 1878–1879 гг., в результате которых «народовольцами» были убиты видные представители действующей власти, члены организации решили осуществить свой давний замысел — убийство императора. «Смертный приговор» Александру II был окончательно вынесен 26 августа 1879 г. Однако прежде, чем начать «охоту на царя», необходимо было добиться безотказной работы важнейших центров тайной организации — подпольной типографии и нелегального паспортного стола, а также наладить систему строжайшей конспирации (шифры, пароли, сигналы и т. п.).

…Поздней осенью 1879 г. на 14-й версте близ Одессы появился новый железнодорожный сторож с супругой. Обычный сторож крестьянского вида не старый. Впрочем, сторож был все же не совсем обычный, поскольку прибыл он к начальнику дистанции с запиской от барона Унгерн-Штерберга, влиятельного лица на Юго-Западной железной дороге, да к тому же зятя генерал-губернатора Одессы Тотлебена. По слухам, новый железнодорожный сторож служил раньше дворником у одной знатной дамы, которая, узнав, что жена его страдает туберкулезом, попросила барона дать ее слуге работу на свежем воздухе. Барон чиркнул записку, и все устроилось… к удовольствию Исполнительного Комитета «Народной воли». Это была первая попытка народовольцев организовать покушение на императора во время его возвращения из Крыма. Как в последствии установила полиция, «железнодорожным сторожем» оказался член Комитета М. Фроленко, его «женой» — другой член ИК Т. Лебедева, а «знатной дамой», побывавшей у барона Унгерн-Штерберга — еще один руководитель «Народной воли» Вера Фигнер. Операция протекала успешно, но императорский поезд проследовал не через Одессу, а на Александровск.

Здесь его ожидала другая группа народовольцев во главе с одним из ключевых руководителей «Народной воли» А. Желябовым. В начале октября 1879 г. в городскую управу Александровска обратился приезжий купец Черемисов с просьбой отвести ему землю для устройства кожевенного завода. Правда, участок земли он выбрал неподходящий — у самого полотна железной дороги. Судя по всему, устраивался Черемисов надолго: привез жену, купил повозку, лошадь, вызвал землемера, обсуждал с живущими у него мастеровыми планы строительства завода. А дел у него было действительно немало: предстояло пробурить железнодорожную насыпь, заложить мины, протянуть провода от насыпи к дороге. 18 ноября 1879 г. царский поезд вынырнул из-за поворота быстро и неожиданно. Кто-то крикнул: «Жарь!» Желябов соединил провода… и ничего. Не сработала электрическая цепь взрывателя. Мелькнули вагоны, пролязгали на стыках рельсов колеса, затих шум.

Теперь вся надежда народовольцев была на группу С. Перовской, работавшую под Москвой. Перовская и Гартман обосновались в старообрядческом Замоскворечье, вблизи Рогожско-Симоновской заставы. Конечно, сами народовольцы прекрасно понимали, что для подготовки покушения место это было очень опасное: семь километров от Москвы, тут уж железнодорожным сторожем не устроишься и под насыпь мину не положишь. Оставалось одно — подкоп.

Несмотря на все трудности, подкоп был сделан в срок, но в дело вновь вмешался случай: на одной из железнодорожных станций императорский поезд на полчаса обогнал поезд со свитой. Эти полчаса и спасли Александра II. Приняв императорский состав за поезд со свитой, народовольцы пропустили его, взорвав мину под четвертым вагоном второго поезда: в этом вагоне находились лишь фрукты, предназначенные для императорского стола.

Однако народовольцев не отпугивали неудачи. Зимой 1879–1880 гг. революционеры начали подготовку неслыханного по дерзости покушения на царя — они готовили взрыв столовой Зимнего дворца. Надо отметить, что при дворце в те годы находилось более пяти тысяч человек прислуги, и проверка ее была, как правило, формальной. Собственно, на этом и строился план рабочего-революционера Степана Халтурина. Выходя в город на встречу с членом И К А. Квятковским, Халтурин каждый раз приносил в Зимний переданный ему динамит и прятал его в своей постели.

Но дальше пошла большая серия арестов и провалов. 24 ноября 1879 г. на своей квартире был арестован Квятковский. Трофеи полиции были велики: около 8 килограммов динамита, капсюли для взрывателей, нелегальные издания, и, что самое главное, смятый листок с изображением Зимнего дворца, на котором царская столовая была помечена крестиком.

Теперь для связи с Халтуриным Исполнительный Комитет назначил Желябова, но само положение Степана Николаевича во дворце заметно осложнилось: ужесточился режим охраны Зимнего дворца, проводились обыски, правда, пока что поверхностные, а динамита у Халтурина было еще недостаточно. К тому же после ареста Квятковского в руках полиции оказалась хоть и тоненькая, но все-таки ниточка. 4 декабря она привела жандармов на Гончарную улицу в дом № 7, где их ждала еще одна крупная удача. Даже в государственном паспортном столе с трудом можно было найти такой ассортимент высококачественно выполненных документов: бланки паспортов, свидетельства, аттестаты, формулярные списки, вырезки из подлинных документов с подписями и печатями, подписи и печати, сведенные на кальку. Особый интерес для полиции представляли уже заполненные документы, например, черновик метрики о бракосочетании некоего Лысенко с дворянкой Михайловой-Рогатиной. В адресном столе быстро отыскали их адрес: Саперный переулок, дом 10, квартира 9. Оставалось навестить супругов и расспросить их о том, как их документы могли оказаться в руках революционеров-подпольщиков.

Не было, конечно, никакого Лысенко, равно как и дворянки Михайловой-Рогатиной: по заинтересовавшему полицию адресу размещалась типография «Народной воли». 18 января 1880 г. полиция пришла с обыском и «накрыла» типографию. Правда, этот провал прервал выпуск народовольческой литературы совсем ненадолго: уже в мае 1880 года А. Михайлов организовал в Петербурге новую подпольную типографию «Народной воли», на этот раз — «летучую».

А Халтурина торопили. Особенно после того, как в последних числах января пошел слух о возможном переселении столяров в другое помещение Зимнего Дворца. Но Степан Николаевич упрямился, хотел взрывать наверняка, требовал еще взрывчатки.

Когда же в каморке столяров Зимнего дворца скопилось более 32 килограммов динамита, Исполнительный Комитет приказал — взрывать! Но прошло несколько дней, а Халтурин все не мог выполнить приказ: «Нельзя было…», «Не удалось…» — ронял он на ходу встречавшему его ежедневно Желябову. Наконец, вечером 5 февраля, подойдя к Желябову вплотную, Халтурин буднично сказал: «Готово…». Почти одновременно с его словами прогремел взрыв, зазвенели вылетевшие из окон стекла, погасли все огни Зимнего дворца. Дальше наблюдать было опасно, и Желябов увел Халтурина на конспиративную квартиру.

Подробности происшедшего во дворце народовольцы узнали из газет. 5 февраля 1880 г. в 18 часов 30 минут у его величества «имел быть парадный обед» в честь приезда в Санкт-Петербург великого герцога, принца Александра Гессенского. И вновь «вмешалась» железная дорога: поезд опоздал на полчаса, и эти тридцать минут спасли жизнь российского императора: взрыв раздался в тот момент, когда «высочество» и «величество» встретились в Малой маршальской зале. При этом взрывом было убито десять человек охраны и прислуги, пятьдесят три человека было ранено.

Однако и эта неудача не заставила народовольцев отступить. В апреле того же года для подготовки нового покушения на императора в Одессу уехали Перовская, Саблин, Исаев, Якимова. Попытка вновь оказалась неудачной, Исаеву при опытах с миной оторвало несколько пальцев, задело и Якимову, но уже ничто не могло остановить народовольцев в их фанатичном стремлении во что бы то ни стало, ни считаясь ни с какими жертвами как среди ни в чем не повинных людей, так и среди своих, убить императора.

Народовольцев давно привлекал Каменный мост, перекинутый через Екатерининский канал. Императорский экипаж, следуя с Царскосельского вокзала в Зимний дворец, никак не мог его миновать. Когда А. Михайлов поделился этими своими наблюдениями, у членов И К возникла идея минировать мост и взорвать его под царским экипажем. Осуществление плана было поручено Желябову.

Опыт научил народовольцев, прежде всего, основательности. На разведку выехала целая экспедиция: на руле — Макар Тетерка, на веслах — Желябов, с ними Баранников, Пресняков, Грачевский. Осмотрели мощные опоры, промерили дно под мостом. Выяснилось, что динамит необходимо заложить непосредственно в опоры моста, что можно сделать только под водой. Взрывать же удобнее всего с мостиков, на которых прачки поласкали белье. Кибальчич подсчитал, что для успешного покушения нужно семь пудов взрывчатки. Он же придумал и оболочку для нее: четыре гуттаперчевые подушки. Их спустили с лодки к опорам моста, провода подвели под мостики для прачек.

Но тут — очередной провал: 24 июля 1881 г. полиция арестовала народовольца Преснякова. Отложив покушения, «Народная воля» ждала окончания процесса над ним и Квятковским, арестованным ранее. Однако отказ от покушений не помог: 4 ноября оба народовольца были повешены. А 28 ноября был арестован Михайлов.

Тем временем работы по организации покушения на царя были возобновлены. Правда, зимой по железной дороге император почти никуда не ездит, значит, вариант co взрывом Каменного моста отпадает сам собой. Да и в Зимний теперь не пробраться. Следовательно, надо готовить покушение на улицах Петербурга. И пистолет — оружие для этой цели слишком ненадежное (вывод, рожденный опытом Каракозова, Соловьева, Мирского). Остаются метательные снаряды и наблюдатели. Точнее, сначала наблюдатели, затем снаряды. Можно попробовать и еще один подкоп.

Руководить работой наблюдателей поручили Перовской (для них она была Войновой): ежедневные результаты наблюдений стекались именно к ней. Она все фиксирует, сопоставляет, уточняет. В результате вырисовывается следующая картина: выезды императора в будние дни непредсказуемы, зато по воскресеньям распорядок дня четкий: Зимний — Михайловский манеж (на развод войск) — набережная Екатерининского канала — Зимний. Путь же к Михайловскому манежу лежит через Невский проспект и Малую Садовую улицу.

Малая Садовая улица, дом графа Менгдена, в котором сдается в наем полуподвал. 7 января 1881 г. в нем открывает сырную лавку «крестьянская семья Кобозевых» — члены ИК «Народной воли» А. Якимова и Ю. Богданович. Снова подкоп. И снова неудача: арестован Желябов. Круг сужался. 1 марта 1881 г. решено было собраться на квартире. Бледная, как будто постаревшая, Перовская принесла сюда метательные снаряды, здесь же она объяснила метателям план предстоящей операции.

Нарисовав план этой части города, Перовская еще раз тщательно проанализировала ситуацию. Император, отправившись на развод войск в Михайловский замок, никак не может миновать угла Итальянской улицы и Манежной площади: двое метателей будут ждать его здесь. Троих, на всякий случай, — на набережную Екатерининского канала. Себе Перовская отводила роль наблюдателя за царской каретой. Условный сигнал метателям — взмах носовым платком.

Когда 1 марта 1881 г. Александр II отправился на развод войск в Михайловский замок, он оказался в ловушке: мины (на Малой Садовой) или бомбы ему было уже не миновать. Правда, судьба последний раз улыбнулась российскому самодержцу, заставив его по пути на развод войск изменить привычный маршрут. В то время как Перовская подходила к Малой Садовой, гул толпы, раздавшийся позади, заставил ее испуганно обернуться. Она успела увидеть сани с охраной, казаков конвоя и поняла: по Малой Садовой император не поехал.

Впрочем, это мало что изменило. На этот раз пути императорского кортежа неминуемо или пересекались с бомбометателями, или выходили на заминированную улицу. Подчиняясь приказу Перовской, четверо метателей переместились с Итальянской улицы к Екатерининскому каналу, туда же перешла и она сама. На малолюдной набережной стоял обычный полицейский пост. Здесь же, на одной стороне канала, стояли «народовольцы» Емельянов, Михайлов, Рысаков, Гриневицкий, на другой — Перовская. Она, заметив клубы снега от императорских саней, приближавшихся со стороны Михайловского замка, выхватила из муфты платок и неконспиративно взмахнула им как флагом вместо того, чтобы просто поднести платок к лицу.

Несколько мгновений на набережной ничего не менялось. Мальчик волок по снегу корзину, навстречу кортежу шел офицер, стоял молодой человек со свертком в руке. Этот сверток он и бросил под ноги поравнявшихся с ним лошадей.

Когда поднятая взрывом завеса дыма рассеялась, дверца покосившегося возка отворилась и невредимый император вышел из него, пожелав узнать, кто же ранен, и помочь покалеченному мальчику и охраннику-казаку. Поодаль молодой человек с длинными светло-русыми волосами — «народоволец» Николай Рысаков — отбивался от наседающей толпы: «Не трогай меня, не бей меня, несчастный заблужденный народ!» «Что ты сделал, сумасшедший?» — спросил его царь. Подбежал кто-то из свиты: «Ваше величество, вы не ранены?» «Слава Богу, нет», — сказал Александр, которому не верилось, что ему опять повезло. «Что? Слава Богу? — вдруг с вызовом переспросил Рысаков. — Смотрите, не ошиблись ли?» В тот момент никто не обратил внимание на эту фразу.

Александр наклонился над затихшим мальчиком, перекрестил его и пошел к отъехавшему экипажу. И вновь — словно выстрел из пушки, густое облако дыма… Когда дым рассеялся, оставшиеся невредимыми увидели человек двадцать тяжело раненных, царя, прислонившегося к решетке канала, в разорванной шинели и без ног, а напротив него — в таком же виде — его убийцу, Игнатия Гриневицкого. «Во дворец… Там — умереть…»[137] — еле слышно сказал Александр II. Через час он скончался в своем кабинете в Зимнем дворце.