После вечного боя

Пока я не взошел на пьедестал

И на том свете дважды не пропал,

Любезный Петр, позволь поднять бокал

Во здравье мертвых, а верней, незримых,

Издалека от нас неотделимых.

Ты маску снял с меня: ты споришь с чертом,

Что производит маски в царстве мертвом.

Ты лепишь лица, значит, споришь с богом,

Искусным занимаешься подлогом.

И встарь лепили, но в конце концов

Лепили настоящих мертвецов.

Искусство было, да во время оно,

А нынче где он, бог Пигмалиона?

Во всех мирах мы живы, но о том

Забыли, как о веке золотом.

Когда ослабла в человеке память,

Он начал мертвым памятники ставить.

Но этим никого не воскресил,

А только плод соблазна надкусил.

В беспамятстве гордыни начал славить

Себя: живым стал памятники ставить.

Или живые наяву мертвы?

Вот до чего уже дошло, увы.

Не возводи ты памятники мертвым,

Тем более живым. И духом гордым

Не отягчай мне душу на том свете,

За этот грех я буду там в ответе.

Я памятник себе воздвиг из бездны,

Как звездный дух. Вот так-то, друг любезный.

Когда меня ты помнить станешь слабо,

Вон на кургане каменная баба!

Она была моей. Согласно мифу,

Она со мною изменила скифу.

И спит с тех пор. Так разбуди ее,

Назвав ей имя храброе мое.

Она проснется в новой тишине

И многое расскажет обо мне.

А спросит вдруг, куда я подевался,

Скажи, что частью на тот свет подался,

Поскольку этот тесен оказался.

Известно, русский человек широк.

Ну вот и всё, а прочее меж строк.