После вечного боя

Я видел сон, он не совсем был сном.

Погасло солнце яркое, и звезды

Едва блуждали без лучей и цели

В пространстве вечном; стылая земля

Крутилась слепо в пустоте безлунной;

Наутро день не наступал, и люди

От ужаса свои забыли страсти,

И все себялюбивые сердца,

Оцепенев во тьме, молились свету;

Теснились люди у костров зловещих,

И хижины, и царские дворцы,

И города, и веси — все горело

В огне последнем; люди собирались

Вокруг своих пылающих домов,

Чтоб еще раз взглянуть в лицо друг другу;

Тем повезло, кто средь вулканов жил,—

Тьму разгоняли факелы вулканов;

Надежды тень — все, что осталось в мире;

Горящие леса стремглав темнели,

Стволы взрывались с грохотом и треском

И падали — и было все черно.

И лица становились неземными,

Когда внезапно освещал их отблеск;

Одни, зажмурясь, падали на землю

И плакали, другие улыбались,

Руками подпирая подбородки;

А те сновали взад-вперед и утварь

Швыряли в погребальные костры,

То взглядывали с суеверным страхом

На мрачное разорванное небо,

Покров былого мира, то опять

Бросались в пыль с проклятьями и воем,

Зубами скрежеща; и с неба птицы

Пронзительно кричали и, упав,

Обломанными хлопали крылами;

Послушным стало дикое зверье,

В огромные клубки сплетались змеи,

Шипели, но ужалить не могли;

Их пожирали люди. Стала грызть

Саму себя голодная Война;

За черствый хлеб платили кровью; каждый

Угрюмо насыщался в одиночку;

Любви не стало; превратилось в мысль

Все на земле — и смерть была той мыслью.

Один другого пожирал; никто

Не погребал ни плоти, ни костей.

И псы бросались злобно на хозяев,

Один лишь пес остался верен трупу,

И зверя отгонял и человека,

Покуда голод не валил тех наземь

Или другой мертвец не соблазнял

Их тощих челюстей; сам жил без пищи,

То жутко выл он, то лизал он руку,

Которая не отвечала лаской,—

Пока не сдох. Все вымерли. Но двое

В живых остались — бывших два врага,—

И встретились они у алтаря,

У потухающих навеки углей,

Где в кучу были свалены святыни

Для гнусной требы; разгребали пепел

Холодными костлявыми руками,

В золе глухой они глухим дыханьем

Раздули искру — слабый огонек

Как бы в насмешку вспыхнул — и, увидев

В глаза друг друга при неверном свете,

Издали вопль и умерли на месте

От обоюдной мерзости, не зная,

На чьем челе знак Голода оставил

Незримый Сатана. И мир был пуст,

Могучий шумный мир стал глыбой глины

Без времени, без жизни, без людей;

Громада смерти — хаос бренных тел,

Озера, реки, океан — все стихло,

Ничто не шевелилось в их глубинах:

На море гнили мертвые суда,

Разваливались мачты по частям

И падали, не вызывая зыби,—

Ни дуновенья в спертой тишине,

На море ни прилива, ни отлива,

Луна, их госпожа, давно угасла;

Погибли облака; Тьма не нуждалась

В их помощи — Она была Вселенной.