Последнее пророчество

Глава 25

Сатана уже поджидал его, но старик не знал об этом. Дети, повинуясь родительской воле, склонились, чтобы поцеловать руку, которую им протянул глава «Легиона Христа». Его улыбка открыла испорченные зубы, подчеркнула морщины на лице.

Марсиаль Масиэль с удовольствием взялся бы за обучение этих детей. Но обучал бы на свой лад. Особенно он был бы рад общению с маленькими мальчиками. Он знал, какая нежная у них кожа… Люди семьями приезжали издалека, чтобы выразить ему свое почтение. Эти несколько прибыли из Сальвадора. Вначале они совершили паломничество в Ватикан, а потом приехали навестить его в этом доме, скрытом от нескромных взглядов в красивом городишке Фьезола. Старшие члены семьи входили в чрезвычайно активную группу легионеров, собиравшую средства для борьбы, которую вели во всем мире солдаты Христа.

— Мы с вами, — сказал один из мужчин.

— Мы не позволим журналистам, коммунистам и иезуитам порочить вас за то, чего вы не совершали, — добавил другой отец семейства.

Марсиаль сделал неопределенный жест, выразив свою досаду. Он знал, что его преследуют, что собирают информацию, которую можно будет использовать для выдвижения обвинения. Но с того самого дня, как Иоанн Павел II взял его под свою защиту, ему было на кого опереться в лоне церкви. Хотя справедливости ради следовало отметить, что Бенедикт XVI, в отличие от своего предшественника, вниманием его не баловал. Новый папа держал его на некотором расстоянии от своего правительства. Марсиалю было предписано поселиться в сердце итальянской провинции, вдали от командных центров «Легиона».

Он жадно рассматривал мальчишек. Вот оно, вместилище его греха… Он никак не мог понять, почему десятка два повзрослевших мальчиков теперь искали возможности привлечь его к юридической ответственности.

— Идемте помолимся в моей часовне.

Он направился к дому, ласково подталкивая детей перед собой. Родители, польщенные оказанной им честью, вслед за ним вошли в комнату, превращенную в ритуальное помещение. Вид большого распятия — из ран Христа текла кровь, казавшаяся куда более красной и страшной, чем кровь настоящая, — привел их в восхищение.

Все стали на колени. Марсиаль устремил взгляд на скорбное лицо Христа.

«Я много дал Тебе, — думал он. — Я создал армию, которая носит Твое имя. И привлек в эту армию тысячи мужчин и женщин, готовых пожертвовать ради Тебя жизнью. Я всю жизнь трудился на благо истинной веры. Мои грехи не в счет. Прошу тебя, сними их с меня и прими меня в царстве Отца Твоего, когда придет время».

Марсиаль шел по дороге, пролегающей через виноградники. Он привык прогуливаться после каждого приема пищи. Он одновременно ощущал и усталость, и умственное возбуждение. Он шел медленно, сцепив руки за сгорбленной спиной, и голова его была полна идей — абстрактных, метафизических, плотских, экзистенциальных… Он пытался определить, что же это за таинственная связь, которая должна, по его мнению, соединять человеческую душу с Богом. Потом пришел черед воспоминаний. Мать, которая жестоко его наказывала… Объятия, которые он навязывал эфебам[34]… Преступления, совершенные во имя Иисуса… Праздники в Мексике… Его дружба с Иоанном Павлом II…

Калейдоскоп картинок из прошлого промелькнул у него перед глазами за несколько мгновений, переполнив сердце эмоциями. Он многое успел в жизни. Он достаточно стар, чтобы в своем уединении черпать наслаждение, осознавая, что является, безусловно, последним членом касты истинных слуг Господних. Звучное, резкое стрекотание насекомых поднималось от перегретой почвы. Заходящее солнце окрасило красным поля и холмы. Близились сумерки славы. Господи, как прекрасен мир, сотворенный Тобой! Марсиаль уже был готов войти в соприкосновение с этой божественной природой, как вдруг услышал за спиной приближающиеся шаги.

— Отец мой!

Марсиаль обернулся. Его лицо тотчас же осветилось радостью.

— Антонио!

Он много лет не видел своего ученика. На его взгляд, тот совсем не изменился. Лицо Тени оставалось молодым.

— Я хочу обнять тебя, сын мой!

Он сжал в объятиях лучшего из своих легионеров, одного из тех немногих, кто не испытал на себе его сексуальности. Они один-единственный раз обменялись продолжительным поцелуем в день, когда Антонио отметил свое шестнадцатилетие. И только. Марсиаль тогда почувствовал, что ему не следует пересекать черту — опасно завязывать любовные отношения со странным подростком, возомнившим себя архангелом Гавриилом.

— Я счастлив, что ты приехал навестить меня… Мне кажется, что наши обо мне забыли.

Он протянул руку, чтобы благословить воспитанника. В то же мгновение в поведении Тени произошла метаморфоза: пальцы его скользнули в карман брюк. Марсиаль увидел искру, промелькнувшую в прищуренных глазах своего ученика, и она остановила его добрый жест.

— Ты пришел не как друг, — пробормотал он.

— Я пришел, чтобы освободить тебя.

— Освободить меня?

Ответа он не услышал. Бритва рассекла воздух, а потом и его горло. Движение Тени было таким быстрым, что Марсиаль не успел крикнуть, только схватился руками за горло, пытаясь сдержать поток крови. Он крутнулся вокруг собственной оси, увидел красное солнце, а потом огни ночи, в лоне которой его поджидал Сатана.

Теперь Тень стал главой «Легиона Христа». Но перед тем как приступить к обязанностям руководителя ордена, он должен был завершить дело, начатое двадцатью шестью годами ранее. У него не было выбора. Приказ был получен из Ватикана. Завтра ему надлежало явиться в Рим, где префект Церкви даст ему необходимые указания. Ему предстояло вступить в жестокое соперничество с иезуитами и «Opus Dei».

Битва за право обладания реликвиями началась. Кровь Господня и кровь святых должна навсегда исчезнуть.