Последнее пророчество

Глава 41

Отец Иероним снял крышку с одной из двух пластиковых коробок — с той, что была побольше. Члены совета и руководители лабораторий от волнения перестали дышать. Стоявшая чуть поодаль Инесс напряженно следила за движениями изящных тонких пальцев своего руководителя, который был поглощен выполнением своеобразного ритуала. Иероним действовал медленно, со всеми предосторожностями.

— Супруга Иисуса, наша святая, — сказал он торжественно.

Увидев череп Марии Магдалины, собравшиеся принялись креститься. Один из монахов решил продублировать защитный жест заклинанием: «Salvator mundi salva et adjuva me, qui per crucem et sanguinem tuum pretiosissimum redemisti me, auxilare mihi te deprecor!» — «Спаситель мира, спаси меня и помоги мне, Ты, искупивший меня на кресте своей драгоценной кровью, поддержи меня, о Боже, молю Тебя об этом!»

— Брат Фома, — обратился к нему Иероним, — возьмите себя в руки. Вам нечего бояться. Мы делаем это только для того, чтобы человечество узнало Правду. Богу неугодна ложь, а Церковь построена на лжи. И святая поможет нам добиться торжества правды.

— Для этого обязательно нужно было опуститься до профанации?

— Да! — сухо ответил Иероним, чересчур резким движением укладывая череп в сосуд из нержавеющей стали.

Раздался металлический звук. Вибрация прокатилась по лаборатории, удивительно продолжительная, аномальная. Присутствующие были напуганы.

Первым заговорил брат Арман. Он перекрестился, поцеловал золотой крестик, висевший у него на шее, а потом высказался в поддержку аргументов отца Иеронима:

— Мы бы не стали этого делать, если бы наши враги не начали крупномасштабную охоту за реликвиями. Неужели вы бы предпочли, чтобы эти мощи стали оружием в руках «Opus Dei» или «Легиона Христа»? Мария Магдалина, которая слышит нас сейчас, простит нашу дерзость, и они с Иисусом вступятся за нас перед Отцом Небесным, и мы достигнем благодати, когда придет наш час.

Больше половины присутствующих в это не верили. Однако никто не проронил ни слова. Тяжесть прегрешения, которое совершил орден Божественного спасения руками своего руководителя, будто парализовала их. Даже сестра Беатрис, известная своим хладнокровием и несгибаемой волей, демонстрировала явные признаки потрясения, смешанного с ужасом: она часто моргала, левый уголок ее рта подергивался. Она отступила на шаг, чтобы выйти из ауры улыбавшегося ей черепа. Груз греха стал еще тяжелее, когда Иероним открыл крышку второй коробки.

— Плоть Марии Магдалины, — сказал он, показывая собравшимся стеклянный сосуд, в котором находилась реликвия.

Прямоугольный кусочек иссушенной сероватой кожи напомнил им о воскресении Христа. Спаситель прикоснулся к этой плоти, когда восстал из могилы. У многих закружилась голова.

Инесс хотелось оказаться как можно дальше от этого места, где на ее глазах совершалось святотатство. Они осмелились украсть священные реликвии, а теперь собираются раскрыть секреты, хранимые мощами, разложив их на молекулы! Небо отомстит за святых. По-другому и быть не может! Каждому из них придется подолгу молиться, исполнять епитимью, совершать паломничества, участвовать в благодарственных молебнах. Она подумала о Михаэле. О том, какое будущее ему уготовили иезуиты, у нее остались лишь смутные воспоминания. Нельзя допустить, чтобы он еще глубже погряз в деле, ведущем душу прямиком в ад. И сама она должна дать задний ход. Мать завещала ей большие деньги и много разного имущества. Им с избытком хватит на то, чтобы, сменив имена и документы, вести спокойную жизнь где-нибудь в далекой стране. Больше всего сейчас она желала сохранить свою любовь и порвать с иезуитами. Отец Иероним имел на ее счет другие планы.

— Бертен, — обратился он к мужчине в белом халате, — с этой минуты за сохранность реликвий отвечаете вы. Начните исследования в соответствии с протоколом. Сестра Инесс, идите за мной.

Она прошла вслед за ним в другую часть научно-исследовательского комплекса. Здесь все двери были бронированными и закрывались герметично. Когда они вошли в раздевалку с блестящими шкафчиками, он попросил ее надеть белый комбинезон, маску, резиновые перчатки и защитную обувь, закрывавшую ноги выше лодыжек. Сам он натянул такую же спецодежду и отодвинул в сторону стеклянную дверь. Они оказались в комнате площадью метров шестнадцать. Молодая лаборантка внимательно смотрела на монитор компьютера, подключенного к электронному микроскопу. Сложные умные устройства переводили данные об атомах на язык математики, время от времени издавая короткие звуковые сигналы, выводили на экраны цифры и символы люминесцентных цветов — желтого или зеленого. Распятый на стальном кресте Христос наблюдал за работой неутомимых машин, проникающих в самую сущность Божественных тайн. Распятие висело над другой дверью, и отец Иероним открыл кодовый замок, дав лазеру отсканировать радужную оболочку глаза.

Иероним следом за Инесс вошел в помещение, залитое голубоватым светом. Она застыла. Там, на листе стекла, создающем иллюзию отсутствия опоры, лежали туника Христа и нечто, напоминающее колпак. На потолке имелась камера наблюдения.

— Да, это подлинная аржантёйская туника и святой головной убор из собора в Каоре. Мы полагаем, что это — тот самый головной убор, которым древние евреи покрывали головы своих умерших. На нем видны многочисленные следы крови. У нас есть…

— Я хочу сложить с себя все обязательства перед орденом Божественного спасения! — сказала Инесс жестко.

— Тебя гнетет чувство вины перед Господом за то, что помогаешь нам в этом крестовом походе за Правдой?

— Да!

— Но ведь твое прегрешение куда хуже.

— Хуже? Что вы этим хотите сказать?

— Грех плоти, сестра.

Инесс ощутила, как к щекам приливает кровь. Он знал… Он знал о них с Михаэлем. Иероним между тем продолжил:

— Ночи в Панаме жаркие, это правда. Как правда и то, что отец Михаэль, несмотря на двадцать с лишним лет, которые вас разделяют, не утратил своей привлекательности. Как и ты сама. Я понимаю, почему вы понравились друг другу. И все же нарушить монашеский обет, предать Господа — серьезное прегрешение. Но не бойся, это можно исправить. Достаточно будет получить индульгенцию. Наши друзья кардиналы могут вам ее дать.

— Оставьте при себе ваши средневековые приемы! Индульгенция не решит проблему. Даже наложение рук, совершенное папой, не очистит от прегрешений, которые вы мне приписываете. Я люблю Михаэля. Скорее всего, вы не представляете, что значит любить. Это чувство так же сильно, как и любовь, которую я испытываю к Господу. И эта любовь не требует отпущения грехов!

— Но, мое дорогое дитя, я и не думал сомневаться в искренности ваших чувств. Я просто констатирую факт. Что до средневековых методов, то они и сегодня в почете. Некоторые с удовольствием отправили бы тебя на костер, узнай они о вашей интимной связи. К примеру, твой отец.

— Вы мне отвратительны!

— О! Гнев тебе к лицу! — сказал отец Иероним иронично.

Внезапно тон его изменился, а взгляд стал суровым:

— Давай сменим тему. Сестра Инесс, пора поговорить о том, ради чего я позвал тебя сюда, где нас никто не сможет подслушать.

Она насторожилась. Как сильно ей хотелось его ударить!..

— Нам нужен плат из Овьедо. Это задание я поручаю тебе. В Испании все готово. Поддельный судариум, изготовленный нашими специалистами, передан местным агентам. Теперь дело за тобой — ты будешь руководить операцией. Я подготовил для тебя полное досье по Судариуму.

— Я не стану этого делать.

— Эта реликвия нужна для того, чтобы мы могли сравнить ее с туникой и головным убором.

— Вы меня не поняли. Я ухожу из ОБС!

— Заполучить его — детская забава, — продолжал отец Иероним, не слушая Инесс. — У нас есть сочувствующие среди местного духовенства. Твое участие в операции ограничится доставкой святыни в Париж.

У Инесс больше не было сил слушать. Она повернулась на каблуках, намереваясь выйти из комнаты.

— Твой отец твердо решил им завладеть. Он уже заполучил хранившийся в Трире священный хитон Спасителя, который мы мечтали иметь. В Сен-Максимене мы опередили его на какие-то минуты. Нам повезло, иначе не у нас — у него были бы сейчас мощи Марии Магдалины. Неужели ты не хочешь прищемить хвост чудовищу, которым является «Opus»? Не хочешь отомстить за горе, которое он тебе причинил? Согласись помочь иезуитам, ты не пожалеешь об этом. Отец Михаэль, разумеется, поедет с тобой. Вы составите прекрасную команду, и я вам полностью доверяю. Только тебе придется убедить его принять это предложение.

Последний аргумент Иеронима заставил ее принять решение, диаметрально противоположное предыдущему. Инесс повернулась к нему лицом.

— Я требую, чтобы вы его освободили. Немедленно!

— Договорились!

— А еще… Откройте на его имя счет в банке на сумму в сто тысяч евро. В качестве аванса.

— Хорошо. Это все?

— Пока да.

— Вернемся в мой кабинет. Я распоряжусь, чтобы твоего Михаэля отпустили.