Последнее совпадение

Глава 15

По воскресеньям устоявшийся с незапамятных времен в нашем особняке жесткий распорядок дня получает передышку. У Фрица в воскресенье выходной день, хотя иногда он остается дома и помогает нам с Вульфом сварганить что-нибудь съедобное на обед. Однако чаще он все-таки отсутствует, и тогда Его Пузачеству ничего не остается, как самому метаться по кухне, занимаясь стряпней. Оранжерейное расписание в такие дни тоже летит к чертям. Теодор обычно на весь день уезжает к сестре в Нью-Джерси, и Вульф лишь для очистки совести заглядывает наверх, да и то не всегда. Как правило, он целый день бьет баклуши, развалившись в своем слоновьем кресле и разгадывая кроссворд в воскресном выпуске «Таймс».

У меня по воскресеньям планы обычно бывают самые неопределенные. Я тоже ковыряюсь на кухне, особенно по утрам, а потом, покончив штудировать собственный экземпляр «Таймс», частенько навещаю Лили в её пентхаузе. Порой мы обедаем у неё или посещаем какой-нибудь концерт, шоу, а то и на бейсбольный матч заглянем. Если же Лили занята, то я развлекаюсь сам, например, приглашаю на бейсбол Сола или даже жертвую свой билет заезжим шулерам — как в последний раз.

На самом деле я вовсе не прочь поработать и в воскресенье, тем более что даже Вульф — зануда из зануд — и тот понимает, что пот, пролитый в выходной день, стоит двух будней, и вполне охотно компенсирует мне затраченное время. Что, кстати, и позволяет мне порой улизнуть в загородную резиденцию Лили, что близ Катоны, и приплюсовать несколько деньков к уик-энду, не разрывая отпуска.

А клоню я к тому, что решил посвятить это туманное воскресное утро Дугласу Роджеку. Правда, когда я, покончив с омлетом, колбаской, тостом, апельсиновым соком, двумя чашками кофе и воскресным выпуском «Таймс», встал из-за стола, потянулся и объявил Вульфу, что отправляюсь на промысел, было уже начало двенадцатого. Вульф одобрительно хрюкнул, но глаз от газеты не оторвал; тогда я, со свойственным мне остроумием пожаловался, что он меня недооценивает, после чего нацепил парадный костюм и, напомнив Вульфу, чтобы запер за мной дверь, был таков. Излишняя осторожность не мешала, поскольку Вульф успел обзавестись таким количеством врагов, которое не поместилось бы и в Мэдисон Сквер Гардене, а наш адрес был известен почти всем.

Для разгара июля в Нью-Йорке, денечек выдался приятно прохладным; в воздухе попахивало дождем. Поначалу я подумал было взять из гаража «мерседес» — как-никак, Роджек жил по ту сторону Ист-Ривер, — но потом остановил свой выбор на такси, которое поймал на Восьмой авеню. Услышав про Бруклин-хайтс, водитель заартачился, но стоило мне спросить его фамилию и записать в блокнот номер, как он сменил гнев на милость и ворчливо разрешил сесть в машину; весь путь мы проделали, храня гордое молчание, что меня как нельзя более устроило.

Двадцать две минуты и один мост спустя я очутился на зеленом, обсаженном высокими деревьями холме, застроенном весьма богатыми на вид домами. В основном, меня окружали трех- и четырехэтажные особняки, фасады которых выглядели как лица молодящихся женщин, пару лет назад сделавших подтяжку кожи. Детей видно не было — не удивительно, если принять во внимание стоимость жилья в окрестных домах.

Особняк Роджека, отделанный с тем же изяществом, что и окружающие строения, насчитывал три этажа, а сам Роджек, судя по наклейкам на почтовом ящике, проживал один в квартире 3-Н. Либо отпрыск богатых родителей либо знал, как добывать золото в каньонах Уолл-стрит. Я надавил кнопку его звонка и услышал в ответ ещё одно писклявое «да?» в домофон. Не успел я сказать, что являюсь другом Норин Джеймс, как послышалось жужжание, и входная дверь распахнулась. Я поднялся по ухоженной лестнице на третий этаж и увидел худощавую физиономию, таращившуюся на меня из-за приоткрытой двери.

— Что вам угодно, — пожелала знать физиономия.

— Вы, должно быть, Дуглас Роджек? — осведомился я своим наидружелюбнейшим тоном, присовокупив к нему широчайшую улыбку.

— Да. А вы кто?

Дверь открылась чуть шире, и я увидел перед собой довольно серьезную личность с удлиненным высоколобым лицом, широковатыми скулами и почти песочной всклокоченной шевелюрой. Владелец квартиры встретил меня в брюках цвета хаки и синей рубашке с расстегнутым воротничком. На пальце поблескивал колледжский перстенек с темно-синим камнем.

— Меня зовут Арчи Гудвин, и я работаю у Ниро Вульфа, о котором вы, возможно, слышали. Мистер Вульф расследует убийство Бартона Линвилла, а его клиентка Норин…

— Норин, — перебил он, качая головой. — Я… Ой, заходите же! Я до сих пор не могу прийти в себя после случившегося. — Дуглас Роджек провел меня в просторную гостиную, обставленную современной и очень недешевой мебелью. На полу, сложенный в две аккуратные стопки, красовался воскресный выпуск «Таймс».

— Пожалуйста, присаживайтесь, — пригласил Роджек, показывая на софу, а сам придвинул к себе стул.

Роста в ухажере Норин было примерно шесть футов и три дюйма, а вот весил он, должно быть, всего фунтов сто шестьдесят, да и то в одежде, зимнем пальто и ботинках на толстой подошве.

— Итак, мистер Гудвин… так, кажется? — Роджек угловато поежился и уселся на стул, раздвинув ноги. — Расскажите, что вообще происходит. Я, конечно, читаю газеты и смотрю выпуски новостей, но сам с Норин поговорить не смог: к телефону подходит её мать, которая никого к ней не подпускает. А Майкл — его и вправду выпустили под залог? Господи, просто не верится, что все это правда! Просто кошмар какой-то! — Роджек потряс головой и, вытащив из кармана пачку сигарет, нервно закурил; потом, спохватившись, предложил сигарету мне, но я отказался.

— Да, уж для Джеймсов это точно кошмар, — согласился я. — Вы, кажется, хорошо знаете Майкла? Как по-вашему, способен он на убийство? И мог ли он убить Франта Линвилла?

— Ну… если верить газетным сообщениям, то на убийство он пошел из-за… некоторых событий, которые произошли между ним — я имею в виду Линвилла и Норин. — Роджек отвел глаза и уставился на стопку деловых журналов, лежавших на кофейном столике со стеклянным верхом.

— Газеты я тоже читаю — меня интересует ваше мнение.

Роджек загасил лишь на треть выкуренную сигарету о пепельницу и задумчиво провел рукой по лицу.

— Не знаю, что и думать. Все это просто выше моего понимания.

— Расскажите про ваши отношения с Норин.

Роджек снова воспроизвел ритуал с закуриванием сигареты.

— Она изумительный человек, — произнес он наконец. — Впрочем, наверное, это не стоило говорить — вы же сами её видели.

— Да, — кивнул я, — однако сейчас речь идет о ваших с ней отношениях.

Роджек глубоко затянулся и проводил взглядом облачко дыма, растаявшее у самого потолка. Должно быть, он в свое время насмотрелся фильмов с участием Хэмфри Богарта; как, впрочем, и я. Понимая, что он испытывает, я терпеливо ждал, готовый дать ему на размышление целых тридцать секунд. Однако Роджеку хватило двадцати.

— Вообще-то я люблю Норин, — сказал он. — По-настоящему люблю. В последние месяцы мы с ней много общались и…

— И?

Роджек беспомощно пожал костлявыми плечами.

— Нам с ней было хорошо, — пробормотал он и вдруг порывисто добавил — Даже замечательно!

— Давайте вернемся к Майклу. Как по-вашему, это он убил Линвилла?

Роджек покачал головой из стороны в сторону.

— Не знаю я, — горестно произнес он. — Мне трудно в это поверить, но… — Он беспомощно развел руками.

Я начал терять терпение.

— Послушайте, мистер Роджек, — сказал я, — что именно вам известно про отношения между Бартоном Линвиллом и Норин Джеймс?

Он затушил вторую сигарету и понуро уставился на пепельницу.

— Я знаю, что раза два он водил её в бар, — медленно произнес он. — Однако это личное дело Норин.

— Вам это было неприятно?

Он снова пожал плечами.

— Пожалуй, да, хотя я прекрасно понимаю, что никаких прав на неё не имею. Норин свободна делать все, что пожелает.

— Очень благородно с вашей стороны, мистер Роджек. Скажите, вы не строили относительно Норин каких-либо далеко идущих планов?

— Вы имеете в виду брачные узы?

— В том числе.

— Что ж… да, черт побери! В том смысле, что я задумывался об этом.

— А Норин это знала?

— Вы задаете очень личные вопросы! — сдавленным голосом проговорил Роджек.

— Боюсь, что полиция будет церемониться ещё меньше, — сказал я. — Хватит ходить вокруг да около! Когда вы узнали о том, что случилось с Норин?

На сей раз Роджек вперился взглядом в пол, стиснув руки между коленками.

— Майкл мне сказал, — пробормотал он, — за ланчем.

— Что вы при этом почувствовали?

— Не знаю. Кажется, я был ошеломлен. Оглушен. Трудно это описать… Он вскинул голову и, судорожно сглотнув, спросил: — Как Норин?

— С ней ничего страшного, по крайней мере, выглядит она сейчас лучше, чем вы. Значит, вы все узнали ещё до того, как Линвилла убили?

Похоже, удар достиг цели. Роджек ответил не сразу, и голос его предательски дрожал:

— Да, ну и что из этого? Какое это имеет значение? Куда вы клоните?

— Так, просто подметил. Кстати, когда вы разговаривали с мисс Джеймс в последний раз?

Роджек наморщил лоб.

— Я же вам сказал, я несколько дней безуспешно пытался ей дозвониться.

— А до этого, до смерти Линвилла?

Не знаю, всегда ли Роджек так дергался, но на этот раз, прежде чем ответить, он смахнул со лба волосы, потом поскреб щеку и подбородок, ещё раз провел рукой по волосам, и лишь тогда ответил:

— Мне неприятно говорить с вами на эту тему, понимаете? Обсуждать Норин…

— Как угодно. Однако имейте в виду, вам почти наверняка придется иметь дело с нашей полицией, а они не станут так деликатничать.

— Почему? — тупо спросил Роджек.

— Потому что Майкл Джеймс не убивал Франта Линвилла, — твердо заявил я. — Это установленный факт.

Роджек облокотился на колени и, обхватив руками голову, горестно уставился на пыльный ковер под ногами.

— Хорошо, — неуверенно произнес он наконец, подняв голову и испустив тяжкий вздох, — я вам отвечу. Мы с Норин не виделись уже больше двух недель. Она… не хочет ни видеть меня, ни даже разговаривать со мной.

— Почему, можете предположить?

— Я думаю, это из-за Линвилла. Из-за того, что он… с ней сделал. Майкл сказал мне, что это случилось… Господи, уже почти месяц прошел! Вот с того дня Норин и стала меня избегать.

Некоторое время я молча наблюдал за Роджеком, отчего бедняга совсем занервничал. В конце концов он не выдержал и вскочил, засунув руки в карманы.

— Ну а теперь-то что будет? — плаксиво спросил он, поворачиваясь ко мне спиной и глядя в окно.

— Теперь вы скажете мне, где вы были в ночь со среды на четверг.

Роджек круто развернулся, не вынимая рук из карманов, и прошипел:

— Это просто подло и гнусно с вашей стороны!

— Подлость и гнусность — отличительные черты моего характера, — охотно согласился я, в свою очередь поднимаясь, чтобы быть с ним вровень. Подобно Вульфу, я не люблю изгибать шею, чтобы смотреть в глаза собеседнику. — Послушайте, мистер Роджек, я прекрасно понимаю, что вы не обязаны изливать мне душу — я всего лишь частный сыщик. Однако я нахожусь на короткой ноге со многими парнями из полицейского управления. Не подумайте, что я вам угрожаю, но…

— Но это именно то, что вы делаете, — закончил Роджек, снова плюхаясь на стул и вынимая очередную сигарету; впрочем, закуривать он пока не стал. — Мы оба с вами понимаем, что я не обязан вам ни черта говорить, но я все же расскажу. — Голос его внезапно окреп и посерьезнел. — По вечерам в среду я обычно хожу играть в волейбол в ближайший парк. Многие вам это подтвердят.

— Вы играете на специально освещенной площадке? — полюбопытствовал я.

— Нет, — покачал головой Роджек, — мы ведь просто любители.

— Значит, когда вы закончили играть, ещё не было девяти часов? уточнил я.

Роджек пожал плечами.

— Да, было, наверное, без четверти девять. Хотя на часы я не смотрел.

— Но ещё не стемнело?

— Да, — отрывисто бросил он, разглядывая сигарету. — Потом мы вшестером завалили в местный бар. Мы всегда заходим туда после игры. Название вас интересует?

— Потом, быть может. Как долго вы там находились?

— Час или чуть больше. Как и всегда, я выпил две кружки пива.

— А потом?

— А потом, мистер Гудвин, я вернулся домой, немного почитал на ночь, и заснул. Один. Так что никакого алиби у меня нет. Что вас ещё интересует?

— Хорошая у вас квартирка, — заметил я, осматриваясь по сторонам. Сами здесь живете?

— Да.

— Зарабатываете, должно быть, прилично.

— Да, я зарабатываю прилично, — огрызнулся Роджек, вставая и выпрямляясь во весь рост. Он бросил незажженную сигарету в пепельницу. — И еще, хотя это уж совсем не ваше дело, у меня есть довольно щедрые родители. А теперь, если не возражаете…

— Можете не продолжать, — перебил я и, улыбаясь, протянул ему руку. — Я сам понимаю, когда нельзя дальше злоупотреблять гостеприимством. Однако, на вашем месте, я бы приготовился к тому, что это не последнее вторжение в ваш вигвам. Ждите полицию, а может даже и снова меня.

Ответа я не получил, да и не ждал его. Мистер Оскорбленное Достоинство, ни слова не говоря, прошагал к двери и распахнул её перед мной. Я гордо прошествовал в коридор, ещё раз улыбнувшись на прощанье. Роджек проводил меня неприязненным взглядом. Выглядел он как побитая собака. Что ж, мы, сыщики, смешить и не обязаны.