Последний день может стать первым

Запись № 15 31.08.206 год Новой Техно-Эры 09:30

Скинул свою изодранную, прожженную шинель… Снял с мертвеца черную форму полковника Коршунова. Шинель парадная — длинная, почти до пола. Ладно, зато тепло. Засунул «звезду героя» за голенище сапога. Такие награды ослепляют врага только, если он — человек. А мишень на груди мне не нужна. D40 как раз отключился от записи…

— Кое-что понятно, S9.

— Кое-что и мне понятно. Есть соображения?

— Он сказал, что он — Страж.

— Мне это ничего не говорит.

— Тебе ясна его цель?

— Ясно, что она есть.

— Страж использует запрещенные приемы передачи. Он на тебя давит.

— А я как-то не заметил.

— Но Страж не настроен причинять тебе вред.

— Ему что-то от меня нужно. При этом он дает понять, что я, вроде как, ничем не обязан. Теперь предоставь мне выводы — можешь в письменном виде.

— Пока нет ничего определенного.

— Тогда хватит об этом. Помог — и хорошо, но надо с ним быть поосторожней.

— На что он похож?

— Это точно не машина.

— Я понял.

— Он похож на огромную статую мощного человека с жестоким лицом, высеченную из серого камня — больше ни на что.

— Статуя из камня…

— Да, D40. Таких булыжников полно на территориях Шаттенберга… Как мне показалось, этот тролль существо крайне суровое и очень опасное.

— У меня тоже сложилось такое понятие. Но это не живое существо.

— Думаешь, он действительно каменный?

— У меня нет информации.

— Если он не продукт AVRG, это не значит, что он не продукт союзников… или этих «золотых драконов»… которые теперь тоже наши союзники…

— Не думаю, S9.

— Почему его машины не воспринимают?

— Мне об этом ничего не известно. Я бы счел это невозможным, но не могу утверждать, пока с ним не встречусь. Если ты его воспринимаешь, то и машины должны, если…

— Что если?..

— Что-то с ним не так, S9.

— Здесь со всеми что-то не так! Я даже не уверен, что это не моя галлюцинация.

— Курс психиатрии был заложен в твою память еще до активации.

— Очень «тонкий» намек. Значит, я не помню.

— Если бы это была галлюцинация или объект киберпространства — та же галлюцинация, только спровоцированная внешним воздействием кибербазы, в ментальном формате получился бы твой монолог.

— Да, точно…

— Это самостоятельно мыслящий объект неизвестного происхождения.

— После дотошного препарирования неведомое перестает быть неведомым и вообще перестает быть. Но я не буду сейчас над этим размышлять. Есть дела поважнее.

«Защитник» считает, что это не мое бредовое видение — просто замечательно. Андроиды, в отличие от нас, говорят только то, что думают, так что им можно верить.

Пока D40 слушал мою запись, я обыскал трупы мародеров из первого поколения. Живые ничего не забрали у своих мертвецов, кроме магнитной пушки, которую бросили где-то неподалеку, отвлекая разведчиков. Взял пару полузаряженных дальнобойных фонарей, выбрал излучатель, разрядил остальные — энергоблоки почти пустые… А главное — это колбаса — четыре длинных батона колбасы. Странно, что мародеры своих не обобрали, а мне все оставили… Может, надеялись, что тролль меня растерзает?.. Не понимаю, как и о чем думают твари из первого поколения, но уверен: раз они так просто оставляют необходимые вещи — значит — имеют доступ к нашим складам.

Есть хотелось ужасно, и я стал догрызать обжаренный мародерами кусок колбасы, на котором уже имелись отпечатки моих зубов — моего вчерашнего безумства. Колбаса чуть зеленоватая, но пахнет вполне пристойно. Похоже — из мяса руггеров. Где они ее раздобыли?..

Удобно устроился возле стены (насколько удобно можно было устроиться на пыльных панелях) и загрузил карту. Здесь целая сеть, соединяющая Шаттенберг с Ивартэном. Ивартэн — бывший Центр AVRG. В общем, для них он и остался Центром. Прямого сообщения нет. Тоннели давно заблокированы. Все открытые пути проходят через их базы. На тоннелях стоит защита, но она в таких случаях не действенна…

— S9, сворачивай карту.

— Сейчас сориентируюсь, съем колбасу и пойдем.

— Есть сигнал.

«Защитник» скинул мне схему… Разведчики — подходят к зоне восприятия, но летят высоко — если не спустятся, мы не пересечемся.

— Они не ищут.

— Не ищут — ведут.

Ведут?! Меня как током дернуло. Тролль говорил, что отсюда надо поскорей выметаться. Поздно!.. Есть ментальная активность — мутная, но есть!..

— Дестроеры подземных штурмовых отрядов!

— Старые дестроеры, S9.

— Уходим! Сорвемся сейчас — пробежим по грани зоны восприятия!

— Постой. Их фон сильно разрежен.

— Они приближаются! Это зачистка!

— Передислокация.

— Нас засекли! Готовь оружие!

— S9, это довоенная техника. Нас не обнаружат по ментальной активности.

— Уверен?!

— Да. Они переводят списанные на ликвидацию части тяжелой техники Ясного.

Похоже, союзники с этим делом не торопились… Сконцентрировался, чтобы точнее определить системы «разрушителей»… От души малость отлегло. Для них ментального фона, считай, что нет. У них даже мозгов как таковых нет, ими можно управлять, только непосредственно отдавая приказы. Уж не знаю, где их откопали… Они почти «слепы» — сигнал для них смутен — так просто они его не «увидят».

— Все верно. Уходим.

— Рискуешь, S9.

— Время нас бережет, так побережем его и мы.

— Будем ждать, пока они пройдут.

— Нужно уходить!

— Они слишком близко.

— Я сказал — уходим!

«Защитник» непотопляемый, так что в потоках своей ругани я тону один за двоих. Сейчас уже точно поздно. Я вырубил карту, запихнул колбасу в сумку, пристегнул фонари к портупее… Вышел в темный коридор, остановился у пустого дверного проема — здесь я закрыт, а дорога отсюда просматривается. Если будут проверять — засекут сразу, но больше деваться некуда. Дестроеры могут обнаружить нас только визуально, по движению или термоактивности. Главное, что разведчики сосредоточены на контроле, и им нет дела до поиска и прочесывания территории. Эта проблема встанет позже…

Ждем… Стою у стены, от напряжения стиснув зубы. Мое паршивое состояние дает о себе знать ознобом. D40 готовит оружие. Я скинул с плеча трофейный излучатель — положил на пол, чтобы не мешал… Аккуратно снимаю блокировки с энергоблока… Наметил точку — опора здания на противоположной стороне улицы. Надо будет — подорву ее вместе со взводом дестроеров. Часть стены точно обвалится… Дадим концы, пока они разбираться будут — пусть потом весь Шаттенберг обшаривают. Но сжать руку на спуске легче, чем сжать волю в кулак и ждать, когда враг пройдет мимо, отбросив на тебя тень. Нас не найдут, если мы себя не выдадим.

Мне под ноги бросилась большая крыса. И еще… Крысы бегут. Холодный пот заливал лицо. Холодный — это хорошо — сокращается термоактивность моей непокрытой головы.

Шум на улице нарастает… Дестроеры, хоть и массивные, хоть и старые, но идут бесшумно, просто в этой мертвой тишине, где любой шорох режет уши, их мерный шаг, отраженный эхом, блуждающим в руинах, раскатывается громом. Я вжался в стену и не могу пошевелиться… Крысы! Это просто наводнение из крыс… Они вбегают в дверной проем, выбегают обратно, суетятся, прячутся под сваленные в углу тела мародеров… Крысы собираются у моих ног, словно ища защиты, встают на задние лапы. Мне бы сейчас тоже хотелось бы быть крысой — маленькой, незаметной…

Топот крысиных лапок, цокот коготков по панелям — все заглушает волна гнетущего гула… В глазах темнеет. Нет, не в глазах. Это окна. Через пустые окна машины отбрасывают на стены мутные тени. Огромные, черные… Не совсем андроиды, но что-то вроде… Старые, отслужившие дестроеры — одни из первых на этой базе…

В непроглядную мглу коридора ворвался и застыл слепящий свет. Формальность — ничего они не проверяют, только засвечивают все объекты по маршруту, но сейчас я, как ворона на снегу. Серая форма боевых подразделений AVRG невидима среди серых руин, а черная шинель… Чтобы не скинуть, не сбросить, чтобы не сорвать с себя эту черную шинель, стал считать «разрушителей»… Мощные машины — тяжелая техника. Они широкие, ростом около четырех метров — и оснащение им под стать. Первый взвод прошел… отсчитываю второй…

Такие машины теперь никому не нужны… Техника, с которой справлялись мы, давно перестала справляться с ситуацией… Эти дестроеры — корпуса. Они пройдут усовершенствование и встанут в оцепление Штрауба на подземных границах. Их списанные мозги скоро заменят — тогда они не пропустят даже умственно отсталую крысу.

Сгоняю оцепенение, сковавшее руку, сжимающую энергоблок — восстанавливаю блокировку. Нет, мне не придется его подорвать — нас не «видят». Это напоминает старые хроники с полным погружением — парады управляемой техники. Похоже на эффекты киберпространства — ты там, но тебя никто не видит… Довоенные парады нельзя сравнить с триумфом победы на первом этапе войны и с разрушительным упадком на втором. В те времена людям не приходилось бледнеть от выставленной напоказ мощи державы. Раньше люди могли быть уверенны в надежности этой тупой, грубой силы…

Хватит вспоминать время, которое меня не застало. Не сравнивать же дубину с излучателем. Просто в первом случае сильнее ты, а во втором — оружие. С применением какого оружия ты добьешься большего — зависит от того, как ты его применишь. В нашем случае удар сбил нас с ног соответствующей отдачей.

На моем веку больше случались погребальные церемонии — торжественно, ничего не скажешь, поднимает дух на сопротивление. Но одним духом сыт не будешь. Поэтому были и парады, которые не давали забыть о том, что у нас еще есть силы. Хантэрхайм как будто для этого и был создан… Перед глазами уже светятся его иглы, озаренный северным сиянием ледник, блекнущие среди звезд прожекторы… мосты, не сходясь, застывают над площадями… Когда стоишь посреди света, из которого лучами вырываются истребители, когда стоишь со своими бойцами, со своими командирами посреди неба, когда перед тобой простирается Хантэрхайм — тогда вдруг понимаешь, что в повседневной беготне по муравейнику потерял осознание этой силы — нашей силы… Хантэрхайм пал — пал, сразив всех нас мощью падения… Мы теряем, но еще не все потерянно — у нас еще есть Штрауб.

Второй взвод прошел, а шаги все звенят в ушах… Пошел третий взвод. Закрываю глаза… У нас еще есть Штрауб. Штрауб — наши жизни. Его башни стоят — его копья не сломаны, не раскиданы по земле мелким щепом. Наша цель схлестнулась с нами. Но наше оружие ведет к ней только долг. Холодный, обдуманный программный долг не имеет паранойяльной силы жизни. Им не за что сражаться, когда расчеты показывают, что бой проигран.

На последнем параде — под землей, под высокими сводами площадей, лязг когтей чудовищ полковника Ульвэра разносился в сознании эхом будущего не тише шагов дестроеров. Не все пути перекрыты. Мы можем контролировать «живое» только посредством технологий, но еще способны регулировать их применение. Огромные подземные твари — черные, как сама тьма, шли в ногу под статными офицерами AVRG. Руггеры дают сбои, но подчиняются. Ульвэр сохранил этих списанных на ликвидацию тварей, несмотря на то, что кроме как чудовищами их никак не назовешь. Он приказал заезжать под седло наше, вышедшее из-под контроля, «мясо» — и это дало результат. Приказ не оспаривался. Никто не забывает о том, что Ульвэр — S12, и мог бы быть генералом Совета AVRG, если бы его не списали на понижение. Сейчас, когда у нас почти ничего не осталось, об этом просто невозможно забыть. Чтобы снизить затраты энергии, мы должны научиться работать и с чудовищами. Руггеры под жестким наблюдением, но мы уже готовы к отказу от постоянных коррекций. Это — шаг в будущее. Его разметка уже нанесена на карты времени, теперь нужно сделать все, чтобы ее не стерли.

Ульвэр вспомнился как-то сам собой — высокий, худой, сухой, бледный, с суровым лицом и тяжелым, мрачным взглядом… Уставший человек, смотрящий далеко вперед… Ульвэр в Штраубе, а я здесь без командира остался… Сейчас я очень остро ощущаю потребность переложить ответственность на того, кого она не свалит, получить приказ и действовать, руководствуясь им.

Затишье больше не разлетается крысиной беготней, разгоняемой тяжелым шагом дестроеров… Крысы совсем затихли, попрятались. Стараюсь не дышать и проклинаю черную шинель… Руку на спуске просто сводит судорога напряжения. Нечто подобное было, когда я оседлал скверную тварь нашего полковника. Вроде руггеры спокойные — поэтому так сложно предугадать, когда они нападут. А если уж такая тварь решается на нападение, даже ультразвуковой разряд предельной мощности не всегда помогает. После продолжительной борьбы, то ли со зверем, то ли с собой, я, так же как и сейчас, не мог разжать руку на пульте.

Шум стихает. Опять слышится крысиная возня, значит, пока это все. Ноги подкашиваются, сползаю по стене на пол. Мысли о голоде возвращаются — какие навязчивые мысли. Я устало обвожу взглядом комнату… крысы… У меня что, снова бред?! Крысы столпились у моих ног и встают на задние лапы… отдают честь. Закрыл глаза пыльной перчаткой — от этого крысы не стали вести себя менее подозрительно.

— D40, пойдем отсюда!