Последний день может стать первым

Запись № 65 08.09.206 год Новой Техно-Эры 16:48

Вместо того, чтобы думать, битых пол часа просидел со скингерами в полном ауте. Размышления — благовидный предлог, чтобы остаться наедине с молчанием. Моя голова уже переполнена до краев, и сейчас мне нужна тишина и покой, чтобы все это переварить. Мои мысли меня же самого и пугают. Не могу сделать выбор — как об этом думаю — сразу просто клинит. Сижу и смотрю, как скингеры очухиваются потихоньку. Пять минут назад еще качались, а сейчас уже начали шуметь и суетиться. Вообще шумно здесь стало — не орет никто, но свистят, хрюкают, верещат — полный набор звуков, свойственных грызунам. Мой статус в глазах крыс поднялся чуть ли не до небес, и это опять же меня мучает: они пойдут за мной, куда только и когда только я ни скажу. Именно потому, что пойдут хоть сейчас, я и не могу отдать приказ. Время торопит, все готово… кроме меня…

Скингеры совсем расшумелись — иду в жилую часть сектора высшего состава.

Кот свернулся на подушке калачиком…

— Что, Кот, позавтракал?

— Нет. И не позавтракаю. Уже обедать пора.

— D40, пропиши программы крысиным ошейникам.

— Пропишу, но не сейчас.

«Защитник» ничего не спрашивает, ничего не делает, ничего не говорит… Сейчас мне только этого не хватало — начинаются проблемы с самым надежным из моих подчиненных. Я не способен долго сомневаться, но на сегодня дам себе отсрочку — такие вещи так просто не решаются. D40 все смотрит…

— Давай, Кот, завтракать — обедать вернее — для ужина, кажется, рановато. А ошейники… с этим позже разбираться буду. Многое еще надо обдумать.

Я уже метаю ножи в мишень, которую мне крысы со склада притащили, а Кот все что-то колупает лапой в миске.

— Что ты там ловишь? Хоть бы лапы помыл, раз в тарелку лезешь.

— Они чистые — я их облизал.

— Лучше бы не говорил.

— А что?..

D40 так и стоит на месте — за мной присматривает…

— Иди проверь что-нибудь или поторопи кого-нибудь!

Он подумал и пошел все-таки. Даже «крысиные ошейники» со стола не забрал — знает, что я потону в кодовых потоках, по крайней мере, на пару часов точно.

Подгрузил ошейник, чтобы просмотреть сохраненные в памяти приказы, подтвержденные генералами Совета… Все составлено и оформлено с предельной простотой, но это только для тех, кто собирается исполнить, а не подделать такой приказ. Черт ногу сломит. Полный завал. В дополнение к этому ко мне вернулась головная боль. Раны нужно в покое залечивать, не то они тебя до вечного покоя залечат. Хорошо хоть, что это остаточные явления.

Последний нож устремился к мишени… Даже не стал смотреть, куда он вонзился — по звенящему гудению поля и так понятно, что вошел в «голову» рядом с другими ножами… Кота мои действия возмущают, то ли ему мишень жалко, то ли ножи — разберешь его. Скорей всего — это мишень — человек, которого можно одушевить… Беру сухарь для Крыса и иду к бледным за картой. Не хочется их видеть, но мои желания сейчас — последняя вещь.

Пожалел, что решил позаботиться о своем «передатчике» — как только вручил ему сухарь (именно вручил — он берет еду лапками-руками, как человек), он начал возиться у меня на погоне и грызть его прямо над ухом.

Бледные разбрелись по сектору системных управлений, а у кого моя карта, понятия не имею… Подошел к командному пункту… Четверо из них ждут меня на входе — заслышав мои шаги, эти тени людей сразу повернулись в мою сторону. После проверки мои подчиненные, как в воздухе подвешены, в неизвестности. По-хорошему надо было им сказать… Да, первое поколение — не люди, и пусть по типу мышления они ближе к машинам, но они — живые. Что ж теперь… По мне лучше висеть в воздухе неизвестности, чем ползать по вполне известным болотам.

— Сегодня отдыхаем. Завтра… тоже.

— Ты ждешь?

— Еще есть время, чтобы ждать.

Смотрят… не понятно: то ли с сожалением, то ли с безысходностью, а, может, это что-то совсем другое, а я на них свои ощущения переношу…

— Фридрих Айнер, ты вернул жизнь умершему разуму.

— Зверушки были живы. Я их только разбудил.

— Для этого нужна сила.

Опять это раздражение… Они меня теперь все достанут. Все лучше меня знают, что живые скингеры были мертвы, и пробудить их примитивные мозги могло только сверхсущество… Они на меня такую ответственность вешают, что я не могу…

— Скингеры — примитивные животные…

— Можно пробудить разум интеллектуального существа, но не примитивного животного.

Кажется, понимаю — эмоциональная сфера первого поколения очень бедна. Вступить в контакт с неразумными тварями можно и при помощи образов, но пробудить без эмоций невозможно. Человека можно звать разумом, как звал меня «защитник», а скингеры этого не понимают. А насчет силы — тут, похоже, крысы накрутили. Оказывается, они не просто идейные, а крайне убежденные. Идут в светлое будущее нелегким путем… а я им этот путь дожжен открыть.

— Вам крысы сказали?

— Нет.

— Кто сказал?

— Кошка.

— Серый кот?

— Да.

Не думал, что на этого наглого кота произвели впечатления мои манипуляции со скингеровскими мозгами…

— Карта у вас?

— Да.

— Давайте ее сюда и другим про отсрочку скажите.

— Чего ты ждешь?

— Того, что они снимут с подземных границ блокпосты.

— Нет, не этого — это время ничего не изменит, не оно тебя останавливает.

— Я думаю.

Взял карту, развернулся и пошел, а куда не знаю. Негде побыть одному — везде кто-нибудь да вылезет. Плевать на все — пусть «защитник» над душой стоит, не проблема, а Кот сейчас не болтливей крысы стал. Крыс, ну сколько можно этот сухарь мучить?..

Все, как я и думал — D40 стоит над душой, а Кот, как только я загрузил карту, вывернулся из скрученного положения и стал вертеться рядом…

— Кот, сядь на место.

— Айнер, ты можешь оживлять мертвых?!

— D40, что ты ему наговорил?

— Сказал, что ты вывел скингеров из комы с помощью ментальной реанимации сознания.

— И чего он тогда?..

— Не понял или понял, но не так.

Хоть «защитник» и не живое существо и воспринимает он все только своими электронными мозгами, пусть и предельно навороченными, и понятие об эмоциях у него самое схематичное, но он понимает, что ничего особенного в ментальной реанимации неразумных тварей нет. Это радует. А то так и самому можно уверовать в обретение сверхъестественных способностей. Но машины не всегда способны определить предел наших сил… Они видят больше, чем мы, потому что не боятся видеть. Только бывает и такое, что человек вслепую проходит за визуальной гранью своих способностей. Бывает, только рассчитывать на неопределяемый фактор нельзя, и андроиды прекрасно это понимают. Черт… Крысы своей убежденностью и меня убедили. Надо прекращать это. «Защитник» никогда не ошибается — даже если предполагает такую возможность — дает схемы расчетов погрешностей.

D40 — мой защитник… Такой сложный разум, такая идеальная конструкция только для того, чтобы защищать меня…

— Кот, остановить процесс смерти не просто, конечно, но вполне возможно.

— Я-то так не могу.

— Можешь, если постараешься.

— Я скингеров боюсь. Мне так плохо было, когда они на меня наорали…

— Ты послушай…

— Айнер, что ты сказал? Я мертвых могу оживлять?..

Да… Тупит — пора привыкнуть.

— Не были они мертвы. Это была ментальная реанимация сознания. Ты видел, как я с ними в контакт вступаю? Так это практически то же самое. Я их просто разбудил.

— А почему их «защитник» разбудить не смог?

— Он не может провести ментальную реанимацию примитивного существа. Скингеры на таком сложном уровне не мыслят — они технику не понимают. До них только эмоции доходят.

— Эмоции, это что?..

— Упрощенная схема управления, не проходящая полного анализа. Это немного сложнее инстинкта.

— А… И всего-то… Все так просто…

— Да.

— А мертвых так оживить можно?

— Нельзя. Когда отмирают клетки мозга, когда распадаются их связи, уже ничего сделать нельзя. Есть технологии… можно восстановить ткани и загрузить память, если ее успели скопировать, но это будет уже другой человек, другая личность.

— И ты можешь?!

— Для этого нужна аппаратура и уйма энергии… Ты вообще понимаешь, о чем я?

— Да. Люди могут оживлять мертвых!

— Нет. То есть могут, но не совсем. Ты меня удивляешь. Я что — тут сам с собой все это время говорил?

— Что тебе сказать трудно?

— Иногда, да.

— Пойми, я должен знать, как оживлять мертвых, на тот случай если ты умрешь, Айнер!

— Заключи договор с Серым котом и займись изысканиями!

— Какие изыскания, с каким котом?

— С Серым!

— Но я слишком мало знаю о смерти! Я даже не умирал ни разу!

— Поставь эксперимент.

— Так вы же уже ставили…

— Кот, можно сделать с человека копию — не важно — на базе его старого тела или нового, но это не то же самое, что оживлять мертвых. Человек будет неотличим от прежнего, но другой. Именно поэтому люди не оживляют мертвецов. Я тебе об этом уже говорил. В крайнем случае, при особой необходимости, мы делаем техноклоны…

— Что это?

— Техноклоны — это вообще особая статья — они формально считаются людьми, но ими не являются. Это полная имитация определенного человека — имитация мозга, памяти… только электронная.

— Зачем делать электронную копию, когда можно сделать человека?

— Использование запрограммированных биологических копий противозаконно. Техноклон невозможно спутать с оригиналом — ментальный фон другой.

— Я не понимаю. Если человек будет точно таким же, каким был — это тот же человек.

— Кот, хватит. Этот вопрос больше философского характера и мне не по зубам. Понимаешь, после смерти разума… Например, если мой разум умрет — я умру. Это личное восприятие смерти, и никуда его не денешь. Если мой разум восстановят после смерти, это буду уже не я. Насколько точно его копируют — не имеет значения. Все равно мозг придется перепрограммировать.

— Не понимаю.

— Да что тут непонятного?..

— Ничего не понятно. А мозг что — компьютер? Он так же светится в темноте?

— Хватит тупить. Мозг аналогичен компьютеру (вернее наоборот), но устроен по-другому. Все. Хватит.

Кот сник, до него дошло, что от меня он ничего не добьется.

— Сволочь ты, Айнер. Это потому, что ты умирал слишком часто. А меня смерть… не пугает, нет, но… Ведь электронная копия — это тоже неплохо…

— Раскололся наконец.

— Люди создали целый мир! Что тебе стоит сделать пару моих копий?! Спрятать их, и меня спрятать!

— Копии до смерти оригинала делать нельзя!

— Почеши мне за ухом!..

— С ума не сходи. Бессмертие и по-иному достижимо.

— Как?

— Ты преобразуешься — химическим путем.

— Нет!..

— Тебе не большой выбор дан, но законы этих преобразований имеют поправки. Герой переходит в деяние, ученый в идею, создатель в творение, правитель в державу. Часть вечности в памяти.

— Только часть! И для этого нужно быть хорошим правителем!

— Ну… не факт, что хорошим. Главное — цель иметь соответствующую — не за наживой гнаться, как смертные делают, а за будущим.

— Но мы, коты, не бессмертны!

— Это не замкнутое понятие! Смертность не только в геноме, но и в голове прописана!

Дезактивировал мишень так резко, что ножи тяжелой когтистой поступью руггера заклацали по полу. Кот не перестал раздирать подушку в клочья, пришлось швырнуть в него картой. Пусть знает, что полагается за жестокое обращение с государственной собственностью!

— Иди к первому поколению! Тебя научат к смерти готовиться! И так, чтобы мне не мешать!

— Но… Что ты сейчас делаешь?

— Смотрю на карту.

— А это что?

— Ивартэн.

— Ты завтра идешь?

— Нет.

— Мне страшно…

— Кот, да что ты заладил?! Между воздушными патрулями есть окна — составим график и проскочим. Легкий транспорт по хорошему прямому тоннелю может и за тысячу километров в час идти. Но до пересечения с пограничным переходом мозг машины активировать нельзя… Маршрут пропишем, но его контролировать придется. Не знаю, смогут ли бледные с этим справиться, не выходя из рефлекторной фазы…

— Что, это так сложно?..

— Не сложно. На открытой местности совсем легко. В тоннелях на таких скоростях летать труднее, но ничего. Так… Надо все проверить, посмотреть, как системы сокрытия работают автономно от мозга…

— Я не понимаю. Айнер, ты со мной говоришь?

— Нет, с картой.

— Они летают — эти ваши?..

— Ты же их видел.

— Они на полу стоят. Я за всю жизнь не видел, чтобы они летали.

— У нас почти все летает.

— А я могу полететь? Мне часто снится, что я лечу…

— С наземными постами хуже дело, но пройти все-таки можно…

— Ты уверен, что можно? Или ты так хочешь?

— Основная проблема — в четырех линиях пограничных постов — они на постоянном наблюдении, никого не пропустят… Скоро их должны снять.

— Айнер, а ты уверен?..

— Нет. Ничего, подождем еще… Не снимут — придется подставляться. Один человек имеет возможность пройти и такую охрану. Знаешь, в Хантэрхайме… Мы с Герфом прорвались только потому, что никто не выжил, потому, что «защитники» встали, стерли системы…

— Они отключились?..

— Да. «Защитники» знали, что на двух бойцов взвод не поднимут… Машины не могут точно рассчитать предел движущих нами сил.

«Защитник» застыл передо мной…

— Не забывай, что из Хантэрхайма ты ушел на грани смерти, а твой боец был мертв.

— Забудешь об этом…

— S9, Ивартэн — это не Хантэрхайм.

— Уйти из блокированного города не легче, чем войти в него.

— Только в последнем случае ты ничего не добьешься, если тебя заметят.

— Они не ждут такой наглости, а то, чего не ждешь, заметить сложнее.

— Они — не люди.

— Их программировали люди.

— S9, твой напор не сметет стены Ивартэна.

— Он сметет твою уверенность в том, что нечего дергаться до штурма Штрауба! Если ты откроешь врата, не понадобится стены сносить! Поэтому ты сделаешь это! Сделаешь тогда, когда я прикажу!

— Не думаю, S9. «Защитник» не имеет права действовать даже в приказном порядке, если погрешность расчетов влияния неопределяемых факторов составляет один процент. Не жди от машины бессмысленных действий.

— Если они не обнаружили во время проверки разумных существ неподалеку от Ивартэна, то, скорей всего, скоро снимут блокпосты с подземных границ. Сейчас они в основном с воздуха за тоннелями наблюдают. Близлежащие территории зачищены и проверяются…

— Я ничего не понимаю. Айнер, ты, вообще, со мной говоришь?

— Сказал же, что не с тобой, Кот!..

Кот только вздрогнул, когда его накрыли территории Ивартэна. Он уже усвоил, что метание карты не так опасно, как метание ножей, и уткнулся носом в схемы — со знанием дела изучает подходы к штабу.

— Я это уже видел. Как тебе не надоело смотреть одни и те же картинки?

— Вот тебе другая. Нравится? Есть ходы под землей, но это значит столкновение с третьей полосой контроля.

— Их всего сколько?

— Если под землей заходить, то три, а с земли — две, и близко друг к другу, что для нас большой плюс.

— Штаб охраняется?

— Патрулируется…

— Есть разница?

— Огромная — патрули перемещаются. Сам штаб и так защищен полосами контроля лучше, чем любыми другими охранниками — посты только в центрах управления ставят. Если по земле идти, то надо выходить, как можно ближе к штабу. Центральное управление службы внутренней безопасности — то, что надо.

— Все так сложно…

— Если бы все было просто — мы бы Ивартэн уже давно взяли. До того, как Штрауб щитом закрыли, все было еще сложнее. Надо будет крыс в город послать, чтобы они проверили…

— Айнер, я тоже пойду!

Вот опять…

— Никуда ты не пойдешь.

— Не говори, что я грозы испугался — это была настоящая буря. И я не хочу ждать смерти. Мне так еще страшнее… Если вы не вернетесь…

— Придется тебе побороться со страхами. Да ты даже испугаться не успеешь до того, как все кончится…

— А как же подвиг? Я тоже хочу совершить подвиг — если умирать, то не просто же так…

— Какой тут подвиг… Это работа — тяжелая, опасная и грязная работа солдата.

— Так я тебе и поверю. Вам за такие вещи награды дают.

— Дают. Для героя ничего не жалко — ни награды, ни лишнего пайка. И парады в честь героев устраивают, и памятники возводят. Вот оно — наше счастье, наша гордость. Только после некоторых операций легче запрятать такое счастье куда подальше и не вспоминать!

— Это подвиг — пожертвовать жизнью ради чего-то.

Вот именно — ради чего-то… Только ради чего?..

— Не пойдешь ты никуда, Кот.

— Меня «защитник» возьмет…

— Не сможет.

— Почему?..

— Его не будет.

— Айнер, ты убьешь «защитника»?!

— Его невозможно убить — он не живой.

— Я не понимаю. Ты его дезактивируешь?

— Даст он мне его дезактивировать, когда он должен меня охранять и даже применять для этого силу. «Защитник» отключится, когда поймет, что это без толку, но я таких убеждений ждать не намерен.

— Он же умрет, если ты…

— Машину можно уничтожить, но не убить.

— Это же убийство! Айнер, ты не сделаешь этого! Только через мой труп!

— Ну если надо будет… Но учти, что техноклон тебе «не светит».

— Отец говорил, что солдаты и убийцы — разные люди!

— Понятия разные, а вот люди могут быть одни и те же. Но к делу это не относится. Кот, машины не живые.

— Как — «защитник» же ходит, говорит, думает…

— Это не значит, что он живой.

— А чем тогда живое от неживого отличается?

Ну и вопросы… Никогда в жизни не приходилось ломать голову над такими вещами. Никогда в жизни…

— Живое от неживого отличается состоянием материи, принципом функционирования. «Защитник» устроен по-другому.

— Мы все по-разному устроены.

— Не настолько.

— Мы, коты — живые?

— Вы — да, и люди, и крысы…

— А первое поколение?

— Тоже.

— Бледные мыслят почти, как «защитник».

— Здесь не в мышлении дело…

— Не может быть, чтобы живым считалось только то существо, у которого в программе прописана имитация доброй воли.

— Безусловно. Не об этом речь.

— И то, что он ничего не чувствует, ничего не значит — он все понимает.

У «защитника» боль — сигнал о повреждении, отчаяние — отсутствие перспективы задачи… Это точные данные, блоки информации, из которых будут построены дальнейшие выводы — ничего больше. Другие программы для него — схемы действий. Желание, стремление, счастье, радость — уточнение схем потребностей и поощрений. Отвращение, избегание, горе, муки — уточнение схем угроз и наказаний. Он знает лишь то, что в таких программах обычно проходят реакции замкнутой цепи — работают команды, минующие разум. Но мыслить так могут не только машины…

— Да… Дело и правда не в этом.

— Так в чем же?

Вот как можно объяснить Коту, чем живое от неживого отличается?.. Уставился в монитор карты еще внимательнее…

— Кот, D40 не растет, не проходит стадии развития, не способен к репродукции…

— Люди тоже такие. Ты же сам об этом говорил. Ты говорил, что тебя сделали уже таким, какой ты есть, а делают вас на заводах, как и машины…

— Верно.

— И бледные такие же.

— Да.

— Они же живые.

— Живые… Кот, наш организм имеет ресурсы для обновления, восстановления, когда корпус «защитника»…

— Мне это ничего не говорит.

— Не знаю, как объяснить… Весь мир состоит из элементарных частиц… Они вступают в реакции, взаимодействуют — получаются разные соединения…

— Мы все состоим из каких-то частичек?!

— Точно!

— Айнер, что за закорючки ты запихиваешь в мою голову?!

— Это химические формулы!

— Что?!

— Рибонуклеиновые, дезоксирибонуклеиновые кислоты!

— Мя-яу!..

— Кот, хватит тупить! Так программируется жизнь! Понял?!

— Да как это вообще можно понять?!

— Никак иначе! Генетические объекты — это информация, коды, которые определяют процесс синтеза…

— Объекты… Это что-то вроде ваших автономных?..

— Да нет же!

— Коды… У вас все закодировано — все и везде! Ты не можешь убить «защитника»! Не можешь!

— Не могу, потому что он — не живой! Генетический код — это код жизни! Он и делает живое живым!

— Но как?!

Я начинаю злиться и ничего с этим поделать не могу. Свернул карту и снова начал мерить отсек широким шагом — десять шагов от двери до стола…

— Гены — участки молекулы ДНК. Это программа — закодированная информация, которая отвечает за функционирование и развитие всего живого!

— И вы можете менять эти коды?!

— Кот, я не знаю, как все это можно объяснить… Мы можем составлять ДНК, можем внедряться в участки ДНК, несущие информацию о строение молекул… Но суть в том, что «защитник»…

— Так получается, что мы состоим из каких-то частичек, которые еще и запрограммированы!.. Это ужасно! А «защитник»?..

— Он по большей части изготовлен из металлов, структура которых — кристаллическая решетка. Он запрограммирован по другому принципу.

— Нет, я не понимаю! Он не может быть неживым! У него есть мозг, есть тело…

— Не тело, а корпус. Кот, у него электронные мозги, и весь он напичкан проводниками. Мы тоже в глобальном смысле функционируем примерно по той же схеме, но не это есть суть жизни.

— А что? Запрограммированные частички, которые несут в себе какую-то информацию?!

— Да. Только это и отличает живое от неживого. Все, Кот, мне надо сосредоточиться. Не отвлекай по ерунде.

Труднее всего разложить по полочкам в чьей-то голове то, что для тебя в порядке вещей, то, что давно пылится на складах твоей памяти. Оказалось, что дорожки памяти к тому, что я всегда знал заросли клокастой пылью до полной непроходимости. Пока расчищал их, совершенно выбился из сил, но Коту тоже досталось — новые пути прокладывать не легче. Не представляю, как беззаботно существуют коты, не зная ничего о своем устройстве, об устройстве мира…

— Айнер, жизнь это ерунда?

— Я о том же — жизнь не ерунда, и я думаю, что сделать, чтобы она сохранилась. Чтобы хоть что-то сохранилось!

— Но ведь D40 тоже часть этого мира…

— Да, только он этому миру не принадлежит. Он — объект искусственного происхождения.

— Но ведь и мы, и вы сделаны на ваших заводах! Весь этот мир — искусственный.

— Это другое, Кот. Сейчас все так делается, даже ДНК собирается. Только это «защитника» живым не делает. Он функционирует по другому принципу. «Защитник» по своей сути — искусственный объект.

— Как это?

— Жизнь образовалась из ничего и без посторонних вмешательств. Техника — дело другое. Если машину не сделать — сама она не соберется.

— Да, но ведь после вашей третьей мировой войны жизни бы тоже не было, если бы вы ее не создали, не возродили искусственным путем. И не известно, смогла бы она снова появиться без вашего вмешательства.

— Все, Кот, хватит об этом.

— И вообще, как я понимаю, мозг ваших машин берет на себя все функции, которые рассеянны в каждой частичке нашего организма.

Что-то он понимает все-таки. Если учесть, как я объясняю, он многое понимает…

— Ну, в общем, так. Кот, ты же, вроде, ничего не понимаешь… Никогда ничего не понимаешь.

— Я все понимаю. Так он живой?

— Он хоть и разумный, но не живой. Это механизм, а не организм. У него чисто централизованное управление — его функционирование обеспечивает только его мозг. А наш организм — что-то вроде огромной сети, которую контролирует центральная нервная система. Каждая деталь, каждый маленький компьютер отвечает за что-то свое — исполняет свои функции и способен к саморемонту, самокопированию. Наш организм способен к регенерации. «Защитник» может только заменить поврежденную часть своей конструкции — взять извне и заменить. Не составить внутри организма из необходимых элементов, получаемых с пищей, а найти замену. Он не имеет ресурсов для обновления поврежденных тканей, как мы.

— Айнер, так получается, что мы тоже извне строительные материалы берем.

— Кот! D40 без инструментов с осколком руды ничего сделать не может!

— А я могу съесть крысу и… И что?..

— Ничего! Эта несчастная крыса достроит твой организм или пойдет в запас! За счет таких вот «крыс» наши клетки обновляются. Похоже на армейскую систему. Когда боец погибает, в строй встает другой — запасной.

— У нас так же?..

— Модель та же. Организм создает новые клетки на смену старым — готовит замену отмершим. У людей теперь этот процесс не ограничен — мы убрали ту часть программы, которая запускает процесс старения.

— А мы стареем… Айнер, а почему мы стареем?!

— Потому, что ваши клетки постепенно перестают восстанавливаться и только отмирают. Организм изнашивается и распадается.

— Так вот почему вы бессмертны…

— Да, только поэтому. Если наши жизненно важные органы будут повреждены — мы умрем, если нас поразит вирус и мы его не сможем убить — мы умрем. Мы просто не стареем.

— Вот в чем дело… Так вы не бессмертны…

— Я тебе об этом много раз говорил!

— Зачем мы стареем?

— Жизнь ходит по кругу. Это совершенно бессмысленный процесс самоподдержания.

— Как жестоко… А D40…

— У него вообще другие строение! Ты это понять можешь?!

— И это все, что отличает его от живого существа…

— Кот, этого достаточно.

— Все равно, «защитник» — живой. Ты точно не знаешь, живой он или нет, так что я на всякий случай буду считать его живым.

— Я тебе объяснил все…

— Он мыслит! Он живой!!!

Кот выгнул спину, запрыгнул на стол и… Кот на меня орет?!

— Ты что, не понимаешь, что я тебе про ДНК и РНК говорю все это время?!

— Понимаю! Ты, вообще, про РНК не говорил!

Тупой Кот! Дал ему в челюсть: так, больше для вида — будет знать, как на меня частоту передачи повышать! Пусть шипит и спину гнет, на мне перчатки… Выпад лапой… перехватываю. Реакции уже ничего… Кот когти не прячет…

— Еще на меня заорешь — лапу сломаю! Соблюдай субординацию!

— Но…

Прячет когти…

— Много живых существ, которые не мыслят, и неживых, которые мыслят.

— Да, ведь «защитник» не дышит…

— Это значения не имеет! К безусловным признакам жизни дыхание, как и разум, не относится! Есть молекулярные, одноклеточные живые существа! Есть насекомые, у которых нет головного мозга, как такового, и они функционируют только на рефлекторном уровне, но они все — живые! Даже вирусы!

— Кто такие? Никогда не видел.

— Ты их и не увидишь, но часть из них тоже относится к «живым»!

— Часть?..

— Есть вирусы, закодированные на более примитивном уровне — на уровне первичной программы РНК — они неживые.

Кот вконец разлохматился, но присмирел. Он впитывает информацию, как губка. Кажется, что предел, когда губка переполнится и больше не сможет в себя вобрать ни капли, уже не за горами. Тогда начнется излияние излишков вовне — верный признак информационной передозировки. Кажется, Кот стремится именно к этому. Информационная передозировка — бич человечества, которым я хлещу этих тварей… Какого черта я это делаю?!

— Но ведь если жизнь так просто объясняется, если это только состояние материи, только программа… То это не чудо?.. Злой ты, Айнер, вот и раскладываешь по полочкам великие таинства… D40 говорил, что у тебя характер скверный.

Ненавижу критику в свой адрес, особенно правдоподобную, но Кот очень вовремя сделал несчастный вид и стал тереть челюсть лапой. Он совсем притих и пытается пригладить взъерошенную шерсть.

— Хорошо вы с «защитником» время проводите! Когда кто-то начинает обсуждать мой характер, значит у него работы нет. Я такие вещи без внимания не оставляю! Будешь электричество вырабатывать! Чтобы больше не видел, что ты почем зря энергию тратишь! Жизнь — это не таинство, Кот, а просто редкое явление. Очень редкое. Зубы целы?

— Да…

Пустив ножи в полет сразу с двух рук, активировал мишень. Кот заорал…

— Айнер! Я не могу больше на это смотреть! Ты убьешь его! За что?! Брось ножи!

— «Защитника» так просто не…

— Я не про него — про этого, которого ты мучаешь!

А черт… Как все просто оказалось… Положил ножи…

— Ладно, с мучением мишени покончено… По-твоему — D40 живой, а разведчики, транспорты, буровые установки?.. Они живые?

— Нет. Разве что буровые установки…

— Почему?

— Не знаю.

Тупизм. Я тут распинаюсь, а Кот меня снова обдурил псевдопониманием. Он считает «защитника» живым из-за того, что он похож на человека — на живое существо. А буры, с натягом, но похожи на насекомых…

— Кот, если активировать мозг транспорта — он не глупее тебя будет. А компьютер, который ты из музея притащил — живой?

— Нет…

Все так просто оказалось… и никакой биохимии.

— Он разумный, Кот.

— Да… Поверить не могу…

— Ему без разницы — существует он или нет.

— Но и тебе, похоже, уже также на это плевать…

— Да, только его это не мучает. Ему все равно — исполнит он задачу или нет. Для этого он сделает не больше и не меньше того, что необходимо — не будет ни медлить, ни спешить. То, что кому-то от него что-то нужно, для него значения не имеет. Понимаешь, его как бы и нет.

— Это так запутанно, а казалось, что так просто. Живое и не живое — лишь различное строение и другая установка воли для иных целей… Отец тоже говорил, что машины не живые…

— Не так уж все и сложно.

— Нет, не думаю… Даже если машины не живые… Они разумные. Они же мыслят. Имеешь ли ты право уничтожать разумное существо по «кривой» необходимости?..

— Что? Кот, с тобой все нормально?

Я, наверное, врезал ему слишком крепко… Оперся о стол и заглянул Коту в глаза — никакой мути или безумного блеска…

— Да, я в порядке.

— Кот, насчет прав — это уже другой вопрос. Права на уничтожение не может дать никто, кроме того, кто его возьмет.

— Поэтому мир умирает? Знаешь, мы тоже берем права на уничтожение тех же крыс, но только у нас мотивация совсем простая — мы ошибок не делаем. Мы убиваем крыс, если хотим есть. А у вас все так сложно… Вы вроде тоже убиваете, чтобы выживать, но часто это не напрямую с выживанием связано. Вам из-за этого приходится уничтожать слишком многих…

— Ты прав, мы совершали немало ошибок — больше их не совершим — никогда. Слезай со стола…

Кот замолчал и смотрит. «Защитник» вышел из экономного режима — смотрит мне в глаза. Ненавижу это. D40 — высокоинтеллектуальная машина… Он намного умнее меня, если уж на то пошло, но я его ни во что не ставлю: не закрыв дублированной линии, говорю о том, как собираюсь его ликвидировать — говорю это ему в лицо. Ему все равно, конечно. Его единственный побудительный мотив к функционированию — это программа, заставляющая его защищать меня. Видит он в этом смысл или нет, он будет выполнять задачу (как и мы, по большому счету). Мы его вытащили из небытия в мир, где его не должно было быть… и используем. Он — машина, не живое существо, а машина.

Хватит. На лбу уже выступила испарина… У меня проблемы — боевой офицер не должен думать о таких вещах… Не должен… Долг — я исполняю долг…

Кот скребет лапой…

— Айнер, я не понял.

— Неважно, Кот.

— Что это важно, я понял, и суть понял, а что ты имел в виду… Нет, не так… я не понял… Мы что, все выжить не сможем? Ты умрешь? И мы? И я?

— Сейчас все возможно, но я сделаю все, что смогу, чтобы вы не погибли.

— Правда?

— Да.

— Ты скингерам тоже обещал, а привел их про запас, чтобы съесть потом.

— Это другое.

— Точно?..

— Не ной, Кот — нытье еще заслужить надо.

— Не убивай «защитника»…

— Черт… Его нельзя убить — он не живой.

— А… Забыл. А по-другому нельзя?

Голова раскалывается. Что Кот ныть заладил…

— Я не знаю.

— Скажи, что все будет хорошо.

— Не знаю я, как будет.

— Ты же человек…

— Поэтому и не знаю.

Ненавижу нытье, хоть и сам им иногда злоупотребляю, но мое нытье дело другое — я его верой и правдой заслужил. Кот меня стал раздражать. Это его испуганное выражение морды, беспомощно растопыренные уши — хочется застрелить, чтоб не мучился. И этот полуживой-неживой «защитник»… все смотрит мне в глаза. Сколько можно? Он может хоть до скончания веков — ему не трудно.

Выхожу из отсека… Не знаю, куда иду — все равно. Зашел в машинный отсек, сразу развернулся и пошел по коридору в обратном направлении. Встретил троих бледных и прошел мимо — нечего им сказать. Не знаю — те же это бледные, у которых я карту забрал, здесь остались или другие пришли… Проводили меня взглядами…

«Передатчик» так и сидит у меня на плече… Он уже давно не подавал признаков жизни…

— Крыс, есть изменения?

— Нет, ничего.

— Тогда иди…

— Понял. Когда быть готовыми?

— Завтра ждем. Выходим… Вечером точно скажу.

Уже и есть вечер…