Последний день может стать первым

Запись № 26 02.09.206 год Новой Техно-Эры 10:10

Проснулся от холода… Открываю глаза — все белое… Белое небо, белый ледник… Кругом снег, ползут змейки поземки… Я лежу прямо на снегу. Поднимаюсь… Глаза слепит белое солнце… В этой белизне нет горизонта — ничего нет. Стоять на месте очень холодно, и я иду по снежной равнине по щиколотку в снегу. Под снегом прочный наст — ледяная корка… Я не знаю, куда я иду — иду только потому, что не могу стоять на месте. Ничего не меняется, кругом яркий белый свет. Я жду, когда на горизонте засияют ледяные иглы Хантэрхайма…

Все иду и иду по снегу… Здесь я в черной шинели, как стрелка, указывающая направление в пустоте. Остановился — кажется, что я один в этой белой пустоте, но это не так. Что-то движется мне навстречу. Никак не пойму что. Что-то белое, как снег, и вижу я это «что-то» только потому, что оно движется. Оно приближается… Совсем близко… Что-то лохматое… Белый медведь. Слышу рев,… рев двигателей! Медведь разгоняется, взлетает, теряет шерсть! Я падаю лицом в снег, закрываю голову руками… Сейчас луч разобьет лед! Сейчас по этой белой пустоте пойдет световая волна — еще более яркая, хрустальная, ослепляющая…

— Мяу-у-у!!!

— Извини, Кот…

— Забыл… вчера… Крыс зачем перебили?..

— Они пособники людей… еда…

— А…

Снег обжигает лицо. Это снежный ожог… на правой щеке… Ничего… Я зарылся лицом в снег и закрыл глаза, но все равно все заливает хрустальный белый свет! Свет выжигает глаза! Боль! Боль впивается мне в плечи…

Открываю глаза: темно… Звезды?.. «Защитник» — это его глаза. Ничего не могу сказать, он зажимает мне рот… держит меня за плечо… отпускает… Что? На его руках раздвигаются панели… Он готовит излучатели?..

— D40… «медведи»…

Я говорю шепотом только потому, что не могу закричать: голос охрип — звук путается среди связок…

— Ты бредишь, S9. Тебе кошмар снился.

«Защитник» обращается ко мне мысленно… Я открыл для него линию:

— Что случилось?

Темно же! Я вскочил и схватил излучатель…

— Кто-то отключил энергосистему. Снова.

— А сама не могла?

— Нет.

Мое зрение не очень хорошо приспособлено к темноте, и мне пришлось зажечь фонарь. Кот испугался и прижался к подушке: светит в темноте вытаращенными глазищами…

Все вырублено. Дверь в отсеке раздвинута так, что кроме крысы никто и не пролезет. «Защитник» задвигает ее в стену. Тихо. Он выходит первым… Пошли к пульту запасного выхода… Ничего — ни звука, ни движения.

«Защитник» загружает пароли… Система активируется, включается свет, дверь закрывается… Тихо. Идем обыскивать бункер…

D40 осматривает машинный отсек, а я — казарму. Мы уже практически все обыскали, но ничего и никого не нашли: не нашли даже следов чьего-нибудь пребывания… Только крыс, кажется, прибавилось… Наверное, набежали в открытую дверь. Придется им здесь и остаться.

Сел прямо на пол возле стены. Только сейчас у меня появилось время, чтобы понять, насколько я себя отвратительно чувствую после вчерашнего… Спиртные напитки не зря упразднили. Голова раскалывается… Зашел «защитник»…

— Все чисто, S9.

— Как думаешь, кто мог это сделать?

— Тот, кто знал коды доступа.

— Сбой исключен…

— Система перезагрузилась бы.

— Может, это тролль? Этот каменный истукан имеет все коды.

— Не знаю, S9. Нужно установить наблюдение.

— Мы не можем подключить бункер — его мозг излучение даст…

— Я все проверил — сенсоры возможно перевести на автономный режим. Я подключу их напрямую к мониторам — будет визуальное и термоактивное изображение.

— Здесь внешнее наблюдение вообще не предусмотрено.

— Хватит внутреннего. Я все сделаю.

— Замечательно. Можешь начинать, я присоединюсь позже.

«Защитник» ушел разбираться с системами наблюдения, а я так и остался сидеть у стены в казарме. Может, он придумает еще что-нибудь для облегчения нашего существования… Все эти коды, схемы, системы, программы, задачи, правила — сколько же можно?.. Мы просто увязли во всем этом, и уже не можем выбраться. Я бы поменял коды на дверях, но для этого тоже нужны коды — расширенный доступ, а лейтенантам знать такие вещи, понятно, «не светит». Этот объект мы еще считаем своим.

У моих ног вертится здоровенная крыса… Пытается вскарабкаться по голенищу моего сапога… Помог крысе спуститься на пол упертым ей в ребра дулом излучателя. Не уходит — видит, что оружие на ждущем режиме… Стал наблюдать за этой тварью… Крыса уже второй раз сползает на нуль под моим давлением, но, с упорством параноика, начинает новые попытки восхождения. Целеустремленная тварь… Кажется, она все-таки добьется успеха — покорит вершину, возьмет высоту (мой коленный сустав) — если на луч не нарвется. Это разведчик, засланный установить предел моего терпения. Он все-таки перелез дуло излучателя и преодолел напор преобразователя. Стряхнул его с колена упором — уже в последний раз…

— Хватит сапоги царапать. Я их только вчера отполировал.

Крыса остановилась, посмотрела на меня… Потом привстала на задние лапы, подняла «руку», пошевелила носом и застыла… Крыса смотрит мне в глаза… Что все это значит? Они что, понимают, что я к ним обращаюсь? Принимают сигнал? Понимают, о чем я говорю? Или у меня окончательно крышу сносит?.. Указал крысе самый дальний угол — она снова пошевелила носом, развернулась в указанном направлении и, не отклоняясь от курса, побежала на другой конец помещения: там остановилась и замерла — смотрит на меня… К спиртному больше не притронусь. Хотя крысы-то как-никак, а мыслят и какие-то обозначения используют — даже слова. Может, они могут воспринимать и направленные передачи?.. Я с трудом поднялся и потащился из казармы посмотреть, что там D40 делает. Дверь за мной задвинулась… Я запер там уйму крыс. Завтра, наверно, сожрут все, что смогут… Не знаю, что мне будет жальче — имущество AVRG или крыс, которые им наверняка отравятся…

«Защитника» я нашел в центре управления, он уже запустил тонкие пальцы в путаницу проводов и проводников…

— Ну что?

Я запахнул шинель, сложил на груди руки и начал расхаживать по центру управления, рассекая сжатыми плечами холодный воздух… Он мечется за мной, нагоняя тревогу и какую-то надсадную тоску — тихонько подвывает при столкновении с острыми углами погон, шипит где-то за поднятым воротником…

— S9, сенсорные камеры подключены по всему внутреннему периметру бункера. Наблюдение возможно только по статичным мониторам. Запись на базу — в двух режимах.

Здесь с этим сложно — все секторы экранированы, сигналы блокируются, но «защитники» специалисты по этой части.

— Годится. Только мозг бункера не подключен, а без него даже примитивные анализаторы камер наблюдения работать не будут.

— При правильной настройке часть из них функционирует отдельно от мозга — фиксация заданных объектов будет обеспечена.

— Знать бы, какие объекты задать… Пропиши человекоподобный вариант.

— Думаю, не стоит ограничиваться этим.

— А черт… Будем «вслепую» искать неизвестно что… И о нарушениях никто не доложит — нам за всем следить придется.

— Я этим займусь.

— D40, какой в бункере энергорезерв?..

— Даже не думай об этом. Если Центр Штрауба такое оружие не запустит…

— Какой энергорезерв?!

Поднятый мной ветер взвился за моей рукой… Воздух уже трещит и искрит высоким напряжением — скоро разрядится…

— Все по стандарту.

— Этого хватит…

— Чтобы расколоть Землю на мелкие кусочки.

— Нет! Чтобы разнести штаб Ивартэна — разбить Центр на осколки…

— Единственная возможность уничтожить центральный компьютер и его резервные копии — стереть Ивартэн.

— Знаю!..

— Ты этого не сделаешь.

— Это должен сделать Снегов — главнокомандующий армии AVRG! Он уже давно должен был это сделать!

О точечных ударах и думать нечего… Наши генералы продумали оборону Ивартэна на славу, и единственная возможность ее прорвать — применить лучевые пушки первого порядка, ударив такой мощностью, что весь наш мир пойдет к черту. Планета от этого не расколется — корпус должен остаться, но разрушения будут чудовищны… Мы, конечно, можем перейти на искусственную поддержку существования, но уничтожение Ивартэна не будет окончанием войны. Когда Центр перейдет в командные сети «оккупированных» территорий, будет сбой — это даст нам время, но Штрауб не располагает энергией на проведение подобной операции. Снегов не откроет Штрауб для удара по Ивартэну, потому что Штрауб не удержит последующего штурма — не в наших силах сдержать его. И если Штрауб падет, никто не сможет уйти… никто не сможет выжить вовне после удара по Ивартэну.

— S9, Ивартэн не сотрут — в этом нет смысла.

— Уже поздно!

— Не поздно. Это и раньше не было выходом. Генерал Снегов не уничтожит мир до его срока — он держит контроль над ситуацией.

— Он давно потерял контроль!..

— Нет, просто при рассчитанном поражении он избрал наиболее прямой, ровный и долгий путь.

— У нас есть выход, но нет энергии!..

— Снегов не всемогущ.

— На этот раз он ошибся? Нет. Многие считают, что он жил так долго, что перестал быть человеком.

— Это не имеет значения.

— Штрауб окружен и отрезан! Мы не успели… Все было рассчитано… Снегов настоял на доработках, которые сожрали энергию резерва! Совет остановил запуск перехода!

— Это было необходимо — на том уровне пространственный переход не мог быть открыт.

— Он знал!

— Снегов сделал все, что мог. Он дал людям время.

— Время?! Что ты говоришь?! Совет возглавляет машина! Как мы это допустили?! Теперь единственный способ остановить их — завершить задачу — получить доступ, пройдя идентификацию! А это… Софистика хренова!

Я расхаживаю по помещению широким ровным шагом… Эта моя привычка нервирует всех, и меня самого, в первую очередь.

— Не софистика, S9. Ограничители в условии задачи были поставлены не твердо. Люди не учли, что способность к расширению понятий их ослабляет. Даже если бы этот ограничитель был прописан более жестко, аналогичная ситуация была бы допустимой.

Мы дали машинам свободу мышления — это дало нам преимущество, но только на время: свобода — штука опасная — ее очень сложно ограничить. Это из категории — не стоит останавливаться и убирать булыжники с нехоженого пустыря, думая о том, что там пройдет твоя дорога — она пройдет там, куда ты их уберешь. Если уж поперся на нехоженый пустырь, усеянный булыжниками, то хочешь-не хочешь, придется через них перебираться.

— D40, но ведь над всеми задачами и ограничениями работали расчетчики…

— Я воздержусь от комментариев.

— Какого хрена это вообще случилось?! Как генерал Роттер мог утвердить такую задачу?! Генерал с крысиной фамилией!.. Глава Совета AVRG, гениальный стратег!.. Его же и уничтожили в первых рядах!.. И эти идентификационные полосы… Без доступа их пройти невозможно… и никаких обходных путей!

— Тебе лучше перестать об этом думать.

Я развернулся, чтобы встретиться взглядом с «защитником» так резко, что в голове повело…

— Если не думать о том, что мы еще не придумали, то и не придумаем ничего.

— S9, не случилось бы этого, случилось бы другое. Люди перешли на тот уровень прогресса, который позволяет им вклиниться в устоявшуюся систему мироздания. Они могут преобразовать мир, перестроить его на атомном уровне, но не могут учесть и контролировать все вызванные этим последствия. Люди строят новые дороги, но перекрывают их тупиками, как и старые пути. Эти тупики нельзя разрушить, потому что их фундамент и есть — люди.

— Да, D40, это тонкие процессы. Это правда, насчет тупиков, но мы можем с этим бороться. Тупики всегда возможно обойти — даже если в их корне стоим мы. Сейчас нужно вырулить из этого, а дальше разберемся. Будем разрабатывать новые варианты…

— Люди вышли из естественной для них среды, находящейся в равновесии, уничтожили ее, а теперь создают новую среду, пригодную для их существования, еще более деструктивными средствами, чем уничтожили старую. Они совершенствуют технологии, чтобы бороться с последствиями, вызванными их же применением. Люди изменили все так, что не могут жить, не разрушая все вокруг со все возрастающей скоростью и во все возрастающих масштабах.

— Ты хочешь сказать, что действующая модель приостановки прогресса и принципы умеренности, доходящей до аскетизма, это только незначительная отсрочка, не влияющая на ускорение?

— Так точно, S9. Искусственная приостановка не входит в глобальную систему, не меняет ничего в целом и не имеет внешней поддержки.

— Поддержки действительно нет — среда дает сбои. С нашей стороны тоже были допущены… Да что там… Мы допустили превышение силы — нашей власти. Что-то не сложилось… но пока эта модель достаточно устойчива. Среда дала ухудшение — мы на грани, но пока еще — не сорвались.

— Для искусственных преобразований среды ресурсов у человечества больше нет.

— Из естественного хода мы уже давно выпали и теперь только так выжить и можем. Война — очередной неизбежный кризис. Но что-то у нас, да получилось, и сейчас нужно сделать все, чтобы это прахом не пошло.

— То, что люди создали, можно считать из ничего, уже давно могло бы войти в общую систему, если бы не их вмешательства.

Что это с ним? Он отсекает, отделяет меня от людей, говоря — они, их… Похоже, у меня с «защитником» начинаются проблемы… Я прекратил расхаживать взад-вперед и остановился…

— D40, то, что новый мир может существовать и так — без нашего диктата — правда. Да, верно все… Но для нас эта среда не оптимальна и нуждается в постоянных усовершенствованиях и коррективах. Мы в ней без поддержки прогресса выжить не можем. Да, мы за собой тянем череду побочных действий, но мы с ними справляемся.

— Это и дает осложнения. Исправляя что-то в новом мире, люди нарушают что-то большее, что влияет на все, что они исправляют. Это замкнутый круг — из него уже нет выхода. Подумай, к чему это может привести.

— К тому, что если мы не сможем вписать наши усовершенствования в систему, то снова перейдем на полностью искусственное обеспечение, пусть в этом и нет ничего хорошего.

— Это значит полную зависимость от техники и возрастающее потребление энергии. Что бы люди ни делали, это не избавит их от влияния внешней системы, провоцируемой вмешательствами.

— Ты к чему клонишь?

— Продолжать существование в данном состоянии человечество больше не может. S9, эта форма жизни устарела и не способна адаптироваться ни естественным, ни искусственным путем.

Челюсть у меня отвисла: вот что D40 надумал… Это правда, но для андроида-защитника это опасные мысли… У него сорвало ограничители задачи! Все сразу! Он отказывается от защиты человечества?.. Нет, это просто анализ и констатация фактов — куда ни попрешь, ситуация агрессивная. Я нервно ковыряю затягивающийся шрам на левой руке — это у меня после Хантэрхайма такая привычка завелась. У меня там много таких привычек завелось… Я уже довел швы до того, что они готовы разойтись…

— D40, я все понимаю. Люди — существа деструктивные, ну и что? Мы просто хотим выжить и остаться людьми…

— Это системное противоречие.

— Я так не думаю. Да, сейчас ситуация сложная, но это не конец. Люди учатся на своих ошибках, медленно, но учатся. Сколько-нибудь, да протянем еще. Когда мы получили вечную жизнь, перестали так торопиться урвать для себя все и сейчас — это уже шаг вперед.

— Вечная жизнь только отягощает осложнения. Она не дает людям меняться, приспосабливаться к новым условиям, а заставляет перестраивать под себя все окружающее — не адаптироваться, а адаптировать.

Вечные отчуждаются от вечных ценностей, как только понимают, что они вечные: вот только они — это вечные ценности или сами вечные?

— Есть такое, D40. Мы эгоцентричны — прекрасно понимаем, что мы не центр Вселенной, но все получилось так, как есть. Мы многое сделали, несмотря на осложнения. Да, нас затягивает, и что? Будем думать, как исправлять ситуацию.

— Это уже невозможно исправить, S9. Каждый ваш новый шаг оставляет за собой все больше негативных для вас же последствий. Возможны только развитие и глобализация осложнений.

— Удержать власть, безусловно, сложнее, чем захватить, потому что постоянно приходится повторять действия захвата. Сейчас не это главное.

— Готовься — это кончится.

Озноб по коже… Неужели он все-таки?..

— Все когда-то кончится. D40, к чему ты вообще об этом? Это сейчас не актуально.

— S9, без перспективы гибель бойца недопустима. Ты должен это понять. Человечество себя изжило — у него нет будущего.

Не понимаю, что у «защитника» в голове… Если он решил, что защита людей не имеет смысла, потому что их существование прекратится независимо от его действий и не так уж и нескоро… если решил, что его задача завершена… то должен дезактивировать и стереть систему. А вот если он дошел до того, что перспектива есть у меня — перспектива жизни, а не почти неотвратимой смерти… если он спишет мой долг и будет мне мешать — придется изловчиться и вышибить ему мозги… Стараюсь незаметно взять излучатель поудобнее…

— D40, Штрауб не падет. Мы выберемся из этого тупика. У нас есть будущее. Ты пойдешь со мной в Ивартэн. Ты будешь делать все, что я прикажу.

— Поздно, S9. Штрауб падет. Я твой защитник.

— Что за бред?!

— В сложившейся ситуации, как и в последствиях третьей мировой войны, и того, что к ней привело, повинен человеческий фактор. Второе поколение только замедлило разрушения, с которыми не могли справиться полусмертные люди. Этого недостаточно. У людей был шанс — первое поколение. Это их не устроило.

— Первое поколение не люди! Понимаешь, ни первое поколение, ни отказ от животных атавизмов — все это не выход! Абсолютный разум — разум без ограничений сознания — может дать нам только ничем не подслащенное осознание бессмысленности существования и его поддержания. Встать на четыре ноги и вилять хвостом — об этом и речи нет. А если отказаться от «животных атавизмов» и применить ограничители сознания принудительной программы — опять же получится первое поколение — биологические машины. Может, они и могут приспособиться даже к таким условиям без поддержки прогресса, и их менталитет им это позволит, но они не люди. Все это уже не люди. Из-за того, что я человек, у меня есть желание жить — жить среди людей! Пусть это своего рода программа — имитация доброй воли, но я хочу знать, что если я погибну, это не просто так будет, что я отдам жизнь за будущее людей! Ты это понимаешь?! Понимаешь, машина?! О чем ты думаешь?

D40 меня с ума сводит: уж очень для этого сейчас почва благодатная. С «защитником» надо быть поосторожнее…

— Я думаю, что люди отвечают за их безответственность. Это неизбежно, S9.

Сердце заледенело… Я что, такой тупой?! Или у D40 все-таки ограничители после магнитного разряда пострадали… или он… Он считает, что у людей больше нет шансов, и готовит к этому меня… Он как бы снимает с меня вину, утверждая, что в том, что человечество в тупике, и, что бы я ни делал, этого не исправить, — виновны люди. Я единственный, кого он защищает. Единственный! Это мы еще посмотрим… Сейчас я готов застрелить всех, кто меня спроектировал, всех, кто дал мне это идиотское имя-аннотацию — Фридрих Айнер… Кому нужен такой победитель?! Кому нужны такие победы?!

— D40, еще не все кончено! Штрауб не падет!

— Так рассуждают нестабильные люди, S9.

— Ты не сможешь мне помешать, так что лучше подумай, как обойти полосы контроля.

Тень отчаяния наваливается всей своей, хоть и нематериальной, но неподъемной, тушей…

— Все готово, S9. Осталось подключить мониторы.

— Ты о чем?

— О системе слежения.

— А… Кстати, ты Кота не видел?

— Он остался в жилом отсеке.

— Он же не может оттуда выйти!

Хреново быть маленьким четвероногим и не знать паролей… Я покинул «защитника» и пошел вызволять Кота… Главное, чтобы он там ничего не наделал…

Ввел код, и дверь задвинулась в стену… Кот с несчастным видом сидит под дверью и царапает лапой пол.

— О, это ты, Айнер! Я думал, что останусь здесь навсегда…

— Вижу, подкоп у тебя не получился. Мне не сразу пришло в голову, что ты сам не можешь дверь открыть. Если мы оба уходим — иди с нами.

— Спасибо за предложение — учту обязательно. Завтракать пора. У меня голова болит…

— У меня тоже.

— У тебя она все время болит, а у меня в первый раз.

Кот выглядит отвратительно, шерсть разлохматилась… Так и кажется, что от него какой-нибудь лишай подхватить можно. Надо было сначала эксперимент на животном провести, а потом самому эту зелень пить…

Запустил Кота на склад высшего состава…

— Ну, что будешь?

— Не знаю. Что-нибудь — мне все равно.

— Мне тоже…

Но чтобы не торчать здесь до вечера и думать, кому больше «все равно», я достал первые попавшиеся контейнеры с продуктами…

— Пошли.

Кот поплелся за мной… Надо бы задействовать столовую — так положено. Да черт с ней!

«Защитник» уже развернул мониторы — быстро он все подключил.

— S9, в казарме большое скопление крыс.

— Посмотрим, что у них там за собрание. Раздвинь монитор пошире.

— Они едят матрасы.

— Стой-ка, не переключай… Они что, все в казарме? Я там недавно был — их было меньше…

— Дверь закрыта. Все в порядке.

— Сделай крупный план панели управления на двери — она активна.

— Видимых повреждений нет. Ты мог забыть отключить панель.

— Какого хрена они там оказались! Проверь…

«Защитник» пошел в казарму, я проследил его путь… Просмотрел коридоры, столовые… Крыс больше нигде не видно: ни в офицерском секторе, ни на складах, ни в машинном отделении — только в казарме. «Защитник» приготовил излучатели и вошел в отсек… Крысы продолжают спокойно грызть все, что могут, и не обращают на него никакого внимания. Он осматривает помещение, дверь… Видимо, ничего не нашел. Остановился посреди казармы и застыл: наверное, наблюдает…

— Ну что, завтракать будем?..

Кот же не может открыть контейнеры… Я оторвался от мониторов и распаковал еду.

Сидим на кровати и понуро ковыряем в тарелках (Кот, конечно, лапой). Завтрак затянулся: вчера я нагрузил Кота проблемами человечества, и они его явно придушили. Зато теперь мрачные мысли одолевают нас обоих, и мне не так одиноко. В голове навязчиво тикают часы — отсчитывают время, минуты, секунды… Щит долго не продержится…

— Айнер, как думаешь, они котов тоже излучат?

— Да. Когда Штрауб зачистят. А может, и до падения Штрауба излучат — при проверке. Будут добивать на всякий случай то, что может способствовать выживанию врага. Это, в общем, наши схемы зачисток, применяемые к жесткому сопротивлению. У них все четко прописано насчет нанесения минимального ущерба окружающей среде в ходе боевых действий. Видимо, теперь они считают, что это минимальный ущерб… Были у нас оговорки — они могли блокировать очаги сопротивления, лишая повстанцев средств существования. Я уже даже не знаю, в чем подвох. Мы уже устали пересчитывать то, до чего они могут додуматься. Они нашим расчетчикам, как те ни стараются, все время сюрпризы устраивают — по мелочи теперь, конечно…

— Значит, они все-таки считают, что все люди — враги AVRG.

— Да, Кот. Завершат войну, захватят территории врага, установят порядок, а как закончат — встанут. Тупизм.

Надо было убираться с Земли, пока могли… Да только с чего нам было уходить до Пересмотра?.. А там уж все — поздно… И куда идти?.. Все снова начинать?.. С нуля…

Кот низко нагнулся над тарелкой, прижал к макушке уши и поджал хвост. Если бы у меня был хвост, я бы его тоже поджал.

— И что?

— Что?

— Это все?

— Видимо, да.

— Айнер, ты не можешь остановить машины? Ты же человек.

— Именно поэтому и не могу. Меня обнаружат по ментальной активности, если я отсюда выйду.

— А если просто уничтожить компьютер — это сработает?

— Это не человека в голову застрелить — всегда срабатывает. У него есть сетевые аналоги. Его функцию может взять на себя другой, такой же мощный, резервный компьютер или вся командная сеть. Да и его, вообще, невозможно уничтожить, не используя оружие такой мощности, что мы сами пойдем к черту.

— Можно как-то пройти незамеченным, подкрасться к компьютеру и…

— Центральный мозг AVRG — не крыса.

— А…

— Кот, ты вообще понимаешь, о чем я говорю все это время?..

— Не очень… Общую суть, а многие понятия, которыми ты манипулируешь, мне не ясны — не с чем провести аналогию. Видишь, какие я слова знаю.

Да, ведь действительно. Кот с самого нашего знакомства использовал в обращении речевые формулировки, не подкрепленные образами, что не характерно для животных, и я общался с ним, как с человеком, забывая о том, что он кот. Вернее, я всегда думал, что он, кот, — животное, но общался с ним, как с человеком… Хотя он не совсем кот — у него мозги не кошачьи. Стереотипы. Пора от них избавляться. У Кота хорошо развито абстрактное мышление и словарный запас большой. Этот каменный великан говорил, что надо больше думать, и, похоже, он прав. Мое сознание явно поработили шаблоны — так дело не пойдет. Шаблоны хороши только как основа, база, опора, как трамплин, с которого можно прыгнуть выше. Главное — не забывать, что шаблоны и стереотипы, — не клетка, а трамплин для расширения понятий. Есть с чем работать. Этот тролль еще!.. Надо будет как-то узнать про него побольше… Что за тварь?.. А главное, что ему надо?..

— Кот, давай сразу уясним насчет общения. Расскажи-ка, как вообще получилось, что ты воспринимаешь речевые формулировки.

— Не знаю. Мы так общаемся между собой. Отец говорил, что люди тоже так общаются, и наши предки общались с людьми таким образом. И вообще нас этому люди научили. Они нас такими сделали.

— Значит, твои предки общались с людьми в лабораториях? И вы до сих пор сохранили принцип общения?

— Ну да, наверное. Я не понимаю…

— Зато, кажется, я начинаю понимать. Ты воспринимаешь мысли, выраженные словами, как люди. Слова — это условности для выражения безусловностей. Слова — это символы, обозначающие понятия. Это — коды. Они кодируются и в мысленной речи. Понимаешь, это — речевой код. Если существа говорят или мыслят на разных языках, но у них есть похожие слова, аналогичные по смыслу, — они поймут друг друга. А если у них нет подобного определения, аналогия проходит очень смутно. Тогда подбирается слово, ближайшее по значению. Или в таких случаях пользуются образными выражениями — объяснениями.

— А почему тогда речь вообще используется? Можно общаться образами. Что-то представил и показал другому…

— Так поступают только примитивные твари — животные. Слова помогают сформулировать мысль кратко и точно, к тому же образами крайне трудно выразить абстрактные понятия.

— А мы с тобой на разных языках говорим?

— Нет, на одном. Но я не знаю — основной это для тебя язык или нет. Нам всем вложены в память языки трех систем. Какой язык для тебя изначален, зависит от того, из чьей лаборатории ты ведешь род.

— А ты не можешь этого узнать?

— Могу, если сосредоточусь… Ты из нашей системы.

— Точно. Мы из Альвэнхайма. Мы там всегда жили. Мы не уходили за его границы, пока его не уничтожили.

Альвэнхайм был крупнейшим центром биоинженерии AVRG, несмотря на то, что город располагался в самом сердце ледников.

— Значит, у нас с тобой изначально один речевой код. Вы от людей отделились давно, но наш язык, в общем, не менялся с Эпохи Кризиса. Люди берегут его и стараются не допускать изменений, даже новые термины вводят при особой необходимости.

— Я много упустил в вашей истории…

— Тебе повезло. Я бы тоже хотел упустить большую часть нашей истории.

— Ничего, Айнер, я верю, что мы еще что-нибудь придумаем — позже. Сейчас просто не думается — не надо было пить эту зелень.

— Вера — это что-то вроде ограничителя сознания — программный защитный механизм, не имеющий логической основы на другом уровне.

— Айнер, ты циник, скептик и прагматик.

— Бывает, но иногда и моему цинизму приходится надо мной смеяться.

— Не часто ему выпадает такая возможность.

— Кот, так и в челюсть получить не долго.

— Это я уже усвоил. Только я же правду говорю…

— Правда — штука не простая. Правда — это когда ты думаешь, что так оно и есть. Но передумать-то никогда не поздно. Поэтому не спеши с уверенностью в какой-то «истине» — а то в челюсть получишь.

— Значит, я могу врать себе, думая, что это правда?

— Не можешь, если будешь думать, что не врешь. Просто оставляй среди недопереваренных шаблонов место для непредвзятости.

— Ничего себе… А как узнать, что — непредвзятость?

— Узнаешь, даже если со стороны посмотреть не сможешь. Непредвзятость с шаблонами не стыкуется. Можно, конечно, стыки подогнать, но лучше сначала поразмыслить, что не так.

— Отец всегда говорил, что надо видеть дальше своего носа.

— Верно, но и злоупотреблять не стоит. Смотря только далеко вперед, не увидишь того, что под носом.

— Откуда ты все это знаешь?

— Из опыта.

— А где его взять?

— Опыт в одном месте не лежит. Чтобы его собрать, приходится потрудиться, чтобы достать — проявить изобретательность, а чтобы извлечь — помучиться.

— Второй вариант самый хороший.

— Кот, они спаяны.

— Так можно расковырять когтями…

— Вот из ковыряний его и извлечешь. Интересно, что вы сохранили язык, что у вас лексикон широкий. Вам же в повседневной жизни это не нужно.

— Как же? Мы рассказываем сказки и легенды. Как же без языка?

— Да… Мне все равно это странно — не потерять ненужные вам слова за такое время…

Кот встряхнулся и начал приглаживать лапами шерсть.

— Мы высокоинтеллектуальные существа и гордимся этим. Ты не против, если я приведу сюда семью, чтобы они могли поохотиться в казарме?

— Нет, конечно. Можешь угостить их генеральской колбасой.

— А можно я им отнесу еду домой?

— Да. Делай, что хочешь. Пусть закатят пир. Всем нам недолго осталось.

— Айнер, не отчаивайся раньше времени.

— Думаешь, время отчается раньше меня?

— Это как?

— Не обращай внимания.

— Время…

— Кот, не цепляйся к словам.

— Это очень непонятная для нас штука — время. Например, думать о прошлом можно только в будущем, потому что когда я об этом думаю, настоящее становится прошлым и наступает будущее.

— Кот… Будущее строится из прошлого, как мы строимся из того, что едим — это все, что тебе об этом нужно знать.

— Мое будущее строится из крыс… Давай я приведу брата, и он поможет мне отнести еду домой.

— Решай сам, уж очень сложные у тебя махинации.

— А если я уйду, я смогу вернуться?

— Я тебя впущу.

— Знаешь, теперь это место, этот экранированный бункер 071-24 — это мой дом.

— Ну и замечательно. Долго тебя не будет дома?

— Недолго. Наши норы рядом.

Распечатал батон колбасы и отдал Коту. Ему придется тащить ее в зубах — очень неудобно. Надо ускорить эволюцию и научить его пользоваться передними лапами.

Открыл дверь, и Кот мгновенно исчез в темноте тоннеля.