Последний день может стать первым

Запись № 74 11.09.206 год Новой Техно-Эры 17:40

Набрел на подземное озеро. Помню его — оно есть на карте. Это тупиковая линия — тоннель заканчивается, и установлен тяжелый блок, а дальше высокий свод над платформой, которая подходит к самому озеру. Обхожу заграждения… Вода стоит высоко — черная, ровная, как стекло, и кажется, что по ней можно пройтись. Когда-то это было маленькое озерцо под сводами низкой пещеры, а сейчас его расширили и заключили в идеальный квадрат стен. Сажусь на самом краю резервуара. Темнота скапливается под высоким потолком. Свечу фонарем в воду… Ничего. Фонарь не пробивает ее поверхность, а только бликует на ней световой дорожкой. Это больше похоже на тоннель, ведущий в пустоту, чем на колодец, наполненный водой.

Темно и тихо… Сюда не долетает сквозняк, но воздух свежий, холодный. Закрываю глаза. Я запомню это место.

Очень холодно. Особенно холодно около воды. Мне хочется напиться из этой тьмы, плеснуть ледяной водой на ожог. Надо бы замерить уровень радиации, но не хочется нарушать этот вечный покой лишними движениями.

Сначала думал, что смогу просидеть здесь чуть ли ни вечность, а нет, хватило и получаса — замерз и отсырел.

Выбрался обратно в тоннель. Очень холодно. Застегнул шинель, поднял воротник — если бы помогло. Скоро все здесь оледенеет… В Шаттенберге земля мерзлая, полностью не оттаивает, только поверхностно прогревается за лето. Несмотря на все наши технологии, замершие города нам не дешево стоят… Интересно, что крысы здесь зимой едят? Наверное, мигрируют. А за ними и коты. Вообще, крысы рядом с людьми жить привыкли, но, судя по тому, как они широко расселились, поиски пропитания для них не проблема. Здесь, в общем, и из-под снега можно зимующий мох вырыть…

Крыс царапает погон…

— Что у тебя?

— Расформировали третью линию пограничных постов. Дозорные видели молнии в небе над Штраубом.

Прошел первый разряд…

— Что с четвертой линией?

— Четвертую линию не сняли.

— Обеспечь мне прямое включение с наблюдательных пунктов.

— Ты не выдержишь.

— Мне нужно прямое подключение! Исполняй!

Сотни ментальных линий пронизали сознание болью… Ноги резко ослабели, и пришлось прислониться к пыльной стене. Ничего не могу с собой поделать — какая-то вегетативная реакция — аж дыханье перехватывает… На Ивартэн устремлены тысячи глаз, на меня направлены сигналы, считываемые и передаваемые сотнями тысяч крыс… Я не могу отключиться… все дробится в пыль, темнеет…

Связной вышел из зоны восприятия моего «передатчика», оборвав линию… Чтобы не отключиться сейчас, сжал зубы до судороги в челюсти… Путь моих разведчиков отпечатался в моей голове фрагментами снежных равнин, ледяных сколов и ущелий — долгий путь… С трудом отделил от этого зашумленного фона ряды замерших на замерзших плацах машин… Перед глазами шрамами укреплений и блоками отражателей проносятся границы Ивартэна… Проверка подтверждает информацию…

— Подключить линию?

— Нет, Крыс, хватит. Сейчас мы не пройдем… Ждем. Центр и этих снимет. Он откроет и подземные границы. Тогда.

Штрауб долго не продержится… Щит отключат, чтобы поднять истребители. Еще будет штурм, но… недолго.

Стараюсь дышать глубже. Хватит. Пора возвращаться. Теперь время пойдет быстро.

В глазах плывет — приходится придерживаться рукой за стену тоннеля. Очень хочется остаться здесь у озера — ничего не слышать, не видеть…

Крыс опять стучит лапой… Принимаю от него память наших разведчиков — они забирают из Ивартэна внутренние патрули, строятся на плацах…

— «Защитнику» доложили?

— Да.

Я уже почти подошел к бункеру. Собираюсь с духом, чтобы открыть дверь… Я взял себя в руки. Теперь — собрать волю в кулак и ждать… Теперь нужно ждать, чтобы не ошибиться. Сейчас рано — сейчас не пройдем. Если я сорвусь, сорву всю операцию.

Что это?.. Земля чуть дрогнула?.. Показалось? Это от напряжения… От того, что я уже несколько дней жду этого… От того, что я уже давно боюсь этого. Нет! Этот гул… и опять толчок, только сильнее…

Прислонился к стене и смотрю на противоположную — на сокрытые врата бункера. Не могу пошевелиться… Еще толчок и гул… Гул нарастает и уже не стихает. Загудели завибрировали трескающиеся панели… Земля зашлась конвульсией под сапогами… Сползаю на пол… Не могу поверить…

В легких завихряется не вырвавшийся крик. Смотрю прямо перед собой — вижу дверь, но встать не могу. Все. Началось. Началось…

Перед глазами мелькают образы, несвязные обрывки… Вижу краем глаза, что из тоннеля в ореоле света выходит темная фигура в форме капитана армии союзников. Надо мной склоняется белое лицо, в меня всматриваются светлые глаза человека из первого поколения, на мои плечи падают длинные тонкие пряди его блеклых волос. За ним стоит «защитник» — светит фонарями.

— Поднимайся, S9.

Человек из первого поколения отошел, «защитник» встал передо мной на колено, смотрит в глаза.

— S9…

Земля снова вздрогнула — зубы стукнули от жесткого толчка. Что это было — штаб, административные центры?..

— Ты меня слышишь, S9? Ты на связи?

Огонь. Все в огне. В небо уходят столбы дыма… Грибник-ядерщик — дух, бродящий в вечном пространстве, сегодня соберет большой урожай. Снова пошла звуковая волна… Сегодня мы пренебрежем правилами и применим более мощное оружие — не лучевые пушки первого порядка, нет… Применить их — это конец всему, они ослепят, выжгут из глаз последнюю надежду, которая хоть и слаба, но уходит от нас только вместе с жизнью.

— Фридрих, поднимайся.

«Защитник» положил руку мне на плечо… Попытался забрать моего «передатчика», но почему-то не смог… Лицо человека из первого поколения в черной шинели зависает в пустоте, а за его спиной полыхает, плавится, рушится, раскалывается Штрауб. Все теряется в черном дыму… Блеклые глаза этого древнего существа смотрят на меня через прорывы черного марева…

— Что с ним, «защитник»?

— Шок.

— Это надолго?

— Нет. Он — S9.

Бледный попытался оторвать моего Крыса от погона, но не смог. Ему пришлось аккуратно отцеплять когти, впивающиеся в мой погон…

«Защитник» хватает меня под руки… Я не чувствую ничего, кроме судорожной дрожи земли, не слышу ничего, кроме гула. Ничего не чувствую… только вижу «защитника», вижу, как он затаскивает меня в бункер, вижу, как Крыс застывает в руках бледного… На все, что я вижу, наслаиваются фрагменты воспоминаний — лица, разговоры…

Тишина… Мертвая тишина. Только вздрагивает земля. Я вижу лампы на потолке, но все засвечивает световая волна. Огонь, пламя — все стирает холодный белый свет… Холодный белый свет стирает Штрауб…

— S9…

«Защитника» закрывает сияние — его тусклое свечение стерто световой волной… Белый хрустальный свет надвигается и на людей из первого поколения — свет скрывает их бледные лица, заостряет силуэты в черных шинелях союзников и стирает их вовсе…

— Ты его защитник, ты знаешь — он умирает.

— Просто шок.

— Посмотри на его браслет — пульс слабнет, давление понижается.

— С ним все в порядке.

— Мы не слепые.

— Это производственный брак — вторая графа.

— Что это значит?

— Для него это слишком тяжелая ситуация. Но он из категории S9. Несмотря на производственный брак, этот человек имеет почти неограниченный резерв устойчивости. Как ни странно, из-за этого брака он способен даже на большее, чем остальные люди его категории.

— Это был тяжелый выбор.

— Теперь ему нужно время, чтобы полностью осознать свое решение. У человеческой психики другие системы защиты — они требуют времени.

— Он способен воспринимать? Он ни на что не реагирует.

— Он воспринимает, только мутно — не все может проанализировать.

— Что дальше?

— Ждем.

— Времени мало.

— Штурм продлится несколько часов. При переходе на вторую фазу, нужно выходить.

— Как мы узнаем о начале зачисток?

— Крысы узнают — будет тихо. Потом поднимут всю воздушную технику — перейдут на третью фазу. Вторая фаза займет не больше четырех часов — времени у нас будет не много. Контрольную зачистку не переживет никто.

Я слышу знакомые слова, долетающие издали… Земля дрожит. Рушится Штрауб… Проседает Здание Совета, а нанесший удар «медведь» уже исчезает за горизонтом. Поля покрывают трупы наших истребителей, над ними стелется черный дым, закрывает умирающий Штрауб… Солнце меркнет, и темный мар прорезают только жесткие лучи. Снова вздрагивает земля… Эти знакомые слова — вторая, третья фаза: я сотни раз отдавал приказы о переходе на вторую, третью фазу, но никогда эти слова не несли в себе такого смысла, как сейчас… Эти технические термины, произносимые бойцами по десять раз на дню, теперь наш окончательный приговор.

— Мы не можем остановить кошачий мор.

— Снова остановка сердца?

— Ты должен остановить это, «защитник».

— Не сейчас.

— Они боятся смерти так, что умирают от страха. Они считают, что умрут с нечистой совестью из-за того, что виновны в гибели человеческой расы.

— Виновны?

— Они считают себя причиной.

— Объясни им, что это не так.

— Они не понимают.

— Отловите всех, изолируйте. Колите транквилизаторы. Пресекайте панику.

Проступающие в черном дыму бледные лица рассеиваются, уходят…

— S9, смотри на свет.

Дым развеивается, и я снова иду по снежной пустыне, по ледниковым массивам. Снег, лед и иней… Змеится поземка… Все белое. Световая волна застыла, звенит в холодном воздухе…

— Смотри на свет, S9.

Локализованный свет. Сердце бьется… все чаще, чаще…

— Время пошло, S9.

Время — это все. Это все, что осталось. Больше ничего нет!.. Рушатся здания, обваливается подземный город, гибнут люди!.. Я ничего не сделал! Ничего! Просто ждал… Что теперь?.. Зачистки. Уже поздно. Поздно! Я буду ждать зачистки?! Что я могу сделать теперь?!

— S9, ты принял решение.

Сердце колотится, пропускает удары… Ожог просто вгрызается в голову, каждый удар сердца отзывается болью в плече восстановленной руки. Боль — это первое, что я чувствую, приходя в сознание… «Защитник» — он стоит рядом…

— S9, ты принял решение. Назад пути нет.

— Скоро начнется зачистка… Я не могу ждать…

— Уже поздно. По-другому быть не могло.

— Могло… Все могло быть по-другому! Воздух Штрауба прорван!.. Штурм!..

— До перехода на вторую фазу остались считанные часы.

Взять себя в руки. Это не конец. Это конец Штрауба — это наш конец, но не конец жизни. Я принял решение. Все эти твари — наши творения, будут жить. Я сделаю все, чтобы они жили.

Руки дрожат… Уже умолкли отголоски гимна… Сейчас начнутся наземные бои среди руин и осколков Штрауба. Сейчас отряды штурмовиков спустятся в подземный город… Сейчас погибнут все люди, которых я знал, которых встречал когда-то… все погибнут. Уйдут и не вернутся… И только я буду их помнить.

Я хочу сейчас быть в Штраубе. Быть среди людей… Я хочу, чтобы меня убили сейчас — сейчас, пока еще не смолк наш гимн. Хочу закрыть глаза прямо сейчас, чтобы не видеть серебряный рой истребителей, поднятых на контрольную зачистку. Хочу, чтобы мой последний враг пал, срезанный жестким лучом, чтобы луч сжег то, что от меня осталось. А что осталось?.. Мое решение. Я принял решение. Вот мой Крыс-передатчик — он сидит в центре белоснежного квадрата постели и смотрит на меня, запрокинув голову… Он должен умереть? Сотни тысяч таких, как он, должны умереть из-за нас?.. Почему мы ни во что не ставим их жизни?! Я принял решение. Не должно сомневаться в нем. Мы не смогли отпустить нашу тьму с миром, и теперь она забрала нас с собой — с войной. Сдержать ее невозможно — невозможно противиться ей. Она уйдет несмотря ни на что.

«Защитник» оставил эту чертову лису на столе… она смотрит мне в глаза, напоминает про невзначай загубленные нами на протяжении веков, тысячелетий, души… Все, хватит.

Взял Крыса-передатчика и посадил к себе на плечо. Уже привык, что он у меня вместо эполета. Теперь — взять себя в руки и ждать, а все остальное потом. Все после…

— S9, ты не мог ничего сделать для Штрауба.

— Мог. Мог попытаться… Да дело и не в этом. Я не могу рисковать жизнями этих существ, ради… Может быть, еще кто-нибудь сможет уйти, как мы с Герфридом ушли из Хантэрхайма…

— Это не Хантэрхайм.

— Значит больше ничего нет…

— Есть жизнь, S9.

— Пока еще, да…

Сила внутренним сиянием пульсирует за грудной клеткой… сила и боль. Отчаянье то давит апатией, то захлестывает ощущением всемогущества человека, которому нечего терять…

Люди отдают свои жизни другим жизням. Все уходит и не уходит ничто — меняются соединения этих чертовых элементарных частиц и только. Это законы Вселенной, но как мне сложно это понять…

— D40, сколько же мы всего натворили…

— Если смотреть с точки зрения Космоса, то пока еще не так уж и много. Вашей солнечной системе, вашей планете и жизни на ней вы нанесли непоправимый урон.

— Странный у тебя все-таки ход мыслей… Твои программные ограничители сохранны?

— Да, S9. Моя задача — защищать людей, пока я имею возможность их защищать. Не забывай, что я могу размышлять обо всем и могу относится к задаче критично.

Андроид-защитник D40-709 — машина. Разумная машина. И вместе с тем что-то большее…

Я чувствую, как колеблется земля… и тихо… Сбрасываю черную шинель полковника Коршунова. Она падает на белую постель, как дохлая ворона… Переодеваюсь, разглаживаю китель, чищу сапоги. Все должно быть идеально. Я застегнул шинель полковника AVRG, поднял воротник, натянул и разгладил тонкие перчатки, заправил под фуражку выгоревшие от радиации пряди волос… Так мне всевидящие мозги автономных объектов не влепят штраф за непристойный вид. Это не такое страшное нарушение, но чем меньше будет поводов для придирок, тем лучше.

— D40, вы меня тогда от дублированной линии не отключили… Так что там с котами?

— Они поняли, что происходит.

— Я заметил, что до них не сразу доходит… Да, бывает… Так испугались смерти, что умерли…

— Ситуация под контролем.

— Наш Кот живой?

— Он в порядке.

Земля вздрогнула снова, и я вместе с ней. От этого я просто готов бросаться на стены. «Защитник» намертво перехватил мое предплечье…

— Я не могу стоять на этой бьющейся в конвульсиях земле! Не могу!..

Ужас окатывает с ног до головы. Не просто ужас — к нему примешивается что-то еще…

— Не можешь стоять, так ложись, лейтенант.

— Страж! Какого хрена, ты!..

— Нервный срыв?

— Какое тебе дело?! Все могло быть по-другому, если бы ты не лез в наш мир!

— Могло бы.

Могло бы — только как?.. Нет, наши люди не цепляются за жизнь, карабкаясь по трупам… Теперь это будет относиться не только к нам — людям.

Тролль стоит неподвижно, сложив руки на груди… Его глаза… Они другие — не такие, как у людей… Он опять давит — использует запрещенные приемы… Я должен взять себя в руки… Должен…

— Вот именно, лейтенант.

— Кончай залезать в мои мысли.

— Для того, чтобы понять, о чем ты думаешь, в этом нет необходимости. Готовь транспорты — загружай схемы с последними данными.

— Рано.

— Пора. Вашим оружием всегда была скорость. Они — ваше оружие. Штурм форсирован. Они действуют быстро — вы должны быстрее. Не пропусти время — оно не вернется. Потом можешь страдать, сколько влезет.

— Штрауб пал!

— Да. Готовься. Ты уже принес себя в жертву и вполне сознательно.

— Стой!..

Страж развернулся и ушел… Он не похож на человека — совсем не похож, если присмотреться. Он похож на гигантскую грубую статую из серого камня и только! Он другой. Совсем другой… Древний каменный великан, пришедший с вечных льдов…

Земля больше не дрожит — все, улеглось. Последняя волна прошла. Кровь стучит в висках… Тихо… Они уже спустились под землю…

Забегали крысы… Пора за дело.

— Крыс, что у вас?

— Снимают внутренние воздушные патрули. Забрали часть разведчиков с границ.

— Все подробно покажи «защитнику».

— Понял.

— Через десять минут люди из первого поколения должны быть в машинном отсеке — в полном обмундировании и при оружии. И крыс там собери — всех. «Носителей» сюда приведи.

— Понял.

В голове мой приказ отдался эхом. Сейчас в помещении три крысы, а шумов от них…

D40 поправляет графики патрулей. Крысы разбежались. Меня сковывает напряжение — с трудом заставляю себя стоять на месте, чтобы не метаться по бункеру, как загнанному зверю.

За выходящей крысой в дверь прошмыгнул мой Кот, лохматый и страшный.

— Айнер! Не уходи! То есть, я с тобой! Я тоже пойду. Я пойду с вами.

— Никуда ты не пойдешь.

— Нам страшно. Моя тетя умерла от страха — это очень опасно! Мы все…

— Кот, не мешай мне сейчас.

— Уже пора?!

— Нет. Мы ждем…

— Ждать очень страшно. Айнер, пойдем сейчас.

— D40, убери его!

— Нет, я не уйду!

— Убери его!

«Защитник» под диктовку своего «передатчика» еще правит график… Кот метнулся под кровать… пусть сидит, если мешать не будет.

Я не могу устоять на месте и меряю отсек широким шагом.

— Готовь документы.

— Они готовы — исправления внесены.

— Тогда заканчивай со схемами. Пора. Выходим.

— Рано, S9.

— Сейчас патрули снимать будут быстро. Нужно успеть, пока идут бои.

— Рано.

Еще рано. Я не могу так рисковать. Я не подставлю под удар все, что осталось на нашей несчастной планете. Там — будь что будет, но я буду знать, что сделал все, что мог.

— Крыс, выставляй связных по тоннелям. Как только пограничные посты снимут — мы выходим.

— Понял.

Так… «Носители» уже ждут. Я их проверяю, перепроверяю…

— D40, пошли в машинный отсек.

Крысы бегут за нами. В коридоре присоединяются новые — волны серых шкурок… они все растекаются, собираются потоком… По холодному полу цокают когти и шуршат хвосты…

Люди из первого поколения встречают меня, прижав правую ладонь к левому плечу… Они одели форму бойцов AVRG, которую я для них приготовил, и прямо перевоплотились. Я даже на пару секунд забыл, что это не люди, что не мои бойцы… Они ведут себя как всегда сдержанно, но непринужденно. Даже мне придраться не к чему — они убрали эти свои блеклые волосы с фиолетовым отсветом под фуражки и перестали напоминать древних шаманов. По руке сержанта бегает крыса, рядовой проверяет настройки излучателя, другой сидит на крыле транспорта и просто ждет, как все они — спокойно, только в глазах перед боем еле заметное напряжение… Как ножом по сердцу. Да, они все так же пристально на меня смотрят, но… Сейчас в этом приглушенном свете они вдруг стали людьми — такими же, как все мы — худыми, измотанными людьми, проводящими под землей чуть ли не по полжизни…

— Готовьтесь. Выходим, как только пограничные посты снимут. До Ивартэна за сорок минут доберемся. Каждый из вас крысу-передатчика возьмет. Крыс в округе очень много, так что ментальный контакт невозможен. Связь будет безмолвная — условные знаки вы знаете. Будьте внимательны к «передатчикам» — они сообщат, если патрули перестроят. Схемы патрулей на настоящее время, скорость и маршрут загружены в память транспортов — они сами все сделают, но вы должны их контролировать. Дальше — самым сложным будет границу перейти и до штаба добраться. Крысы не смогут попасть на подземные автономные объекты, и информации о постах и патрулях в слепых зонах у нас не будет.

— Город под наблюдением…

— Да — постоянное наблюдение, но все камеры и сенсоры относятся непосредственно к мозгу тех объектов, на которых установлены. Это автономные системы. Центр может получить к ним прямой доступ только по распоряжению командования. Сейчас за городом наблюдают разведчики и орбитальные спутники. Центральный компьютер может контролировать практически все только под руководством людей или, получив на это указания. Его основная функция — ведение боевых действий и контроль особо важных и секретных объектов. Именно в этой задаче и произошел пересмотр, и именно этим он сейчас и занят. Во всем остальном для центрального мозга, как и для боевых машин AVRG, — законы AVRG непреложны. С автономных объектов Центр может получать информацию с постов, контролирующих эти системы. Но доступ ограничен. Объект докладывает только о нарушениях и внедрениях в системные данные.

— На объектах, защищенных полосами контроля, установлены стандартные системы наблюдения…

— Да, так. Полосы контроля не подключены к поиску — идентификацию они проводят при запросе на допуск. Но при вхождении в зону восприятия нас опознают — с замедлением, но опознают. Этого мы будем избегать, как и пересечений с постами. Первая идентификационная полоса — вход в штаб Ивартэна, вторая — вход в центр управления. Штаб нас пропустит. Как только первая полоса контроля откроется, «защитник» поднимется на крышу. Вы прикрывать будете — информация о сбое пойдет на ближайший пост, и пришлют машины на проверку. «Техники» особой опасности не представляют, боевых андроидов будет не больше десяти — в зданиях тяжелую технику редко используют, будут легкие андроиды. Я вам схемы расположения пропишу, все позиции обозначу.

Переслал им план штаба, схемы расположения… Они только молча наклонили головы — у андроидов есть похожий знак согласия… D40 перепроверяет программы транспортов… Все готово. Крысы-дозорные — расставлены. Время идет.

— Теперь то, что непосредственно крыс касается. Чтобы давки не было, крысы всегда идут слева от нас. Как только на землю поднимемся, крысы разобьются по взводам. К штабу подходить будут частями, рассредоточенно — никакой системы, никакой кучности. «Носитель» с ошейником, настроенным на первую идентификационную полосу, подключится, подойдя к штабу на пятьсот метров. Когда идентификационная полоса даст сбой и начнет перезагрузку, я получу доступ на прямом управлении, и она откроется. Делать все нужно на пределе скорости. Если будет промедление, вторая полоса заблокируется, а первая успеет перезагрузиться — тогда мы останемся между ними. Сами полосы как таковые не видны. На полу подсвечивается желтая линия — по ней и ориентируйтесь. Дальше откроется центр управления.

— Истребители поднимутся, когда получат информацию о сбое центрального компьютера…

— Да. Они могут и с воздуха по штабу ударить. Штаб — Центр, но центральный компьютер может перейти на резервные копии. Если что-то не так пойдет, и центральный мозг перейдет на резервы, мы его потеряем.

— Резервных компьютеров много?

— Было много. Осталось не больше пяти. Центр блокировал все компьютеры, с которыми был связан на территориях, которые считал захваченными. В Шаттенберге тоже были резервные компьютеры — центральный мозг стер их память и заблокировал связь. Так со всеми нашими базами. Резервы у Центра остались только на территориях Ивартэна.

— Через резервный мозг можно завершить задачу?

— Нет. Нужен доступ к действующему Центру — нам его не дадут. Нас не идентифицируют. Чтобы войти в систему, нам нужно вырубить центральный компьютер — перевести его на бессознательный уровень функционирования.

— Тогда он не сможет перейти на резерв…

— Верно. Он перезагрузится на своей базе, если его не уничтожат, сочтя захваченным. Тогда резервы автоматически возьмут на себя его функции. Также у Центра есть своя командная сеть — он может рассыпаться по ней, если будут проблемы с резервными копиями. Поэтому еще раз говорю — все должно быть сделано очень быстро и чисто. Если кто-нибудь что-нибудь заподозрит, начнет проверять, то шансов у нас не будет. Если информация о захвате пойдет по сети, то вся управляемая Центром техника заблокируется от него и перейдет под командование резерва, на который перейдет Центр. Теперь дальше — про истребителей, про «медведей»… «Защитник» возьмет их на себя. Только он может что-то сделать.

— Он может разбить их лучи?

— Да. Это наша последняя разработка — единственная модель легкого андроида, оснащенная на все случаи жизни. Да, еще… Мы все рассчитаем, но могут быть и сбои. Их внимание может привлечь что угодно — могут заметить места концентрации крыс и обнаружить систему в их действиях. Мы избегаем этого, но это неопределяемый фактор. Оружие применять будем, когда не будет возможности его не применять. Наша цель — остаться необнаруженными. Если вступим в бой, единственным нашим оружием будет скорость реакций. Теперь ждем. Потом будете идти за мной.

— Это практически неисполнимо, Фридрих Айнер.

— Если исполнимо теоретически, значит, сделаем.

В машинном отсеке кишат крысы — их здесь пара тысяч, если не больше. Бледные уселись на пол — не кругом, а вдоль стен, как наши штурмовики после проведения операции. Я уже знаю, что это у них значит — это не отдых, не облегчение, они к смерти готовятся. Я делаю примерно то же, но более активно — хожу по машинному отсеку. На полу в центре помещения лежит активированная карта, на которой мы составляем графики. Крысы к ней близко не подходят, а собираются на почтительном расстоянии и смотрят… Интересно, они что-нибудь понимают или просто смотрят?..

Знать бы, что сейчас в Штраубе происходит… Бои в самом разгаре или…

Время идет просто ужасно медленно. Тихо — все замерли: ждут. Ожидание давит. Мне в голову лезут воспоминания… Я хожу и хожу по машинному отсеку…

Хватит им к смерти готовиться. Нужно их занять чем-то, а то уйдут в нирвану и не вернутся…

— Вставайте — и за дело! Подгоняйте транспорты ко входу, размещайте крыс!

А крысы, кстати, ничего — держатся. Организованные твари. Кто-то сидит по углам, кто-то деловито расхаживает, кто-то бегает (это информаторы). Я здесь самый нервный…

Что-то крысы засуетились… расступаются… перед Стражем…

— Ну что? Что в Штраубе творится?

— Город взят, лейтенант.

Штурм завершен… Я не могу этого осознать, не могу понять, поверить… Только усталость накатила тяжестью. Не сейчас. Потом… Все после.

— Сейчас начнется зачистка.

— Штурмовые отряды переходят на вторую фазу.

— Ясно. Теперь у нас часа три-четыре до контрольной зачистки. Они уже должны были снять пограничные посты… Их должны снять с минуты на минуту… Больше мы ждать не можем.

— Их снимут. Тебя ждать?

— Да. Если я выживу — пойду с тобой.

— Тогда возвращайся в Шаттенберг. Я буду ждать тебя здесь.

— Ясно. Со мной пойдет «защитник»…

Я даже не знаю, спросил ли я тролля или перед фактом поставил…

— Я знаю.

— Тогда… до встречи.

Тролль собрался уходить, за ним метнулась тяжелая серая шкура…

— Подожди! Что там будет?

— Все будет другим.

— Так даже лучше… А где это? Что это? Какое?

— Ты все увидишь.

— Я смогу вернуться?

— Если захочешь.

Страж вышел из машинного отсека…

Все другое… Какое?.. А какая разница — все лучше, чем этот пустой бункер. Этот бункер — средоточие жизни, разума… и при этом он совершенно пуст. Так, заткнись и молчи. Не сейчас… Сейчас ждать…

Хожу по машинному отсеку, жду донесений крыс…