Последний день может стать первым

Запись № 5 28.08.206 год Новой Техно-Эры 10:45

«Защитник» пустил мне по вене дозу деактиватора — последний укол. Муть в голове прошла совсем — от этого только хуже. Но за неимением лучшего, худшее становится лучшим, по сравнению с еще более худшим. Поскольку я все-таки выжил, пора разработать план дальнейших действий. Сначала надо позаботиться о пропитании. Потом… Потом — сложнее: найти заряженные энергоблоки для «защитника» и моего излучателя. А вот самое сложное… надо что-то делать, а что — не знаю. Главное, что это «что-то» надо делать как можно быстрей. Мысли дробятся и никак не складываются в целое — о чем бы я ни подумал, получаются одни тупики.

Первое — надо сосредоточиться, оценить ситуацию. Штрауб блокирован. Щиты продержатся еще три недели, расходуя резервную энергию. Три недели… Шаттенберг — последняя возможность получить доступ к энергоресурсам. Но они «видят» экранированные объекты. Бункеры 071 огромны и защищены — их не просто уничтожить без точных наводок. Раньше их так точно определить не могли. Теперь «медведи» могут стереть даже объект с такой защитой. К рудникам и энергохранилищам нам дороги нет. Доступа к энергоресурсам нет. Подходы отрезаны. Это приговор…

А все было подготовлено, продумано до мелочей, прошло миллионы виртуальных вариантов… Уже готовились к штурму, к активации щитов над энергохранилищами, планировали операцию зачистки, а они просто стерли все наши схемы и расчеты «медвежьими» лучами. «Медведи»… ведь на них все еще стоят клейма AVRG… Все они сошли с наших технических баз, но развиваясь параллельно, они нас обогнали — нас, своих создателей.

Так… Связи нет. Шаттенберг пал полгода назад, и все пошло к черту. Щиты Штрауба блокируют все сигналы. Объекты, не закрытые щитами, экранированы, спрятаны и засекречены. Да и вообще сигналы перехватывают и декодируют в доли секунды — к тому же нет более верной наводки. Из этого вывод — связаться со штабом я не могу никак. Вернуться — тоже. Бункер 071-20 уничтожен — вход в экранированный тоннель для меня закрыт. Есть переходы из параллельных тоннелей, но их нет на моих картах — вернее у меня нет доступа, чтобы их увидеть. Ориентироваться по ходу — и думать нечего. Все остальные подземные трассы давно перекрыты на подходах к Штраубу — на них нет необходимой защиты. Я тут застрял…

Здесь меня обнаружат рано или поздно и ликвидируют… Соблазн застрелиться прямо сейчас слишком велик, только что это даст? Избавит от пары дней мучений, все равно умереть придется и, видимо, довольно скоро… Нет, я попытаюсь хоть что-нибудь придумать — может быть выход еще есть, только я его не вижу. Всегда следовал правилу — не видишь табличку с надписью «выход» — должен вспоминать, где видел ее в последний раз. Не получается, тогда приходится соображать — по какому принципу спроектирована ситуация, и где обычно находится «выход». Если ситуация устроена не по типовому проекту, и нет времени блуждать, натыкаясь на стены, — надо думать, как их снести, — сделать «выход» из того, что есть. Хантэрхайм пал, и не осталось ничего… После штурма со стен, с потолков подземного перехода вместе с панелями на нас с Герфом обрушились и звенящая тишина, и осознание безысходности. Наши «защитники» стерли системы. Мы остались в мертвом блокированном городе, среди трупов наших бойцов, среди их постов. Но мы прорвались — пробежали по той невидимой грани между первой и второй фазой операции захвата — штурмом и зачисткой. Не было связи, не было поддержки, не было прикрытия. Но мы прорвались — только мы вдвоем… Для многих это стало новым вдохом нескончаемой борьбы. Для меня, для Герфа — тяжелым испытанием. Бежать по трупам, по крысам, по руинам Хантэрхайма… чтобы биться за Штрауб — до последнего…

Война проиграна, что бы мы ни делали — это уже давно просчитано. Мы проиграли, как только война перешла на второй этап, — Пересмотр Задач. Мы могли только тянуть время и думать, как остановить все это. Не успели. Кольцо оцепления сжимается с каждым днем… Это конец? Конец войны, конец человечества… Озноб бьет от таких мыслей, но ничего другого в голову не приходит. Совет AVRG нашел решение — проект разработан и утвержден. Только на доработки ушла чертова прорва… нам не хватает энергии. А ведь все было рассчитано, предусмотрено… Ну что теперь… Вариантов больше нет. Нам нужна энергия. Отбить рудники и энергохранилища — прорваться к ним силой — и речи быть не может. При таких исходных секретность была нашим единственным шансом.

Одни тупики… Ни ученые, ни расчетчики, ни генералы Совета больше ничего сделать не могут. А что в такой ситуации могу сделать я?.. Отправить штабу отчет крысиной почтой, и весь он будет состоять из одной фразы: «Надежды больше нет, всех нас съедят „медведи“».

Я остался здесь один — ответственность ложится на меня автоматически. Уже сейчас понимаю, что ее не выдержу… Я не могу ничего не делать и сделать тоже ничего не могу!..

Все попытки штаба исправить положение напоминают агональное дыхание умирающего: вроде бы все ясно, и дышать уже не обязательно, но легкие по инерции набирают воздух и с шипением и свистом отпускают его в пустоту. А что я могу сделать?

Я уже не в состоянии удержать позиции в сражении с отчаяньем — пора их менять. Есть только один вариант — это невозможно, но мне придется это сделать, потому что больше уже ничего сделать нельзя…

Стал сползать с белоснежной платформы… Удалось принять, пусть относительно, но все-таки вертикальное положение. «Защитник» протянул мне руку — ухватился за его предплечье, вроде стою… Волны головокружения накрывают с головой, вырываются за ее пределы, захлестывают все помещение… Ничего — это только кажется, что не просто устоять в таком водовороте. Я — его центр спокойствия, а все вокруг меня и так всегда сносится и рушится.

— Тебе рано подниматься — доза высокая, сердце не выдержит.

— Слишком рискованно оставаться. Надо уходить…

— Не сейчас.

— D40, время идет…

— Ты знаешь, что не сможешь вернуться в Штрауб.

— Знаю. Риск — погибнуть на пути к цели, не оправдан целью — принять последний бой Штрауба. Когда есть выбор, его часто не бывает. Я должен завершить задачу — завершить войну в принудительном порядке.

— Ты бредишь.

— Должно быть что-то неучтенное — надо просто подумать.

— Весь высший состав AVRG над этим думает. Я просчитал все варианты действий — Штрауб падет. Ничто этого не предотвратит.

— Ситуация может измениться.

— В схеме нет неучтенных факторов, которые способны повлиять на расчеты. Считай, что все уже кончилось, S9.

— Кончилось?! Штрауб еще стоит! И я не буду ждать, когда он падет! Они всех уничтожат! Всех! D40, ты машина, а я человек! Я не могу ни жить, ни умереть без надежды!

У меня просто крышу рвет! Я действительно не знаю, что делать! Я всегда знал… а сейчас… Человек, знающий что делать, уверенно идет туда, куда ведет его эта уверенность. Я так и шел всю жизнь, даже бежал, не останавливаясь, а тут подсечка и… Теперь я уверен только в том, что не знаю что делать!

— Возьми себя в руки — дезактивируй и опусти оружие.

— Взять в руки?! И держать, пока не остановится дыхание?! Задохнуться от бездействия в своих же руках?! Нет!

Он не понимает, что утопающий хватается за соломинку — пусть и воображаемую! Нервы сыплют искрами — скоро замкнет, а «защитник» только светит мне холодными глазами…

— S9, ты нестабильный, с производственным браком. С такими исходными ты не можешь даже думать об этом.

— Мозг системы — весь высший состав, все S12 AVRG, RSSR, «золотых драконов» — все они заперты в штабе Штрауба, опутаны паутинами непрерывной связи с центральным компьютером, который уже коротит от сложных расчетов! А я здесь! Надо что-то делать, и начинать делать прямо сейчас. Нам некуда отступать!

— Ты не перейдешь даже границ Ивартэна.

— Хотя бы попытаюсь!

— Я не позволю. Я — твой защитник.

— Ты можешь позволить человеку застрелиться, если сочтешь это адекватной мерой! Готовь схемы подходов к Ивартэну!

— Это — не адекватная мера.

— Я все равно погибну — оставаясь здесь, возвращаясь в Штрауб, идя в Ивартэн! Но в последнем случае я погибну не зря!

— Не думаю. Здесь я еще имею возможность тебя защитить.

— Исполняй приказ! Составляй схемы!..

Я навел излучатель на D40…

— Опусти оружие, Фридрих Айнер. Ты бредишь.

— Плевать! Ты обязан беспрекословно подчиняться командиру!

В опровержение моему заявлению «защитник» врезал мне открытой железной ладонью по обожженной щеке. В глазах потемнело. Гул и неопределенные шумы заполнили сознание… Он действенно дал понять, что я только формально командир технической боевой единицы А1.

— Ты не знаешь, что делать потому, что нельзя ничего сделать. Не трать энергию на нервы.

Нервы сдаются последними, как и офицеры. Да, у меня не слишком стабильная психика: был бы я лейтенантом со статусом S9, если бы не производственный брак. Человеку девятого уровня прямая дорога в полковники. После того, как заводы встали, людей S9 почти не осталось.

Сжал кулаки, но голод начинает скрести где-то в горле… Завтра придется выходить на охоту… Надо будет обшарить продсклады других объектов, может что и уцелело. А если нет — тут есть крысы, значит, есть и те, кто ими питается…