Последний герой

Глава 11

Ранним утром по Волжскому бульвару шел среднего возраста мужчина. В его скуластом, немного вытянутом лице угадывались татарские черты. Истинный возраст мужчины выдавала седина, обильной паутиной покрывавшая виски. На нем были джинсового покроя черные штаны и пиджак-безрукавка поверх темно-зеленой тенниски с надписью «BOSS» на груди. Глаза закрывали очки с темными стеклами, а до самых бровей была натянута кепка цвета хаки с той же надписью, что и тенниска. Он нервничал и очень торопился, а потому не оглядывался назад и не смотрел по сторонам.

В город он приехал на автомобиле, который предусмотрительно оставил во дворе жилого дома в двух кварталах от того места, куда направлялся. Свернув во двор одного из домов, он направился к первому подъезду. Только на крыльце он обернулся и беглым взором окинул двор.

Войдя в подъезд, он заглянул в почтовый ящик с цифрой 17, но не обнаружил ничего интересного, поднялся по лестнице и нажал кнопку вызова лифта.

Это был Игорь Ростовцев. Он вышел на пятом этаже, бросил взгляд на площадку выше этажом, затем ниже этажом, вынул из кармана ключи и привычным движением открыл входную дверь в межквартирный коридорчик. Перед входной дверью в свою квартиру Ростовцев помедлил, прислушиваясь к тому, что творится за соседней дверью.

Но не успел он открыть дверь квартиры, как в соседних дверях показалось лицо соседки.

— Здравствуйте, тетя Даша, — бросил он ей через плечо.

Тетя Даша была приятно удивлена. Сосед не только первым заговорил с ней, но и обращался с некоторым почтением. Кроме того, она уже и не помнила, когда Ростовцев в последний раз называл ее по имени.

— Здравствуй, Игорек, — обрадованная такой переменой, в тон ему ответила соседка. — Ты откуда так рано?

Ростовцев промолчал. У него не было ни малейшего желания вести душещипательные беседы с пожилой соседкой-алкоголичкой. Он знал, что все они заканчиваются выклянчиванием денег на похмелку. Успев открыть входную дверь в свою квартиру, он уже собрался переступить порог.

— А знаешь, дня два назад тебя тут спрашивали, — сказала в этот момент соседка, заинтриговав Ростовцева.

— Искали? Кто? — спросил он.

— Мужчина, — ответила соседка. — Примерно твоего возраста, видный такой, спортивной сложения, — с нескрываемым восхищением добавила она. — Мне он очень понравился. Обходительный, разговорчивый и безотказный.

В последних словах угадывался явный намек соседки.

Между тем сам Ростовцев стоял перед открытой дверью квартиры с озабоченным выражением. Он не помнил среди своих знакомых и друзей мужчины, который бы соответствовал соседкиному описанию. Он также быстро смекнул, что «обходительный, разговорчивый и безотказный» купил соседку и она за определенную сумму сказала ему все, что он хотел.

— О чем он вас спрашивал, тетя Даша? — как можно учтивее спросил Ростовцев. На самом же деле внутри у него все затрепетало.

— Не о чем, а о ком, — поправила соседка. — О тебе он спрашивал, Игорек, о тебе. — При этом женщина ткнула указательным пальцем левой-руки прямо в лицо Ростовцеву.

— И что же его интересовало обо мне?

Пожилая женщина поймала на себе пристальный взгляд Ростовцева, но тут же вспомнила, что незнакомец наградил ее сторублевкой, и сказала:

— Да черт его знает. Все что-то спрашивал, спрашивал, а о чем?..

Она развела руками, делая вид, что совершенно не помнит сути разговора с мужчиной. Но при этом она не преминула уколоть соседа тем, что незнакомец оказался щедрым человеком.

— Помню только, что поблагодарил меня и сунул в руки сто рублей, — сказала пожилая женщина и с хитрым прищуром взглянула украдкой на Ростовцева.

Мужчина сразу смекнул, что это камешек в его огород. Он никогда не отвечал на требования пьяной соседки дать денег на бутылку. Теперь он слушал пожилую женщину, хмурил брови и все больше мрачнел.

— И что же это за интересный рассказ, за который он выложил сто рублей? — еле сдерживаясь, спросил Ростовцев.

— О тебе, о твоих родителях, обо мне, о том, когда мы заселились и как дружно жили многие годы, — без всякой задней мысли ответила женщина.

Она надеялась, что хотя бы на этот раз сосед отблагодарит ее не на словах, а деньгами. Но стоило ей посмотреть в его глаза, как она испугалась. Они горели бешеной ненавистью. Пожилая женщина невольно попятилась к двери своей квартиры.

— Что ты ему еще наболтала, старая стерва? — сквозь зубы процедил Ростовцев.

— Ничего, Игорек, больше ничего, — лепетала пожилая женщина и пятилась, лихорадочно нащупывая дверную ручку.

Однако Ростовцев упредил ее намерение. Резко сделав шаг вперед, он ухватился за ворот ее халата и что было сил пригвоздил к закрытым дверям. От страха пожилая женщина не могла произнести ни слова. Открыв рот, она, будто под гипнозом, только смотрела немигающим взором широко открытых глаз.

— А про дом в Лыткарино сказала? — продолжал допрос Ростовцев.

Пожилая женщина отрицательно покачала головой.

— Точно?

Она кивнула в ответ, не сводя широко открытых глаз с соседа. Он еще подержал ее некоторое время, испытующе глядя прямо в глаза, а затем отпустил и с брезгливостью отряхнул руки, словно держал в них самую большую мерзость на земле.

— Дерьмо, — процедил он. Голос его срывался от частого дыхания. — Не дай тебе бог в следующий раз совать нос в мои дела и разевать свою варежку. Отутюжу так, что врачи не заштопают. Поняла?

Пожилая женщина, вобрав голову в плечи, прижималась к двери и боялась пошевелиться.

— Поняла? — прямо ей в лицо рявкнул Ростовцев с лютой злобой.

Соседка часто закивала в ответ.

— То-то же, — Ростовцев удовлетворился ее ответом. — А теперь проваливай!

Услышав эти слова, пожилая женщина не заставила уговаривать себя дважды. Она с такой быстротой юркнула за дверь, как будто ее и вовсе не было в межквартирном коридорчике.

Помедлив, Ростовцев переступил порог собственной квартиры и закрыл за собой дверь на ключ. Он положил очки и кепку на тумбу зеркал и осмотрелся. Затем осторожно прошел по все: квартире, заглядывая в ванную, туалет, на кухню и в комнаты. Убедившись в отсутствии следов посторонних, а также в том, что все предметы и вещи в квартире находятся на прежних местах, он стал понемногу успокаиваться и приходить в себя.

Теперь Ростовцев сожалел, что так поступил с соседкой. Он погорячился. Он был уверен, что она проболтала незнакомцу о его тайном убежище — домике в Лыткарино. Но так ли это на самом деле — теперь трудно узнать. Пожилая женщина, напуганная до полусмерти, не захочет говорить с ним и за тысячу рублей.

Он посмотрел на часы, но почему-то подумал о том, что неспроста его второй день не покидает предчувствие опасности. Все это время ему казалось, что вот-вот появится кто-то, кто захочет узнать, где находится дочь Костикова, а возможно, и заполучить оригинал и копии съемки. Ростовцев понимал, что, несмотря на предупреждение, Костиков рано или поздно пустит по его следу своих ищеек. Похоже, он так и поступил. А если верить соседке, то ищейки оказались довольно ретивыми. Они слишком быстро сумели вычислить как самого Ростовцева, так и его место пребывания.

И только тот, кто сделал заказ на ролик, не давал о себе знать. Он позвонил от человека, которому Ростовцев доверял. Они встретились. Поначалу Ростовцев даже отказывался от предложения. Но, узнав, что незнакомец готов заплатить за десятиминутный ролик пятьдесят тысяч, согласился. Двадцать пять тысяч Ростовцев получил сразу, остальные должен был получить по окончании работы. Незнакомец сказал, что сам свяжется с ним. Но уже давно прошли все сроки, когда они должны были связаться и договориться об окончательном финансовом расчете и условиях передачи записей, а заказчик как в воду канул. Его электронный адрес в Интернете долгое время не отвечал, а потом и вовсе исчез.

Когда Ростовцев стал понимать, что кто-то сыграл с ним злую шутку, он запаниковал. Но паника быстро прошла. Сначала он навел справки о Костикове и узнал, что тот собирается стать губернатором. Ростовцеву нетрудно было сделать вывод, что ролик с интимными сценами с участием дочери был заказан, чтобы скомпрометировать отца перед выборами.

Будучи человеком расторопным и осведомленным в подобных делах, он решил выгодно продать свой фильм. Естественно было предположить, что такой фильм мог заказать, скорее всего, конкурент Костикова. Не долго думая Ростовцев отправил послание по электронной почте в предвыборный штаб Спиридонова. В послании содержалась непременная просьба передать его лично в руки кандидату. Но ответа он так и не получил. То ли потому, что Спиридонов был слишком честным человеком (что маловероятно) и стремился победить конкурента без использования грязных технологий, то ли не хотел платить, то ли опасался провокации.

Правда, могла быть и еще одна причина. Свое предложение Ростовцев слегка завуалировал. Возможно, в предвыборном штабе Спиридонова просто не поняли, о чем идет речь, и решили не отвечать на послание. Но это же доказало Ростовцеву, что к заказу предвыборный штаб Спиридонова не имел никакого отношения.

Тот же результат ожидал его и после обращения в предвыборный штаб Рябцева — еще одного кандидата в губернаторы. Тогда он задумался. Время шло, выборы приближались. Ростовцев прекрасно осознавал, что, как только они пройдут, его фильм упадет в цене до нуля. Поэтому сразу же после первой попытки найти покупателя на фильм он предпринял вторую, затем третью попытку. Он искал в Интернете электронные адреса, зарегистрированные в Челябинске и Екатеринбурге, и забрасывал их почтовые ящики своими предложениями.

Ему долго никто не отвечал, пока совсем недавно не пришло послание, которое заинтересовало Ростовцева. С возможным покупателем они договорились встретиться в Интернете сегодня в девять часов утра по московскому времени. Вот почему Ростовцев так торопился. Ему нужно было попасть домой именно к девяти часам утра.

Он посмотрел на часы. Стрелки неотвратимо приближались к цифре 9. Однако в запасе оставалось еще немного времени. Помня о своем разговоре с соседкой, Ростовцев снял трубку телефона, набрал знакомый номер и дождался, пока ему ответят.

— Это я. Узнал? — без лишних предисловий спросил он у своего невидимого собеседника на противоположном конце провода и тут же обратился с просьбой: — Мне может понадобиться твоя помощь… Человек пять, не больше… Туда же… Расценки прежние?.. Хорошо, жду.

Повесив трубку телефона, он сел за стол, запустил компьютер и открыл необходимые окна для входа в Интернет.

На четвертый день после посещения ночного клуба Комбат с помощью Валдая уже знал точный адрес тайного убежища Ростовцева. Но он еще не знал, где находится девушка, дочь Костикова, точно так же как не был уверен и в том, что оригинал и возможные копии видеосъемки Ростовцев держит при себе. Он мог спрятать их где угодно. Поэтому Комбат собирался наведаться в Лыткарино, чтобы оценить обстановку и убедиться, действительно ли там прячется Ростовцев.

Комбат был готов даже к тому, что у Ростовцева могут оказаться собственные телохранители. Достав из потайного места пистолет ТТ, Комбат проверил наличие патронов в обойме и поставил на предохранитель. Спрятав оружие под рубашку за спину, он осмотрел себя в зеркало и уже собирался выйти, как в дверь неожиданно позвонили.

Комбат без раздумий открыл дверь. Перед ним стоял Янычар.

— Есть разговор, — без лишних предисловий и приветствий угрюмо буркнул парень и метнул быстрый взгляд за спину Комбата. — Ты один? — поинтересовался он.

Глаза верного подручного Валдая метали молнии. Не дожидаясь ответа, он вошел в квартиру и решительно захлопнул за собой дверь. Комбат видел, что парень чем-то сильно расстроен.

— Ты можешь объяснить, что случилось? — удивился Рубцов. — Тебя прислал Валдай?

— Нет, я пришел сам, — ответил Янычар, устремляя сердитый взгляд на Комбата.

Они испытующе посмотрели в глаза друг другу, и Рубцов понял, что причиной внезапного появления Янычара у него в квартире является не приказ Валдая, а нечто совсем иное — то, что вызывало у парня душевное расстройство.

— Я тебя слушаю, — сказал Рубцов, не сводя пристального взгляда с Янычара.

— Это правда, что ты встречаешься с Вероникой? — наконец спросил тот.

Поначалу Рубцов опешил. Он ожидал всего, но вопроса о Веронике, пусть даже от Янычара, никогда. Собранность отступила на задний план, Рубцов позволил себе расслабиться. Он даже был готов улыбнуться. Но при виде угрюмой физиономии Янычара сдержал себя. Он знал, что какое-то время Вероника встречалась с телохранителем Валдая, что благодаря знакомству с ним попала на работу в ночной клуб и из-за него же потом оказалась на больничной койке с сотрясением мозга. Но девушка заверила его, что окончательно порвала с Янычаром.

Тем не менее Рубцов ответил вопросом на вопрос:

— А какое это имеет отношение к тебе, дружище?

— То, что ты тогда проучил недоумков Эдика-Спидвея, не дает тебе права спать с ней!

Внезапно Янычар пришел в ярость. От Рубцова не ускользнуло, что парень сжал кулаки и готов в любой момент броситься в драку. Но ему не нужна была эта драка, особенно здесь и сейчас.

— Вот оно что, — совершенно мирным тоном произнес он. — Но то, что она когда-то встречалась с тобой, тоже не дает никаких оснований. Тем более что из-за тебя она попала в больницу.

— Ты и об этом знаешь?

— Послушай, Алеша, что я тебе скажу. — Комбат сознательно назвал Янычара его настоящим именем. Он держался с парнем уверенно и спокойно, а потому несколько покровительственно. — Твои нападки и обвинения абсолютно беспочвенны. Кроме того, ни ты, ни я не имеем права решать за Веронику. Каждый человек имеет свободу выбора, и он делает этот выбор. Вероника — вполне самостоятельный взрослый человек. У нее своя голова на плечах имеется. Почему ты решил, что имеешь право думать за нее? Полагаю, она сама о себе подумает.

Однако Рубцов не переубедил Янычара. Парень по-прежнему метал молнии и был настроен весьма враждебно.

— Оставь ее в покое! — потребовал он. — Ты же ей в отцы годишься!

Рубцов остался при своем мнении. Но он последовательно придерживался заранее избранной тактики.

— Хорошо, Алексей, я обязательно поговорю с Вероникой и скажу, что мы не можем с ней больше встречаться по причине значительной разницы в возрасте. Идет? — ответил он.

Янычар холодно взглянул на Комбата. Нетрудно было догадаться, что он не верит ни одному услышанному слову и подозревает некий подвох.

Они стояли друг против друга в прихожей, испытующе глядя друг на друга, и молчали. Их разделяло пространство в один шаг. Но Янычар не осмеливался первым начать то, что должно было стать логической развязкой любой подобной встречи. Комбат же старался сделать так, чтобы избежать потасовки.

Напряженность между соперниками возрастала, накаляя и без того тяжелую атмосферу. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы в квартире не зазвонил телефон.

Услышав звонок, ни Комбат, ни Янычар даже не шелохнулись.

— Ты не снимешь трубку? — с мрачным видом спросил Янычар.

Не сводя с него глаз, Комбат протянул руку и наугад снял трубку.

— Да.

— Ой, как хорошо, что я тебя застала дома, — он узнал голос Вероники.

— Да. — Его голос прозвучал довольно холодно, и девушка поняла, что Рубцов не может с ней говорить.

В трубке повисла непродолжительная пауза, в разговоре на мгновение возникло замешательство.

— Ты не один? — догадалась Вероника.

— Да, — по-прежнему односложно отвечал Рубцов.

— Ты не можешь говорить? Кто с тобой? — стала допытываться Вероника, а затем вдруг сказала: — Слушай, я приеду к тебе сама. Постараюсь к часу или двум. Мне нужно с тобой посоветоваться.

— Нет, я позвоню позже… Где-нибудь ближе к вечеру. Не возражаешь? Пока. — Не дожидаясь ответа, он положил трубку.

— Это была она? — Янычар пристально смотрел на Комбата.

— Кто? — спросил Рубцов.

— Не притворяйся, Комбат. Ты прекрасно понял, о ком я говорю.

— Нет. Это был один мой приятель. Мы вчера договаривались с ним на партию в бильярд.

— Ты лжешь! Это была она. — Глаза у парня горели, как у безумного. Понятно было, что в таком состоянии его нельзя было оставлять без присмотра. Он вполне мог натворить таких глупостей, о которых потом сам же будет сожалеть.

Внезапно Янычар заскрежетал зубами и с диким рыком набросился на Комбата. Несмотря на всю свою выдержку и мгновенную реакцию, тот не ожидал такого поворота. Янычар схватил Комбата за горло, придавил к стене и стал душить. Но у Комбата оставались свободными руки и ноги. Напрягая мышцы шеи, он ловко продел свои руки снизу вверх между рук Янычара, схватил парня за плечи, привлек к себе, сильно ударил лбом по носу, а затем резким рывком развел руки в стороны и освободился от удушающего захвата. Не оставляя противнику времени на раздумье, Комбат в следующий момент нанес ему несколько ответных ударов — коленом в живот, ладонью по плечевой мышце и тыльной стороной ладони в горло.

Череда молниеносных ударов достигла своей цели — Янычар распластался на полу у ног Комбата.

— Я не хотел доводить наш разговор до этого, — сказал Рубцов сквозь прерывистое дыхание. — Ты сам нарвался на грубость.

Янычар перекатывался с боку на бок, хрипло, стонал и размазывал ладонью кровь по лицу.

— Послушай, давай обсудим это дело в другой раз и в другом месте, — снова принялся уговаривать его Комбат. — Сейчас тебе лучше поехать домой и хорошенько подумать о том, о чем я только что говорил. Нужно время, чтобы во всем разобраться. Я обещаю, что не буду встречаться с Вероникой. Но и ты дай слово, что будешь держаться от нее подальше. Идет? Только сначала зайди в ванную и умой лицо.

Парень тем временем сел на полу и прислонился могучей спиной к двери в ванную. С кривой: миной на лице и негромкими стенаниями он продолжал размазывать кровь и потирал больные места — живот, шею и горло. Однако он нашел в себе силы, чтобы пригрозить Комбату:

— Запомни, Комбат, если она не будет со мной, она не будет ни с кем. Запомни это раз и навсегда.

Его решительный настрой свидетельствовал! о том, что это не простая угроза. Парень был готов осуществить ее в любую минуту. Комбат понимал, что должен как-то переубедить парня, но в подобном состоянии тот не воспринимал нормальных слов.

Янычар поднялся во весь рост, метнул на Комбата угрюмый взгляд, а затем резко повернулся и, пошатываясь из стороны в сторону, вышел из квартиры.

— Эй, подожди! — Комбат вслед за ним выбежал на лестничную площадку.

Но парень не слушал его. Он почти летел по лестнице вниз, перепрыгивая через целые лестничные пролеты.

Рубцову оставалось лишь проводить его взглядом. Когда раздался знакомый скрип входной двери в подъезд, недоброе предчувствие кольнуло его в самое сердце. Он метнулся обратно в квартиру, бросился к телефону и набрал номер Валдая.

— Это Комбат, — сказал он, как только прекратились гудки вызова.

— Что случилось, Комбат? Почему ты звонишь в такую рань? — недовольно пробурчал Валдай.

— Я беспокоюсь за Янычара, — «сказал Рубцов. — Парень не в своем уме. В таком состоянии он может натворить беды.

— Ты его видел? — начинал соображать Валдай. — Где?

— Он приходил ко мне и только что ушел, — ответил Рубцов.

— Разговор был о Веронике? — спросил авторитет после недолгой паузы.

— Да, — не без удивления ответил Рубцов.

— Где он?

— Только что ушел. Вернее, убежал, — ответил Рубцов. — Я пытался его остановить, но…

— Я пошлю за ним своих ребят. Скорее всего, он направился к Веронике. Такое происходит не впервые. Парень крепко запал на нее, — объяснил Валдай. — Знал бы, что такое может случиться. я бы раньше предупредил тебя. Но ни о чем не думай и спокойно занимайся своими делами Ты уже был в Лыткарино?

— Собирался выезжать.

— Хорошо. Поговорим позже.

Связь с Валдаем отключилась. Рубцов положил трубку телефона, осмотрелся и вышел из квартиры. После разговора и драки с Янычаром на душе остался неприятный осадок. Недоброе предчувствие, несмотря на твердые заверения Валдая, у него так и не прошло. Ему все время казалось, что случится беда.

Он спустился вниз, сел за руль и выехал на улицу Волгина. На перекрестке с Островитянова автомобиль свернул налево. У станции метро «Коньково» Рубцов на Профсоюзной улице свернул направо. Все время его не оставляли самые мрачные мысли и предчувствия. Поэтому он не стал у Жулебино сворачивать с кольцевой дороги на Лыткарино, а поехал по ней дальше, в направлении шоссе Энтузиастов.

Прошел еще час, пока он не оказался на улице Плеханова. Во дворе дома, где жила Вероника Рубцов не увидел знакомый автомобиль «фольксваген-бора» и несколько успокоился. Значит, Вероники не было дома. Но чтобы убедиться окончательно, он поднялся на третий этаж и позвонил в квартиру. На его звонок никто не ответил. Он вернулся во двор, прошел вдоль дома, поглядывая на окна квартиры, в которой жила Вероника. По всей видимости, квартира пустовала.

Рубцов вернулся к автомобилю, сел за руль и тронулся в путь. Теперь он был уверен, что Янычар если и появится здесь, то не застанет девушку дома.

Аркадий Самойлов закончил сеанс связи по Интернету и поспешил на встречу с Панкратом. Молодой амбициозный адвокат, юрисконсульт, помощник и глава избирательного штаба в одном лице торопился сообщить авторитету сногсшибательную новость. Теперь он имел полное право гордиться собой и доказать Панкрату, что не зря получает свою долю от прибыли уголовника. В последнее время тот только и знал, что упрекал его в бездеятельности. Но теперь он возьмет свои слова обратно. А если бы у Панкрата в наличии была совесть, то он обязательно попросил бы еще и прощения. Самойлов сумел раздобыть для него то, что поставит Костикова на колени и заставит просить пощады. Предугадывая развитие дальнейших событий в предвыборной кампании, Самойлов уже видел себя в кресле главы администрации.

Панкрат находился в своем излюбленном месте — загородном особняке на берегу Шершневского водохранилища. Меньше чем за час Самойлов домчался до дачного поселка, въехал во двор особняка и, прихватив кейс с бумагами, выбрался из машины. Затем он стремительно взбежал по ступеням и переступил порог роскошного жилища.

— Где Панкрат? — спросил он у одного из парней, постоянно торчавших в доме в качестве охранников.

Парень кивком указал на створчатую стеклянную дверь, ведущую к летнему бассейну. Самойлов поспешил к авторитету. Он оказался на тропинке, ведущей к шикарному летнему бассейну с подогревом немецкого производства.

Авторитет нежился в чистой прозрачной воде, лежа на спине с закрытыми глазами.

— Панкрат! У меня для тебя кое-что есть, — поспешил обрадовать своего босса адвокат.

Панкрат не ответил. Он сохранял неподвижность. Казалось, никакие посторонние звуки не выведут его из состояния блаженства.

— Ты слышишь, о чем я тебе говорю? Костиков в наших руках. Я раздобыл убийственный козырь против нашего конкурента, — повторил Самойлов.

Молодого человека буквально распирало от самодовольства. Панкрат неохотно открыл глаза, перевернулся в воде, нырнул с головой и вынырнул у самого края бассейна. Расплескивая воду, он выбрался на берег, снял со спинки шезлонга роскошный бархатный халат белоснежного цвета и облачился в него. Удовлетворенно кряхтя и совершенно не замечая присутствия Самойлова, он взял полотенце и принялся тщательно вытирать лицо и волосы. Затем он приблизился к столику рядом с шезлонгом, распечатал литровую упаковку, налил себе стакан мультивитаминного сока и несколькими жадными глотками осушил его.

Все это время Самойлов стоял за столиком и молча наблюдал за его действиями. Опорожнив стакан, Панкрат поставил его на столик и поднял глаза на визитера.

— Угощайся, — неохотно предложил он, указывая на упаковку с соком, и потянулся за белоголубой пачкой сигарет «Parlament».

Адвокат не стал отказываться от угощения, налил себе сока и, пока Панкрат закуривал сигарету, сделал несколько глотков.

— Так что там с Костиковым? — Панкрат удобно устроился в шезлонге и выпустил струйку голубого дыма. — Ты добазарился с ним насчет стрелки? — поинтересовался он.

Уравновешенное поведение и медлительный тон авторитета свидетельствовали о том, что он пребывает в хорошем расположении духа.

— Нет, — ответил Самойлов. — Но я принес тебе превосходную новость.

— Неужели?

— Не иронизируй, Панкрат. Сначала послушай, что я тебе скажу.

— Ты лучше вот что скажи мне. Когда добазаришься насчет стрелки с Костаном? — стоял на своем авторитет.

— Тебе не понадобится идти с ним на стрелку, когда ты узнаешь то, что я скажу, — сказал Самойлов. — Мы вот так держим Костана. — Он стиснул кулак, демонстрируя, как крепко держит невидимого соперника за самое горло.

— Неужто ты что-то пронюхал про его разлюбезную дочурку? — с заметной долей иронии предположил авторитет.

— Не в бровь, а в глаз, — согласно кивая головой, подтвердил адвокат.

— Что? Я прав? — удивился собственной догадливости Панкрат. — И где же этот сучара ее прячет? — спросил он, получив от Самойлова молчаливое подтверждение своим словам.

— Он ее не прячет, — ответил адвокат. — Похоже, юная стервочка преподнесла любимому родителю предвыборный подарок, да такой, что ему теперь еще долго придется отмалчиваться и не показывать носа на людях. Проще говоря, дочурка подложила папаше свинью.

— Ты в своем уме, Чебурек?

— Не волнуйся, кому, как не тебе, знать, что-с головой у меня все чин чинарем. — Возможно, девчонку и похитили, — продолжал Самойлов. — Но при этом ее использовали для того, чтобы смастерить смертельную бомбочку для Костана.

— Ты долго будешь говорить своими компьютерными ребусами? Объясни толком, что все это значит?

— Вот, полюбуйся, что у нас есть. — Самойлов открыл кейс, извлек оттуда лист бумаги и протянул Панкрату.

Это была компьютерная распечатка — снимок, сделанный из того самого порнографического ролика, оригинал и возможные копии которого Костиков хотел заполучить с помощью Валдая и за; которым теперь охотился Комбат.

— Мужик натягивает бабу. И что в этом такого? — Панкрат положил распечатку на столик и вопросительно уставился на адвоката.

— Во-первых, не мужик бабу, а парень девушку, — уточнил тот. — А во-вторых, эта девушка — Марина, дочь Костана.

Услышав это, Панкрат снова обратился к распечатке, принялся рассматривать ее более внимательно.

— В-третьих, это всего лишь предложение, своего рода рекламный снимок с видеофильма, — продолжал Самойлов, указывая на распечатку и неотрывно следя за реакцией Панкрата. — И, в-четвертых, он существует на самом деле, и нам предлагают его купить. Кстати, все благодаря компьютеру, которому ты не доверяешь.

— Не доверяю и никогда не буду доверять. — Панкрат погасил окурок в пепельнице и оторвал взгляд от снимка. Он задумчиво уставился в пространство перед собой, ни на чем конкретном не сосредоточивая внимания.

Самойлов смотрел на босса и хранил молчание, прекрасно понимая, что тому необходимо хорошенько подумать для принятия ответственного решения.

Он терпеливо ждал. Однако пауза затягивалась, а Панкрат так и не проронил ни слова, по-прежнему рассеянно глядя перед собой.

— Что скажешь, Панкрат? — наконец решился напомнить о своем присутствии Самойлов.

— Аркаша, ты хоть иногда подвергаешь себя самокритике? — спросил авторитет.

— В каком смысле? — Неожиданный вопрос застал Самойлова врасплох.

— Ты хотя бы изредка задаешь себе вопрос: правильны ли мои действия?

Несмотря на то что авторитет говорил с недоверием, внешне он оставался совершенно спокойным и рассудительным. И Самойлов понял, что благодарности от него он не дождется. Впрочем, как не услышит и извинений.

— К чему эти дурацкие вопросы, черт побери! — не сдержался адвокат. — Критика, самокритика… Ты еще спроси, хожу ли я в церковь и на исповедь к священнику по воскресеньям? Я отвечу тебе, Панкрат: нет, я не хожу к священнику. И знаешь почему? Потому что последние два месяца вкалываю как проклятый. Мотаюсь по всей области, устраиваю выступления на радио, телевидении, договариваюсь об интервью в газетах, организую собрания, слежу за распространением рекламы, контролирую твои финансовые счета. А эта работенка похлеще чистки Авгиевы конюшен, смею тебя заверить! И все это для кого? И ради чего? Для тебя. Ради того, чтобы ты был избран губернатором. И что получаю взамен? Сплошные обвинения и упреки? Так, может, мне вовсе собрать свои монатки и… на все четыре стороны? Скажи, я не обижусь.

Самойлов вскочил со стула и, сунув руки в карманы брюк, стал нервно прохаживаться вперед и назад. За годы знакомства с ним Панкрат впервые видел его в таком состоянии. Но и сам Самойлов через минуту сожалел, что сорвался.

— Успокойся, Аркаша, не кипятись, — попросил Панкрат, пораженный такой внезапной переменой в поведении адвоката. — Садись. Давай поговорим спокойно. У нас с тобой никогда еще не было ни одной неразрешимой проблемы. И в этот раз не стоит пылить по пустякам и размениваться на мелочи.

— Ладно, я готов тебя выслушать, — согласился Самойлов. — Только на мои аргументы отвечай обоснованными контраргументами. Потому что это, — Самойлов указал на фотораспечатку, — очень веский аргумент в нашей игре против Костана. Если забашлять кому надо и показать по ящику, о Костане как о сопернике в губернаторы можно забыть. А все эти Спиридоновы, рябцевы, Соколовские и прочая братия — мелкая плотва на фоне золотистого карпа.

— А золотистый карп — это я? Что ж, неплохо, — отозвался Панкрат, получив утвердительный ответ. — Но вот мои контраргументы. Первое. Ты притащил фотку, которую, как я понимаю, срисовал с компьютера. Так?

— Да. Но учти, это не просто фотка. Это пленка, съемка телекамерой, — напомнил Самойлов.

— Хорошо, будь по-твоему. На ней дочка Костана кувыркается с каким-то белобрысым.

— Нам он до фени, — не удержался адвокат.

— Погоди, дай сначала мне высказаться, потом изложишь свои соображения, — остановил его Панкрат. — Но ведь это компра не на Костана, а на дочку Костана. Понимаешь? А на кой она нам упала? Вот если бы ты притащил такую же телегу, но с участием самого Костана…

— А разве это ничего не говорит о моральном облике самого Костана? — снова не выдержал Самойлов. — Если собрать пару-тройку пикантных подробностей из жизни основного претендента на пост губернатора, а в конце подтвердить их кинозарисовкой о его похотливой дочери, это вызовет взрыв. Соображаешь?

— Соображаю, — согласился Панкрат. — Хорошо, будь по-твоему. Но… Второе. Ты уверен, что это оригинал, а не подделка? Третье. Ты знаешь того, кто пытается всучить нам эту стряпню? Ты ему доверяешь? Четвертое. А что если это обычная провокация? Что если во всем этом есть чайный умысел, с помощью которого хотят подставить меня, а не Костана? И пятое. Сколько они требуют за эту чернуху?

— Нет никаких «они», — ответил Самойлов. — Есть только «он» — автор и владелец фильма. Он запросил у меня пятьдесят тысяч наличными. Он ищет покупателя на фильм, а потому и вбросил свое предложение в Интернет дней десять назад. Парень, по всей видимости, с головой. Он разослал свое предложение в почтовые ящики всех пользователей в Челябинске. Так что, может быть, ему ответил не один я.

— А кто еще?

— И Спиридонов, и Рябцев, и даже сам Костан, — объяснил Самойлов. — Пока цена держится на пятидесяти штуках. Но если помедлим с ответом и кто-то из других кандидатов тоже про явит заинтересованность в фильме, начнете, аукцион. Тогда цена может подскочить на два-три порядка. Во всяком случае, одного потенциального покупателя я уже знаю.

— Думаешь, Костан клюнет на это?

— Уверен.

— Но только в том случае, если фильм не подделка и не провокация. Все выходит очень уж гладко, — задумчиво произнес Панкрат. — Особенно для меня, не привыкшего доверять информации, полученной с помощью новомодных? штучек.

— Ты отказываешься использовать такой шанс? — удивился Самойлов.

— Я не говорю категорично «нет», — ответил Панкрат. — Держи с ним связь, торгуйся. Потребуй доказательств подлинности фильма. В общем, потяни время.

— А если опоздаем? Если он войдет в контакт с кем-то еще?

— С кем? Неужели ты думаешь, что Спиридонов отстегнет пятьдесят кусков за эту хренотень? Или, может, Рябцев с Соколовским? Остальные же имеют только крохи от Избиркома. Даже если сложатся, все равно не потянут. При всем своем уважении к тебе, Аркаша, скажу, что я не стал бы связываться с человеком, которого не знаю.

Самойлов пал духом. Он старался скрыть это от Панкрата, но втайне осознавал, что авторитет опроверг его по всем пунктам.

— Ты действительно много и с большой отдачей поработал в последнее время, — словно угадав настроение адвоката, сказал Панкрат. — И как только мы покончим со всем этим, уйдешь в отпуск.

Он встал с шезлонга, взял со столика сигареты, закурил, пристально посмотрел на Самойлова и сказал:

— Что же касается стрелки с Костаном… Обязательно позвони и договорись. Если заартачится, найди убедительную причину. К примеру, предложи взглянуть вот на эту картинку. — И он указал на снимок, принесенный Самойловым.

Самолет из Москвы приземлился в аэропорту Челябинска в половине двенадцатого дня по местному времени. Моросил мелкий дождь, окутывавший все видимое пространство туманной пеленой. Скворцову вдруг показалось, что ему пришлось совершить путешествие во времени и из теплого лета переместиться в зябкую осень.

Из аэропорта он направился в город, добрался до центра и снял номер в гостинице. Это оказалась не очень удобная комната на двоих, зато с видом на реку Миасс. Потом он спустился в ресторан при гостинице и пообедал. Хотя погода не располагала к ознакомительным прогулкам по городу, Скворцов, исполняя предписание Лимонова, все же покинул гостиницу и отправился бродить под дождем.

За годы службы в Генпрокуратуре Скворцову довелось побывать в разных российских городах. Был он и на Урале. Но вот в Челябинске оказался впервые. На городских улицах, в витринах крупных и мелких магазинов, у культурных заведений и на рекламных щитах видны были приготовления к грандиозному событию в политической жизни города. Это были портреты кандидатов в губернаторы, рекламные плакаты с предвыборными лозунгами и призывами. В одних местах портреты и плакаты одного кандидата были наклеены на портреты и плакаты соперника. В других местах предвыборное соперничество выражалось в срывании, а то и просто закрашивании портретов конкурентов. Из всего этого пестрого хаоса своим изобилием резко выделялась реклама только одного человека — Олега Костикова.

Ознакомительную прогулку по городу помощник генерала Лимонова решил закончить посещением предвыборного штаба Костикова. По местному времени уже был четвертый час. Скворцов подумал, что обязательно застанет либо самого Костикова, либо кого-нибудь из его помощников. Он вернулся в гостиницу, поднялся в свой номер, прихватил в качестве верительной грамоты письмо своего шефа, адресованное Костикову, и снова вышел под моросящий дождь.

Предвыборный штаб Костикова располагался в офисе по улице Цвиллинга. Как объяснили Скворцову, это было всего в двух-трех кварталах от гостиницы. Поэтому помощник генерала Лимонова в качестве способа перемещения снова избрал пешую прогулку.

Через полчаса Скворцов стоял перед солидным административным зданием в четыре этажа на улице Цвиллинга. Здание было старое, и вводилось еще во времена первых пятилеток, а потому сохранило помпезные атрибуты архитектурных украшений минувшей эпохи. По соседству с административным зданием находился местный Театр оперы и балета, внешний вид которого свидетельствовал о присутствии в городе вездесущего бедствия последнего времени — социального неравенства.

По обе стороны от главного входа крепились вывески с названиями организаций и фирм, имевших здесь свои офисы. Отдельным порядком располагались объявления о двух предвыборных штабах — Костикова и Рябцева.

В холле к Скворцову вальяжной походкой приблизился молодой человек в форме и погонах сержанта милиции. Преградив путь, он начал прашивать, куда и с какой целью тот направляется. Но стоило ему увидеть служебное удостоверение Скворцова, как он тут же подтянулся. Узнав, куда идет Скворцов, он даже вызвался его проводить.

В избирательном штабе Костикова было немноголюдно. Заметив посетителя, к Скворцову быстрым семенящим шагом подошел мужчина в очках с внешностью старшего бухгалтера. Ему было явно за сорок. Скворцов поймал себя на мысли, что если бы этот человек любил и по достоинству ценил лоск, то непременно имел бы успех у женщин. Внешне мужчина хорошо сохранился и был довольно привлекателен, несмотря на близко посаженные глаза и жесткий рот.

Это был Андрей Сазонов, глава предвыборного штаба Костикова. Оказавшись рядом со Скворцовым, Сазонов нацепил дружелюбную улыбку и едва заметно кивнул головой.

— Добрый день! Я вас слушаю.

— Здравствуйте, — последовал ответ. — Моя фамилия Скворцов. Я по важному делу к Олегу Геннадьевичу. Он здесь?

Дружелюбная улыбка на лице Сазонова постепенно исчезла. Он поправил очки на носу и окинул собеседника испытующим взором, в котором одновременно угадывались заинтригованность и настороженность. Из короткого с ним общения Скворцов сделал вывод, что перед ним очень осторожный человек.

— А по какому вопросу, разрешите узнать? Может, я смогу вам помочь? — поинтересовался он.

— Нет, мне нужен Костиков лично, — стоял на своем Скворцов.

— Извините, но Олег Геннадьевич сегодня очень занят и вряд ли будет принимать посетителей, — сказал Сазонов. — Если вы хотите поговорить непосредственно с ним, то зайдите завтра.

Он протянул руку, чтобы взять Скворцова за локоть и проводить до выхода. Но в этот момент дверь громко распахнулась, и из кабинета, в котором, по всей видимости, находился Костиков, вышел молодой человек и, ни на кого не взглянув, быстро прошествовал к выходу.

Это был Самойлов, адвокат Панкрата. Позабыв о Скворцове, Сазонов напряженным взглядом проводил молодого человека, а затем бросился к двери, из которой тот только что вышел, и чуть не столкнулся с Костиковым. Скворцов сразу узнал его. Костиков был чем-то расстроен. Он обливался потом, его тучное лицо покрывали розовые пятна. В руке Костиков держал смят лист бумаги.

— Что он от вас хотел? — стал допытывать Сазонов, не обращая никакого внимания на присутствие Скворцова.

— Черт бы их побрал! — возбужденно ответил Костиков, глядя вслед молодому человеку. — На вот, полюбуйся! — Он протянул своему помощнику смятый лист бумаги, который сжимал в кулаке. — Он все знает и требует, чтобы я встретился с Панкратом. Но я их послал…

Костиков осекся и замолчал. Только теперь он перевел взгляд на Скворцова, заметив присутствие постороннего. Сазонов тоже обернулся, вспомнив о нем. Возникла неловкая пауза, но Сазонов быстро нашелся и сказал:

— Молодой человек хотел поговорить с вами, но я перенес встречу на завтра.

— Здравствуйте, Олег Геннадьевич, — не обращая внимания на Сазонова, произнес Скворцов.

— Здравствуйте. Кто вы такой? По какому вопросу?

— Как для кого, — ответил Скворцов, подходя ближе. — Для меня — по служебному, для вас — по личному. Меня зовут Михаил Скворцов. Меня к вам прислал Лимонов.

— Господи! — со вздохом облегчения произнес Костиков и ухватился за руку Скворцова, как за спасательный круг. — Ну наконец-то! Проходите же в кабинет, проходите! — заторопился он. — Андрей Викторович, меня ни для кого нет, — бросил он через плечо своему помощнику. — Проходите, садитесь и рассказывайте, с какими новостями пожаловали.

Скворцов осмотрелся. Кабинет Костикова был точной копией большинства современных офисных помещений, в которых ему доводилось побывать: белые стены и белые подвесные потолки со скрытыми лампочками дневного света, белые жалюзи на окнах-стеклопакетах, черный письменный стол с компьютером, телефоном и факсом, черный офисный шкаф, стеклянный столик с металлическими ножками, кожаный диван и пара кожаных кресел, огромный вазон в одном углу комнаты и телевизор на черной тумбе в другом, а на покрытом лаком полу — палас цвета мокрой асфальта. Правда, Скворцов рассчитывал увидеть в кабинете Костикова предвыборный плакат во всю стену с личным изображением кандидата, но таковой отсутствовал.

Костиков усадил Скворцова в кресло, а сам удобно раскинулся на диване.

— Итак, говорите, зачем он вас ко мне прислал? — нетерпеливо допытывался Костиков, словно помощник генерала Лимонова должен был передать ему удостоверение на право губернаторства.

— Сначала я должен передать вам вот это. — Скворцов вынул из внутреннего кармана куртки письмо и протянул Костикову.

Тот поспешно развернул послание, принялся читать, но вскоре оторвался от бумаги и уставился на собеседника.

— Здесь сказано… Я ничего не понимаю… Это правда? — недоумевал Костиков, тыча в бумагу и барабаня по ней указательным пальцем.

— О чем сказано? — уточнил Скворцов.

— Об Осиновском!

— Окончательной ясности во всем этом деле нет, но похоже, власть действительно меняется, красные снова в городе, — в образных выражениях обрисовал ситуацию Скворцов.

— Понятно, — произнес Костиков, безвольно уронив руку на диван. — Больше Виктор ничего не просил передать?

— Вообще-то, генерал прислал меня к вам с довольно деликатной миссией, — сказал Скворцов. — Виктор Владимирович просит вас передать для него кое-какие документы, а также контракт, который он назвал «тройственным пактом».

— Вот оно что?! А я-то думал…

Растерянный и подавленный, он не способен был ни на какие активные действия. Скворцов видел перед собой смертельно уставшего человека. С последней их встречи неделю назад в аэропорту Внуково Костиков казался постаревшим лет на десять.

— Есть также сведения относительно дела, с которым вы приезжали в Москву, — Скворцов старался создать у Костикова иллюзию, что идет активный поиск его дочери и компрометирующей видеозаписи. — Не знаю, правда, насколько они будут утешительными для вас. По отпечаткам пальцев установить ничего не удалось, а конверт, как вы и предполагали, был отправлен из Москвы.

Костиков слушал Скворцова с совершенно отсутствующим взглядом. При этом он изредка кивал головой.

— Вы видели молодого человека, который недавно вышел отсюда? — спросил вдруг Костиков и пояснил: — Знаете, кто это? Чебурек! Подходящее имя для адвоката криминального авторитета, который рвется к власти, правда?

Скворцов хранил молчание. Будь у них откровенный разговор равного с равным, он мог бы высказать Костикову несколько разумных мыслей, основанных на собственных наблюдениях и впечатлениях. Но поскольку их диалог больше походил на монолог, он предпочитал отмалчиваться.

— Похоже, этот стервец зря времени не терял, — поворачиваясь с боку на бок, Костиков старался поудобнее расположить свое брюхо, провисавшее на ноги и вызывавшее одышку. — Вырвал из Интернета похабную картинку, а теперь заявился ко мне и шантажирует, требует личной встречи.

Он неожиданно резво подался вперед, будто хотел вслух произнести новую мысль. Сопоставив известные ему факты, он понял, что поторопился и допустил большую оплошность, выставив за дверь Самойлова.

Удивительно, но Скворцов в этот момент думал о том же. Услышав об адвокате Панкрата, он сразу сообразил, что, приди он сюда часом раньше, возможно, и удалось бы заполучить бумаги, которые генерал Лимонов окрестил «тройственным пактом». Теперь же Костиков вряд ли захочет добровольно отдать едва ли не единственный свой козырь.

Костиков понимал, что теперь ему проще позвонить и согласиться на встречу с Панкратом, заключить с ним сделку, и тогда они поделят между собой власть в области. Ему уже осточертели бесконечные нервотрепки, сплошные волнения и переживания. Он жаждал спокойствия и тишины. Он был готов отказаться от всех высоких должностей, самых выгодных и прибыльных контрактов, если бы знал, что получит гарантированный ежемесячный доход и юридическую! неприкосновенность. Он прекрасно осознавал, I что ни Осиновскому, ни Лимонову, ни Валдаю! нет до него никакого дела. Каждый из них имел собственный интерес в той сложной политической игре, в которую Костиков ввязался по своей глупости.

— Значит, Лимонову понадобился «тройственный пакт»? — Костиков вспомнил об основной цели, с которой Скворцов прилетел в Челябинск.

— Это конфиденциальный разговор, — ответил Скворцов. — Желательно, чтобы он происходил вне этих стен.

— Опасаетесь, что у них есть уши? — Впервые за весь разговор на лице Костикова появилась непринужденная улыбка. — Что ж, будь по-вашему.

Он поднялся и прошел к письменному столу. Скворцов внимательно следил за его действиями. Костиков взял со стола связку ключей, не спеша подошел к одному из шкафов, раздвинул папки, за которыми оказался потайной сейф. Он открыл его, извлек две тощие папки, а затем повторил проделанные операции в обратном порядке. Скворцов догадался, что это и есть те самые документы, о которых шла речь. Он надеялся, что сейчас бумаги окажутся в его руках и он спокойно сможет вернуться в Москву.

Но Костиков не торопился передавать документы. Он снова вернулся к столу, сунул папки в кейс и обратился к Скворцову.

— Вы где остановились?

— В гостинице, — ответил Скворцов, не отрывая взгляда от кейса.

— Когда собираетесь назад?

— Виктор Владимирович просил не задерживаться, поэтому как можно быстрее.

«Похоже, Витьке сильно припекло, раз его гонец так спешит вернуться обратно. Он и думать забыл о нашем деле, он больше печется о своей собственной шкуре», — подумал Костиков, а вслух произнес:

— Тогда предлагаю следующее. Сейчас отправимся в мой загородный дом, поужинаем, поговорим о делах, а вечером мои водитель доставит вас в гостиницу.

Скворцов ничего не ответил, но понял, что придется пойти другим путем или, как любил выражаться его шеф, действовать «по красному коду».

Скворцов нехотя подчинился Костикову. Они покинули здание, когда еще было далеко до вечерних сумерек. Над городом сгустились плотные дождевые облака, и автомобили двигались по улицам с зажженными фарами.

Как только серебристый джип «ниссан-пат рол» отъехал от здания, опытный глаз Скворцове, обнаружил, что за ними увязался темный джип «чероки». Он держался почти рядом. В транспортном потоке городской улицы их разделяли то рейсовый автобус, то какой-нибудь автомобиль Когда же пошли городские окраины, то преследователь и вовсе отстал.

Скворцов сидел рядом с водителем, без всяких подозрений поглядывая в правое боковое зеркало заднего вида. Сначала он наблюдал за происходящим лишь в силу профессиональной привычки. Но когда тот же джип снова вынырнул рядом с ними из потока автомобилей уже на окраине города, он стал осторожно присматриваться.

— Олег Геннадьевич, вас сопровождает личная охрана? — спросил Скворцов.

— О чем вы говорите? У меня нет охраны. Кроме вот Сергея, — Костиков вспомнил о своем водителе. — А что такое? Почему вы заговорили вдруг об охране?

— Потому что за нами, похоже, следят, — объяснил Скворцов.

После этих слов водитель — крепкий парень лет двадцати семи — тоже стал посматривать в зеркало заднего вида. Да и сам Костиков не удержался от искушения.

— Что вы только могли увидеть в этой неразберихе? Лично я ничего не вижу, кроме мельтешащих светлых точек, — сказал он.

— Нет, Олег Геннадьевич, за нами действительно хвост, — подтвердил водитель. — Если хотите, можем проверить.

— Да господи, перестаньте! Что вы в самом деле? Первый раз едем этой дорогой, что ли? Кому мы нужны?

— Не забывайте, сегодня вы выставили за дверь адвоката своего конкурента, — напомнил Скворцов то, о чем Костиков старался не думать. — Сергей, постарайся ехать не слишком быстро, — обратился он к водителю.

Водитель прислушался к совету, сбросил скорость и поехал медленнее.

— Похоже, это тот самый джип «чероки», который отъехал от вашего офиса сразу за нами, — сделал вывод Скворцов.

— Какая разница, что за автомобиль едет за нами — «чероки» или «Жигули»?

— Не скажите, Олег Геннадьевич, — ответил водитель. — Если это «чероки», то наверняка за нами следит Панкрат.

— Но с какой стати это должен быть Панкрат, пропади он пропадом?

— Один из головорезов Панкрата катается на джипе «чероки» темно-фиолетового цвета, — заметил водитель.

До Градского Прииска, где находился загородный дом Костикова, оставалось не более трех километров. Поток автомобилей в одном и втором направлении поредел, а вскоре трасса и вовсе опустела. На ней оставались «ниссан-патрол», «чероки» и еще три-четыре легковых автомобиля, двигавшихся в том же направлении. Костиков, с трудом повернув шею, не отрывал взгляда от двух светящихся точек на трассе, следовавших за ними.

Внезапно расстояние между автомобилями стало стремительно уменьшаться. Джип преследователей, до того момента державшийся на почтительном расстоянии, прибавил скорости и быстро пошел на сближение. Водитель Костикова растерялся. Он поглядывал то на трассу, то в зеркало заднего вида. Стараясь трезво оценить обстановку, он пытался решить, как лучше поступить в создавшейся ситуации.

— Что будем делать? — так и не приняв решения, обратился он к своим спутникам.

— Прибавь скорости, — распорядился Костиков. — Мы должны оторваться от них. Скоро начнется жилой сектор, а там они вряд ли осмелятся на активные действия.

Водитель подчинился. Он надавил на педаль акселератора. Двигатель без всякого напряжения развил обороты, и стрелка на спидометре джипа поползла к верхним отметкам скорости.

Скворцов молчал. Раньше ему ни разу не доводилось попадать в такие переделки с преследованием. Поэтому он старался исходить из конкретной ситуации. Но как можно было что-либо придумать, если не знаешь здешних окрестностей?

— Нет ли поблизости какой-нибудь объездной дороги? — наконец спросил он водителя.

— Нет, — ответил водитель, все чаще отрывая взгляд от трассы и поглядывая в зеркало заднего вида. — Но скоро будет довольно крутой поворот. За ним буквально через полтора-два километра начинается пригород. Вот там есть возможность свернуть налево и направо.

Несмотря на то что водитель ехал на максимальной скорости, автомобиль преследователей не отстал. Даже наоборот, расстояние по-прежнему сокращалось. Джип «чероки» уже мчался по встречной полосе, и вскоре оба автомобиля ехали почти наравне.

— Что он делает, черт его побери! — с тревогой закричал Костиков.

В свете фар было видно, как густые потоки брызг из-под шин «ниссана» разбиваются о джип преследователей, а на лобовом стекле синхронно колышутся дворники. Оба автомобиля двигались по мокрому асфальту дороги плотно друг к другу и на такой бешеной скорости, что тревога Костикова невольно передалась и водителю, и Скворцову.

— Да что же это он такое делает? Угробить захотел и себя и нас? — продолжал нервничать Костиков. — Сергей, сбавь скорость, уступи этому идиоту, — распорядился он, подвинулся на сиденье влево и принялся нащупывать ручку стеклоподъемника. — Сейчас я скажу этому сукину сыну все, что о нем думаю, — пояснил он свое намерение.

Отвлеченный от трассы водитель только на миг обернулся, чтобы посмотреть, чем занят шеф. Он так и не успел сбросить скорость. Поэтому в тот момент, когда асфальтовая дорога резко ушла вправо и свет фар уперся в сплошную стену из еловых деревьев, джип «ниссан-патрол» двигался на прежней скорости.

— Смотри вперед! Осторожно! — крикнул Скворцов водителю.

Краем глаза он успел заметить, как отстал автомобиль преследователей.

— Тормози, Сергей! — заорал на водителя Костиков.

Атакованный с разных сторон паническим криком и предупреждениями, водитель потерял контроль над дорожной ситуацией. Вцепившись в руль и вывернув его вправо, он резко надавил на тормоз. Как только водитель резко вывернул руль вправо, автомобиль сначала послушно пошел в том же направлении. Ничего не предвещало трагедии. Но через миг джип опрокинулся, кувырком полетел в кювет и замер на левом боку в обильном облаке дыма и пыли недалеко от проезжей части.

Ровно урча двигателем, автомобиль преследователей остановился у самой обочины. За ним притормозил джип «опель» и два легковых автомобиля — «БМВ» и «мерседес». Те, кто находился в них, в свете фар хорошо видели всю картину произошедшего. Однако никто из них не торопился на помощь Костикову, его пассажиру и водителю. Лишь когда улеглась пыль, из переднего джипа «чероки» вышли двое плечистых парней. Они подбежали к автомобилю, потерпевшему аварию, осмотрели его со всех сторон и так же скоро вернулись обратно. При этом в руках одного из парней был кейс Костикова. Как только они забрались внутрь, автомобили стройной колонной помчались в обратном направлении.

От места катастрофы они отъехали не более трехсот метров, когда прогремел взрыв и над джипом взметнулось яркое пламя с черным едким дымом.