Последний герой

Глава 2

Предположение Валдая оказалось верным. О прилете Костикова в столицу узнал не только он. Благодаря своему помощнику Скворцову о том же знал генерал юстиции Лимонов. Но еще от самого Челябинска за ним следил неприметный брюнет среднего роста и крепкого телосложения, примерно двадцати пяти — двадцати семи лет.

Это был Сергей Новиков, по кличке Ной. Он входил в группировку известного челябинского авторитета Панкрата — Дмитрия Панкратова. Тот имел свои виды на крупные предприятия, приватизированные Костиковым не без его помощи. Долгое время Костиков делился прибылью с Панкратом. Но в один прекрасный момент он сказал Панкрату, что идет в большую политику и вынужден прекратить совместный бизнес.

Костиков назвал огромную сумму в качестве отступного. Но ни условия, ни сумма, которую он предложил, не устраивали Панкрата. Он потребовал от своего адвоката проверить, что на самом деле скрывается за предложением Костикова. Тот взялся за работу и вскоре выяснил, что Костиков решил избавиться от Панкрата по той простой причине, что теперь будет делиться прибылью со своими московскими покровителями. И тогда Панкрат решил ни за что не выпускать из своих рук Костикова и те огромные деньги, которые получал от совместного бизнеса. А спустя некоторое время он по своим каналам узнал, что у Костикова в самом деле появился новый партнер по бизнесу — крупный олигарх Борис Осиновский.

Панкрат пришел в ярость.

— Еще никому не удавалось сделать из Панкрата лоха и обуть его в лапти! — грозно заявил он о самом себе в третьем лице.

И тогда по совету своего адвоката Панкрат сделал то же самое, что и Костиков: он зарегистрировался в качестве кандидата на пост губернатора. Буквально на следующий день об этом уже знал Костиков. С этого самого момента между двумя бывшими компаньонами развернулось соперничество за влияние на избирателей, быстро переросшее в скрытую войну. До поры до времени Панкрат не заявлял Костикову ни о своих претензиях, ни о своей осведомленности относительно его связи с олигархом. Он просто установил за своим соперником слежку и не выпускал из виду ни один его шаг.

Но приближалось время выборов, и Панкрат решил активизировать свои действия против Костикова. Он понимал, что, если Костикову удастся стать губернатором — а дело шло именно к тому, — тот выскользнет от него. Панкрат внимательно следил за тем, что происходило после губернаторских выборов в других областях, и знал, где потом оказывались все «братки». Он был не из тех, кто стремился разделить их участь.

— Даже если он сядет в космическую ракету и поднимется на Луну, я хочу, чтобы вы последовали за ним, — строго приказал он парням, которым поручил следить за Костаном.

Как только «мерседес» Костикова из Челябинска домчался до Екатеринбурга и оказался в аэропорту Кольцово, Новиков тут же связался по сотовому телефону с Панкратом. Выслушав парня, Панкрат приказал ему следовать за Костиковым.

Парень летел в Москву в одном самолете с Костиковым. И в аэропорту Внуково он не выпускал его из поля зрения. На стоянке такси он оказался за спиной Костикова. Чтобы узнать, куда тот направляется, Ной поспешил за ним. И когда тот уже сел в такси, он сделал вид, что пытается вскочить на заднее сиденье.

— Извини, парень, уже занято, — бросил ему таксист. — Советую дождаться другой машины.

Сам же Костиков даже не обратил внимания на Ноя. Зато парень успел расслышать столичный адрес, который назвал Костиков таксисту. Он тут же остановил первого частного извозчика и назвал тот же адрес. Костиков не обратил никакого внимания и на то, что буквально через минуту, как он вышел из такси в центре, недалеко припарковался автомобиль «фольксваген-пассат» цвета темно-зеленый металлик. Ной внимательно следил за Костиковым, видел, как тот звонил по телефону, а затем отправился следом за ним к московскому ипподрому. Когда же приехал Валдай, Ноя подмывало подойти поближе и услышать хотя бы слово из того, о чем говорили собеседники. И все же он удержался от опрометчивых поступков. Видя, что незнакомый собеседник Костикова прибыл на шикарном автомобиле «мерседес-600», да еще в сопровождении охраны, он понял, что незнакомец из деловых.

Ной сразу догадался: именно ради этого свидания Костиков и прилетел сюда, за две тысячи километров от Челябинска. Из этого он вывел и еще одно умозаключение: а раз так, то эта встреча имеет чрезвычайное для Костана значение.

Догадка обрадовала Ноя. Он предвидел, что Панкрат будет доволен его работой. Он старался оставаться незамеченным. Раз уж ему не удалось подслушать, о чем говорили собеседники, он решил во что бы то ни стало разузнать, кто же этот незнакомец. Чутье подсказывало, что после этого свидания Костиков, скорее всего, отправится назад в Челябинск. А вот за проявленную инициативу и слежку за незнакомцем Панкрат обязательно похвалит его.

Однако после разговора вместо ожидаемого отъезда Ной увидел, что Костиков остался сидеть на скамейке, а его собеседник вошел на ипподром и вскоре исчез из виду. Между тем автомобиль, на котором он приехал, оставался стоять на прежнем месте.

Ной немного растерялся. По правде говоря, ему не хотелось сидеть на одном месте и ждать, когда снова появится собеседник Костикова. Он посмотрел на часы, которые показывали челябинское время. Было почти шесть часов вечера. В это время Панкрат обычно отдыхал в одном из принадлежавших ему игорных заведений. Ной достал сотовый телефон и набрал номер. После нескольких длинных гудков вызова ему ответили.

Это был сам Панкрат.

— Что у тебя, Ной?

Парень подробно рассказал авторитету о том, куда направился Костан и где он сейчас.

— Похоже, они в приятельских отношениях с этим хмырем, — высказал Ной свое предположение. — У него очень крутая тачка. Скорее всего, ни он, ни Костан не собираются торчать здесь долго.

Последовала пауза, а затем Панкрат распорядился:

— Сиди у него на хвосте. Что бы ни случилось, ты должен узнать, кто собирается крышевать Костана. Постарайся узнать, кто этот хмырь и какие у него дела с Костаном. Ты меня понял? — распорядился Панкрат.

Ною пришлось провести в ожидании еще почти час, пока незнакомец в сопровождении троих крепких парней снова появился у автомобиля. Он обменялся с Костиковым несколькими фразами, а затем оба забрались в салон, и автомобиль тронулся в путь.

Ной понял, что может потерять своих подопечных. Он стал у края проезжей части и начал голосовать перед каждым автомобилем. Тем временем «мерседес-600» стремительно удалялся.

И все же Ною повезло. Он остановил попутку и настиг Костикова и незнакомца у самого клуба «Пеликан». Прождав некоторое время в отдалении, он рискнул приблизиться к самому входу. Здесь-то его и приметили парни Валдая.

Волнуясь, парень потерял бдительность. Прошло более часа, как Костиков вслед за незнакомцем вошел в заведение под названием «Пеликан» и с тех пор не появлялся. К тому же Ноя начинал донимать голод. Лишь в аэропорту он успел проглотить почти сырой, но очень горячий чебурек.

Донимаемый чувством голода, он покинул место наблюдения и приблизился к клубу. Он стал прохаживаться взад-вперед вдоль входа, пытаясь понять, что могло случиться с Костиковым и почему его так долго нет. Ной решил обойти здание и посмотреть, нет ли в нем другого выхода. В тот момент, когда он подошел к воротам заднего двора, оттуда как раз выезжал «БМВ».

Ной хорошо рассмотрел человека на заднем сиденье. Это был Костиков. Парень вдруг сообразил, что его, скорее всего, заметили и решили провести. Но не успел он сделать и пару шагов, как прямо перед ним выросла плечистая фигура с угрюмой физиономией. Ной хотел прикинуться прохожим, но за спиной вдруг услышал:

— Тихо, парень, без резких движений. Заходи во двор и не вздумай дурить.

Ной обернулся и увидел еще двоих парней. Понимая, что всякое сопротивление бесполезно, он подчинился требованию и шагнул за ворота, которые тут же закрылись.

Спустя час Костиков уже находился в аэропорту Внуково, куда его доставили парни Валдая. Костиков прошел регистрацию и, чтобы до конца оставаться никем не замеченным и не узнанным, не стал пользоваться залом ожидания. До объявления рейса он стал бессмысленно бродить по аэровокзалу.

Именно за этим занятием его и застал Скворцов. Помощник генерала Лимонова был приятно удивлен такой удаче. Он тут же поспешил поделиться со своим шефом. Не выпуская Костикова из поля зрения, он вынул сотовый телефон и нажал кнопку набора запрограммированного номера.

Однако, вспомнив прошлый разговор с генералом, тут же дал отбой. Скворцову показалось странным, что Костиков не скрылся от посторонних глаз в зале ожидания, а бесцельно бродит по аэровокзалу.

Не долго думая Скворцов отправился к регистрационной стойке. Одарив молодую симпатичную девушку доброжелательной улыбкой, он спросил, не регистрировался ли на ближайший рейс до Челябинска некто Костиков Олег Геннадьевич. Все с той же улыбкой Скворцов для пущей убедительности предъявил удивленной девушке свое служебное удостоверение. Девушка бросила взгляд на удостоверение, изучающе посмотрела на Скворцова, а затем обратила свой взор на экран компьютера. Ее пальцы быстро застучали по клавиатуре, после чего она ответила:

— Ближайший рейс на Челябинск через два с половиной часа, но человек по фамилии Костиков на него не регистрировался.

Встретив взгляд девушки глаза в глаза, Скворцов предположил, что с ним играют злую шутку. Ему показалось, что взгляд девушки излучает легкую иронию.

— Девушка, я с вами не шучу, это очень важно, — как можно более строго сказал Скворцов. — Вы уверены в том, что Костиков не брал билет до Челябинска?

— Никто и не собирается с вами шутить. — Девушка обиделась. — Я уверена в своих словах, у нас не может быть ошибки.

«Черт возьми, что происходит? — спрашивал себя Скворцов. — Провалиться мне на этом месте, если это не Костиков!»

В мыслях он уже хвалил себя за то, что не стал спешить со звонком к шефу и решил проверить все самолично. Теперь по всем показателям выходило, что он ошибся и в первый, и во второй раз.

Но с этим Скворцов никак не мог смириться. На некоторое время он погрузился в раздумье. Девушка за регистрационной стойкой предположила, что своим ответом удовлетворила любопытство подозрительного субъекта со служебным удостоверением Генпрокуратуры, и собиралась уйти. Но тут Скворцова осенила догадка. Он вдруг вспомнил, как однажды во время встречи Лимонова с Костиковым последний сказал, что во избежание ненужных разговоров прилетел в столицу не из Челябинска, а из соседнего Екатеринбурга. На всякий случай Скворцов решил проверить и этот вариант.

Девушка с недовольным видом вернулась за компьютер. После нескольких нажатий клавиш она разочаровала Скворцова отрицательным ответом. Тогда он раздраженно потребовал:

— А вообще, регистрировался ли Костиков хотя бы на какой-нибудь рейс? Такую услугу вы можете мне оказать?

— Вполне, — миролюбивым тоном ответила девушка.

Но через минуту Скворцов получил все тот же отрицательный ответ. Совершенно сбитый с толку, он отошел от стойки и даже не поблагодарил девушку за оказанные услуги.

— Хам, — недовольно буркнула та и поспешно ушла в служебную комнату.

Скворцов тем временем направился на поиски Костикова. Он встретил его неторопливо прохаживающимся по залу ожидания. Пользуясь многолюдностью, Скворцов подобрался к нему как можно ближе. Стараясь остаться незамеченным, он начал пристально всматриваться в Костикова. И вскоре у него не осталось никаких сомнений относительно того, что это был именно он.

«Но почему его фамилии нет ни в одном регистрационном списке? — с недоумением размышлял Скворцов. — Для чего он прилетал в Москву, почему так быстро улетает из столицы?»

Затем он подумал, что, пока он пытается найти логическое объяснение загадочному поведению Костикова, уйдет время. Костиков может сесть на ближайший рейс и оставить его с носом. Как потом объясняться с шефом?

Не долго думая Скворцов снова нажал нужную кнопку сотового телефона.

— Шеф, это я, — почти шепотом произнес он, не сводя глаз с Костикова.

Тот в это время зашел в бар-ресторан.

— Ну где ты запропастился, черт тебя подери! — не скрывая волнения, спросил Лимонов.

— Интересующая вас особа только что вернулась в аэропорт, — не обращая внимания на упрек в свой адрес, сообщил Скворцов.

— Он один? — сменив гнев на милость, иным тоном спросил Лимонов.

— Да, — ответил Скворцов. — Похоже, он уже прошел регистрацию и ожидает посадку на рейс. Сейчас он зашел в бар-ресторан.

На этот раз мыслительные действия в голове Лимонова происходили с завидной быстротой.

— Ладно, я выезжаю к тебе, — сказал он. — Звони либо на сотовый, либо в машину. И еще… Постарайся не терять его из виду.

— Шеф, есть одно «но»… Алло, шеф?

Скворцов хотел сделать полный отчет по результатам наблюдения, но генерал Лимонов уже повесил трубку. Беззвучно выругавшись, Скворцов отключил телефон и принялся следить за Костиковым. Его терзали недобрые предчувствия. Генералу Лимонову предстояло ехать через весь город, он прибудет в аэропорт не раньше чем через час-полтора. За это время Костиков может улететь. Но куда? Ведь он, по твердому убеждению Скворцова, не прошел регистрацию.

Скворцов ошибся в расчетах. Генерал Лимонов был в аэропорту уже через пятьдесят минут. Скворцов встретил шефа у входа.

— Где он? — вместо приветствия спросил Лимонов.

— Я должен вам кое-что объяснить, — Скворцов перешел на торопливый шаг, чтобы не отставать от генерала. — Дело в том, что до вашего приезда я проверил регистрационные списки на ближайшие вылеты из Внуково.

— И что? — Генерал даже не посмотрел в сторону Скворцова. Он искал глазами того, ради кого примчался на служебном автомобиле.

— По спискам выходит, что Костиков никуда не вылетает сегодня, — сообщил Скворцов.

— Вот как? — произнес генерал без тени удивления.

Он прекрасно знал, почему Скворцову не удалось обнаружить фамилию Костикова в списках на регистрацию, но вряд ли стал бы посвящать помощника во все тонкости двойной жизни своего приятеля.

Скворцов пытался еще о чем-то поведать шефу, но тот вдруг резко остановился, продолжая смотреть прямо перед собой. Скворцов проследил за его взглядом и понял причину внезапной остановки. Не более как в двадцати шагах от них на скамейке сидел Костиков. Держа в руках журнал, он был погружен в чтение и не видел Лимонова.

— Будь поблизости, только старайся не попадаться на глаза, — приказал генерал, дав понять Скворцову, чтобы тот наблюдал за обстановкой со стороны.

Помощник так и сделал. Он удалился, занял удобное положение для наблюдения и стал приглядывать за окружающей обстановкой. Периодически он обращал свой взор на генерала Лимонова и Костикова.

Тем временем Лимонов вплотную приблизился к Костикову.

— Что же это ты, Олег Геннадьевич, забываешь старинных друзей? — как ни в чем не бывало произнес он.

Костиков обернулся на знакомый голос и попытался добродушно улыбнуться. Но от внимательного взгляда Лимонова не ускользнуло, что Костиков был озадачен его неожиданным появлением в аэропорту.

— Виктор, ты? Какими судьбами?

Он отложил в сторону журнал и, насколько позволяла комплекция, резко вскочил и протянул руку для приветствия. Продолжая пристально смотреть в глаза старого приятеля, Лимонов ответил крепким рукопожатием.

— Это ты мне скажи, какими судьбами. Почему не сказал, что прилетишь в столицу? Почему не позвонил, когда прилетел? Я бы отправил за тобой машину, — Лимонов обрушил на него поток вопросов.

Поначалу Лимонов отнес медлительность своего приятеля на счет долгого перелета и дневной усталости. Но потом уловил запах спиртного, исходивший от Костикова, и догадался, что тот успел уже пропустить рюмку-другую в баре-ресторане аэропорта, а может, и в другом месте.

— Я не совсем понимаю… Ты что же, хочешь сказать, что знал о моем прилете? — наконец сообразил Костиков.

— А ты как думал! — не без гордости ответил Лимонов. — Полагаешь, мы забросили службу и только тем и занимаемся, что просиживаем штаны?

— Да-а, служба у вас налажена хорошо, я бы даже сказал, отлично, — стараясь скрыть свое истинное настроение, произнес Костиков.

— Ну, как твои успехи? — поинтересовался Лимонов, всячески подталкивая старого приятеля к объяснению причины московского визита.

Но вместо этого Костиков спросил:

— Как ты узнал, что я в Москве?

Лицо Лимонова приобрело суровое выражение. Вопрос приятеля свидетельствовал о том, что тот старается уйти от ответа.

— Очень просто, — ответил он. — Один мой человек видел, как ты проходил паспортный контроль во Внуково.

— Ясно. Ну а как ты живешь? Как жена, дети?

Костиков постарался выдавить из себя некое подобие дружеской улыбки. Но его слова окончательно убедили проницательного Лимонова в том, что старинный друг всячески избегает делового разговора.

— Маша с детьми путешествуют, я сейчас живу за городом, в городской квартире практически не бываю, — сказал Лимонов. — Кроме того, в последнее время с работой завал, приходится сидеть в кабинете с утра и до позднего вечера… Да что мы все обо мне? Как твои дела? Как проходит предвыборная кампания? Осталось ведь совсем немного времени.

По тому, каким тоном говорил с ним Лимонов и как он смотрел на него, Костиков предположил, что тот осведомлен не только о его прилете в столицу, но, скорее всего, и о неприятностях.

— По правде говоря, мои мысли заняты совсем другим, — вздохнул Костиков.

— Так что все-таки у тебя произошло? — спросил Лимонов, понимая, что настало время для откровенного разговора.

— Здесь не самое подходящее место для беседы, давай отойдем в сторонку, — предложил Костиков.

Костиков с тяжелым вздохом распрямил плечи. Он словно бы старался взбодриться перед началом заведомо проигранного поединка.

— У меня неприятности, дружище, и очень крупные… — обреченно произнес он. — Я бы мог сказать, что прилетел в Москву чисто по личному делу, но это не так. — Костиков неловкими нервными движениями теребил ручку кейса, чем обратил на него внимание Лимонова.

— Верю, иначе ты не стал бы прилетать сюда по одному из своих фальшивых паспортов, — проявил свою осведомленность Лимонов.

— Ты и об этом знаешь?

— Я ведь сказал, что моя служба работает на «отлично».

Лимонов говорил с такой уверенностью, что Костиков подумал, что это именно его люди следили за ним во время встречи с Валдаем.

— Твои люди следили за мной? — решился спросить он.

— А что?

— Дело в том, что я засек одного из них, — признался Костиков.

— Вот как? — Лимонов откровенно удивился, потому что знал наверняка: никто из его подчиненных за Костиковым не следил.

— Вернее, не я, а люди того, с кем я встречался. — Он снова понизил голос до шепота. — Знаешь, мои прежние опасения подтвердились, — сказал он так, словно хотел вызвать к себе сочувствие.

Несколько сбивчиво Костиков начал рассказывать о том, что с ним произошло. Он старался не упустить ни одной подробности. Лимонов слушал внимательно и ни разу не перебил старого приятеля.

Чем глубже Лимонов проникал в суть проблемы, с которой Костиков наведался в столицу, тем больше у него росла тревога по поводу исхода предстоящих выборов. Ведь он был заинтересован в их результате не меньше самого Костикова. Поэтому он неодобрительно отнесся к решению обратиться за помощью не к нему, своему старинному приятелю, а к криминальному авторитету. Затея с губернаторскими выборами и прежняя предвыборная игра в пользу Костикова рушились на глазах. Возможности получения солидной прибыли, которую он рассчитывал получить благодаря финансовым вложениям Осиновского, резко упали.

— Я знаю, я подвел тебя и Осиновского, — угадав, о чем думает Лимонов, сказал наконец Костиков. — Но ведь не все потеряно, время еще есть. До выборов остался почти месяц.

— Олег, тебе не кажется, что ты сейчас занимаешься самоуспокоением? — упрекнул Лимонов приятеля.

Костиков не выдержал его взгляда и виновато потупил взор. Ему нечего было ответить бывшему сокурснику.

— Как только ты получил эту злосчастную кассету, тебе следовало немедленно поставить меня в известность, — наставлял его Лимонов. — Теперь своим необдуманным поступком ты не только поставил выборы под угрозу срыва, но и подвел меня. Что скажет Осиновский, когда узнает, что ты возобновил связи с криминальным миром? Это же было главным условием сделки. Не знаю, Олег, как хочешь, но я должен сказать: «Это был опрометчивый шаг».

— А как бы ты поступил на моем месте? — выдвинул взаимный упрек Костиков. — Кто, по-твоему, знает лучше криминальный мир, как не сами представители этого мира? Кроме того, они умеют хранить чужие тайны. Уж в этом будь спокоен. Вот почему Валдай — моя единственная надежда.

— Возможно, но лишь до поры до времени, — сказал на это Лимонов. — Ни я, ни ты, ни кто-либо другой не может сейчас дать стопроцентной гарантии, что тебя во время встречи с Валдаем не снимали на пленку… Кстати, а где она?

— Я оставил ее Валдаю, — ответил Костиков.

Лимонов разочарованно покачал головой.

— Снова опрометчивый шаг с твоей стороны, — заметил он. — А что если Валдай и не собирается заниматься твоим делом? Что если он найдет на кассету такого покупателя, который выложит сумму вдвое больше твоей?

— Валдай и не собирался заниматься этим делом, — ответил Костиков. — Он сразу предупредил меня об этом. А насчет опрометчивости… Знаешь, тебе это может быть неизвестно, но Валдай давно и довольно успешно справляется с обязанностями третейского судьи в криминальном мире. И вряд ли он на этот раз захочет испортить свою незапятнанную репутацию. С этим в их среде весьма строго.

— Если Валдай не собирается заниматься твоим делом, то тогда кто им займется? — поинтересовался Лимонов.

— Он назвал мне только имя, но я никогда не видел и, надеюсь, не увижу этого человека, — ответил Костиков. — Он отставник, бывший офицер. Валдай сказал, что на него можно положиться. И если этот человек действительно имеет те качества и свойства характера, которые мне описал Валдай, он способен выполнить нелегкое задание.

— Вот как!? И кто же этот удалец?

— Его зовут Борис Рубцов.

— Как ты сказал? Борис Рубцов? — Лимонов не сумел скрыть своего удивления. «Слишком неожиданные повороты в событиях преподносит иногда жизнь», — подумал он.

Костиков удивился:

— Ты с ним знаком?

Стараясь скрыть смущение, Лимонов лихорадочно соображал, стоит ли раскрывать карты перед Костиковым после всех тех дурацких поступков, которые тот совершил за последнее время. Да, он знал майора Рубцова по Афганистану и Чечне. В Афганистане он зарекомендовал себя как настоящий боевой офицер, да и в Чечне он был самым честным и принципиальным. В Афганистане Рубцов командовал десантной ротой. Там его прозвали Комбатом. С тех пор это прозвище к нему так пристало, что многие сослуживцы давно не упоминали его настоящего имени.

— Полагаешь, я обязан знать всех отставников Советской Армии? — постарался уйти от прямого ответа Лимонов. — Я же военный прокурор.

Но его слова показались Костикову неубедительными. Он ощутил неискренность в словах Лимонова.

— Ты его не знаешь? — как будто с упреком переспросил он.

— Возможно, наши жизненные дороги где-нибудь и пересекались, — уклонился от прямого ответа Лимонов. — Но то, что личного знакомства с этим человеком я не водил, это точно. Просто фамилия довольно благозвучная и вместе с тем редкая.

Костиков не стал больше расспрашивать Лимонова.

На самом деле, услышав фамилию Рубцов, Лимонов предался воспоминаниям. Он хорошо запомнил майора Бориса Рубцова — волевого, решительного командира роты десантников, в то время еще капитана. Командира отделения сержанта Порубова, белобрысого парня из Смоленска, привлекли к суду военного трибунала. Душманы обстреляли караван, погибло много солдат и офицеров из нового пополнения. Отделение входило в состав подразделения Рубцова и тогда прикрывало всю колонну. Никто не осмелился сказать даже слова в защиту парня, чья вина состояла лишь в том, что после боя он остался жив. На него просто свалили вину за провал бездарно спланированной операции. И только Рубцов не дал парня в обиду. Он решительно вступился за него и даже пригрозил Лимонову, что, если сержанта Порубова не оправдают, он лично атакует комендатуру. И сержанта не засудили, хотя и не оправдали. Его просто выслали в Союз.

После вывода войск Лимонов потерял Бориса Рубцова из виду. Он отлично знал, что Рубцов не будет посещать официальные тусовки по поводу очередной годовщины вывода войск. Вот почему он ни разу не встречал его на таких встречах. Бунтарь по натуре, Рубцов был честным, совестливым и ответственным человеком. Такие на дух не выносят официоза. Именно из-за своего ершистого характера он, храбрый боевой офицер, недавно ставший майором, награжденный орденами и медалями, в период сокращения армии был уволен в запас и не получил продвижения по службе. Не только генерал Лимонов, но и другие командиры сознавали, что именно благодаря таким командирам — способным и принципиальным — наша армия в провальной афганской авантюре сумела сохранить свое лицо, а главное — личный состав. Без таких командиров число наших потерь в этой войне могло составить цифру, втрое превышающую ту, которую называла официальная статистика.

Такие офицеры, как майор Рубцов, нужны были и новой российской армии. Но дело в том, что сама система не терпит таких людей, выталкивает их на периферию, а иногда и просто уничтожает. Системе нужны те, кто приходит выслужиться, а не служить, делать военную карьеру, а не защищать Родину. Поэтому Борис Рубцов и ему подобные оказались не у дел, вышли в отставку и по-разному прожигали свой войсковой талант. Они многое умели, на многое были способны, но так и не смогли устроиться в мирной жизни. Невостребованность привела одних в криминальный мир, других — на задворки общества, третьих — в психолечебницы. И лишь немногие смогли создать свой быт и спокойную семейную жизнь.

Рубцов не подходил ни под одну из перечисленных категорий. Он не стал членом бандитской группировки, не превратился в бомжа и не попал в психбольницу. Но он не наладил свой быт и не обзавелся семьей. Лимонов это хорошо знал, потому что спустя двенадцать лет неожиданно встретил Рубцова на Кавказе, во время чеченских событий. Та встреча была короткой, и Лимонову так и не удалось узнать подробности из жизни Рубцова. Он сделал тогда единственный подходящий вывод, что Комбат превратился в наемника. И, похоже, тогдашнее его предположение теперь подтверждается самым непосредственным образом.

Что Комбат справится с заданием, у Лимонова не было ни тени сомнения. Но у него не выходило из головы, почему Комбат вдруг будет работать на Валдая. Они ведь совершенно разные люди. Какая между ними связь? Неужели Валдай знает о Комбате нечто такое, чего не знает он, генерал юстиции? Памятуя о прошлом Комбата-наемника, Лимонов решил, что нельзя исключать варианта работы за большие деньги. Ведь Костиков, судя по его словам, обещал Валдаю за работу солидную сумму, причем половину этой суммы он уже уплатил.

— Итак, Олег, ты свалил бремя ответственности на криминального авторитета и сейчас отправляешься в Челябинск, где и будешь дожидаться результатов? — после длительной паузы произнес генерал.

Эти слова заставили Костикова поежиться, словно волна лихорадочного озноба прокатилась по телу.

— Видеокассету ты тоже оставил ему, — в том же тоне продолжал Лимонов. — Теперь у тебя на руках не осталось никаких страховок.

— Почему же? В почтовом конверте вместе с кассетой было вот это…

Костиков открыл кейс, вынул и протянул ту самую записку, которая так развеселила Валдая. Лимонов внимательно прочитал записку: «Мудаку, который мнит себя губернатором. Если ты не снимешь свою кандидатуру, еще три подобных сувенира покажут по центральным телеканалам. Доброжелатели».

— Если это не пустые угрозы, то дело может иметь далеко идущие последствия, — заметил Лимонов.

— Знаешь, Валдай сказал мне то же самое — Костиков сообщил это для самоуспокоения. Однако какого-то конкретного практического значения этот вывод ни для него, ни тем более для Лимонова не имел. — Что еще ты можешь сказать о записке?

— Обыкновенный лист бумаги стандартного формата для принтерной печати, — ответил Лимонов.

— Послушай, Вик, — обратился к нему Костиков так, как называл его еще в студенчестве, — а если попробовать проверить листок на отпечатки пальцев?

— Сколько человек держало его в своих руках?

— Кроме нас двоих, только Сазонов и Валдай.

— Сазонов… Это глава твоего избирательного штаба?

— Он самый, — ответил Костиков.

— Надежный человек?

— До сих пор — да.

— Оставь письмо мне, посмотрю, что из него можно выжать, — сказал Лимонов.

Костиков тут же кивнул.

— А конверт? — спросил Лимонов.

— Конверт? Какой конверт? — переспросил Костиков.

— Ты сказал, что послание и кассета были в конверте, не так ли? — сказал Лимонов.

— Ах да, я совершенно забыл, — спохватился Костиков. — Он снова открыл кейс, быстро отыскал объемный конверт желтого цвета и протянул Лимонову. — Возможно, что они находятся не там, откуда был послан конверт, — сказал он, глядя, как Лимонов принялся рассматривать отправительные штемпеля.

— Да, вполне возможно, — согласно кивнул Лимонов и положил конверт туда же, куда и послание.

— Теперь, Вик, ты знаешь причину моего приезда в Москву, — сказал Костиков. — Если из всех моих стараний ничего не выйдет, придется подчиниться и снять свою кандидатуру с выборов.

Лимонов не на шутку заволновался. Тот, кто был знаком с ним близко, знал, что сильное нервное волнение Лимонова выражалось в курении. В спокойной обстановке он почти никогда не курил. Но как только начинал волноваться, тут же брал в руки сигарету. И чем сильнее было волнение, тем чаще он курил. По этой причине в его рабочем кабинете, городской квартире и загородном доме всегда была пачка сигарет. Даже личный водитель, зная подобную черту в характере своего шефа, на всякий случай держал в бардачке служебного автомобиля пачку сигарет.

Удивительно, но при всем своем волнении Лимонов никогда не терял контроль над ситуацией.

— Мы с тобой знаем друг друга тысячу лет, и мое желание помочь тебе совершенно искреннее, — сказал Лимонов. — Жаль, что ты счел приемлемым обратиться не ко мне, а к Валдаю.

— Все, что в моих силах, сделаю, — продолжил он, покачивая желтым почтовым конвертом, в который начал вкладывать записку с угрозами. — Остальное будет зависеть не от меня.

Последнюю фразу Лимонов произнес с загадочной многозначительностью. Трудно было понять, то ли он намекает на Валдая, то ли на Комбата, то ли на самого Костикова.

— Ты о чем? — сбитый с толку мудрым изречением, спросил Костиков.

— О том, что ни моя служебная должность, ни мои личные связи не помогут избежать тебе краха в случае, если Валдай и нанятый им человек провалят дело, — пояснил Лимонов.

Костиков лихорадочно обдумывал создавшееся положение. Возможно, он и в самом деле поступил неосторожно. Еще в первые годы новой политической ситуации в стране, накануне распада огромной социалистической империи, когда он задумал оставить юридическую карьеру и податься в большой бизнес, он предусмотрительно обзавелся несколькими фальшивыми паспортами. Теперь по одному из них, на имя Свиридова Геннадия Олеговича, Костиков прилетел в Москву. Прилетел для того, чтобы попросить помощи не у Бориса Осиновского — известного олигарха и основного спонсора своей предвыборной кампании, и не у Виктора Лимонова — генерала юстиции и своего старинного приятеля, а у Паши Валдая — крупного авторитета, известного в криминальном мире третейского судьи.

Да, он должен был посоветоваться с Лимоновым. Кроме старинных приятельских отношений, тот имел личную заинтересованность в его победе на губернаторских выборах. Но Костиков этого не сделал. Встретившись с Лимоновым в аэропорту и рассказав о своей проблеме, Костиков понял, что Валдай в этом деле может оказаться посторонним человеком. Но он уже был не в силах повернуть все назад. Известный криминальный авторитет, имевший сильное влияние в определенных кругах, был посвящен в хитросплетения предвыборной кампании.

— Ты говорил, что за тобой следили, — напомнил Лимонов. — За тобой в самом деле следили?

— Да, — ответил Костиков.

— Кто?

— Понятия не имею, — вытирая обильный пот с лица, ответил Костиков. — Я встречался с Валдаем в ночном клубе. По-моему, «Пеликан». После нашего разговора подошел один из его мордоворотов и сказал, что возле клуба вертится парень. Но Валдай заявил, что это его проблема. Меня же усадили в автомобиль и доставили сюда, в аэропорт. С тех пор я никого не видел.

— Ты плохой кандидат в секретные агенты, Олег, — с нескрываемой иронией заметил Лимонов.

— Почему?

— Потому что уже более часа за тобой следит мой человек. Бьюсь об заклад, что ты и не подозревал.

— Ты прав, я действительно не догадывался, — пробормотал Костиков. Он стал вертеться по сторонам, вглядываясь в лица совершенно незнакомых ему людей.

— Зря стараешься, тебе ни за что его не вычислить, — уверил его Лимонов. — Мои ребята работают профессионально. У них есть то, чего нет у тебя, — чутье.

В другом месте и при иных обстоятельствах Костиков, может, и обиделся бы. Но теперь он принимал все как должное. Он соглашался с Лимоновым, полагаясь на его профессионализм.

— А за тобой могли следить из Челябинска? — спросил Лимонов.

— Раньше я ответил бы «нет», но теперь я даже не знаю, что сказать, — ответил Костиков, растерянно пожимая плечами. Он вспомнил, что на похожий вопрос уже отвечал Валдаю, но на этот раз решил не упоминать криминального авторитета при Лимонове. — Кроме того, я ведь летел не из Челябинска, а из Екатеринбурга.

— Я знаю.

В этот момент по громкоговорителю объявили посадку на авиарейс до Екатеринбурга.

— Мне пора, — спохватился Костиков.

Он чувствовал, что между ним и Лимоновым многое осталось недосказанным. Он не хотел улетать из Москвы с ощущением вины перед старинным приятелем. Костиков неподвижно стоял перед Лимоновым, словно ждал от него не то благословения, не то прощения за все свои оплошности.

Но он не дождался ни того, ни другого.

— Что ж, иди, раз пора, — сказал ему напоследок Лимонов.

Скрестив руки на груди, в одной из которых держал желтый почтовый пакет, он всем своим видом показывал, что не собирается провожать Костикова. Тот еще некоторое время колебался, а затем протянул руку и нерешительно произнес:

— Пора прощаться. Бывай, Вик.

В голосе Костикова снова появились нотки обреченности. Он как будто хотел вызвать у Лимонова жалость и сочувствие. Можно было подумать, что он собирается не в Екатеринбург, а на ПМЖ за границу.

— Бывай, Олег, — спокойно и без всяких эмоций сказал Лимонов, ответив крепким рукопожатием.

Костиков повернулся и стал медленно удаляться. Лимонов тут же сделал знак Скворцову проводить его. Сам он остался на прежнем месте, взглядом провожая старого приятеля. Ему было невдомек, что виделся он с ним последний раз в своей жизни.

Ноя провели к Валдаю в тот самый кабинет, где всего несколько минут назад побывал Костиков. Когда его ввели, Валдай стоял у окна спиной к входной двери, потягивал из фужера коньяк, наслаждаясь напитком и видом на город. Будто в ожидании особого приглашения, Ной остановился на пороге. За его спиной неотлучно находились те двое, что привели его с улицы.

Быстро, одними глазами Ной осмотрел комнату. И само помещение, и с особым шиком подобранная обстановка, и двое парней за его спиной свидетельствовали о том, что парень оказался у влиятельного человека. Но кто этот человек, ему еще предстояло узнать.

Тем временем Валдай не спешил заводить с ним знакомство. Некоторое время он с удовольствием пил коньяк и смотрел в окно.

Наконец Ной не выдержал.

— Я не понимаю, по какому праву меня схватили и притащили сюда? — задал он вопрос и тут же ощутил, как чья-то тяжелая и крепкая рука легла на его правое плечо.

Ной повернул голову. Это был крепыш с угрюмой физиономией. Всем своим видом он приказывал парню замолчать. Он так сильно сжал ему шейную мышцу, что Ной ощутил, как немеет его правая рука. И хотя Ной прекрасно понимал, что сопротивление бесполезно, он все же попытался вывернуться. Однако крепыш перехватил его левую руку и, не прилагая особых усилий, так сдавил запястье, что Ной посчитал за лучшее не сопротивляться.

— Ну все, все, перестань, я сдался, — внезапно охрипшим голосом произнес Ной.

Несмотря на подобные заверения, крепыш своими тисками-руками продолжал сжимать ему шейную мышцу и запястье.

Валдай тем временем отошел от окна, взял со стола пачку сигарет «Camel», вынул из нее одну, опустился в кожаное кресло, помял сигарету в руке и наконец закурил. За все это время он ни разу не взглянул на молодого человека, которого его парни привели для разбирательства.

— Ладно, Янычар, отпусти его, а то и в самом деле загнется раньше срока, — распорядился Валдай, затягиваясь сигаретой и выпуская носом две струйки дыма.

Крепыш с угрюмой физиономией, которого незнакомец назвал турецким словом Янычар, подчинился. Он отпустил Ноя, и тот принялся потирать ладонями больные места.

— Что, не нравится? — продолжая дымить в пространство перед собой и не глядя на Ноя, произнес Валдай. — Учти, Янычар и не на такое способен.

Он говорил совершенно спокойно, но от этого спокойствия веяло реальной угрозой. Ной вдруг подумал, что у него действительно нет никаких шансов выбраться отсюда живым, и невольно ощутил, как волна ледяного холода прокатилась по его спине. Не так-то просто было он бы справился с крепышом по кличке Янычар, а таких, как Янычар, за входной дверью было еще человек пять — семь, не меньше.

— Так что давай, ушастый, сливай своего пахана, — потребовал Валдай.

Ной догадался, что незнакомец имеет некоторое отношение к криминальному миру. Подобный сленг был хорошо знаком парню. Но он не торопился бросаться в ноги этому щуплому русоволосому человеку со смуглой кожей и молить его о пощаде. От необдуманного поступка его удерживал страх возможного наказания со стороны Панкрата. Он решил, что лучше продолжить начатую игру и остаться в роли обычного прохожего, схваченного по чистой случайности.

— Я не понимаю, чего вы от меня хотите? — ответил он, стараясь как можно более натурально изобразить полное неведение.

Впервые за время разговора Валдай обернулся и посмотрел на Ноя. Встретив пронзительный взгляд светло-серых глаз незнакомца, Ной ощутил безжалостный холод. Комок подступил у него к горлу и перехватил дыхание. Парень весь насторожился, невольно подался назад, но натолкнулся на Янычара. Преданный слуга и телохранитель Валдая крепостной стеной встал на его пути. Решительный взгляд Янычара свидетельствовал о том, что он готов по одному движению руки хозяина свернуть шею пришельцу.

— Учти, ушастый, я никому не повторяю дважды, — со строгим видом предупредил Валдай, дирижируя при этом указательным и средним пальцами правой руки, между которыми была зажата сигарета.

— Послушайте…

— Заткнись! — рявкнул на него Валдай, не позволив произнести ни одного слова.

Он резко выпрямился, поднявшись с кожаного кресла, быстро приблизился и оказался рядом с ним. Только теперь Ной обратил внимание на то, что он был ниже среднего роста и ему приходилось смотреть снизу вверх. Про себя он не преминул отметить, что у собеседника намного больше седых волос, чем это показалось при беглом взгляде, а власть этого человека, скорее всего, безгранична.

— Запомни, ушастый, ты здесь не затем, чтобы тебя выслушивали. — Холодный зловещий блеск в глазах низкорослого не сулил Ною ничего хорошего. — Ты здесь для того, чтобы отвечать на мои вопросы, которые я никому и никогда не повторяю дважды.

Неизвестно откуда в руках незнакомца появился пистолет, и его ствол уткнулся Ною прямо в нос.

Парень услышал запах порохового нагара и подумал, что так пахнет смерть. Сердце в груди бешено заколотилось. Он невольно подался назад, но оказался в руках Янычара, сжатый за плечи крепкими, стальными клещами. Мозг лихорадочно работал только над одной-единственной мыслью — о спасении.

Ной был не из робкого десятка. Даже в этой, казалось бы, совершенно безвыходной ситуации он прекрасно понимал, что может рискнуть. Несмотря на могучий рост и стальные мускулы, Янычар не представлялся ему таким уж непреодолимым препятствием. Для подобного случая Ной всегда имел в запасе пару специфических приемов. Так что он мог вполне освободиться от своего настойчивого опекуна, а затем атаковать его хозяина. При хорошем раскладе Ной мог бы завладеть пистолетом и вооружиться против них обоих. Но он понимал, что кроме этих двоих есть еще и другие, которые стоят за дверью. Если он не ошибся и правильно определил статус низкорослого собеседника, это был крутой бугор. И в таком случае у него под рукой имеется по меньшей мере человек десять. В обойме же пистолета, если это была не «кукла», не больше пяти-семи патронов. Поэтому, взвесив все «за» и «против», он отказался от риска. Разум возобладал над эмоциями.

Валдай пристально посмотрел в глаза парню. Словно угадав ход его мыслей, он приставил пистолет ко лбу Ноя.

— Чувствуешь запах? — с наглой ухмылкой произнес он. — Это пороховой нагар. Буквально вчера из этой пушки вылетела такая маленькая мушка и проделала дырочку во лбу одного чурбана. Совсем небольшую такую дырочку. Но знаешь, ее уже никто не сумел залатать, и бедняга отдал концы… Не заставляй меня повторять тот же эксперимент с тобой, — грозно предупредил Валдай, снял пистолет с предохранителя и взвел курок.

Неожиданно громкий щелчок курка заставил парня невольно вздрогнуть. Холодный пот выступил у него на лбу, от лица отхлынула кровь, а из груди вырывалось частое дыхание. Он понял, что дальнейшие препирательства не имеют никакого смысла. Этот авторитетный фраер и его мордовороты запросто убьют его здесь, за две тысячи километров от дома, а труп сбросят в какой-нибудь мусоровоз. Подобная перспектива никак не улыбалась Ною.

— Меня направили пасти мужика, который только что уехал отсюда. Больше я ничего не знаю, — задыхаясь, ответил он.

— Кто направил? — с невозмутимым спокойствием спросил Валдай.

Парень не ответил.

— Кто? — Валдай приставил ствол пистолета к щеке парня.

— Панкрат, — последовал ответ.

Валдай все еще держал пистолет у лица парня и пристально смотрел ему в глаза. Ною казалось, что этот холодный взгляд пронзает его насквозь, проникает глубоко внутрь и леденит кровь.

— Панкрат?!! — переспросил незнакомец со зловещим блеском в глазах. — Так это он приказал следить за Костаном?

Ной снова многозначительно промолчал. Он прекрасно понимал, что и так наболтал лишнего. Узнай об этом Панкрат, Ной не избежал бы самого жестокого наказания.

Валдай убрал пистолет от лица парня и отошел в сторону. Пистолет исчез в его руках так же незаметно, как и появился. Ной вздохнул свободно и немного расслабился. Второй раз опасность прошла рядом. Казалось, теперь не стоит так переживать за исход разговора с незнакомцем. Ной даже успел поймать себя на мысли, что после такого поворота событий его вряд ли убьют. Похоже, незнакомец слышал о Панкрате, а возможно, был лично знаком с ним.

Между тем сам Валдай в эту минуту размышлял совершенно об ином.

— И где ты сел на хвост Костану? — спросил он парня.

— Еще в Челябинске, — последовал ответ.

— Ты пас его от самого Челябинска?

— Да. Следом за ним из Челябинска я доехал до Екатеринбурга. Там он неожиданно направился в аэропорт, взял билет и сел в самолет до Москвы. Мне приказали следовать за ним по пятам.

— И ты приперся в златоглавую?

— Да.

— Ловок, шельма, ничего не скажешь! Ты пас его даже у ипподрома?

— Да, — поколебавшись, ответил он.

Валдай метнул взгляд, полный упрека, на своего телохранителя.

— А в этом случае кто лоханулся?

Янычар виновато потупил взор.

— Потом поговорим, — пообещал авторитет.

Он вернулся на свое прежнее место, удобно устроился в кожаном кресле, раздавил в пепельнице окурок, плеснул в фужер коньяка, выпил. Прежний зловещий блеск в его глазах, казалось, погас.

На какое-то время в комнате воцарилась полная тишина. Хозяин комнаты и, похоже, всего заведения как будто потерял всякий интерес к Ною. Он неподвижно сидел в своем кресле и отстраненно смотрел в пространство, словно обдумывая следующий шаг сложной шахматной партии.

— А зачем Панкрат следит за Костаном? — после непродолжительных размышлений наконец спросил Валдай.

— Я всего лишь выполняю свою работу, — как можно спокойнее ответил Ной, стараясь не раздражать вспыльчивого незнакомца. — Мне приказали его пасти, вот я и пас. Они ведь конкуренты на выборах. Больше я ничего не знаю.

Валдай не верил ни единому слову этого парня, стоявшего перед ним с обиженным выражением лица. Слишком заученными выходили фразы и слишком явным было его желание поскорее убраться из этого здания. Но он также понимал, что даже при хорошей «обработке» парень вряд ли скажет больше, он больше не знает.

— А ты не справился со своей работой, ушастый, — произнес Валдай. — Он продирижировал свои слова рукой, в которой на этот раз держал не сигарету, а фужер. — Мало того что ты прохлопал Костана, так ты еще продал Панкрата.

Парня охватил страх. Незнакомец как будто читал его мысли. Конечно, он был прав, теперь у него возникнут неприятности.

Валдай взглянул на парня и, видимо, снова догадался о его мыслях и внутреннем состоянии.

— Ладно, ушастый, не дрейфь, — с циничной ухмылкой сказал он. — Можешь проваливать. При случае передай привет Панкрату от Валдая. Скажи, что Костан приходил ко мне за помощью, но я отказался помогать. Я не привык совать нос в чужие дела, особенно если они отдают тухлятиной. Иди, ушастый, я отпускаю тебя. Знай мою доброту. Но смотри не попадайся мне на глаза… Янычар, проводи его до выхода, — распорядился он и потянулся за сигаретой.

Прежде чем Янычар вытолкнул его за дверь, Ной в последний раз посмотрел на этого человека. Его взгляд непроизвольно зафиксировал перстень с рубином на левой руке незнакомца, назвавшегося Валдаем.