Последний герой

Глава 13

Генерал Лимонов провел бессонную ночь, разные тревожные мысли не давали покоя. Он размышлял о неожиданном служебном совещании, на которое не был приглашен. Он вспоминал свой разговор с генералом Трошиным и все думал о том, в какой степени может доверять и полагаться на меркантильного коллегу. Его волновала поездка Скворцова в Челябинск и тот результат, с которым она закончится. Недоумевая по поводу повышенного интереса со стороны своего ведомства к Борису Осиновскому, он думал о том стремительном взлете, который совершил этот человек от заведующего лабораторией системного проектирования в Институте проблем управления до всемогущего олигарха. Лимонов понимал, что если по указке сверху в его ведомстве действительно начнут раскручивать очередной «процесс над ведьмами», то Осиновскому уже не быть олигархом в этой стране. И тогда у него сам собой напрашивался вывод о том, что следует оставить надежду на успех Костикова на выборах. Без денег Осиновского ему не было никакого дела до того, кто займет пост челябинского губернатора.

Все волнующие генерала проблемы, по большому счету, сводились к одной — беспокойству за свою дальнейшую судьбу.

Он еще не знал, какое решение приняла коллегия на закрытом совещании. Казалось, не стоит беспокоиться раньше времени. Но многолетний опыт работы в прокуратуре научил его предугадывать ситуацию.

На следующий день он прибыл на службу как обычно, поднялся в свой рабочий кабинет. Не было никакого желания заниматься служебными делами. Голову переполняли недобрые предчувствия. Он взял со стола ежедневник, начал просматривать, но тут же отбросил в сторону и откинулся на спинку кресла.

Минуту спустя Лимонов потянулся к коммутатору внутренней связи и набрал номер служебного кабинета Трошина.

— Здравствуй, Леонид Михайлович, — приветствовал он коллегу, услышав знакомый голос. — Лимонов беспокоит.

Генерал старался говорить как можно более бодро.

— А, Виктор Владимирович! Привет, привет! — узнал его Трошин. — Ну, что скажешь?

Трошин ни под каким предлогом не стал бы откровенничать с ним по телефону, да еще внутриведомственному.

— Что я могу тебе сказать? Работаем, — прозвучал ответ.

— Это хорошо, когда есть чем заняться. — Трошин тяжело засопел в телефонную трубку. — А я вот перекладываю разные бумаги с места на место. Уже все шкафы забиты этими папками, а их все прибавляется.

— Компьютером надо пользоваться, создавать базу данных. Не понадобится ни папок, ни шкафов.

— Компьютерами пусть молодежь себе глаза портит, а я как-нибудь по старинке. Сколько мне осталось?

— Так, может, устроишь небольшой перекур? Я вот решил размяться. Не желаешь присоединиться? — предложил Лимонов.

— Я не курю, — возразил Трошин. — А вдыхать дым, когда ты не куришь, говорят, во много раз вреднее, чем курить сигарету.

Лимонов сердито нахмурился. Трошин явно отказывался от встречи с ним. Тем не менее Лимонов проявил настойчивость.

— Да я тоже бросил, — сказал он. — Просто засиделся в кресле. Вот и решил кости размять, пройтись в вашу сторону.

— Ладно, уговорил, — тяжело просопел Трошин, понимая, что Лимонов просто так не отстанет.

Лимонов расценил подобное поведение коллеги как недобрый знак для себя. И от этого ему захотелось поскорее узнать, что же происходило на закрытом совещании у Первого, какие вопросы поднимались и какие решения были приняты.

Он вышел из кабинета. В приемной на своем обычном месте сидел Игнатов. Увидев генерала, он вскочил по стойке «смирно» и поздоровался. Лимонов мельком взглянул на помощника и вспомнил разговор со Скворцовым, который советовал внимательнее присмотреться к Игнатову.

— Валерий, я жду важного звонка, — предупредил генерал. — Сейчас мне необходимо отлучиться. Если позвонят, скажите, чтобы перезвонили через полчаса.

— Хорошо, Виктор Владимирович, будет сделано, — угодливо склонил голову Игнатов.

Лимонов поспешно вышел в коридор. Кабинет Трошина располагался выше, поэтому он направился к лифту.

Генерал еще издали заметил тучную фигуру коллеги. Сомкнув руки за спиной, он с озабоченным видом прохаживался вдоль окна в конце коридора.

— Рад видеть вас в добром здравии, — с фальшивым благодушием произнес Лимонов.

Трошин бегло огляделся. Было понятно, что он не в том настроении, чтобы выслушивать комплименты. Суровый и сосредоточенный, он не выказывал даже малейшего желания общаться с Лимоновым. Впрочем, как и с кем-либо другим из числа своих коллег.

— Не самое подходящее место и время ты выбрал, чтобы откровенничать, дорогой Виктор Владимирович, — начал с упрека Трошин.

Он сильно волновался, а потому часто моргал своими поросячьими глазками и сильно потел.

— Неужели все так плохо? Неужели наступили те самые времена? — с мнимым задором спросил Лимонов.

Он старался не столько приободрить Трошина, сколько отрешиться от собственных худших предположений.

— В нашем ведомстве стены имели уши во все времена, — многозначительно заметил Трошин почти шепотом.

С тяжелым кряхтением он сунул руку в боковой карман форменного кителя, вынул платок и импульсивными движениями стал утирать обильный пот с одутловатого лица.

— Что касается вчерашнего совещания, — с недовольным видом буркнул он и в очередной раз воровато огляделся, — то могу сказать одно: ничего страшного пока не произошло, но подстраховаться не мешает.

— Будут раскручивать только Осиновского или задумывается более масштабная акция? — прямым текстом спросил Лимонов, отчего лицо его собеседника нервно перекосилось.

— Кто его знает, как все будет, — сглотнув слюну, пролепетал Трошин. — Пока говорили о его связях с телевидением, «Аэрофлотом» и «Автопромом». Но ты же знаешь, как бывает. Тронь одно, и ниточка потянется к другому.

— А по ведомству как обстоят дела? — Лимонову хотелось узнать, почему же все-таки он не был приглашен на совещание.

— Если хочешь знать, чего нам ожидать в ближайшем будущем, то вот что я тебе скажу: Первый не намерен проводить никаких чисток и сдавать своих сотрудников, — ответил Трошин.

— Но это в ближайшем будущем, а в отдаленной перспективе?

В этот момент дверь одного из кабинетов распахнулась, в коридоре неожиданно появился полковник Зеленин.

— Желаю успехов, Виктор Владимирович, — Трошин сознательно заговорил громче.

Он схватил Лимонова за руку, потряс ее и тут же заторопился.

— Мне пора. Как-нибудь поговорим.

Не дожидаясь ответной реакции со стороны коллеги, Трошин резко повернулся и направился в свой кабинет.

Лимонов последовал его примеру. Вернувшись в служебный кабинет, генерал еще долго был не в состоянии работать. Его мысли были заняты проблемами совсем иного рода. Поэтому когда в дверях возникла фигура помощника Игнатова, Лимонов с нескрываемым раздражением выпалил:

— Что еще?

— Виктор Владимирович, только что сообщили… Вчера вечером погиб Олег Геннадьевич Костиков, — доложил помощник.

— Что-о? Как погиб? — переспросил Лимонов, невольно вставая со своего места.

— Звонит Сазонов — глава его предвыборного штаба. Вас соединить с ним?

Это было как снег на голову. До Лимонов «слова Игнатова доходили будто во сне. Он был ошеломлен, растерялся и перестал адекватно воспринимать происходящее вокруг. Помощник осторожно повторил свой вопрос, но генерал промолчал. Он мог предполагать всякое, но не был готов к столь трагическому повороту событий. Мысли в голове пришли в хаотичное состояние, перед глазами повисла сплошная пелена непроницаемого густого тумана. В уме гулким эхом постоянно отдавалось лишь одно слово — погиб-погиб… погиб.

Лимонов упал в кресло, из которого минутой раньше встал во весь рост. Немигающим взором он смотрел в пространство перед собой и, казалось, ничего не видел. И только когда Игнатов прямо из графина плеснул ему в лицо водой, Лимонов встрепенулся и начал приходить в себя.

— Виктор Владимирович, на проводе Сазонов ждет, — напомнил он. — Что мне ему ответить?

— А где Скворцов? — вдруг вспомнил о своем помощнике Лимонов.

— Скворцов? Понятия не имею. Звонит Сазонов. Вы будете с ним говорить или пусть перезвонит? — напомнил Игнатов.

— Да, я поговорю с ним, — потерянным и совершенно изменившимся голосом ответил Лимонов.

Помощник поспешил из кабинета, чтобы переключить разговор на генерала. Когда раздался звонок, Лимонов потянулся за трубкой телефона. И вдруг он заметил, как сильно дрожит его рука. Сняв трубку, он произнес тихим потерянным голосом:

— Лимонов слушает.

Когда Самойлов вернулся к Панкрату и передал ему свой разговор с Костиковым, авторитет пришел в ярость.

— Видали вы его? Еще и храбрится, говнюк! Ни хрена не выйдет. По коням, ребята! — приказал он своим амбалам.

Соскучившись по настоящему делу и торжествуя по поводу того, что босс перестал слушаться Чебурека, парни пришли в восторг.

В который раз адвокат действительно пытался удержать Панкрата от неразумных действий. Но авторитет пришел в такое негодование, что даже пригрозил Самойлову.

— Заткнись, Чебурек! — заорал он. — Мне надоела твоя хитрая политика и тонкая дипломатия. Я хочу действовать.

— И ты поедешь к Костану? — в тон авторитету спрашивал адвокат.

— Иногда бывают моменты, когда гора вынуждена сама пойти к Магомету, — стоял на своем Панкрат.

Видя его непреклонность, Самойлов отстал. Вместе с остальными он сел в автомобиль. На четырех автомобилях они подъехали к зданию по улице Цвиллинга в тот самый момент, когда Костиков в сопровождении Скворцова появились в дверях.

— Смотри, босс, Костан, — указал на Костикова один из его парней.

Увидев Костикова, Панкрат сделал знак своим парням оставаться на месте.

— Кто это с ним? — не отрывая взгляда от конкурента по выборам и его спутника, спросил Панкрат.

Свой вопрос он адресовал Самойлову, сидевшему на заднем сиденье джипа «чероки».

— Понятия не имею, — ответил тот. — Когда я выходил от Костана, он был в приемной и базарил с Сазоном.

— Новенький в команде Костана? — прозвучал риторический вопрос. — Ладно, пощупаем обоих. Давай за ними, — приказал он парню, сидевшему за рулем джипа.

Они следовали за джипом «ниссан-патрол» по Цвиллинга, потом по Кирова и проспекту Победы. Поняв, что Костиков направляется домой, Панкрат сказал водителю:

— Они катят в Градский Прииск. Обойдем их со стороны Шершней.

Когда они снова выехали на трассу, ведущую в Градский Прииск, автомобилей практически не было. Впереди двигался джип Костикова.

— Догони и прижми их, — снова распорядился Панкрат.

Водитель беспрекословно выполнял требования босса. Джип «чероки» стремительно рванулся вперед, настиг «ниссан-патрол» и пошел на обгон.

— Осторожно, не угробь! — взглянув из-за спины водителя на показания спидометра, с опаской заметил Самойлов. — Смотри в оба за дорогой. Не забывай, скоро будет резкий поворот.

— Не учи меня водить машину. Я знаю эту дорогу как свои пять пальцев, — недовольным тоном ответил на предупреждение водитель.

Они догоняли автомобиль Костикова по встречной полосе. Когда они оказались на расстоянии вытянутой руки, брызги дождевых луж, вылетавшие из-под колес джипа, ливнем обрушились на лобовое стекло. Водитель предусмотрительно включил дворники.

Безумная гонка начинала тревожить не только Самойлова. Вспомнив о возможной опасности, Панкрат накинул на себя ремень безопасности.

— Может, нам лучше притормозить, босс? — осторожно предложил водитель. — Через минуту начнется поворот. При таком ходе можем и не вписаться.

— Накаркай мне, — пригрозил Панкрат, с упреком посмотрев на парня за рулем. — Хорошо, отстань, — спустя мгновение согласился он. — Прижмем их после поворота.

Получив добро, водитель сбросил скорость. Он начал было пристраиваться за джипом «ниссан-патрол», но неожиданно тот опрокинулся на бок, несколько раз перевернулся и замер в откосе дороги.

Видя происходящее у него на глазах, водитель в испуге стал тормозить. Словно хищный зверь с агрессивным оскалом, в унисон джипу «ниссан-патрол» зашипела резина шин. Джип «чероки» начал уходить в сторону с проезжей части. Но водитель ловко вывернул руль, произвел маневр и удержал автомобиль в устойчивом положении. Лишь когда джип замер у самого края дорожного откоса, водитель и все его пассажиры вздохнули с облегчением. Но еще несколько минут после этого никто не мог пошевелиться.

Сзади, на расстоянии всего в четырех-пяти метрах от джипа, остановились джип «опель», «БМВ» и «мерседес». Из них вышли амбалы Панкрата и направились к переднему джипу «чероки».

— Я предупреждал, что это может плохо кончиться, — внезапно охрипшим голосом произнес Самойлов.

— Смотри не обделайся, — упрекнул его Панкрат. — Молодец, Гоша. Ты настоящий ас, — похвалил он водителя.

— Ну и прокатились же мы, босс! — отозвался о скоростной поездке с преследованием один из подошедших амбалов.

— Что будем делать, босс? — поинтересовался второй.

— Ничего, — ответил Панкрат. — Нам здесь больше делать нечего. Так что возвращайтесь по своим местам!

Когда амбалы отошли, он обратился к парням, сидевшим за ним:

— Ной, Алтай! Пойдите гляньте, как там что.

Те не стали ждать повторного приказа, вышли из автомобиля и бросились к джипу «ниссан-патрол». Автомобиль лежал на левом боку, и его правые колеса еще вращались. Ной и Алтай обошли джип вокруг, заглянули внутрь.

— Этим кранты, — констатировал Алтай после того, как осмотрел водителя и Скворцова.

Оба лежали в неестественных позах друг на друге. Лобовое стекло автомобиля было забрызгано их кровью.

— А что у тебя? — обратился парень к Ною, который склонился над телом Костикова.

— Костану тоже крышка, — ответил тот.

— Валим отсюда, пока никто не нарисовался на дороге, — сказал Алтай.

— Погоди, здесь какой-то портфель, — ответил Ной. — Наверняка Костана.

— На хрена тебе его портфель? Разве Панкрат говорил брать что-нибудь?

— А если там важные бумаги?

Не обращая внимания на возражения приятеля, Ной просунул руку в салон и взял кейс Костикова. Затем они так же быстро возвратились в свой джип.

— Что ты приволок? — спросил Панкрат, когда они оказались в салоне.

— Я говорил ему, чтобы ничего не трогал, — выступил Алтай.

— Кейс Костана, босс, — оправдался Ной. — Здесь могут оказаться ценные телеги.

— Костан не дурак, чтобы без охраны таскать ценные телеги, — сказал авторитет.

— Я видел его с этим кейсом в Москве, и тогда он тоже был без охраны, босс, — напомнил Ной.

— Он прав, — вступился за парня Самойлов. — Следует взглянуть на содержимое кейса.

— Ну, смотрите, — предупреждающим тоном произнес Панкрат. — Если кто пронюхает про то, что кейс Костана оказался в наших руках… Сматываемся отсюда. Поворачивай обратно, Гоша, — сказал он водителю.

Парень включил заднюю передачу, вывернул руль и тронулся вперед. Задние автомобили последовали его примеру. Через минуту они успели достаточно отъехать от места происшествия. И все же им хорошо было слышно, как с грохотом взорвался бензобак джипа «ниссан патрол».

— Ну вот, Костан уже на небе, — оглянувшие на пламя, которое взметнулось над автомобиле! Костикова, произнес Панкрат.

Через несколько километров автомобили строй ной колонной свернули направо и проследовал в направлении Шершней. Покинув автомобили амбалы Панкрата набросились на выпивку. Уединившись в бильярдной и у телевизора, все вполголоса обсуждали происшествие, очевидцами которого стали.

Между тем Панкрат и Самойлов ушли в отдельную комнату и распотрошили кейс Костикова. Самойлов просматривал бумаги и передавал их Панкрату, при этом сопровождая каждую из них собственными комментариями. Когда же дошел до папки с соглашением между Костиковым Осиновским и Лимоновым, он на мгновение лишился дара речи.

— Панкрат, это же бомба! — потрясая документами в руках, объяснил Самойлов. — Это соглашение, которое заключили Костиков и Осиновский при участии Лимонова. Они договорились что Осиновский дает полное финансировании предвыборной кампании Костикова, а тот, в свою очередь, став губернатором, пробивает для олигарха подряд на строительство комбината по утилизации радиоактивных отходов… Черт! — Адвокат в прямом смысле слова ухватился за голову. — Оказывается, нам с тобой даже во сне не снилось, какие огромные бабки работают на предвыборную кампанию Костана.

— Работали, Аркаша, работали, — поправил его Панкрат.

— Да, ты прав, работали, — согласился Самойлов, с важным видом перебирая бумаги. — И знаешь, что я тебе скажу…

Он оторвался от документов и выразительно посмотрел на Панкрата.

— Я понял, что ты хочешь сказать, — догадался тот.

— Понял? Так что, может, стоит позвонить генералу юстиции Лимонову? Как ты считаешь? А то и всесильному олигарху Осиновскому. Повод у нас есть, — указывая на кейс, сказал Самойлов.

— А про тот повод ты забыл? — кивнув головой в сторону, напомнил о дорожной аварии Панкрат.

Он стоял перед Самойловым в полный рост, держал руки в карманах брюк и слегка покачивался, перекатываясь с носков на пятки.

— Из-за чего переживать? Мы к нему непричастны, — совершенно спокойно ответил Самойлов. — Водитель Костикова на мокрой трассе превысил скорость, не справился с управлением автомобиля и съехал в кювет, что привело к гибели его самого и пассажиров. Поверь, я смогу доказать это в любом суде, — самоуверенно заявил адвокат.

По лицу Панкрата расплылась ироничная гримаса.

— Ты уже взрослый мальчик, но еще совсем желторотый, Аркаша, — сказал он. — Ты хоть соображаешь, что гибель кандидата в губернаторы, пусть и в автомобильной катастрофе, это тебе не гибель какого-нибудь бизнесмена. Кому нужны твои суды? Никто не станет даже слушать твои складные разговоры. Ты видишь, какие у них интересы? — Панкрат ткнул пальцем в бумаги, лежавшие на столе перед Самойловым. — Да что мне тебе объяснять. В делах о больших бабках ты и сам дока. За свои бабки Осиновский купит лабуса, который приедет сюда и поочередно перещелкает всех, кто на него косо посмотрит. А нас с тобой тем паче. Смекаешь, к чему все катится? Так что знать бы то место, где соломку подстелить.

— Да, мы оставили кучу улик против себя, — задумался Самойлов. — Вычислить, что за тачки стояли всего в десятке метров от места аварии, а потом смылись, для опытного глаза не составит большого труда. И не надо строить никаких предположений. Так по-твоему?

— Скумекал наконец? То-то. Опрометчиво мы шлифанули кейс, опрометчиво.

— А ты не думаешь, что сегодня туда приедут обыкновенные простофили, составят протокол и доставят трупы куда следует? К завтрашнему утру, когда за дело возьмутся более-менее толковые ребята из прокуратуры, там побывает такое количество зевак, что наших следов не будет и в помине. Их сотрут с лица земли. Как будто их там никогда не существовало. Чем тебе не веский аргумент? — наслаждался своей догадливостью Самойлов.

— Когда начнется большая разборка, этого никто не примет во внимание. Каждый будет дрожать за свою собственную шкуру, — сказал Панкрат. — Поверь моему горькому опыту. Я знаю, что такое разборки.

Самойлов мельком взглянул на авторитета, в голосе которого, как ему показалось, сквозила обреченность.

— Никто не вспомнит добро, которое ты сделал в прошлом, — продолжал Панкрат с глубокомысленным видом. — Все изойдутся слюной в неутолимой жажде крови и будут орать торжествуя: «Акела промахнулся! Акела промахнулся!» Хотя сделал он это не по своей вине. Это была чистая подстава. Но это уже никого не будет интересовать… Я ведь с самого начала предупреждал тебя, Аркаша, что все эти политические игры наверху, — он укоризненно потряс рукой, направляя в потолок указательный палец, — могут обернуться для нас большой бедой. Это была четко спланированная подстава.

— Мне кажется, ты слишком близко к сердцу принимаешь гибель Костана, вот и все, — ответил Самойлов, хотя рассуждения Панкрата, больше похожие на исповедь, навели и на него определенную тревогу.

— Да-а, Костан, — многозначительно произнес Панкрат и начал взад и вперед прохаживаться по комнате. — Много дел мы с ним переделали. Могли бы сделать куда больше. Чего ему не хватало? Нет, потянулся в политику! Вот и доигрался.

Самойлову не нравилось сентиментальное настроение Панкрата.

— Нам нужно решить, как мы все-таки поступим, — сказал он Панкрату.

— Как поступим? А как нам следует поступить? Пойти с повинной? Так, мол, и так, не виноваты мы, он сам разбился? Нет, Аркаша, здесь этот вариант не пройдет.

— А что если нам обратиться… к Валдаю? — предложил Самойлов.

Панкрат рассеянно посмотрел на своего адвоката.

— Не плюй в колодец, из него придется напиться, — произнес он. — Что ж мы, русские, за дураки такие? Другие люди на чужих ошибках учатся, а мы все время исключительно на собственных. Вот видишь, Аркаша, мы тоже I о Валдае вспомнили. Только не тот это путь, не тот.

— Почему?

— Потому что он заканчивается в кювете, — объяснил Панкрат.

Он все больше и больше начинал пугать Самойлова. Тот привык видеть авторитета всегда решительным, всегда непримиримым. И вдруг полная апатия и склонность к бездействию. Самойлов отнес это на счет сильного впечатления, произведенного на Панкрата гибелью Костикова, и нервного напряжения, от которого он и сам немало пострадал.

— Отложим бумаги до завтра, — предложил он. — Нам надо как следует отдохнуть и отрешиться от грустных мыслей.

— Вряд ли это поможет. Но пойдем выпьем вместе с ребятами, — предложил Панкрат.