Виктор Оксли и Джек Райан-младший прождали целый час, прежде чем начинать допрос киллера из «Семи сильных людей». Райан несколько раз предлагал англичанину начинать, но Окс каждый раз говорил, что лучше этому парню промариноваться в ванной еще немного. Он был зафиксирован в неудобной позе, без четкого понимания, что происходит. Оксли объяснил Джеку, что для агрессивного допроса было стандартной процедурой дать допрашиваемому время подумать о своем безвыходном положении.
Но Джек подумал и о том, что Окс просто хотел подольше посидеть, потягивая виски, так что, возможно, просто заговаривал зубы насчет «стандартных процедур».
Джек встал со стула, сказав, что собирается пойти и сам задать ему несколько вопросов, но Оксли убедил его еще немного подождать.
— Слушай, парень, ты может, собираешься сыграть в ерунду типа доброго и злого полицейских, но я намерен сыграть в злого, и злым буду я.
Оксли поставил бутылку с «коктейлем» из колы с виски на бетонный пол крошечного балкона, молча встал и направился в комнату. Джек двинулся следом и увидел, как Оксли снял свитер, обнажив широкую спину, покрытую татуировками, похожими на те, что он видел у него на груди. Окс бросил свитер на диван и несколько раз глубоко вздохнул, словно призывая давно уплывшее куда-то сознание вернуться на место. Затем он подошел к столу со стульями в углу и, с удивительной для своих пятидесяти девяти лет легкостью оторвал от стула одну из ножек. Затем он повернулся к Джеку.
— Нам надо узнать, кто его послал и зачем. Еще что-нибудь?
— Мне что, присутствовать не полагается?
— Нет, парень. Я пойду один.
Райан понял, что́ у Оксли было на уме.
— Слушай, — сказал он. — Я ценю твое желание держать меня подальше от всего, что может подставить меня или моего отца, но могу тебя уверить, что я и так по уши во всем этом.
Оксли секунду посмотрел на Джека, и ответил:
— Да плевал я на тебя и на твоего папу. Этот сортир размером с конуру, и если нас там будет двое, мне будет не размахнуться, если будет надо.
— А. Понял.
— Ты пока прояви себя умненьким мальчиком и просмотри его телефон. Может там будет что-нибудь, что я не смогу из него выбить. И да, сделай телевизор погромче.
— Ну хорошо. Только Окс… Я не говорю сюсюкаться с ним, но только не убивай.
Оксли кивнул, но его лицо стало пустым, как в тот момент, когда он снял свитер и снова стал бывшим узником ГУЛАГа.
— Когда-то давно я понял то, что не пожелаю понять тебе, — сказал он. — Иногда можно пожалеть, что выжил. Поверь мне, я не окажу ему милости, просто свернув шею.
Оксли зашел в ванную и захлопнул за собой дверь.
Он вышел через двадцать минут. Райан провел это время за попыткой разобраться в номерах на телефоне русского. Все вызовы были иностранными, но Райан на иное и не надеялся. И, естественно, не пытался набрать какой-либо. Контакты были набраны кириллицей, но, хотя Райан легко мог их прочитать, это было просто кучка ничего не говорящих имен.
Пока он просматривал номера и SMS-сообщения, Джек несколько раз услышал из ванной приглушенные вопли и два громких вскрика.
Лоб Виктора был покрыт потом. Хотя в нем было килограммов двадцать пять лишнего веса, Джек впервые заметил, что руки, плечи и грудные мышцы остались крепкими, несмотря на толстый слой жира. Он напоминал скорее стареющего распоясавшегося боксера, чем человека, просиживающего все свободное время за выпивкой в баре.
— Как он там? — спросил Джек.
Окс не ответил. Он просто вышел на балкон, глотнул свежего воздуха и подобрал свою бутылку. Затем он взял бутылку пива, открыл дверь в ванную и кинул ее туда.
Он снова закрыл дверь, подошел к кровати и рухнул на спину.
Наконец он ответил:
— Все замечательно. Поговорили как старые друзья. Его, кстати, зовут Олег.
— И что, даже бить не пришлось?
— Ну, пару раз поздоровался. А потом он уже сам все рассказал.
— И?
— Он из «Семи сильных людей». Прибыл в Великобританию три дня назад по украинскому паспорту, который получил от своих в Киеве.
— Киеве?
— Верно. Он работает на какого-то русского по кличке Глеб Резаный. Глеб — vory.
— Это какой-то русский бугор, я прав?
— Точно. Парни Глеба в Киеве приказали другим парням выследить тебя. Олег сказал, что они следили за тобой несколько недель. Он не смог назвать имена или описать их, говорил, что никогда их не видел. — Оксли пожал плечами и хмыкнул. — И я ему верю. Он ничего не утаил. Как бы то ни было, он и те двое, что мы встретили сегодня на моей квартире, прибыли в Лондон, чтобы сменить тех, что следили за тобой раньше. Ничего более. Но сразу после их прибытия ты удивил их, приехав в Корби. Один из них сообщил в Киев, а потом неожиданно прилетели еще несколько быков «Семи сильных людей» с новым приказом.
— Каким? — спросил Джек.
— Тебя следовало просто отметелить, сломать челюсть или вроде того, чтобы ты убежал в свою Америку, поджав хвост. Я, с другой стороны, так легко бы не отделался. У них был приказ убить меня.
— Зачем?
Оксли хохотнул. Дешевая кровать, на которой он сидел, зазвенела пружинами.
— Дай-ка я тебе кое-что поясню, хлопчик. Олег не задает таких вопросов. Ему дают фотографию и адрес, он идет и делает свою работу, не спрашивая «зачем?».
Джек подумал над этим.
— То есть они следили за мной, даже когда я про тебя еще вообще не знал?
— Похоже на то. Ты привел их ко мне.
— Это мог сделать Малкольм Гэлбрайт.
— Кто это?
— Человек, у которого в России украли миллиард долларов. Я работаю на него. Точнее работал, до этого момента.
Оксли откинулся на подушку и сделал глоток.
— Никогда не слышал о Гэлбрайте? — спросил Джек.
Оксли покачал головой.
— А о Глебе Резаном?
— От тебя первый раз.
Джек мгновение подумал.
— А ты знаешь кого-нибудь по имени Дмитрий Нестеров?
— Это еще кто? — покачал головой Оксли.
— Тот, кто обчистил Малкольма Гэлбрайта. Говорят, он из ФСБ.
Оксли пожал плечами и сделал еще глоток. Он был навеселе, и это было заметно. Джек не был трезвенником, но знал, что давно бы отрубился, выпив столько.
— Мне нужно поговорить с отцом, а еще с начальником, — сказал Джек. — Возможно, мы сможем немного собрать эту головоломку.
— И что же твой папаня скажет по поводу перестрелки с русской мафией?
Джек уже несколько часов думал об этом. Это была проблема, но он уже прошел точку, позволявшую сойти с пути и защитить отца от возможного скандала.
— Он захочет, чтобы я вернулся в США, как только об этом узнает, — ответил Джек. Он на мгновение задумался. — Так что я немного подожду, прежде чем звонить папе, пока немного не разберусь в происходящем.
— Рад он не будет.
Джек пожал плечами. Он всегда плохо переносил беспокойство со стороны родителей, но был, черт подери, уверен, что не станет обсуждать с этим старым англичанином свои семейные трудности. Он сменил тему:
— Что будем делать с твоим приятелем Олегом?
— Отпустим.
— Отпустим? Ты что, с ума сошел?
— А что ты собирался с ним делать? Или как, мы и так сегодня отправили в морг четверых?
Джек не ответил.
— И если мы сдадим его в полицию, для нас все станет гораздо сложнее, — сказал Оксли. — Если мы его отпустим, тебе не придется признаваться, что ты был в Корби.
— А что насчет вашей соседки? Она же меня видела.
— Он слепая, как сова и глухая как пень. Поверь мне, она даже не поняла, ты белый, черный, зеленый или синий.
— Но если мы отпустим этого Олега, он же может просто вернуться и снова попытаться нас убить.
Оксли хохотнул.
— Это будет интересная попытка — с двумя сломанными руками.
Джек медленно опустил голову.
— Ты сломал ему руки?
— Я не дебил, Райан. Это опасный человек. Его не стоит отпускать со всеми рабочими частями тела.
— А как же ему выпить то пиво, что ты дал ему?
Оксли опять засмеялся.
— Это что, моя проблема?
— Хорошо, — медленно сказал Джек. — Олега мы отпустим. Но если этот Глеб Резаный отправил по наши души полдесятка человек, он может направить еще столько же.
— Этот город просто кишит убийцами из «Семи сильных людей», — кивнул Оксли.
— Почему бы тебе не пойти со мной? Ты будешь в безопасности. Я поговорю с Сэнди и проверю, нет ли у него каких-либо идей, кто такой этот Глеб Резаный. Еще поговорю с Кастором. Возможно, у него есть соо…
Виктор Оксли выпрямился. Его взгляд мгновенно прочистился. Всю затуманенность алкоголем, о которой Райан беспокоился секунду назад, как рукой сняло.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что мне нужно поговорить с Сэнди. Сэнди Ламонтом. Это мой начальник.
— Нет, другой хмырь.
— А… Кастор. Хью Кастор. Он возглавляет фирму «Кастор энд Бойл», где я работаю.
Оксли встал с дивана, подошел к Джеку и навис над ним. Его поза выглядела угрожающей.
— Что такое? — спросил Джек.
— Ты спрашивал меня, знаю ли я неких людей, но не спросил, знаю ли я Хью Кастора.
— Ладно. Ты знаешь Хью Кастора?
Оксли сжал рукой бутылку.
— Так, парень, спрашиваю еще раз. Как ты нашел меня?
— Я же сказал. По позывному. Я показал тебе рапорт с пометкой «Бедрок».
— Да, так и было. Но откуда мне знать, что это не Кастор послал тебя?
— Послал меня? Что? — Молодой американец определенно мог сказать, что от упоминания имени Кастора доверие Оксли, завоеванное с таким трудом, начало улетучиваться.
— Что Кастор значит для тебя?
— Это был мой куратор из Пятой.
Глаза Райана расширились.
— Ни хрена себе!
Оксли продолжал смотреть прямо на Райана. Джек понимал, что он ищет признаки обмана.
— Я не знал этого. — Джек поднялся на ноги. — Я не знаю, что случилось между вами двоими, но он ни разу не упоминал твоего имени. Я пытался найти связь между вами и тем делом, которым я занимался в «Кастор энд Бойл», и думаю, что нашел. — Он провел ладонью по коротким волосам. — Только я понятия не имею, в чем она заключается.
Оксли отвернулся.
— Я тоже ничего не понимаю.
Джек понял, что Оксли был на взводе. Его лицо покраснело, но было не ясно, это от злости или от виски.
— Что случилось, Окс?
Тот просто мотнул головой.
Райан понял, что сейчас не стоило давить.
— Хорошо. Я понимаю. Но послушай меня. Я хочу понять, что происходит. Отец попросил меня найти тебя, чтобы узнать, не поможешь ли ты связать Таланова с «Делом „Зенита“». Я услышал твои соображения, выслушал твои истории, которые ты сам где-то слышал, но это ничего не значит. Мне нужно копнуть глубже, и мне нужна твоя помощь.
Оксли вернулся на диван и сделал еще один глоток. Его взгляд поплыл, но Джек видел, что это было от нахлынувших воспоминаний, а не от алкоголя.
— Какая помощь?
— Когда ты впервые услышал фамилию «Таланов»?
Оксли моргнул. Райан понял, что эти воспоминания были для него невероятно болезненны.
Он медленно проговорил:
— Это было в 1989, я думаю. Время действительно не имело никакого смысла. Я был тогда в Сыктывкаре, в ГУЛАГе в Коми. Там никто не знал, что я англичанин. И, конечно, никто ни хрена не знал, что я из МИ-5. Я был просто очередной zek.
— Zek?
— Заключенный. Как бы то ни было, я провел там уже немало лет и давно был не одинок. На самом деле, я даже был известен. Я прошел курс военно-полевой медицины и мог помочь некоторым другим zek, и я, несмотря ни на что, сохранял достаточно воли к жизни, чтобы что-то делать. Это заняло много времени…
— Не сомневаюсь.
— И я работал, в той мере, в которой мог быть заинтересован. Я каждый день собирал информацию от людей, которые окружали меня. Я полагал, что однажды сбегу оттуда, я действительно, бляха, в это верил, потому что без всякой надежды сошел бы с ума. Как бы то ни было, я говорил с каждым заключенным, который мог стать для меня источником информации или агентом. Заключенные знали многое, Райан. Я узнал почти все имена и расположение почти всех секретных военных объектов в Советском Союзе. Ничего из этого уже не имело значения в те годы, но, как я уже сказал, пока я жил, я должен был работать. Даже в ГУЛАГе. Пока я надеялся, я жил.
— Я понимаю, — задумчиво кивнул Райан.
— Один раз за ужином я услышал разговор между парой zek. Один рассказывал, что мыл пол в санчасти, когда туда доставили человека из другого блока. У него были классические симптомы брюшного тифа: кровь из носа, лихорадка, бред. Однако он был крепким парнем и еще боролся. У него не было татуировок, потому что он провел в ГУЛАГе еще не слишком долго.
— Что было дальше?
— Он сказал мне, что парень начал бредить, говоря что-то о КГБ.
— КГБ?
— Он говорил, что был гребаным офицером КГБ и требовал от врача позвонить туда, где это подтвердят. Он назвался фамилией, не совпадающей с нашивкой у него на робе.
— Они поверили?
— Нихрена, конечно. Я, наверное, тоже как-то раз говорил, что я из КГБ. Заключенные часто врут, Райан. Я как-то раз встретил в Сыктывкаре чудака, заявлявшего, что он — Юрий Гагарин. Конечно, в его случае, это была не столько ложь, сколько поехавшая крыша, так что ему я поверил.
— Давай про КГБ-шника, Окс.
— Верно. В общем, он начал бредить, говорил, что он из КГБ, что он в ГУЛАГе на задании. Все просто смеялись или типа того, но потом он начал говорить, что был десантником, который захватывал президентский дворец в Кабуле в первые дни войны в Афганистане. Говорил, что прошел ГРУ, это русская военная разведка, и участвовал в войне. Я ел свой суп, слушая все это, но мне было не интересно, пока я не услышал, что тот сказал врачу связаться с Москвой и сообщить, что «Зенит» нуждается в срочной эвакуации. Я понял, что наткнулся на часть моей собственной истории.
— Что с ним случилось? — спросил Джек, зачарованный историей.
— Как я уже сказал, никто не поверил ему, но он оказался достаточно убедителен, чтобы одна из медсестер решилась сделать звонок. Вы же понимаете, каждый думал: «конечно, это просто горячечный бред, но если есть хоть один шанс из тысячи, что это правда, мы должны сделать этот звонок, так как если окажется, что это правда и мы ничего не сделаем, все, кто работает в этом лазарете, будут расстреляны».
— Верно.
— Медсестра позвонила, на другом конце ей ответили, что понятия не имеют, что за хрень она несет, и повесили трубку. Все тоже так решили. Они подумали, что этот парень на каталке, покрытый собственными рвотой, кровью и дерьмом не имеет шанса выжить, так что просто укатили его в угол, как любого другого zek.
Райан понял, что это было еще не все. Его сердце забилось в ожидании.
— Пять минут спустя я пошел на кухню, насыпал соли в горячую воду, быстро это выпил, и через несколько секунд меня вовсю рвало на пол столовой. Меня быстро увезли в санчасть.
— Вы его видели? — Райан явно был впечатлен.
— К сожалению, я не видел «Зенита», так как был пристегнут к кровати. Но я слышал. Около полуночи прибыли грузовики. Обычные машины для перевозки заключенных, не КГБ, а Министерства Тюрем.[67] У них были документы, согласно которым они должны были забрать другого zek. Я слышал, как его увозили. Потом тот парень, что мыл пол, как-то ночью подошел к моей койке. Я предложил ему еду, которую припас в своей камере, чтобы он рассказал все, что видел и слышал в тот день. Он сказал, что тифозный назвался Талановым.
— О господи, — пробормотал Райан.
— В грузовике, прибывшим за этим заключенным, были врачи, готовые оказать ему помощь. Ни разу не слышал, чтобы заключенного увозили таким образом. — Окс пожал плечами. — К тому моменту, как этот парень мне это рассказал, zek по фамилии Таланов, назвавшийся офицером КГБ с позывным «Зенит» убыл из Сыктывкара.
Райан поверил в эту историю, или, по крайней мере, в то, что Оксли в это верил.
Оксли не сводил с Джека глаз. Он все еще испытывал к нему недостаток доверия, но Джек также понял, что Оксли не знал, что ему делать. Он не мог вернуться домой. Помолчав немного, он сказал:
— Я побуду пока с тобой, Райан. Но буду начеку. Ты меня понял?
— Более чем.
— Что будем делать дальше?
— Отпустим этого козла из ванной, оставим его здесь, потом вернемся в машину и поедем куда-нибудь. Я сам еще не знаю, куда, но что-нибудь придумаем. Когда обустроимся, я позвоню одному своему знакомому, который расскажет мне все, что нужно, о каждом номере из телефона Олега. Это должно помочь.
— Хороший, наверное, у тебя знакомый.
— Есть такое.