Потапыч

21. Неигрушечный мишка

Кабак у Идова камня (так и назывался, кстати говоря) был довольно строг и мрачен. Что учитывая непрекращающуюся резню буквально в шаге от него — оправданно. За веселье «обмывающие» смерть или увечье близкого владетели вполне могли спалить кабак к чертям, на регулярной основе. Сам же Идов камень был интересен тем, что был это именно камень-мегалит, вроде бы не обработанный, а проявленный в форме «застывшей волны» с барашками. Из этого камня хреначили потоки воды, падая в чашу-бассейн у основания, причём мистикой-колдовством от этого хреначенья и бассейна так и разило. А именно: камень никаких «подключений» к водоносным каналам и прочему не имел, извлекая жидкость для хреначенья мистическим способом, какой-нибудь телепортацией или чем-то подобным. Далее, в чаше вода была двух типов и видов, причём не смешивалась и была чётко разделена. Своими свойствами наводя мысли о сказках о «мёртвой и живой» воде. Половина чаши была заполнена лютейшей по солёности жижей (подозреваю — ещё и с минерализацией кучей всего, помимо соли). Столь ядрёной, что край чаши искрился от кристаллов соли, а метр земли был растрескавшейся глиной, тоже пресолёной. Расти в таких условиях растения отказывались наотрез.

А вот вторая половина была заполнена совершенно невозможной по дистиллированности водой. По крайней мере, этот божественный артефакт и его производные изучали, и параметры, которые выдавала «пресная вода Ида», взятая мистическими проявлениями, не соприкасаясь ни с чем — наталкивали на эти мысли. Например, лёд этой воды был физически нормален, а не аномален. То есть: куб «льда Ида» был плотнее и как следствие — тяжелее воды Ида, да и простой воды, то есть тонул. Ну а вода, хоть я и не химик-водовед, даже мне известно — сильнейший растворитель. И всё, что мы называем «водой» — растворы и прочие соединения различной конфигурации, выдающие те самые «аномальные параметры» льда, вроде бы ещё и фигня какая-то с поверхностным натяжением и прочими «водяными загадками». Ну а в идовом фонтане была именно чистая «аш два о», судя по всему, мистически созданная-очищенная и такой поддерживаемая в чаше. И лютый соляной раствор во второй половине, но с ним всё понятно.

Что прибавляло схожести со сказками о «мёртвой и живой» воде, так это то, что зелень на «чистой» половине чаши-бассейна цвела, колосилась, ну и добавляла немало геморроя жрецам Ида, занятыми прополкой аномально активно прущей флоры на регулярной основе.

При всём при том — никаких полезных качеств (ну, судя по не одному и не двум просмотренным мной талмудам) этот божественный артефакт не нёс. Даже жрецы не врали про лечения поноса, золотухи и слабоумия (что правильно делали — за враньё огребли бы не по-детски, никакое жреческое звание бы не помогло). Короче — диковинка, «проявление могущественности божественного Ида», божества рек, океанов и прочей воды. По сути — малый алтарь для поклонения, помимо стандартного места в Пантеоне. Впрочем, подобные диковинки были в Золотом у восьми из тринадцати божеств (теологи упорно утверждали что есть у всех, просто необнаруженные, а жрецы таинственно отмалчивались).

Но это были общими, хоть и небезынтересными сведеньями. Конкретика же была в том, что вокруг Идова Камня на регулярной основе проводились «объявленные», а не ситуативные «блаародные» поединки. Подозреваю что именно тут, кстати, из-за неоднократно описанной в Лисьей Правде, но не подтверждённой ни в одном из научных талмудов, ни жрецами «необоримой целительной силы» идовой воды. Хотя ни в каких-то целительных проявлениях, да и вообще в контакте с людьми, кроме как с водоплавающими на разных калошах, Ид замечен не был. Даже бури, затрагивающие побережья, хоть и были с участием воды, но выходили епархией Эвра, божества как раз всяческих воздушных масс и их поведения.

Эти данные оказались неизвестны моим подельникам, что позволило мне поддерживать с ними беседу, а не, хлопая ушами, слушать щебетание и редкие взрыки. Что я установил достоверно из этой беседы, так это то, что неприязнь к книгам носит у владеющих в Золотом массовый характер. Птах, судя по ряду оговорок, был даже не слишком хорошо грамотен (ему, прости меня всё, что можно, читала газеты служанка!). Мои же знания эти неучи воспринимали как «дарованные видому», который небезосновательно считался светски-духовным титулом и под стандарты «правильного, шарахающегося от книг, как мудак, владетеля» не подпадал. Вообще, это выходило традицией центральных регионов: ну ладно Потапычи, но свои библиотеки, причём нередко зачитанные до дыр, были у всех владетельных помещиков округи Медвежьего Угла. И обмен книгами и даже «книжное воровство» имели место быть, выливаясь, подчас, во вполне реальные конфликты, согласно памяти Михолапа.

Самозародилось ли это неприятие у владеющих, или это хитрый план Лидари — выяснить у меня не вышло, слишком мало данных. Да и не слишком интересно, если начистоту: я не против благ, предоставляемых высшим сословиям, но становиться там «своим» не по букве, а по духу, у меня особого стремления нет. Возможно — пока, но даже если появится необходимость, орать, что я постоянно читаю, как умный — я не буду.

По делу же были как подтверждены данные от Серпента, так и газет и скудных рассказов Лиры (как понятно, девчонка далеко не «всё знала», а уж особенности жития и взаимодействия благородного сословия уж совсем мало и фрагментарно). В парке Услады проводили не просто поединки, а именно «дуэли», именно в том виде, как я их понимал. Смертность на них была приятно невысокой, пятьдесят процентов. Что, вроде как, много, а на деле поединки владеющих имели чуть ли не стопроцентную летальность в случае спонтанного поединка. Один из поединщиков дох практически всегда, а у камня Ида — только в половине случаев, как понятно. Кроме гвардейских, точнее, дружинных разборок, но это уже совсем третья разница.

Далее, выяснилось, что я не вполне прав в плане отсутствия социально-полового диморфизма. Такие яркие моменты, как высказывания Птаха «но она же владеющая!» с подчёркнутым женским окончанием в произношении, подпёртая «угу» Карего, на это тонко намекало.

То есть некая галантность-патриархальность «в общем» — всё равно присутствовала, но не уровня Земли. А, скорее, некоторого пиетета-сочувствия к рожающим гражданкам, ну и чисто сексуально обусловленная приязнь. Кстати, в плане постоянного сожительства выходили далеко не всегда пары. Что, в случае владетелей, могло быть ещё отягощено особенностью тотемного духа — например, те же Лидари, при явной патриархальности, были не меньше, чем на две трети женщинами. А то и больше, но статистику и численность никто не озвучивал, а из косвенных упоминаний выходило примерно так, один мальчик на две девочки. Но в целом, несмотря на фактическое равноправие, некоторые преимущества у дам были, хоть и виртуальные. Как по мне — не вполне справедливо «вообще», но в существующем социуме выходило так. А я — адвокат, а не борец за права всяких там угнетаемых, или наоборот, граждан. Пусть сами борются, а я, возможно, если вознаграждение устроит… Хотя эти мысли были уместны на Земле, а не на Зиманде, по крайней мере, пока — уж точно. А там посмотрим, учитывая нарочитую необразованность владетелей — может, и адвокату найдётся если не работа, то подработка.

И, наконец, детали по роду Капрос: далеко не все мне змейский Серпент озвучил, а Зорга откуда-то знал (птички нащебетали, или ещё что). Например, больше половины поставок с пряного острова шло с печатью кабаньей головы Капрос. Сколько с этого имели Лидари — неизвестно, как понятно, но передавшие корифейскому роду свои земли на материке Капросы переселились на Пряный Остров фактически полным составом, там процветали и вызывали зависть у многих родов владеющих, несмотря на реализованный Капросами вассалитет Корифею.

Этот род имел в Золотом немалый особняк, в котором обитало несколько представителей рода, уж не знаю, насколько постоянно, потому что птах не знал. В светской жизни типа гулянок, посещений «благородного собрания владетелей» и прочих тусовках участвуют, но без фанатизма. Стопроцентно «прокорифейский» род, причём не удивлюсь, если их торчание в Золотом — условия Корифея, выставляющего кабаний род как этакую вывеску «пацанов, пришедших к успеху», не без участия Корифея, само собой.

И, наконец, довольно забавный момент с поединками именно Капросов. Как я понимаю, птах был в курсе сплетен и всего прочего, ну и с его слов выходило, что за последние пару лет из всего рода Капрос дуэлился всего один представитель. Эта самая Фиалка, причём ни одного поединка из дюжины не проиграла, только один закончила «вничью» — вымотавшись с противником до потери сознания, обоюдного. При этом вроде и не зверствовала, но выходит «горячая дамочка», что я в целом и так понимал. Ну и убивать её явно не стоит, не только из галантности и пацифизма, но и здорового прагматизма. Род Капрос выходил немаловажным для корифейства в целом, богатым и могущественным (пусть и в отдалении, но влияние его это не отменяет). И портить с ними отношения, убивая взбалмошную девчонку, как минимум глупо. Да ещё и со своим непосредственным выгододателем-нанимателем вполне можно отношения испортить. Правда, учитывая фиалкину дуэльную активность, начинают появляться…

«Как же ты меня доста-а-ал!» — почувствовалось из моих недр. — «Дёргаешься так проти-и-ивно! Придурок и заяц!» — довольно обидно представил Потап ушастого, находящегося в состоянии острого психоза — дёрганого, с гораздо более перекошенными, чем от природы, глазами. — «Я СКАЗАЛ — ВСЁ ХОРОШО БУДЕТ! ПОНЯЛ⁈»

— И незачем было так орать, — мысленно огрызнулся я, слегка ошалев от интенсивности эмоционального посыла топтыгина. — Я и без этого прекрасно…

«Вот и не дёргайся, как заяц!» — рявкнул Потап и перестал травмировать моё сознание своими мыслеобразами.

Что занятно: в кабаке у камня, помимо половых парней были и половые девки. Причём данные девицы, в отличие от мужских подавальщиков, мелькали редко, пугая траурными одеяниями и физиономиями. Но пугали только меня: мои подельники отлучались по одному, прихватив по половой партнёрше в траурном наряде. По-быстрому читали в подсобке что-то вроде откровений Блаженного Августина, не более четверти часа, возвращаясь за стол. Девицы, составляющие компанию в теологической беседе «по-быстрому» также возвращались, пугая траурными нарядами и скорбным выражением лица, ничуть не изменившемся после потрахушек. Подельники даже бросали на меня взгляды, на тему «а не угодно ли почтенному видому…» — да и пара девиц бросили на преисполненные печали и тоски взоры. Но я решительно отказался: у меня какая-никакая дуэль на носу, кроме того, учитывая вид, местный одёжный и эмоциональный код, ну и прочие моменты, я был как-то не уверен, в том что смогу «медленно и печально». Разве что смогу так ржать, сотрясая раскатами скорбного гогота кабак.

Да и не хотелось особо — соседки из «Счётов» закрывали физиологические потребности, а иных в плане общения с женским полом у меня и не было, ну почти. Что и к лучшему.

Тем временем рассвет близился, и в пустой кабак вщемился матёрый, лет сорока на вид, здоровый и с торчащими даже в человеческом виде клыками КАБАНИЩЕ. В смысле, очевидный и однозначный представитель рода Капрос, родственник моей предстоящей поединщицы. Что наглядно подтверждало всё сказанное Серпентом, подельниками и вычитанное в книгах — никакого негатива этот Капрос не проявлял. Завалился в кабак, смерил нашу компанию взглядом маленьких глазок и просто кивнул, получив в ответ кивки. И уместился за столик в отдалении, принявшись сосредоточенно питаться.

Ещё через четверть часа в кабак набилась дополнительная тройка Капросов, не столь матёрых, но не агрессивно настроенных, заметно. И наконец, на рассвете заявилась Фиалка, с физиономией задранной и зыркающей на меня странно. Ну в смысле, не особо враждебно, скорее с любопытством. Видимо, и вправду «отошла», а порывистость, этакий «кабаний бросок» на всё, что вижу — у них родовое. Впрочем, никто «а давайте не будем драцца!» не орал, как я надеялся, да и Серпент намекал на такую возможность. Вышли из кабака, проследовали компанией из Капросов и моей компании на поляну в парке. Объявлять «зачем собрались» никто не стал, правда матёрый кабанище, ещё раз (и глубже чем раньше) кивнув мне, важно прохрюкал:

— Почтенный видом. Я — Щебур Капрос. Сталь или колдовство?

Это было не «правилом», а как раз укладом, этикой таких назначенных поединков. Пистолями в таких поединках, по крайней, между друг другом, владетели вообще не пользовались. А вот определить, махать шашками (или руками-зубами-когтями-клювами) или кидаться друг в друга заклинаниями — это был этакий «вежливый договор». Причём, вопрос именно мне, как вызванному, хотя опять же — не правило, а уклад, да и в рамках узнанного могла и хрюшка сама обозначить «тип», вроде бы выходило возможно.

— Михайло Потапыч. Сталь, — бросил я, хотя стали использовать не собирался.

Просто Потап очень толсто намекнул, что на «одну лапу положим», ну и прочее такое. Мозг мне чуть не протрахал своими воплями. Ну и я как-то решил, что пусть будет: теоретически и вправду должны справиться, ну а если что — «галантно сдамся», по крайней мере, попробую это провернуть. И буду долго, с наслаждением, нудеть…

«Не дождёссси!» — почувствовалось ехидное эмоционирование от Потапа.

Фиалка заняла место напротив меня, с противоположного конца поляны и одновременно снаружи и изнутри, раздалось «начали!» Снаружи — от Щебура, который принял функции распорядителя. Ну а изнутри от Потапа, как понятно. Хрюшка полыхнула магией, пригнулась, оскалилась, сделала шаг… и ошарашено отпрыгнула назад, чуть не покинув поляну.

Дело в том, что Потап, задница мохнатая, «жёг». Иначе не скажешь. В меня просто… да слов нет, я себя ощущал нефтяным трубопроводом за день до сдачи бюджетного отчёта. Энергия, магия, чёрте что, просто распирало тело, причём в самом прямом смысле. Оборот произошёл полностью, практически мгновенно. И… не остановился. Поток явно корректируемой Потапом энергии продолжал вливаться в моё тело, делая меня больше, шире, злостнее. На определённый момент даже подготовленная для оборота кираса начала потрескивать сложным механизмом ремней — меньше, чем через минуту после начала оборота!

— Хватит! — чуть ли не запаниковал я.

«Да, довольно», — вальяжно отэмоционировал Потап. — «Что стоишь, придурок?» — поинтересовался он.

А я немножко хренел от того, во что меня натериантропило. Со стороны я себя, само собой, не видел, но судя по ощущениям: чудище обло, озорно и даже, возможно, лаяй. Плечи в полтора метра, не меньше. Лапы — жуть, когтишшы — жуть в степени, потому что десять штук из заметных. Вдобавок густая шерсть переливалась огненными огоньками, правда, с этим я, похоже, сам постарался. В смысле, когда Потап меня корёжил, я уцепился за свою самость, в том числе и за душевную жабу, которая стала частью меня. Ну и добавил огоньку, что смотрелось… впечатляюще, судя по перекошенным рожам окружающих.

Ну да ладно, Потап начинает недовольно порыкивать, я сделал шаг в сторону распахнувшей варюшку Фиалки… и чуть не распахнул варюшку сам, судорожно пытаясь понять что за чертовщина творится. Дело в том, что я проваливался в мать-сыру-землю, покрытую травой, при каждом шаге, на десяток сантиметров минимум. Причём мало того, что это не доставляло дискомфорта, так ещё и земля шла волнами! И воздух, как оказалось, при движении. Точнее — шло волнами, искажениями, пространство, от той хрени, что сотворил со мной Потап.

Наблюдатели стояли с распахнутыми клювами, Фиалка припала к земле, обратившись… вообще, даже удивительно: свинячие черты проглядывали, но какие-то… Ну скажем так, не баба-свинота из неё выходила, на удивление. Видимо, эстетизм был не чужд Капру их рода, так что морфизм свинюшки выходил на удивление органичным, а не противным и отталкивающим.

Но вот выражение морды-лица у Фиалки было: изумлённым, испуганным, неверящим. В общем, она просто бестолково заметалась по краю поляны, даже не пытаясь атаковать. А я, тем временем, тяжело, фактически корёжа реальность, шёл к ней. Её и наблюдателей натурально пошатывало, каждым шагом! Но совсем я не расслаблялся — а то мало ли. Хотя мало ли не случилось и, лыбясь во всю пасть (улыбайтесь: это всех раздражает), дотопал до сжавшейся Фиалки.

— НУ⁈ — прогрохотал я, с некоторым удивлением отметив вырывающиеся из пасти, вместе со словом, язычками пламени.

«А ничего выходит», — довольно одобрил «подсветку» Потап, с чем сложно было не согласится.

— Я… — пискнула фактически стоящая на четвереньках Фиалка.

И повалилась на спину! Просто упала на спину, жалобно на меня зыркая!

— И что делать-то? — обратился я к Потапу, как единственному доступному собеседнику.

«Придурок! Сожри, трахни, обоссы — сам разберёшься! А я — пошёл! И не думай, что я буду напрягаться по всякой глупости! Сам справляйся! А я — спать!» — пакетно, эмоционально и с слишком излишними подробностями выдал мыслеобразы Потап и «отключился».

Но вообще — мощно. И это мохнатое чудище, искажающее реальность лишь частью своей мощи, действительно играючи извело род кровников — сейчас я не просто не сомневаюсь, я просто понимаю «как». Просто шёл в Михолапе и уничтожал, рвал и давил. Вряд ли Феллисы оказывали хоть какое-то сопротивление.

А меня чуть ли не щелчком вернуло к «нормальному» состоянию беролака, а, подумав секунду, я стал человеком. Фиалка так же лежала на спине, да и у наблюдателей вопросов не возникало — «безоговорочная сдача перед превосходящей топтыгинностью», никак иначе. Ну, положим, трахать, жрать и обоссывать я не собираюсь — как-то негигиенично и наблюдателей перебор.

Отступил на пару шагов, хрюшка, зыркая на меня вопросительно, стала подниматься, на что я кивнул. И, к моменту когда она поднялась на ноги (в полупоклоне ко мне), главкабан, прокашлявшись, вопросительно хрюкнул:

— Мировую, почтеннейший видом Потапыч?

На что я, подумав секунду, кивнул и махнул рукой. Ссоры с довольно сильным родом не случилось, а если не тупить, то эта бредовая «дуэль» может принести пользу. Ну и «мировая»: совместное застолье в качестве символа отсутствия вражды — естественная вещь, в случае отсутствия этой вражды.