Потапыч

29. Совиная охота

В саду корифейского палисадника было нетипично пусто: всякие придворные и приравненные к ним типы начинали копошиться с рассвета (может и не переставали копошиться с заката, чёрт их знает, но полностью безлюдный парк я видел в первый раз: постоянно кто-то копошился). Недоумевая, дотопал до места пребывания начальства… А напротив воеводиной избы — куча народу, полсотни минимум, все в кирасах. В общем понятно: дружинники. И Серпент перед ними извивается, круги нарезает. Хорошо, что не «перед строем» ещё.

Вот как-то я совсем расстроился от этого печального зрелища. Потому как выглядело вот это всё как какая-то внештатная ситуация, приравненная к войне (различной степени гражданскости). А мне мало того что ле-е-ень, помирать не хочется, так я ещё и усталый! В общем, совсем грустно стало, особенно потому, что в кустах толком не отсидишься. Хотя, если искать во всём жирные плюсы, то, возможно, неплохо выйдет. Ну в плане серьёзная заварушка — это, безусловно, опасно. И лезть туда по доброй воле — слуга покорный.

Но раз уж вариантов «откосить» не наблюдается, то в таких заварушках можно и заработать, и вывернуть руки Серпенту и Корифею, с их «нужен видом». Как минимум, одна перспектива положительного участия хрен знает в чём рисуется, несколько приободрился я и потопал к разношёрстной кучке дружинников. Кстати, сзади в отдалении появились коллеги, топающие по парку к площади перед воеводством, замещающей должность плаца.

И, по приближении и вслушивании в пафосное шипение змеюка, я несколько расслабился. Потому что Мир мою усталость заметил, посочувствовал, ну и не стал устраивать войну. Хотя аврал выходил довольно ощутимый. Причём, как ни забавно, связанный с массовыми гулянками. Точнее — с «коллективной охотой на природе», но гулянке, по сути. Причём, судя по просветительски-агитационному шипению, выходила такая картинка, именно с «гулянкой», устроенной в Владетельном Собрании, связанная:

Род владеющих Кукува (откуда, кстати, была прикупившая изумрудный перстенёк бабушка-сова) таки «ложится» под корифея и Корифейство. Что привело к этому решению — мне на текущий момент и близко не понять, но немаленький род с обширными землями (причём, не аграрными ни разу — плоскогорья и горы, помимо нетронутых лесов, с кучей всяких полезных в хозяйстве выкопаемых). Но «ложатся», судя по всему, стараясь «сохранить гордый и независимый вид». В смысле, в пояснице прогнулись, штанцы приспустили, но мордас имеют гордый и индифферентный, независимый и не сношаемый до недержания.

Но это чёрт бы с ним, занятно, но мне пока не до интриг корифейского двора, пока они меня непосредственно не касаются. А вот что касалось меня, дружины и гулянки: на эту «званую охоту», с пьянками, лядками, переговорами и ночёвкой на несколько дней, завалится несколько значимых Лидари. И сам Корифей — последний вряд ли «на все деньги», но мордасом своим августейшим помелькает, это Серпент уверенно шипел.

Как вишенка на торте, это разгульное гульбище должно «пройти гладко», без видимых эксцессов. Почему — очевидно. Эта гулянка, помимо двух очевидных целей: сохранение лица и «щелчка по носу» оппозиционным родам, проводящим гулянку в Собрании, имеет не менее очевидную третью. Рекламную акцию для сомневающихся владетелей. И всякие теракты, резни, и прочие «громкие хлопки» на этом гульбище неблаготворно скажутся на корифейских планах и даже, возможно, огорчат его величество. Чего Серпент категорически не желал, ну использовал подчинённую дружину для реализации этого нежелания.

А на текущий момент, помимо «ура-агитки», происходил на удивление толковый инструктаж, перераспределение ертаулов для патрулирования и дежурства и прочие организационные вещи. Причём Серпент через пять минут вслушивания действительно удивлял, в хорошем смысле слова. Очень толковые и правильные указания, даже странно для Зиманды. На одно из них, в стиле «а если начнёт кто-то оппозиционные речёвки кричать, зелёнку готовить или теракт какой — вырубить, по возможности, а если свидетелей нет — пристукнуть и на зверьё списать» последовал недоумённый гул, на тему «не по чести». Не от всех, но от нескольких владеющих точно.

— Вы, уважаемые, подписали ряд, — змейски расшипелся Серпент. — И дали клятву… — на последнем змейский глаз почти мгновенно стрельнул на меня. — И всё, что вы делаете в дружине по прямому приказу — не ваша честь и позор. А честь корифея и исполнение ряда!

«В общем», дружинники этот забавный тезис понимали и без змейского шипения, потому как возмущающихся были единицы. Ну а я… да. Клятву не давал, только подписал ряд. И тут, кстати, вскрылась некоторая, довольно скользкая деталина: остальные дружинники, будучи по факту вассалами корифея, в ситуации «опасных последствий за действия по службе» (а не поединков, само собой) должны быть Корифеем и государственным механизмом защищены. А вот лично я… как повезёт, как его корифейству пожелается. То есть, это не обязанность сюзерена вассалу будет, а чисто добрая воля.

Впрочем, от таких «последствий» я и прикрываюсь, выстраивая общественный образ «лоладина без страха и мозгов, токмо волей пославшего меня Апопа». В любом случае, риск мне во время службы — примерно такой же, как и прочим. А после — ну уж проживу как-нибудь без корифейского «крышевания».

Серпент продолжал наставительно шипеть. Ко мне, тем временем, подтопали подельники, негромко поздоровавшись, вслушиваясь в начальственные звуки. И через четверть часа Серпент иссяк, в плане наставлений. Брякнул: «на этом всё!» — и я уже думал спокойно свалить с этого сборища: ну а что, всем присуствующим вроде как поручения нараздавали, меня Серпент точно видел, ничего не скомандовал. Но змей меня самым змейским образом обломал:

— Благой, Казнь, Михайло, Бешеный, Морозный и Перун — ко мне! С вами отдельно потолкуем, — сообщил он, отмечая глазами названных, по крайней мере, в меня свои гляделки однозначно впырил.

Куда деваться — потопал я ко входу в воеводство, и подтянулись названные. Лично я был знаком только с Квадрасеком, который Морозный. Но про пару «могучих одарённых» был, в общем, наслышан. Бешеный — могучий огневик. Причём, судя по красной перекошенной морде, Бешенный — это не только прозвище. Перун — молниевик, электрошокер. Не в смысле божества, а именно перуна, вспышки молнии. Вдобавок, пузатый и низенький тип, не старше двадцати пяти лет на вид, постоянно судорожно подёргивался, и мимикой, и телом. Видно, не заземлили, разумно сделал я выводы. Был ещё «Тихий» — могучий телекинетик, один из самых опасных одарённых, способный закидать противника сотнями килограммов… чего угодно, что укладывается примерно в полтонны. Судя по описанию Зорга — на чуть ли не на субзвуковой скорости. Но этого типа видно не было, уж чёрт знает, почему. Хотя и столицу без присмотра, что очевидно, глупо оставлять. Так что, видимо, оставшиеся сотня с гаком дружины, в том числе и Тихий, будут заниматься «стандартными» делами в Золотом и округе.

А вот парочка из неких Благого и Казни меня заинтересовали. Зорга про волхвов на службе не распространялся — судя по всему, просто не знал толком. А так — внешне владеющие как владеющие. Но сильны, это чувствуется. И… сложно сформулировать, некий флёр, что-то едва уловимое от них ощущалось. Чем-то похоже на шутовское ехидство, но не то и не так. Очевидно — благословение Двуединого, которое начисто смазывало ощущение тотемного зверя. То есть понятно, что у парочки эти звери были, причём сильные, но что за звери — совсем не понять.

— Слава Апопу! — несколько вразнобой, признесла парочка волхвов, сведя большие пальцы.

— Единения Двуединому, — блеснул я начитанностью, подняв обе руки ладонями к жрецам и сцепив их перед грудью в пожатии. — Здравствуй, Морозный. — кивнул я Квадрасеку.

— Приветствую, Михайло, — безэмоционально кивнул одарённый.

Толстячок дергунчик с улыбкой (чрезмерно широкой) молча поклонился пару раз. Как я понимаю — чтобы её не приняли за тик, а поклоны — за дёрганье. А с речью у бедолаги, если подумать, вообще могут быть ощутимые проблемы, вот и молчит. А вот краснорожий мужик лет тридцати, с явными подпалинами на бородке и шевелюре, бешено вызверился на меня красно-карими (почти бордовыми) глазами, бешено перекосился и бешено отвернулся.

Смех смехом, но судя по наблюдаемому, из него и Квадрасека вполне может получится один сносный и вменяемый человек, с нормальными реакциями. И похоже, «могучее одарение» одарённых корёжит в смысле здоровья и психики от души. В принципе, и наделение вторым обликом тоже в определённом смысле «корёжит», вот только тотемные звери гораздо ближе человекам, чем духи. Да и опыт имеют, пусть не такой обширный, как у Потапа. Так что у владеющих «побочки» — сознательное действие тотемного зверя. А у одарённых — как повезёт. На что тонко указывает «выбраковка» дохлых и безумных.

Такой компанией мы и дотопали до змейской норы, по совместительству — воеводского кабинета. И тут Серпент сообщил нашей шестёрке, что мы — «оперативный резерв», на случай сволочного навства. Охотничий кутёж предполагается на трое суток, с сегодняшнего вечера, в пригородном лесу Золотого. А мы будем, помимо наших ертаулов, работоать «двойками» паладин-одарённый.

— Михайло, Морозный, вы вроде как сработались? — уточнил Змей. — С Бешеным тебя ставить, Лаш, я опасаюсь.

— Я тоже опасаюсь, воевода, — пробубнил Квадрасек, делая ко мне маленький шажок.

При этом, на бледном и совершенно безэмоциональном мордасе морозилкина промелькнула слабая, но прекрасно читаемая эмоция «кто угодно, только не этот психопат!» Хотя по-моему, воевода Квадрасека педагожил — из двух одарённых двойка «элементалист — паладин» не складывается. А вот если огневик и морозилкин в херовых отношениях (что, судя по гримасе Лаша, так и есть — по Бешеному, во всех смыслах, хрен поймёшь, он на всех злобно пырится, даже на воеводу и даже на меня), то «я его боюсь» от Лаша после поединка обретает больше смысла. Не столько «боялся стихии», сколько опасался, что огненный мишка — такой же долбанутый психопат (по виду выходит так), как и огненный человечишка.

— Серпент, а обходов не будет? — уточнил я, не столько заболевший трудоголизмом, сколько понимающий, что откосить от дела не выйдет.

А раз не выйдет — оно должно быть сделано, чисто профессиональная гордость, которой я искренне горжусь (хоть в данном случае профессия и далека от моей настоящей). Не говоря о том, что если что-то начнёт хозяев, гостей и Лидари навски харчить — то нас позовут. Вот только схарчённые вышеперечисленные граждане гульбище не украсят, а Корифей расстроится и денежки не накинет.

— Хм-м-м… а толково. День на три части, один спит, один сторожит, а один обходит… — задумчиво прошипел Змеюк.

— Только посменно со сторожащим, час-два, не больше! — всполошился я.

— И это толково, — признал Серпент.

— А раз так — день за три считай, — уцепился я.

— Вот-с-с-с… Ладно, чего уж, — думал было начать орать Серпент, но очевидцы беседы были многочисленными, а говорить «хрен вас отпустят, хоть наизнанку вывернетесь» — несколько недальновидно.

Поликовал я мысленно, понаслаждался. А после вышли мы и стали размещаться на тарантайках с гелеакулюсами. Нагнали их к воеводству достаточно. Кстати, как у меня ертаул был невелик, так и у волхвов с одарёнными. Квадрасек вообще к нам в компанию набился — то ли не имел постоянного ертаула вообще, то ли его постоянный «переформатировали». То ли опасался за свою нежную, раненую одарением психику — подсунут ему Бешеного ненароком.

Пока ехали, обсуждали, что да как. Вообще, оберегать «охотничков» нам было не нужно, в смысле, дружине. Этим могут и кукувские дружинники или кто там ещё заниматься. А могут и нет, не наши проблемы. Наши: непосредственно поляна на излучине Золотой, ну и окрестности метров в пятьсот вокруг. Остальное мониторить, проверять и охранять не надо, да и не хватило бы полусотни для уверенного контроля, с учётом смен.

А ещё я прикидывал, удастся ли мне свои планы со «знакомством» воплотить. И выходило, что нет. Но, возможно, даже к лучшему. Судя по змейскому шипению, у нас будет специальная палатка (надеюсь — немаленькая), где будем спать-дежурить. А пересечения возможны только на обходе, когда реально не до знакомств будет. Но если сделать морду поблагороднее и поодухотворённее (ОЧЕНЬ надеюсь, что получится так, а не посиволапее и потупее) — можно опубликованное в Правде «лолодин без страха и мозга» натурно подтвердить для наблюдателей. Некоторые сложности в коммуникации это создаст, понятно. Но выбор в таком случае в пользу потенциальной безопасности, как понятно. Ну а что я «не тупой» — придёться потом доказывать, приватно. Справлюсь, если буду жив. А если не буду — не справлюсь.

Тем временем караван гелеакулюсов с повозками доставил наш табор к реке Золотой за городом. Проехал с тройку километров по побережью, потом упёрся в леса, «отжимающие» железных коней к берегу. Так что пришлось слезать: даже не в ржавчине вопрос, просто во влажную почву и песок гелики проваливались ощутимо, что замедлило продвижение до черепашьего. А вот после этого из леса вылез явный представитель рода Кукува. Большеголовый, большеглазый. И сонный — даже потягивался незаметно. Видимо, склонность к ночному образу жизни всё же есть, хоть не ультимативно выраженная.

Этот сыч посмотрел на нас сычиным взглядом, сделал общий «здрасти» и проухал, что проведёт до нужного места. И действительно — провёл. Причём мы то ли поторопились, то ли правильно прибыли: на довольно обширной поляне на берегу шла суета и натуральная стройка. Простые люди и одарённые возводили помосты и срубы, практически дома. При этом лес валили быстро и целенаправленно, по направлению к тракту. Очевидно — сделают полноценную просеку к началу охоты.

Ну и из хорошего: эти три дня мы будем не совсем в палатках, а, скорее, во временных домах. Не избах, но близко к тому, судя по оперативно возводимым срубам. Рассохнутся и развалятся со временем, но на три дня этой фортификации с головой хватит.

Ну а пока наши (и вообще для дружинников) апартаменты сооружались, народ разбрёлся кругами, проверяя будущий то ли театр, то ли цирк действий. Навства не обнаружилось, как и зверья для охотников — распугались активной стройкой, как понятно. Хотя это совершенно не наши проблемы.

Через часок наш довольно обширный сторожевой сруб воздвигся. И прям роскошь: даже туалет типа «деревенский сортир», столы и стулья из свежеспиленного дерева, грубоватые, но вполне приемлемые. Спальни и ложа из лапника, застеленные вполне себе дорогими перинами, прилагались. Этакий довольно забавный, полево-роскошный гибрид получился. Да и крыша сруба, кстати, была покрыта лапником, а поверх — какой-то тканью.

А дальше стал вопрос: в какой очерёдности нам дежурить-спать-патрулировать? Главных змейское начальство в нашей группе не назначило… Хотя и среди прочих дружинников тоже. Видимо, «разберётесь сами» было распространённой практикой.

— Что скажешь, видом Михайло? — козлиным тенорком проблеял тщедушный волхв, с совершенно не сочетающимся с его видом прозвищем «Казнь».

— А ты, Благой, не возражаешь? — уточнил я, не став спрашивать у одарённых: они были как бы «прикомандированы».

— А чего возражать? — пожал плечами бородатый дядька, с шикарными бородульными косами до пояса. — Сами слышали, как ты толковую вещь предложил. Теперь тебе и кумекать, кому какой срок где службу нести.

Весьма изящный эвфемизм описанию интимных отношений инициативы и инициатора, оценил я. Впрочем — сложность была только с тем, кого «направить спать». Потому что спать в нашей мистически-элементальной компании на текущий момент никто не желал. Так что до вечера разбил нас на три группы, с посменным часовым обходом. А вечером посмотрим, кого куда.